Идеи дошкольного воспитания Ю.И. Фаусек. Юлия Фаусек - Детский сад Монтессори (сборник)

Вся жизнь выдающейся подвижницы педагогики и дошкольного образования Юлии Ивановны Фаусек (1863-1942) — пример верного служения идеалам науки и народного просвещения. Долгое время ее имя в официальных изданиях не упоминалось, но в период перестройки возник интерес к первооткрывательнице детского сада по системе Монтессори-педагогики в России.

Третьего июня 1863 г. в семье отставного морского офицера, участника героической обороны Севастополя Ивана Андрусова родилась девочка, ее назвали Юлией. Семья проживала в Керчи, отец служил штурманом на торговом судне, он погиб в море, когда Юле не исполнилось и семи лет.

С матерью у девочки душевных отношений не сложилось, а старший брат — Николай Андрусов — постарался восполнить утрату отца и стал для нее настоящим другом. Он всегда будет для нее главным примером в жизни — ученый, геолог, минералог, академик Санкт-Петербургской Академии наук.

В девять лет Юлю отдали в пансион, здесь ей не понравилось. Не желая учиться всему тому, чему ее заставляла «мадам» в пансионе, вольнолюбивая девочка убегала на гору Митридат и увлеченно наблюдала за птицами и бабочками, ящерицами и змейками.

Когда ее перевели в женскую гимназию, Юля весьма преуспела в рисовании и полюбила уроки русской словесности. Избавившись от гнетущего воздействия авторитарного воспитания, она вздохнула с облечением — вот что значит добрые учителя и отсутствие постоянного давления. Она запомнила на всю жизнь, какая это радость — свободно учиться без помыканий !

В семье постоянно не хватало денег, и Юля начала трудиться — уже с пятого класса принялась давать частные уроки для детей из богатых семей. По окончании гимназии, накопив немного денег, пятьдесят рублей, летом 1880 года она впервые в жизни села в поезд и одна отправилась через полстраны в северную столицу.

В те времена юные энтузиасты профессию выбирали отнюдь не по личному пристрастию, и, конечно, не по случайной прихоти, — просвещенная молодежь стремилась сохранить верность идеалам Великих реформ — служению интересам народа .

Ярко выраженная общественная направленность ее убеждений подвигла Юлию Андрусову отказаться от обучения живописи, к чему ее так влекло, и поступать учиться на «медичку», однако на Женские медицинские курсы принимали с двадцати лет, а ей только исполнилось семнадцать. Брат Николай в письмах звал ее вернуться в Крым, но девушка не желала возвращаться ни с чем. Кроме того, она закончила только 7 классов, а чтобы поступить на Высшие женские курсы, ей предстояло выдержать дополнительные экзамены за 8-й класс: русский и математику.

Директор Кронштадтской женской гимназии Николай Алексеевич Кобеко (так в «Воспоминаниях» Ю.И. Фаусек, а на самом деле Н.А. Козеко. — Е.К. ) обнаружил в ее гимназическом аттестате, где стояло «отлично» по всем предметам, «хорошо» по поведению.

Поступить с такой отметкой в высшую школу в те времена считалось немыслимым. Тогда директор переписал свидетельство о выдержанных испытаниях, поставив «пять» за поведение. Разорвав керченский аттестат и выбросив в корзину, он сказал изумленной девушке: «Только дайте слово, что вы никому не расскажете о моем подлоге до самой моей смерти».

Что заставило выпускника историко-филологического факультета Петербургского университета, всю свою жизнь отдавшего делу народного просвещения, так поступить? Возможно, он предвидел дальнейшую судьбу коллеги — будущего педагога.

Н.А. Козеко с 1884 г. работал директором мужской и председателем педагогического совета Александровской женской гимназий в Кронштадте, эти школы под его руководством стали одними из лучших в Петербургском учебном округе. Узнав о его кончине, Юлия рассказала друзьям о великодушии доброго человека со смешной фамилией, открывшего ей путь к высшему образованию.

Итак, Юлия сумела поступить на естественное отделение самых демократических в столице Высших женских курсов. Отметим, что во второй половине XIX века, как и в начале ХХ-го, женщин в императорские университеты не допускали. Лучшие представители отечественной науки, выдающиеся профессора Петербурга, соратники основателя Высших Бестужевских женских курсов Андрея Николаевича Бекетова считали своим долгом здесь преподавать, дабы помочь соотечественницам преодолеть унизительные запреты на образование .

Юная крымчанка с головой окунулась в бурную жизнь града на Неве, где все поражало: профессора, сокурсницы, книги, проспекты, театры. Она училась у выдающихся ученых: Н.П. Вагнера, И.М. Сеченова, Н.Е. Введенского и С.М. Герценштейна. Чтобы добыть средства к существованию, как и большинство курсисток и студентов того времени, девушка давала частные уроки — этот особый навык персональных занятий с детьми станет прочной основой ее дальнейшей педагогической деятельности .

По окончании курсов Юлии исполнился 21 год, она стремилась заниматься наукой. К.С. Мережковский, брат известного писателя, предложил ей работать в зоологическом кабинете при университете и участвовать в эксперименте. Юлия оценила дерзость ученого, ведь женщинам в то время не разрешалось даже переступать порог университета. Эта деятельность не оплачивалась, и Андрусова отправилась поступать на работу в городскую школу. В системе казенного образования диплом об окончании Высших женских курсов никаких прав на устройство не давал, даже наоборот — препятствовал, ибо на выпускниц нового «женского университета» гимназическое начальство смотрело без всякого доверия. Однако бестужевок охотно принимали во вновь созданные частные и общественные учебные заведения, и Юлия попала в женскую гимназию Марии Николаевны Стоюниной, одну из лучших в Петербурге .

По воскресеньям и иногда в другие дни после гимназии Андрусова мчалась в зоологический кабинет, где у нее имелось свое место, свой микроскоп и инструменты. Девушка усердно трудилась, ей помогали в учении, давали книги на дом. В это же время в этом кабинете молодой зоолог Виктор Андреевич Фаусек готовил кандидатскую работу. Духовное родство, общая одержимость исследовательской деятельностью соединили их. В круг их общения входили люди творческих профессий: поэт А.Н. Плещеев, писатели В.М. Гаршин, Д.С. Мережковский и другие. Однако вскоре декан естественноисторического факультета, прознав о нарушениях, распорядился удалить из кабинета женщину, пришлось подчиняться. Юлия вспоминала, что испытала разочарование, и пришло убеждение в том, будто для науки она не годится .

В 1887 г. Юлия вышла замуж за Виктора, на следующий год у них родился сын Всеволод, а затем еще трое детей — Наталья, Владимир и Николай. Защитив магистерскую диссертацию, В.А. Фаусек стал приват-доцентом, читал лекции в университете. В течение двух лет проводил исследования на Зоологической станции в Неаполе, сюда он привез семью. В 1898 г. Виктор Андреевич защитил докторскую диссертацию и получил кафедру в Женском медицинском институте в Петербурге. Профессор-зоолог и энтомолог, В.А. Фаусек заслуженно считался энтузиастом демократизации образования — в 1906 г. он стал выборным директором Бестужевских курсов и в течение пяти отнюдь не спокойных лет возглавлял их .

В январе 1910 г. пришла беда — их старший сын Всеволод и его возлюбленная покончили с собой из-за невозможности создать семью. Виктор Андреевич не пережил трагедии и через полгода умер, его похоронили рядом с сыном на Волковом кладбище. Второй их сын — Владимир, выпускник Петербургского университета, пошел по стопам родителей, работал над исследованиями на озере Селигер, но внезапно заболел и на пути в столицу скончался 1 июля 1914 г. Юлия перенесла тяжкий приступ душевной болезни, но сумела его преодолеть.

После страшных событий Юлии Ивановне настоятельно требовалась работа. Еще в 1912 г. она прочитала в «Вестнике воспитания» статью Е.Н. Янжул «Об одном итальянском детском саде», и ей захотелось как можно лучше узнать об уникальной педагогической системе . Вскоре она ознакомилась с переводом замечательной книги Марии Монтессори «Case die Bambini» («Дом ребенка»), и ее по-настоящему покорило прочитанное.

Почему в СССР запретили систему Мотессори

Литература

1. Вернадская Е. К. Первый выборный директор ВЖК Виктор Андреевич Фаусек// Санкт-Петербургские высшие женские (Бестужевские) курсы. 2-е изд., доп. и испр. Л., 1973.
2. Князев Е.А. Россия: от реформ к революции (1861-1917 годы). М., 2007.
3. Князев Е.А. Русское образование (IX-XX вв.). Saarbrucken: LAP Lambert Academic Publishing, 2012.
4. Фаусек Ю. И. Русская учительница. Воспоминания Монтессори-педагога. Кн. 1. М.: Форум, 2010.

Князев Е.А. Юлия Фаусек и свободное дошкольное воспитание
// Дошкольное воспитание. 2015. № 3. С. 114-119 .

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Юлия Ивановна Фаусек (Андрусова; 3 июня , Керчь - , Ленинград ) - русский педагог в области дошкольного воспитания и начального образования, сестра геолога и палеонтолога академика Н. И. Андрусова , жена биолога профессора Московского университета В. А. Фаусека .

Биография

Родилась в семье штурмана Российского Общества пароходства и торговли; рано лишилась отца. Училась в Керченской женской гимназии; в 1884 окончила Высшие женские (Бестужевские) курсы . Преподавала биологию в средних женских учебных заведениях Петербурга, продолжая заниматься наукой.

Позднее, отойдя от биологической науки, стала заниматься проблемами дошкольной педагогики. Посетила Италию для изучения педагогического метода Марии Монтессори и стала наиболее видным пропагандистом этого метода в России. В мае 1918 года открыла в Петрограде первый детский сад, работавший по системе Монтессори. Его посещали 200 детей в возрасте от одного года до девяти лет .

В 1920-е годы преподавала в Институте дошкольного воспитания и . В 1930 году новые методы в педагогике были запрещены по идеологическим мотивам; тем не менее Ю. И. Фаусек продолжала разрабатывать идеи Монтессори.

Умерла в блокадном Ленинграде. Оставила воспоминания, хранящиеся в Российской национальной библиотеке (частично опубликованы) .

Семья

Память

В городе Керчь , на улице Айвазовского , в ветхом состоянии сохранился дом, в котором Андрусовы провели детство.

Избранные труды

Андрусова Ю. И. Инфузории Керченской бухты: Из работ зоол. лаборатории Сиб. ун-та. - СПб. : тип. В. Демакова, 1886. - 24 с. - (Отт. из // С.-Петерб. о-во естествоиспытателей / Тр. – 1886. – Т. 17, Вып. 1.).
Геометрия в элементарной школе Монтессори / Пер. с итал.: Ю. Фаусек. - [Пг.]: Начатки знаний, 1922. - 24 с.
Таубман В. В., Фаусек Ю. И. Теория и практика детского сада Монтессори. - Пг.; М.: Мысль, 1923. - 133 с.
Фаусек Ю. И. Бумажное царство: Вырѣзывание изъ цвѣтной бумаги, какъ пособiе при веденiи «предметныхъ уроковъ»: Вып. 1. - СПб. : Я. Башмаков и К˚, 1912. - 31 с.
Фаусек Ю. И. Грамматика у маленьких детей по Монтессори. - М.; Л.: Гос. изд-во, 1928. - 76 с. - (Б-ка педагога). - 4000 экз.
Фаусек Ю. И. Детский сад Монтессори: Опыты и наблюдения в течение семилетней работы в детских садах по системе Монтессори. - Берлин; Пб.; М.: З. И. Гржебин, 1923. - 215 с. || Детский сад Монтессори: Опыты и наблюдения в течение двенадцатилетней работы в детских садах по системе Монтессори. - 2-е изд., испр. - М.; Л.: Госиздат, 1926. - 224 с. - (Б-ка педагога).
Фаусек Ю. И. Значение рисования в школе Монтессори: Опыты и наблюдения. - Пб.: Время, 1923. - 62 с.
Фаусек Ю. И. Как живёт Баба-Яга. - СПб. : т-во О. Н. Поповой, 1913. - 16 с.
Фаусек Ю. И. Как жили Наташа и Коля: [Рассказы для детей]. - М .: Посредник, 1928. - Т. 1–6. - 67 с. - (Кн. 1. На улице; кн. 2. Дома; кн. 3. В гостях у бабушки; кн. 4. В саду осенью; кн. 5. В саду зимой; кн. 6. Товарищи).
Фаусек Ю. И. Метод Монтессори в России. - Пг. : Время, 1924. - 82 с.
Фаусек Ю. И. Мѣсяцъ в Римѣ в «Домахъ дѣтей» Марiи Монтессори. - Пг. : тип. М. Волкова, 1915. - 189 с.
Фаусек Ю. И. О внимании у маленьких детей (по Монтессори): Доклад, чит. в психол. лаборатории Педагогич. музея. - Пг. : Начатки знаний, 1922. - 16 с. - (Педагогич. б-ка, № 9).
Фаусек Ю. И. Обучение грамоте и развитие речи по системе Монтессори. - М .: Гос. изд-во, 1922. - 107 с. || . - Л. , 1924. - 113 с.
Фаусек Ю. И. Обучение счёту по системе Монтессори. - Л. : Гос. изд-во, 1924. - 120 с. - (Учебники и учеб. пособия для труд. школ).
Фаусек Ю. И. Похищенная принцесса: Драматич. сказка въ 4-хъ д. для дѣтск. театра. - СПб. : тип. акц. о-ва Брокгаузъ-Ефронъ, 1909. - 36 с.
Фаусек Ю. И. Развитие интеллекта у маленьких детей (по Монтессори). - Пг. : Начатки знаний, 1922. - 23 с. - (Педагогич. б-ка, № 10).
Фаусек Ю. И. Самостоятельные занятия учащихся 1–4 классов школы. - Л. , 1940. - 48 с. - 1500 экз.
Фаусек Ю. И. Школьный материал Монтессори: Грамота и счёт. - М.; Л.: Гос. изд-во, 1929. - 118 с. - (Б-ка педагога). - 4000 экз.
Фаусек Ю. И., Сидорова М. А. Как мы занимаемся. - Пб.: Огни, 1922. - 20 с.
Школьный дидактический материал Монтессори в обработке Ю. И. Фаусек. - М .: Гос. изд-во, 1930. - 210 с. - 5000 экз.

Напишите отзыв о статье "Фаусек, Юлия Ивановна"

Примечания

Ссылки

Богуславский М. В., Сороков Д. Г. Ю. Фаусек: 30 лет по методу Монтессори. - М., 1994.
(Проверено 30 декабря 2011)
Фокин С. И. // Санкт-Петербургский университет. - 2007, 31 октября. - № 15 (3763) .
Публикация и комментарии С.И. Фокина; вступительная статья С.И. Фокина и О.Б. Вахромеевой // Историко-биологические исследования. 2011. Т. 3. № 4.
[Родословная www.geni.com/family-tree/index/6000000028299946048#6000000028335946343]

Отрывок, характеризующий Фаусек, Юлия Ивановна

– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.

Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.

, Российская империя

Гражданство:

СССР

Подданство:

Российская империя

Дата смерти: Место смерти: Супруг:

Юлия Ивановна Фаусек (Андрусова; 3 июня , Керчь - , Ленинград) - русский педагог в области дошкольного воспитания и начального образования, сестра геолога и палеонтолога академика Н. И. Андрусова , жена биолога профессора Московского университета В. А. Фаусека .

Биография

Позднее, отойдя от биологической науки, стала заниматься проблемами дошкольной педагогики. Посетила Италию для изучения педагогического метода Марии Монтессори и стала наиболее видным пропагандистом этого метода в России. В мае 1918 открыла в Петрограде первый детский сад, работавший по системе Монтессори. Его посещали 200 детей в возрасте от одного года до девяти лет .

Память

Избранные труды

Андрусова Ю. И. Инфузории Керченской бухты: Из работ зоол. лаборатории Сиб. ун-та. - СПб. : тип. В. Демакова, 1886. - 24 с. - (Отт. из // С.-Петерб. о-во естествоиспытателей / Тр. – 1886. – Т. 17, Вып. 1.).
Геометрия в элементарной школе Монтессори / Пер. с итал.: Ю. Фаусек. - [Пг.]: Начатки знаний, 1922. - 24 с.
Таубман В. В., Фаусек Ю. И. Теория и практика детского сада Монтессори. - Пг.; М.: Мысль, 1923. - 133 с.
Фаусек Ю. И. Бумажное царство: Вырѣзывание изъ цвѣтной бумаги, какъ пособiе при веденiи «предметныхъ уроковъ»: Вып. 1. - СПб. : Я. Башмаков и К˚, 1912. - 31 с.
Фаусек Ю. И. Грамматика у маленьких детей по Монтессори. - М.; Л.: Гос. изд-во, 1928. - 76 с. - (Б-ка педагога). - 4000 экз.
Фаусек Ю. И. Детский сад Монтессори: Опыты и наблюдения в течение семилетней работы в детских садах по системе Монтессори. - Берлин; Пб.; М.: З. И. Гржебин, 1923. - 215 с. || Детский сад Монтессори: Опыты и наблюдения в течение двенадцатилетней работы в детских садах по системе Монтессори. - 2-е изд., испр. - М.; Л.: Госиздат, 1926. - 224 с. - (Б-ка педагога).
Фаусек Ю. И. Значение рисования в школе Монтессори: Опыты и наблюдения. - Пб.: Время, 1923. - 62 с.
Фаусек Ю. И. Как живёт Баба-Яга. - СПб. : т-во О. Н. Поповой, 1913. - 16 с.
Фаусек Ю. И. Как жили Наташа и Коля: [Рассказы для детей]. - М .: Посредник, 1928. - Т. 1–6. - 67 с. - (Кн. 1. На улице; кн. 2. Дома; кн. 3. В гостях у бабушки; кн. 4. В саду осенью; кн. 5. В саду зимой; кн. 6. Товарищи).
Фаусек Ю. И. Метод Монтессори в России. - Пг. : Время, 1924. - 82 с.
Фаусек Ю. И. Мѣсяцъ в Римѣ в «Домахъ дѣтей» Марiи Монтессори. - Пг. : тип. М. Волкова, 1915. - 189 с.
Фаусек Ю. И. О внимании у маленьких детей (по Монтессори): Доклад, чит. в психол. лаборатории Педагогич. музея. - Пг. : Начатки знаний, 1922. - 16 с. - (Педагогич. б-ка, № 9).
Фаусек Ю. И. Обучение грамоте и развитие речи по системе Монтессори. - М .: Гос. изд-во, 1922. - 107 с. || . - Л. , 1924. - 113 с.
Фаусек Ю. И. Обучение счёту по системе Монтессори. - Л. : Гос. изд-во, 1924. - 120 с. - (Учебники и учеб. пособия для труд. школ).
Фаусек Ю. И. Похищенная принцесса: Драматич. сказка въ 4-хъ д. для дѣтск. театра. - СПб. : тип. акц. о-ва Брокгаузъ-Ефронъ, 1909. - 36 с.
Фаусек Ю. И. Развитие интеллекта у маленьких детей (по Монтессори). - Пг. : Начатки знаний, 1922. - 23 с. - (Педагогич. б-ка, № 10).
Фаусек Ю. И. Самостоятельные занятия учащихся 1–4 классов школы. - Л. , 1940. - 48 с. - 1500 экз.
Фаусек Ю. И. Школьный материал Монтессори: Грамота и счёт. - М.; Л.: Гос. изд-во, 1929. - 118 с. - (Б-ка педагога). - 4000 экз.
Фаусек Ю. И., Сидорова М. А. Как мы занимаемся. - Пб.: Огни, 1922. - 20 с.
Школьный дидактический материал Монтессори в обработке Ю. И. Фаусек. - М .: Гос. изд-во, 1930. - 210 с. - 5000 экз.

Примечания

Ссылки

Богуславский М. В., Сороков Д. Г. Ю. Фаусек: 30 лет по методу Монтессори. - М., 1994.
Краткая биография, фотография, тексты Ю. Фаусек (Проверено 30 декабря 2011)
Фокин С. И. Память живёт в веках // Санкт-Петербургский университет . - 2007, 31 октября. - № 15 (3763).

Wikimedia Foundation . 2010 .

Фаунтин-Хилл
Фауст, Иоганн (энтомолог)

Смотреть что такое "Фаусек, Юлия Ивановна" в других словарях:

Фаусек, Юлия Ивановна - (1863 1943) педагог, деятель дошкольного воспитания. Преподавала в средних учебных заведениях, в 20 х гг. одновременно преподавала в Институте дошкольного воспитания, ЛГПИ им. А.И. Герцена. Наиболее видный отечественный пропагандист опыта М.… … Педагогический терминологический словарь

ФАУСЕК Юлия Ивановна - , педагог, деятель в области дошк. воспитания и нач. образования. Окончила Бестужев ские курсы (1884). Преподавала естеств. историю в ср. уч. заведениях, в 20 е гг. одновременно преподавала в Ин те дошк.… … Российская педагогическая энциклопедия

Фаусек - Фаусек фамилия. Известные носители: Фаусек, Виктор Андреевич (1861 1910) русский зоолог и энтомолог Фаусек, Юлия Ивановна (1863 1942) русский педагог в области дошкольного воспитания и начального образования … Википедия

Фаусек, Виктор Андреевич - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Фаусек. Виктор Андреевич Фаусек Дата рождения … Википедия

Керчь - У этого термина существуют и другие значения, см. Керчь (значения). Город Керчь укр. Керч крымскотат. Keriç Флаг Герб … Википедия

Андрусов, Николай Иванович - У этого термина существуют и другие значения, см. Андрусов. Николай Иванович Андрусов … Википедия

Юлия Ивановна Фаусек

Детский сад Монтессори (сборник статей)

Предисловие

Юлия Фаусек – первая монтессорианка России

В их судьбах много общего, хотя лично они встречались только дважды, в Риме. Обе родились в семье военных, в приморских городах, обе, в конце концов, занялись педагогикой и достигли в этом занятии успеха. И одна, и другая перебрались в столицу. Обе написали по нескольку книг. Читали книги друг друга. Одна читала, соглашалась и верно следовала написанному, другая читала и плакала от переполнявших ее чувств. Одна – старшая – считала себя ученицей младшей, вторая – младшая – придумала педагогическую систему, которая распространена по всему миру и до сих пор называется ее именем. Это – Мария Монтессори и ее российская последовательница – Юлия Ивановна Фаусек.

Юлия Ивановна Фаусек родилась 3(15) июня 1863 года в Керчи. Здесь прошли ее детство и юность. Затем – столица России, Санкт-Петербург, и Бестужевские курсы (частный университет для женщин), дававшие в то время практически университетское образование. Преподававший в них физиологию нервной системы И.М. Сеченов вспоминал: «Доказательством того, что это был университет, служит систематичность четырехлетнего курса, читавшегося профессорами, доцентами университета и даже некоторыми академиками. Я читал на курсах то же самое и в том же объеме, что и в университете, и, экзаменуя ежегодно и там, и здесь из прочитанного находил, в результате, что один год экзаменуются лучшие студенты, а другой лучшие студентки».

Еще в годы учебы (1880–1884) Юлия активно занималась лабораторной практикой в стенах университета и пробовала себя в качестве педагога. Тем не менее, ее наставники связывали будущее Фаусек с наукой. Она выбрала другой путь – после курсов приступила к работе в частной женской гимназии. Сначала Юлия Ивановна только заменяла учителей, позже получила собственные классы, где преподавала естествознание, и, по собственному замечанию, «наделала много глупостей».

Она счастливо вышла замуж и родила двоих детей. В отличие от своего будущего кумира, Марии Монтессори, Юлия Ивановна в молодости увлекалась театром и музыкой. Она была фантазерка, умела внимательно и долго слушать, могла быть непосредственной. Муж – профессор зоологии Петербургского университета шутил, что трудно найти еще одну женщину, которая знала бы столько глупостей, как Юлия. Но людей притягивало удивительное обаяние, цельность ее натуры, врожденное чувство юмора, не покидавшее ее в самых тяжелых жизненных коллизиях.

С идеями Монтессори Фаусек познакомилась во время путешествия по Италии с семьей в 1908 году. Но судьба, определившая ее дальнейшую жизнь, догнала ее позже, в 1913 году.

Это был тяжелый для нее год. Умер муж. Выросшие дети не могли заполнить пустоты, связанной с потерей близкого человека. Хотелось попробовать себя в работе с маленькими детьми, но широко распространенная тогда в России система Фребеля ее не привлекала. Именно в 1913 году на глаза Юлии Ивановне попадается сначала статья Е.Н. Янжул «Об одном итальянском детском саде», а потом перевод книги М. Монтессори «Дом ребенка. Метод научной педагогики». И когда она слышит от общего знакомого о физике Лермонтове, который надоедал всем рассказами о каких-то палках, завязках и цилиндрах, привезенных из-за границы, Фаусек сразу понимает, что речь идет о материалах известной ей по книге итальянки. Юлия Ивановна знакомится с Лермонтовым, и даже глухота старика не становится препятствием для общения. Почти ежедневно они встречались для изучения привезенного физиком материала. Потом было две выставки в университете и в «Соляном городке», которые вызвали у большинства педагогов только недоумение и насмешки. Фаусек оказывается одной из немногих, кто не только сразу и безоговорочно принимает педагогику Монтессори, но и готов действовать.

Позднее Юлия Ивановна вспоминала: «В то время моей жизни я была подобна кораблю, блуждавшему в море в туманную ночь и потерявшему направление, стремящемуся то к одной, то к другой воображаемой светящейся точке, пока яркий свет настоящего маяка не прорежет тумана и не укажет теряющему надежду кормчему истинного пути. Таким спасительным маяком, разгорающимся все более ярким светом и зовущим к движению вперед, в новые обетованные земли для наших детей, явилась для меня система Монтессори». Уже в октябре благодаря стараниям Фаусек в коммерческом училище М.А. Шидловской открывается первая в России группа, занимающаяся по системе Монтессори.

Весной 1914 года благодаря директору училища С.И. Сазонову Юлия Ивановна выезжает в Рим, где проводит месяц, посещая международный курс для учителей системы воспитания Монтессори и знакомясь со школами, работающими по этой системе. Уже в 1915 году появляется ее первая книга «Месяц в Риме в Домах ребенка Марии Монтессори». После возвращения Фаусек приступает к работе «с большей уверенностью в своих возможностях и еще большей уверенностью в системе».

Детский сад разрастался, и в 1915 году «ревностно оберегаемое уединение» было нарушено. Его стали посещать педагоги, некоторые ученые и просто любопытные. Наиболее внимательным наблюдателем диковинных занятий был художник Петров-Водкин, у которого в детский сад Фаусек ходили двое крестников. Именно он однажды заметил: «У этих детей будут широко раскрыты и глаза, и уши, и все их тело, и весь их ум для восприятия внешнего мира».

Директор училища С.И. Сазонов не только всячески поддерживал Юлию Ивановну, но и как мог изыскивал средства для открытия второй группы. В октябре 1916 года с Фаусек, как в кривом зеркале, повторилась история М. Монтессори, которой начать исследования помог итальянский промышленник Эдуард Таламо. А на инициативу Фаусек обратило внимание «Общество фабрикантов текстильщиков». Юлии Ивановне было предложено составить план создания двух «Детских домов» при фабриках.

Позже в своих дневниковых записях Фаусек вспоминала: «Я сделала все очень скоро, но после моего доклада, хотя и было решено открыть эти дома, инициаторы этого дела так долго медлили с назначением необходимой суммы, что прошло пять месяцев, в течение которых они вели со мной переговоры, как будто боясь расстаться с теми ничтожными деньгами, которые были нужны для хорошего дела». Февральская революция спутала все карты, проект был закрыт.

Еще более саркастично описывает Юлия Ивановна свое столкновение с высшим светом. Видимо, Сергей Иванович Сазонов, уговоривший ее сделать доклад в доме графа Шереметьева, не раз пожалел о своей настойчивости.

Вот как Фаусек описывает заданные ей вопросы: «Один из блестящих кавалеров вдруг спрашивает: «А этот, как бишь его, Монтьескере, старый он или молодой? – «Это не он, а она, и фамилия ее Монтессори» – «Ах, она…» – протянул спрашивающий, вскинул монокль, и, обведя вокруг своего лица рукой балетным жестом, прибавил: «…И хорошенькая?»

К счастью, на небольшую субсидию, полученную от министерства просвещения, удалось организовать курсы для желающих ближе познакомиться с системой Монтессори. Туда было принято 25 слушательниц, все с высшим образованием. Благодаря благотворительным концертам был организован сбор пожертвований на постройку первого городского детского дома по системе Монтессори. Его проект был разработан профессиональным архитектором по книге Таламо «Новые дома для рабочих». Городской голова пообещал выхлопотать участок у города для постройки этого дома. Мечты развеялись в морозном воздухе февральской революции.

Смутное время

Вслед за октябрьским переворотом наступили трудные времена. Удивительно, что увлеченная работой Юлия Ивановна как будто не замечает их. Она продолжает работать в «Детском городке», где устроила не только площадку для дошкольников, но и настоящую школу. К ней приходят 125 детей от 1 года, до 14 лет. Время было тяжелое и скудное, но дети проявляли неслыханную жажду к работе. «Случалось так, что какой-нибудь ребенок приходил в класс и тут же в уголке ложился и тотчас засыпал: он стоял в очереди за хлебом на всю семью с 6–7 утра. Часто это был какой-нибудь пятилетний мальчик. Выспавшись, он принимался за работу», – вспоминала Фаусек.

А между тем новая пролетарская власть выдвинула лозунг: «Все лучшее – детям» и прежде всего это касалось помещений. Этот лозунг чуть не сыграл с Юлией Ивановной злую шутку. Она перебралась во вновь открытую 25-ю Советскую школу (бывшая Николаевская военная гимназия), убедив ее директора, Я.М. Шатуновского, открыть дошкольное отделение. Для группы в 38 детей, по воспоминаниям Юлии Ивановны, ей выделили прекрасную квартиру (бывшего инспектора гимназии) из четырех комнат. Но Комиссариат народного просвещения отказал на том основании, что на такое количество детей полагалось 7–8 комнат. С большим трудом вопрос удалось решить. Относительно спокойная и почти счастливая жизнь длилась недолго. Я.М. Шатуновского сняли с директорства, а новое начальство посчитало дошкольное отделение излишеством. Сама Юлия Ивановна была уволена и оказалась в роли «приживалки» у собственной дочери, оформленной в качестве руководительницы дошкольной группы. Но хуже всего, что перестали давать дрова и кормить детей. «Было голодно и холодно и детям, и нам», – пишет Юлия Ивановна.

Смутное время