Управление качеством является основным средством достижения и поддержания конкурентоспособности любого предприятия/организации.

Наиболее популярное и методологически сильное направление в управлении качеством – Всеобщее Управление Качеством - Total Quality Management (далее TQM) имеет социальную направленность и предполагает, что в создании качественного продукта принимают участие все сотрудники фирмы, весь персонал.

Излагая основы TotalQualityManagement(TQM), необходимо начать с определения этого понятия.

Total quality management ( TQM ) – это система действий, направленных на достижение удовлетворения и восхищения потребителей (клиентов), рост возможностей работников, более высокие, долговременные подходы и меньшие затраты.

Как видно, это и есть главные цели бизнеса.

Посмотрим, как определяется содержание современного менеджмента качества в соответствии с международным стандартом ISO 9000:2008.

Всеобщее руководство качеством – подход к управлению организацией, нацеленной на качество, основанный на участии всех членов и направленный на достижение долгосрочного успеха путем удовлетворения требований потребителя и выгоды для членов организации и общества.

Примечания:

Все члены означает персонал во всех подразделениях и на всех уровнях организационной структуры.

Сильное и настойчивое лидерство – руководство со стороны высшей администрации, обучение и подготовка всех членов организации являются существенными моментом успешной реализации приведенного подхода.

При всеобщем руководстве качеством концепция качества имеет отношение к достижению всех целей управления.

«Выгоды для общества» подразумевают выполнение требований общества.

Total Quality Management (TQM ) (всеобщее руководство качеством) или его составные части иногда называют «totalquality» («всеобщее качество»), «CWQC» (companywidequalitycontrol) («управление качеством в масштабах компании»), «TQC» (totalqualitycontrol) (всеобщее управление качеством и т.д.)

Из определения видно, как увязываются в одно целое успех предпринимателя, выгоды для сотрудников предприятия – наемных работников, не являющихся собственниками, - и выгоды для общества в целом.

TQM является всеобъемлющей, целостной концепцией менеджмента, которая выходит за рамки систем менеджмента качества, и охватывает предприятие полностью.

Мировая практика показывает, что только при таком гармоничном согласовании интересов всех участников предпринимательской деятельности достигается устойчивый долговременный успех.

1. Развитие теории Всеобщего Управления Качеством

В данном учебном разделе мы ознакомимся с концепцией всеобщего руководства качеством и кратко определим этапы эволюционного развития ВУК; рассмотрим основной вклад американских, японских и русских «патриархов» качества в теорию ВУК.

1.1. Эволюция теории Всеобщего Управления Качеством

Теория Всеобщего Управления Качеством возникла не на пустом месте. Ее появлению предшествовали работы многих ученых, включая экономистов, социологов, психологов, и конечно, специалистов в области математической статистики. Эволюция учений управления (менеджмента) показана на рис. 1.1.

Рис.1.1. Этапы эволюционного развития менеджмента

Историю создания всеобщего управления качеством составляют четыре группы учений:

научный менеджмент (1900 - 1930 гг. - Вебер, Файолъ, Тейлор и др.);

человеческие ресурсы, бихевиористские (поведенческие) науки (1930 -1960 гг. - Маслоу, Мак - Грегор и др.);

системные подходы (1960-1970 гг. - Берталанфи и др.);

Всеобщее Управление Качеством (ВУК) (1980-1990 гг. - Деминг, Кросби, Джуран, Исикава и др.).

Научный менеджмент. Основателями научного менеджмента считают Вебера, Файоля, Тейлора каждый из которых внес свой вклад в научное управление.

Вклад Вебера:

ввел понятие «идеальный тип действий» и выделил четыре таких типа:

традиционный;

аффективный;

ценностно-рациональный;

целерациональный.

создал теорию бюрократии – административный аппарат, который осуществлял рациональную организацию труда, Вебер назвал бюрократией. Он определил характерные черты бюрократических предприятий:

высокая степень специализации служащих;

иерархическая структура власти, имеющая форму пирамиды;

система правил и инструкций для эффективного достижения целей предприятий;

отбор, назначение и расстановка кадров, основанные на заслугах и личных достижениях кандидатов;

безличная ориентация служащих в контактах с клиентами и коллегами.

Вебер отмечал и негативные последствия бюрократической организации предприятий:

угроза индивидуальной свободе работника и подавление его развития;

выработка негибкого поведения персонала;

рост в геометрической прогрессии числа бюрократов (закон С. Паркинсона);

увеличение уровня некомпетентности бюрократов (принцип Л. Питера).

Вклад Файоля :

рассматривал управление как процесс, состоящий из нескольких взаимосвязанных функций:

планирование;

организация;

мотивация;

контроль.

утверждал, что компания должна иметь план действий, основанный:

на ресурсах фирмы;

на учете состава и значимости незавершенного производства;

будущих тенденциях, зависящих от технических, финансовых, коммерческих и др. условий.

организация деятельности должна:

обеспечивать тщательную разработку и строгое выполнение плана;

следить за тем, чтобы кадровая и материальная составляющие предприятия соответствовали целям, ресурсам и потребностям фирмы.

Файоль сформулировал четырнадцать принципов управления:

дисциплина;

вознаграждение персонала, в том числе справедливая зарплата;

справедливость: сочетание доброты и правосудия;

корпоративный дух, т.е. гармония персонала, его сплочение;

подчиненность личных интересов общим;

разделение труда, т.е. специализация;

полномочия и ответственность;

единоначалие;

единство направления;

централизация;

скалярная цепь;

1. стабильность рабочего места для персонала;

   инициатива.

Вклад Тейлора :

разделение ответственности на разработку проекта и его выполнение;

разделение сложных операций на простые повторяющиеся действия;

неквалифицированные необученные рабочие (как и несовершенное оборудование) являются основными источниками брака.

Тейлор ввел три принципа научной организации производства:

принцип функциональной дифференциации, который заключается в группировке задач для формирования индивидуальных рабочих мест;

принцип специализации, обосновывающий идею о том, что работа каждого человека должна быть по возможности ограничена выполнением одной ведущей функции;

принцип материальной заинтересованности.

Эмерсон разработал систему повышения производительности, которую назвал «системой целесообразностей». Она включает двенадцать принципов производительности:

четко поставленные цели производства и четко обозначенные задачи персонала

здравый смысл;

компетентная консультация;

дисциплина;

справедливое отношение к персоналу, выражающееся в идее «Лучше работаешь – лучше живешь»;

обратная связь;

порядок и планирование работы;

нормы и расписания;

нормализация условий;

нормирование операций;

письменные стандартные инструкции;

вознаграждение за производительность.

Человеческие ресурсы, бихевиористские (behavior – поведенческие) науки. В этой области выделяются работы Маслоу и Мак-Грегора. Так как в теории управления качеством акцент делается на удовлетворение потребностей, то важно знать, какой характер носят эти потребности. Заслуга Маслоу в том, что он не только выявил эти потребности, но и создал их иерархию, проранжировав в следующем порядке (рис.1.2): физиологические потребности, потребности в безопасности, в общественном положении, в самоуважении и в самореализации.

Физиологические потребности человека включают потребности в еде, питье, сне, тепле, приюте (жилье) и т.п.

Безопасность подразумевает потребность человека в обеспечении его уверенности и защите от опасности, которая обычно достигается принадлежностью человека либо к семье, либо к группе единомышленников, либо к рабочей группе, либо к обществу, т.е. принадлежностью к той совокупности людей, которые обеспечивают ему требуемую безопасность.

Потребность в общении необходима человеку для того, чтобы иметь теплые связи с людьми, позволяющие исключить чувство одиночества, отчужденности, отстраненности.

Признание и уважение является более высокой эволюционной потребностью человека, обеспечивающей ему уверенность в себе и чувство самоуважения. Эта потребность человека обусловлена его естественным желанием:

достичь определенного мастерства, быть более сильным, компетентным в определенной области (признание вызывает чувство независимости и свободы);

получить более престижное положение, признанное коллективом или обществом, членом которого он является и обеспечивающее ему влияние, славу, признание, чувство собственного достоинства, высокую оценку.

Самореализация – стремление реализовать все то, на что потенциально способен человек, вызванное желанием самоутверждения. Эта потребность, в отличие от предыдущих, по Маслоу, движет человеком в результате избытка мотиваций, а не недостатка.

Все эти потребности Маслоу рассматривает как динамическую модель потребностей, которая может изменяться и совершенствоваться применительно к конкретному человеку в зависимости от его особенностей и окружающих условий. Основываясь на элементарных потребностях, можно стимулировать развитие и реализацию более высоких его потребностей. Задача руководителя состоит в том, чтобы не только удовлетворить минимальные потребности членов коллектива, обеспечивающие их работоспособность, но и стимулировать наибольшую эффективность каждого из них, переходя от низкого к более высокому уровню иерархии потребностей человека.

Теория Маслоу позволила по-новому взглянуть как на потребителя, так и на рабочего и тем самым изменить систему управления фирмой.

Рис. 1.2. Пирамида потребностей Маслоу

Мак-Грегором было предложено две противоположных теории: «теория X» и «теория Y».

«Теория X » Мак-Грегора:

Средний человек инертен, не любит работать и по возможности избегает работы.

Поэтому нужно заставлять большинство людей работать, контролировать их, угрожать наказанием, заставлять прилагать соответствующие усилия для достижения необходимых результатов.

Средний человек предпочитает быть ведомым, желает избежать ответственности, он не честолюбив, стремится к безопасности.

В соответствии с этим Мак-Грегор формулирует и соответствующие принципы:

жесткое и непосредственное управление организацией;

централизация официальных законных полномочий;

минимальное участие работников в процессе принятия решений.

«Теория Y » Мак-Грегора:

Прилагать максимум физических и умственных усилий для выполнения работы также естественно для человека, как играть или отдыхать. Средний человек не может не любить работу.

Наличие внешнего контроля и угроза наказания не означают, что усилия работающего человека будут направлены к нужной цели.

Вознаграждением для человека является сам факт достижения цели.

Средний человек честолюбив, ищет ответственности и принимает ее.

Способности к творчеству и новаторству при решении организационных проблем присущи не узкому кругу людей, а большому числу работников.

С учетом этого Мак-Грегор трактует и сами принципы теории Y:

свободное и более общее руководство организацией;

децентрализация официальных полномочий;

меньший расчет на принуждение и контроль, больший акцент на индивидуальную активность и самоконтроль;

демократический стиль руководства;

более активное участие рядовых работников в процессе принятия решений.

Мак-Грегор считал, что в основе практики американского менеджмента лежит теории X, а японского – Y.

Теории Маслоу и Мак-Грегора, дополняя друг друга, позволяют создать две совершенно противоположные формы управления организацией. Всеобщему управлению качеством (TQM) импонирует «теория Y» Мак-Грегора и теория Маслоу, основанные на системных подходах.

Системные подходы предусматривают:

Компанию, организованную с учетом внутренних и внешних особенностей, составляющими которых являются: технология, окружающая среда, сектор рынка, культура и мастерство.

Повышение роли организационных моделей для соответствия компании особенностям рынка: функциональные модели, дивизионные модели, матричные модели, холдинговые модели.

Теория случайностей берет начало (с позиций TQM) от статистического управления качеством, появление которого обязано Вальтеру Шухарту. Он применил статистические методы к производственному процессу предложил статистическое объяснение поведения производственного процесса во времени, которое позже было названо контрольными картами . В своей книге он впервые фокусирует внимание на потребителя . Главной темой его публикаций является наблюдение за производственным процессом и уменьшение его изменений с использованием анализа экспериментальных данных, нанесенных на контрольную карту. Шухарт может быть отнесен к современным патриархам качества, т.к. основная его идея – принятие решений на основе фактов , лежит в основе TQM.

Вопросы качества стали наиболее актуальны во время Второй мировой войны при выпуске различных видов вооружения. В это время методы статистической обработки и анализа экспериментальных данных были усовершенствованы. Большую роль при этом сыграли работы Харольда Ф. Доджа (1893-1976), Харри Ж. Роминга (1900-1989) и Абрахама Уолда (1902-1950), который внес большой вклад в оценку испытаний готовой продукции. Его результаты были настолько важны для оборонной промышленности, что не публиковались до конца войны. Большая часть его разработок легла в основу действующих стандартов по выборочному контролю готовой продукции на соответствие требуемому качеству.

Огромную роль в вопросах оценки качества готовой продукции и вероятности появления бракованных изделий сыграли работы У. Вейбулла (1887-1979), профессора инженерной механики в Королевском Технологическом Институте в Стокгольме. В 1951 г. он предложил распределение непрерывной случайной величины, номиналом которой является время безотказной работы готового изделия. Это распределение получило название распределение Вейбулла или закон Вейбулла.

Важную роль в оценке результатов эксперимента и планировании эксперимента сыграли работы английского ученого Рональда А. Фишера (1880-1962) и предложенный им критерий для оценки выборочных дисперсий.

Теория управления качеством и TQM

Современная история качества подразделяется чаще всего на четыре главные периода: создание основ, создание новых методов, техник и технологий, введение современной теории качества, возникновение и применение в мировом масштабе Модели управления качеством.

Первый период развития качества - создание основ, охватывает время с конца 40-х до конца 50-х гг. XX в., отмечен исследованиями первопроходцев, трое из которых: Эдварде У. Деминг, Джозеф М. Джуран, Арманд В. Фейгенбаум.

Второй период развития качества - создание новых методов, техник и технологий приходится на 60-е и начало 70-х гг. XX в. и характеризуется тем, что благодаря японским экспертам создавались и развивались методы, техники и технологии высокой степени сложности для достижения качества. Яркими представителями этого периода были Каору Исикава, Генити Тагути и Сигео Синго.

Третий период развития качества - введение современной теории качества начался в конце 70-х гг. XX в. и длился до 1987 г. Главные направления философии качества в этот период можно понять посредством идей и постулатов представителей так называемой «Западной школы». Здесь можно выделить таких авторов, как Филипп Кросби, Том Петере, Клаус Меллер.

Четвертый период развития качества - применение Модели управления качеством отмечен появлением стандартов ИСО серии 9000, в которых была представлена новая модель Всеобщего управления качеством (Total Quality Management). Теория и практика качества стали заботой всего человечества, и в их дальнейшем развитии принимают участие десятки тысяч специалистов высшего класса в целом ряде государственных, военных и научных институтов по всему миру. Будущие исследователи и историки качества когда-нибудь назовут великие имена этого периода развития - нам остается только ждать. Выделение первых трех периодов в современной истории качества принадлежит английскому ученому профессору Тони Бенделиз (доклад The Quality gurus: help or hype for British Industry, 1998 г. или в свободном переводе «Гуру качества: помощь или тенденция в британской промышленности»). В литературе существует ряд других идей и классификаций. Но все они тем или иным образом подтверждают существование перечисленных периодов, так и этапов, называемых: «Раннее» американцы, Японцы, Западная школа и Модели управления качеством

Развитие основных подходов и принципов менеджмента качества показано на рис.1.3.

Рис. 1.3. Развитие основных подходов и принципов менеджмента качества.

Вплоть до конца XVII в. большинство европейцев полага­ли, что в природе все пребывает неизменным со дня сотворения, что все виды растений и животные поныне таковы, какими их создал Бог. Однако в XVIII в. новые научные данные заставили усомниться в этом. Люди стали находить подтверждения того, что виды растений и животных изменяются на протяжении длительных периодов времени. Этот процесс называется эволюцией.

Первые теории эволюции

Жан-Батист де Моне (1744-1829), шевалье де Ламарк, родился во Франции. Он был одиннадцатым ребенком в обедневшей аристократической семье. Ламарк прожил трудную жизнь, умер нищим слепцом, его труды забылись. В 16 лет он вступил в армию, но вскоре ушел в отставку из-за слабого здоровья. Нужда вы­нудила его работать в банке, вместо того чтобы заниматься любимым де­лом - медициной.

Королевский ботаник

В свободное время Ламарк изучал растения и приобрел в этом столь обширные познания, что в 1781 году его назначили главным ботаником французского короля. Спустя десять лет, после , Ламарка избрали профессором зоологии Музея естествен­ной истории в Париже. Здесь он выступал с лекциями, устраивал выставки. Заметив различия между окаменелостями и современными видами животных, Ламарк пришел к выводу, что виды и признаки животных и растений не неизменны, а наоборот, меняются от поколения к поколению. Этот вывод ему подсказали не только окаменелости, но и геологические свидетельства изменений ландшафта за долгие миллионы лет.

Ламарк пришел к выводу, что на протяжении жизни особенности животного могут меняться в зависимости от внешних условий. Он доказал, что эти изменения передаются по наследству. Так, шея жира­фа могла удлиниться в течение его жизни из-за того, что ему приходи­лось тянуться за листьями деревьев, и это изменение перешло к его потомству. В наши дни эта теория признана ошибочной, хотя ее использованы в по­явившейся через 50 лет теории эволюции Дарвина и Уоллеса.

Экспедиция в Южную Америку

Чарлз Дарвин (1809-1882) родился в Шрюсбери в Англии. Он был сыном врача. Окончив школу, Дарвин поехал изучать медицину в Эдинбургский университет, но вскоре разочаровался в этом предмете и, по настоянию отца, уехал в Кембриджский университет, что­бы готовиться к сану священ­ника. И хотя подготовка шла успешно, Дарвин вновь разочаровался в предстоявшей ему карьере. В то же время он увлекся ботаникой и энтомологией (наукой о насекомых). В 1831 г. профессор ботани­ки Джон Хенслоу заметил способности Дарвина и предложил ему место натуралиста в экспедиции в Южную Америку. Перед отплытием Дарвин прочел тру­ды геолога Чарлза Лайеля (см. статью « »). Они поразили молодого ученого и повлияли на его собственные взгляды.

Открытия Дарвина

Экспедиция отплыла на корабле «Бигл» и продолжалась 5 лет. За это время исследователи посетили Бразилию, Аргентину, Чили, Перу и Галапагосские острова - десять скалистых островков у побережья Эквадора в Тихом океане, на каждом из которых существует своя фауна. В этой экспедиции Дарвин собрал огромную коллекцию горных пород окаменелостей, составил гербарии и коллекцию чучел животных. Он вел подробный дневник экспедиции и впоследствии воспользовался многими материалами сделанными на Галапагосских островах, при изложении своей теории эволюции.

В октябре 1836 г. «Бигл» возвратился в Англию. Следующие 20 лет Дарвин посвятил обработке со­бранных материалов. В 1858 г. он получил рукопись Альфреда Уоллеса (1823- 1913) с очень близкими ему идеями. И хотя оба натуралис­та выступили соавторами, роль Дарвина в выдвижении новой теории гораздо значительнее. В 1859 г. Дарвин опубликовал книгу «Происхождение видов пу­тем естественного отбора», в которой изложил теорию эволюции. Книга имела огромный успех и наделала много шума, так как противоречила традиционным представлениям о возникновении жизни на Земле. Одной из самых смелых мыслей было утверждение, что эволюция продолжалась многие миллионы лет. Это противоречило учению Библии о том, что мир был создан за 6 дней и с тех пор неизменен. В наши дни большинство ученых используют модернизированный вариант теории Дарвина для объяснения изменений в живых организмах. Некоторые же отвергают его теорию по религиозным мотивам.

Естественный отбор

Дарвин открыл, что организмы борются друг с другом за пищу и среду обитания. Он заметил, что даже в пределах одного вида есть особи с особыми признаками, увеличивающими их шансы на выживание. Потомство таких особей наследует эти признаки, и они постепенно становятся общими. Особи, не имеющие этих признаков, вымирают. Так, через много поколений весь вид приобретает полезные при­знаки. Этот процесс называют естественным отбором. Посмот­рим, к примеру, как приспосабливался к изменениям среды обитания мотылек. Сперва все мотыльки имели серебристую окраску и были незаметными на ветвях деревьев. Но вот деревья потемнели от дыма - и мотыль­ки стали заметнее, их активнее поедали птицы. Выживали же мотыльки, окрашенные темнее. Эта темная окраска перешла к их потомству и впоследствии распространилась на весь вид.

Роль трудов Ч. Дарвина в создании научной эволюционной теории

К середине XIX в. возникли объективные условия для создания научной эволюционной теории. Они сводятся к следующему.

1. К этому времени в биологии накопилось много фактического материала, доказывающего способность организмов к изменениям, и была создана первая эволюционная теория.

2. Совершены все наиболее важные географические открытия, в результате чего были более или менее подробно описаны наиболее важные представители органического мира; обнаружено большое разнообразие видов животных и растений, выявлены некоторые промежуточные формы организмов.

3. Бурное развитие капитализма требовало изучения источников сырья (в том числе и биологического) и рынков сбыта, что активизировало развитие биологических исследований.

4. Достигнуты большие успехи в селекции растений и животных, что способствовало выявлению причин изменчивости и закрепления возникших признаков у организмов.

5. Интенсивная разработка полезных ископаемых позволила обнаружить кладбища доисторических животных, отпечатки древних растений и животных, что подтверждало эволюционные идеи.

Создателем основ научной эволюционной теории стал Чарльз Дарвин (1809-1882). Ее основные положения были опубликованы в 1859 г. в книге «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствующих рас в борьбе за жизнь». Ч. Дарвин продолжал работу по развитию эволюционной теории и опубликовал книги «Изменение домашних животных и культурных растений» (1868) и «Происхождение человека и половой отбор» (1871). Эволюционная теория постоянно развивается, дополняется, но ее основы были изложены в вышеназванных книгах.

Созданию теории Дарвина способствовали ситуация, сложившаяся в биологии к моменту начала научной деятельности ученого, то, что он жил в самой развитой (в тот период) капиталистической стране - Англии, возможность осуществлять путешествия (Ч. Дарвин совершил кругосветное путешествие на корабле «Бигль»), а также личные качества ученого.

При разработке научной эволюционной теории Ч. Дарвин создал свое определение «вид», выдвинул новые принципы систематизации органического мира, состоящие в нахождении родственных (генетических) связей, возникших за счет одинакового происхождения всего органического мира; дал определение эволюции как способности видов к медленному, постепенному развитию в процессе своего исторического существования. Он правильно раскрыл причину эволюции, состоящую в проявлении наследственной изменчивости, а также правильно раскрыл факторы (движущие силы) эволюции, включающие естественный отбор и борьбу за существование, через которую и реализуется естественный отбор.

Теория эволюции органического мира, разработанная в трудах Ч. Дарвина, явилась фундаментом для создания современной синтетической эволюционной теории.

Синтетическая теория эволюции органического мира - это совокупность научно обоснованных положений и принципов, объясняющих возникновение современного органического мира Земли. При разработке этой теории были использованы результаты исследований в области генетики, селекции, молекулярной биологии и других биологических наук, полученные во второй половине XIX и в течение всего XX столетия.

Карл Линней и роль его работ в становлении эволюционной теории

Человека всегда интересовало, откуда возник такой прекрасный мир животных и растений, всегда ли он был таким, как сейчас, изменяются ли организмы, существующие в природе. Глазами одного поколения трудно, а порой и невозможно обнаружить значительные изменения в окружающем мире, поэтому у человека первоначально сформировалось представление о неизменности окружающего мира, особенно мира животных (фауны) и растений (флоры).

Представления о неизменности органического мира называются метафизическими, а людей (в том числе и ученых), разделяющих эти взгляды, называют метафизиками.

Наиболее ярые метафизики, считающие, что все живое сотворено Богом и не меняется со дня сотворения, называются креационистами, а псевдоучение о божественном творении живого и его неизменности - креационизмом. Это крайне реакционное учение, оно тормозит развитие науки, мешает нормальной деятельности человека как в развитии цивилизации, так и в обычной жизни.

Креационизм был распространен в средние века, но и в настоящее время этого учения придерживаются верующие люди и церковные деятели, правда, и теперь церковь признает изменяемость живого и считает, что только душа была сотворена Богом.

По мере накопления знаний о природе, систематизации знаний было выявлено, что мир изменяем и это в дальнейшем привело к созданию и разработке эволюционной теории.

Выдающимся ученым-биологом, являвшимся метафизиком и креационистом, но своими работами подготовившим возможность разработки эволюционной теории, был шведский естествоиспытатель Карл Линней (1707-1778).

К. Линней создал самую совершенную искусственную систему органического мира. Она была искусственной потому, что в ее основу Линней положил признаки, которые часто не отражали родство между организмами (что в то время было и невозможно из-за неполноты знаний об организмах). Так, он отнес сирень и душистый колос (растения совершенно разных классов и семейств) в одну группу потому, что оба эти растения имеют по две тычинки (душистый колосок относится к классу однодольных, семейство злаковых, а сирень - к классу двудольных, семейство маслинных).

Система, предложенная К.Линнеем, была практичной, удобной. В ней применялась бинарная номенклатура, которую ввел Линней и которая используется и в настоящее время из-за своей рациональности. В данной системе высшим таксоном был класс. Растения разделялись на 24 класса, а животные - на шесть. Научным подвигом К. Линнея было включение человека в царство Животные, что во время безраздельного господства религии было далеко не безопасным для ученого. Значение системы К.Линнея для дальнейшего развития биологии состоит в следующем:

1) она создала основы для научной систематизации, так как в ней было четко видно, что между организациями существует взаимосвязь и родственные взаимоотношения;

2) эта система поставила задачу выяснения причин сходства между организмами, что явилось стимулом для изучения глубинных черт сходства и объяснения причин такого сходства.

К концу жизни К.Линней отказался от идеи неизменности видов, так как предложенная им система органического мира не укладывалась в рамки метафизических и креационных представлений.

Общая характеристика эволюционной теории, разработанной Ж. Б. Ламарком

В конце XVIII - начале XIX в. идея об изменяемости органического мира все в большей степени завоевывает умы ученых. Появляются первые эволюционные теории.

Эволюция - постепенное длительное развитие органического мира, сопровождающееся его изменением и появлением новых форм организмов.

Первую, более или менее обоснованную эволюционную теорию создал французский естествоиспытатель Жан Батист Ламарк (1744-1829). Он был видным представителем трансформизма. Трансформистами были также Ж. Бюффон (Франция), Эразм Дарвин - дед Ч. Дарвина (Англия), И. В. Гете (Германия), К. Ф. Рулье (Россия).

Трансформизм - учение об изменяемости видов различных организмов, включая животных, растения и человека.

Основы своей теории эволюции Ж. Б. Ламарк изложил в книге «Философия зоологии». Суть этой теории состоит в том, что организмы изменяются в процессе исторического существования. Изменения растений происходят под непосредственным влиянием условий среды, на животных эти условия воздействуют косвенно.

Причиной появления новых форм организмов (особенно животных) является внутреннее стремление организма к совершенству, а появившиеся изменения закрепляются за счет упражнения или неупражнения органов. Возникающие изменения наследуются организмом при последовательном воздействии условий, вызвавших эти изменения, если эти условия действуют в течение нескольких поколений.

Центральным положением эволюционной теории Ламарка является представление о видах организмов, их градации и стремлении вида перейти с низшей ступени (градации) на более высокую (отсюда и стремление к совершенству).

Примером, иллюстрирующим упражнение органов, является вытягивание шеи жирафом для доставания пищи, что приводит к ее удлинению. Если жираф не будет вытягивать шею, то она станет короче.

Факторами эволюции (по Ламарку) являются:

1) адаптация к условиям среды обитания, за счет чего возникают различные изменения в организмах;

2) наследование приобретенных признаков.

Движущие силы эволюции (по Ламарку) состоят в стремлении организмов к совершенствованию.

Основным достижением теории Ламарка явилось то, что впервые была сделана попытка доказать наличие эволюции в органическом мире в процессе исторического существования, однако ученый не сумел правильно вскрыть причины и движущие силы эволюции (на том этапе развития научной мысли это было и невозможно из-за недостатка научной ).

Аналогичные взгляды на развитие органического мира высказывал и профессор Московского университета К. Ф. Рулье. В своих теоретических положениях он пошел дальше Ж. Б. Ламарка, так как отрицал идею о стремлении организмов к совершенствованию. Но свою теорию он опубликовал позже Ламарка и не смог создать эволюционной теории в том виде, в каком ее разработал Ч. Дарвин.

Общая характеристика доказательств эволюции органического мира

Изучение организмов в течение длительного исторического времени человеческого развития показало, что организмы подвергались изменениям, находились в состоянии постоянного развития, т. е. эволюционировали. Выделяют четыре группы доказательств эволюционной теории: цитологические, палеонтологические, сравнительно-анатомические и эмбриологические. В данном подразделе рассмотрим эти доказательства в общем виде.

Общая характеристика цитологических доказательств эволюции организмов

Суть цитологических доказательств состоит в том, что практически все организмы (кроме вирусов) имеют клеточное строение. Для клеток животных и растений характерен общий план строения и общие по форме и функциям органоиды (цитоплазма, эндоплазматическая сеть, клеточный центр и т. д.). Однако клетки растений отличаются от клеток животных различным способом питания и разной приспособленностью к среде обитания по сравнению с животными.

Клетки имеют одинаковый химический и элементарный состав независимо от принадлежности к какому-либо организму, обладая специфичностью, связанной с особенностью организма.

Существование в природе промежуточного типа одноклеточных организмов - жгутиковых, сочетающих в себе признаки растительных и животных организмов (они как растения способны к фотосинтезу, а как животные - к гетеротрофному способу питания), свидетельствует о единстве происхождения животных и растений.

Обзор эмбриологических доказательств эволюции

Известно, что в индивидуальном развитии (онтогенезе) все организмы проходят стадию эмбрионального (внутриутробного - для живородящих организмов) развития. Изучение эмбрионального периода разных организмов показывает общность происхождения всех многоклеточных организмов и способность их к эволюции.

Первым эмбриологическим доказательством является то, что развитие всех (и животных, и растительных) организмов начинается с одной клетки - зиготы.

Вторым важнейшим доказательством является биогенетический закон, открытый Ф.Мюллером и Э.Геккелем, дополненный А. Н. Северцовым, А. О. Ковалевским и И. И. Шмальгаузеном. Этот закон гласит: «В эмбриональном развитии онтогенеза организмы проходят основные эмбриональные стадии филогенетического (исторического) развития вида». Так, отдельные особи вида, независимо от уровня его организации, проходят стадию зиготы, морулы, бластулы, гаструлы, трех зародышевых листков, органогенеза; более того, и у рыб, и у человека есть личиночная рыбообразная стадия и зародыш человека имеет жабры и жаберные щели (это относится к животным).

Уточнение биогенетического закона русскими учеными относится к тому, что организмы проходят основные стадии филогенетического развития, повторяя стадии, характерные для эмбрионального периода развития, а не для взрослых состояний организмов.

Сравнительно-анатомические доказательства эволюции

Эти доказательства относятся к эволюции животных и основаны на сведениях, полученных сравнительной анатомией.

Сравнительная анатомия - наука, изучающая внутреннее строение различных организмов в их сравнении друг с другом (наибольшее значение эта наука имеет для животных и человека).

В результате изучения особенностей строения хордовых было обнаружено, что эти организмы имеют двустороннюю (билатеральную) симметрию. Они имеют опорно-двигательную систему, обладающую единым, общим для всех, планом строения (сравните скелет человека и скелет ящерицы или лягушки). Это свидетельствует об общности происхождения человека, пресмыкающихся и земноводных.

У различных организмов имеются гомологичные и аналогичные органы.

Гомологичными называют органы, характеризующиеся общим планом строения, единством происхождения, но они могут иметь различное строение из-за выполнения разных функций.

Примерами гомологичных органов являются грудной плавник рыбы, передняя конечность лягушки, крыло птицы и рука человека.

Аналогичными называют те органы, которые имеют примерно одинаковое строение (внешняя форма) из-за выполнения близких функций, но обладают различным планом строения и разным происхождением.

К аналогичным органам относится роющая конечность крота и медведки (насекомого, ведущего подземный образ жизни), крыло птицы и крыло бабочки и т. д.

К сравнительно-анатомическим доказательствам относят также наличие у организмов рудиментов и атавизмов.

Рудиментами называют остаточные органы, которые не используются данными организмами. Примерами рудиментов являются аппендикс (слепой отросток кишки), копчиковые позвонки и т. д. Рудиментами являются остатки тех органов, которые когда-то были необходимы, а на данном этапе филогенеза потеряли свое значение.

Атавизмы - признаки, ранее присущие и характерные для данного организма, но на данном этапе эволюции утратившие свое значение для большинства особей, но проявившиеся у данной конкретной особи в ее онтогенезе. К атавизмам относится хвостатость некоторых людей, полимастия человека (многососковость), чрезмерное развитие волосяного покрова. Суеверные люди придают хвостатости и повышенному развитию волосяного покрова некоторый религиозный смысл, считают таких людей близкими к дьяволу, а в средние века их даже сжигали на костре.

Палеонтологические доказательства эволюции

Палеонтология - наука об органическом мире прошедших геологических эпох, т. е. об организмах, когда-то живших на Земле, а ныне вымерших. В палеонтологии выделяют палеозоологию и палеоботанику.

Палеозоология изучает остатки ископаемых животных, а палеоботаника - остатки ископаемых растений.

Палеонтология прямо доказывает, что органический мир Земли в разные геологические эпохи был различен, он изменялся и развивался от примитивных форм организмов к более высокоорганизованным формам.

Палеонтологические исследования позволяют установить историю развития разных форм организмов на Земле, выявить родственные (генетические) связи между отдельными организмами, что способствует созданию естественной системы органического мира Земли.

В заключение можно сделать вывод о том, что кратко рассмотренные явления доказывают, что органический мир Земли находится в состоянии постоянного медленного постепенного развития, т. е. эволюции, при этом развитие шло и идет от простого к сложному.

Роль наследственности и изменчивости в эволюции органического мира

Важнейшими факторами эволюции являются изменчивость и наследственность. Роль наследственности в эволюции состоит в передаче признаков, в том числе и возникших в онтогенезе от родителей к потомкам.

Изменчивость организмов приводит к появлению особей, имеющих разный уровень отличий друг от друга. Всякое ли изменение, возникшее в онтогенезе, наследуется? Вероятно, нет. Модификационные изменения, не затрагивающие генома, не наследуются. Их роль в эволюции состоит в том, что такие изменения позволяют организму выжить в сложных, порой экстремальных условиях среды. Так, мелкие листья способствуют снижению транспирации (испарения ), что позволяет растению выжить в условиях недостатка влажности.

Большую роль в процессах эволюции играет наследственная (мутационная) изменчивость, затрагивающая геном гамет. В этом случае возникшие изменения передаются от родителей к потомкам, и новый признак либо закрепляется в потомстве (если он полезен организму), либо организм гибнет, если этот признак ухудшает его приспособленность к среде обитания.

Таким образом, наследственная изменчивость «создает» материал для естественного отбора, а наследственность закрепляет возникшие изменения и приводит к их накоплению.

Подавляющее большинство изречений, помещённое в настоящий сборник, принадлежит самым ярым защитникам теории эволюции. Но в этом-то и сила книги. Основы эволюционистских твердынь вряд ли пошатнут высказывания из уст учёных-креационистов. Но даже в суде оправдывающие показания, приведённые враждебно настроенным свидетелем, считаются наиболее важными. Поэтому замечания палеонтолога-эволюциониста, который признаётся в отсутствии промежуточных форм, или биолога-эволюциониста, который сомневается в механизме мутаций/отбора, весьма существенны (особенно, если эти высказывания приведены точно и без искажений), даже если в остальном автор поёт гимны эволюции. Мы с нетерпением ждём самого широкого использования этого издания.
Редактор.

Creation Science Foundation Ltd, 1990.

Сегодня многие считают, что спор о происхождении жизни ведется между научными воззрениями эволюции и религиозными воззрениями сотворения. Так ли это на самом деле?

Перед публикацией своей книги Дарвин утверждал:>

1. Будущая книга вас весьма озадачит; она, к сожалению, будет слишком гипотетична. Скорее всего, она лишь послужит упорядочиванию фактов, хотя сам я думаю, что нашел приблизительное объяснение происхождению видов. Но, увы, как часто - почти всегда - автор убеждает себя в истинности собственных догм.

Чарльз Дарвин, 1858, из письма коллеге о заключительных главах «Происхождения видов». Цит.по John Lofton’s Journal, The Washington Times, 8 February 1984.

Научна ли теория эволюции?

2. По существу, теория эволюции превратилась в своего рода научную религию; почти все ученые приняли ее, и многие готовы «втиснуть» свои наблюдения в ее рамки.

Х.С. Липсон (H.S.Lipson), королевское физическое общество, профессор физики, Манчестерский университет, Великобритания. A physicist looks at evolution. Physics Bulletin, vol,31, 1980, p.138.

Эволюция - факт или вера?

3. Теория эволюции - стержень биологии; таким образом, биология находится в странном положении науки, основанной на недоказанной теории. Так наука она или религия? Вера в теорию эволюции, таким образом, сродни вере в целенаправленное творение - каждая концепция считается истинной теми, кто верит в нее, однако ни та, ни другая не доказаны по нынешний день.

Л. Харрисон Мэтьюз (L.Harrison Matthews), королевское физическое общество. Предисловие к «Происхождению видов» Дарвина. J.M.Dent & Sons Ltd, London, 1971, p.xi.

4. Приходится признать, что, вопреки расхожим представлениям, теория случайного возникновения жизни под воздействием естественных условий, основанная на фактах, а не на вере, просто еще не написана.

Хьюберт П.Йоки (Hubert P.Yockey), Армейская радиационная станция, Абердинский полигон, Мэриленд, США. A calculation of the probability of spontaneous biogenesis by information theory. Journal of Theoretical Biology, vol.67, 1977, p.396.

Можно ли наблюдать эволюцию?

5. Эволюцию - по крайней мере в том смысле, в каком говорил о ней Дарвин - невозможно проследить в течение жизни одного наблюдателя.

Др. Дэвид Б.Киттс (David B.Kitts), зоология, кафедра геологии и геофизики, университет Оклахомы, Норман, Оклахома, США. Paleontology and evolutionary theory. Evolution, vol.28, September 1974, p.466.

Можно ли проверить эволюцию?

6. Легко сочинять истории о том, как одна форма жизни превращалась в другую, и находить причины того, почему та или иная стадия побеждала в естественном отборе. Но истории эти - не наука, так как не существует способа подвергнуть их проверке.

Личное письмо (от 10 апреля 1979 года) д-ра Калина Паттерсона (Colin Patterson), старшего палеонтолога Британского музея естественной истории, Лондон, Лютеру Д.Сандерленду. Цит.по: Luther D.Sunderland. Darwin’s Enigma, Master Books, San Diego, USA, 1984, p119.

7. Нашу теорию эволюции невозможно опровергнуть никакими наблюдениями - любые наблюдения могут быть «втиснуты» в ее рамки. Теория эволюции, таким образом, находится «по ту сторону эмпирической науки», хотя это не обязательно означает, что она неверна. Никто не может придумать способа проверить ее. Выводы - безосновательные или сделанные на основе немногочисленных лабораторных опытов, проведенных в максимально упрощенных условиях, - приобрели распространенность, далеко не соответствующую их ценности. Они стали частью эволюционной догмы, впитанной нами в процессе обучения.
Пол Эрлих (Paul Ehrlich), профессор биологии, университет Стэнфорда и Л.Чарлз Берч (L.Charles Birch), профессор биологии, университет Сиднея. Evolutionary history and population biology. Nature, vol.214, 22 April 1967, p.352.

8. Эволюционные события уникальны, неповторимы и необратимы. Превратить сухопутное позвоночное в рыбу так же невозможно, как и произвести обратное превращение. Применение экспериментальных методов проверки к таким уникальным историческим процессам строго ограничено - в первую очередь потому, что продолжительность этих процессов намного больше, чем жизнь экспериментатора. Именно из этой невозможности проверки исходят антиэволюционисты, требуя доказательств, которые они смогли бы великодушно признать удовлетворительными.

Теодозиус Добжански (Theodosius Dobzhansky), бывший профессор зоологии и биологии, университет Рокфеллера. On methods of evolutionary biology and anthropology, Part 1, biology. American Scientist, vol.45 (5), December 1957, p.388.

Подтверждется ли эволюция фактами?

Дарвин писал:

9. Я уверен, что в этой книге вряд ли найдется хоть один пункт, к которому нельзя подобрать факты, которые приводили бы к прямо противоположным выводам, чем факты, найденные мною. Истинный результат может быть получен только при тщательном подсчете и сопоставлении фактов и доводов как «за», так и «против». А это пока невозможно.

Чарльз Дарвин, 1859. Предисловие к «Происхождению видов», с.2. Цит. также в «John Lofton’s Journal», The Washington Times, 8 February 1984.

Что же доказывают факты?

10. Биологи просто наивны, когда они говорят об экспериментах, разработанных для проверки теории эволюции. Она не поддается проверке. Ученые будут то и дело натыкаться на факты, противоречащие их предсказаниям. Эти факты неизменно будут игнорироваться, а их открыватели будут, несомненно, лишены дальнейших субсидий на исследования.

Профессор Уиттен (Whitten), генетика, Мельбурнский университет, Австралия. 1980 Assembly Week address.

О чем говорят факты?

11. Факты вовсе не «говорят сами за себя»; их читают в свете теории. Творческая мысль, как в искусстве, так и в науке, направляет изменение мнений. Наука - это квинтэссенция человеческой деятельности, а не механическое, роботоподобное накопление объективной информации, ведомое законами логики к неопровержимым выводам.

Стивен Джей Гоулд (Stephen Jay Gould), профессор геологии и палеонтологии, Гарвардский университет. The validation of continental drift. В кн.: Ever Since Darwin, Burnett Books, 1978, pp.161-162.

12. Время от времени ученые натыкаются на факты, которые, кажется, вот-вот откроют одну из величайших тайн науки. Такие открытия очень редки. Когда они происходят, все братство ученых приходит в чрезвычайный восторг.

Но сильные чувства - не лучший барометр научной достоверности. Наука, как заметил Адам Смит, должна быть «величайшим противоядием от энтузиазма». Объяснения исчезновения динозавров - замечательный показатель того, что наука основана не только на фактах. Есть гораздо более важный аспект - истолкование этих фактов.

Др. Роберт Джэстроу (Robert Jastrow), физика, директор Института космических исследований, США. The dinosaur massacre. Omega Science Digest, March/April 1984, p.23.

Эволюция: факт или вера?

13. После множества тщетных попыток наука оказалась в весьма щекотливой ситуации: постулировав теорию происхождения видов, она не смогла доказать ее. Упрекая богословов в том, что они опираются на мифы и чудеса, наука сама оказалась в незавидном положении, создав свою собственную мифологию, а именно: если в результате длительных усилий нельзя доказать, что нечто происходит сейчас, значит, это происходило в первобытном прошлом.

Др. Лорен Эйсели (Loren Eisley), антропология. The secret of life. В кн.: The Immense Journey, Random House, New York, 1957, P.199.

Чего добился Дарвин?

14. По существу, теория Дарвина предвосхитила его знания - он выдвинул новую перспективную теорию, но ограниченный запас знаний не позволил ему убедить себя и других в ее правильности. Он не мог ни сам принять свою теорию, ни доказать ее другим. Дарвин просто не был достаточно сведущ в тех областях естественной истории, на знании которых могла бы базироваться его теория.

Др. Бэрри Гейл (Barry Gale), история науки, Дарвиновский колледж, Великобритания. В кн.: Evolution Without Evidence. Цит.по: John Lofton’s Journal, The Washington Times, 8 February 1984.

Изменилось ли что-нибудь?

15. Я знаю, что данные - по крайней мере в палеоантропологии - остаются столь немногочисленными и рассредоточенными, что на их толкование очень жестко влияет теория. В прошлом теории явно отражали не реальные данные, а идеологические веяния.

Др. Дэвид Пилбим (David Pilbeam) физическая антропология, Йелский университет, США, Rearranging our family tree. Human Nature, June 1978, p.45.

Следовательно…

16. Вот одна из причин того, что я начал склоняться к антиэволюционной, или, лучше сказать, не-эволюционной точке зрения: в прошлом году я внезапно осознал, что до сих пор на протяжении двадцати лет всего лишь думал, будто работаю над теорией эволюции. В одно прекрасное утро я проснулся, и меня словно обожгло: ведь я работаю над этим уже двадцать лет, и до сих пор ничего об этом не знаю! Ужасно, когда понимаешь, что тебя так долго водили за нос. Одно из двух - либо что-то не так со мной, либо с теорией эволюции. Но я-то знаю, что со мной все в порядке! Поэтому последние несколько недель я занимался тем, что задавал самым разным людям и коллективам очень простой вопрос: можете ли вы рассказать что-нибудь об эволюции - все, что угодно, лишь бы это действительно было правдой?

Я задавал этот вопрос в отделе геологии Музея естественной истории. Молчание было мне ответом. Я опробовал его на участниках семинара по эволюционной морфологии в университете Чикаго, очень представительного органа эволюционистов, и снова ответом было лишь долгое молчание, пока наконец кто-то не сказал: «Я знаю одно: нужно запретить учить этому в школе».

Др. Колин Паттерсон (Colin Patterson), старший палеонтолог, Британский Музей естественной истории, Лондон. Keynote address at the American Museum of Natural History, New York City, 5 November 1981.

Помогла ли теория эволюции

…ученым?

17. Книгу Дарвина «Происхождение видов» я нахожу крайне неудовлетворительной: она ничего не говорит о происхождении видов; она написана весьма поверхностно, и содержит специальную главу «Трудности теории»; она включает массу рассуждений о том, почему в летописи окаменелостей нет никаких свидетельств естественного отбора…
…Как ученый, я не в восторге от этих идей. Но мне кажется недостойным ученого отвергать теорию лишь по причине собственной предвзятости.

Н. Липсон (H.Lipson), Королевское физическое общество, профессор физики, Манчестерский университет, Великобритания. Origin of species. «Letters», New Scientist, 14 May 1981, p. 452.

18. Без сомнения, открытием заседания Британской Ассоциации по прогрессу науки, проходившего в Сэлфорде, стал доктор Джон Дюран, молодой преподаватель университетского колледжа в Суонси. Читая лекцию о Дарвине самой большой аудитории за всю неделю съезда, Дюран выдвинул ошеломляющую теорию - дарвиновское объяснение происхождения человека путем эволюции превратилось в современный миф, в тормоз науки и социального прогресса…

Дюран заключил, что секулярный миф об эволюции оказал «разрушительное воздействие на научные исследования» и привел к «искажениям, бесплодным спорам, и гигантским злоупотреблениям в науке».

Др. Джон Дюран (John Durant), университетский колледж Сурнси, Уэльс. Цит.по: «How evolution became a scientific myth». New Scientist, // September 1980, p.765.

19. Эволюция - сказка для взрослых. Эта теория ничего не дала прогрессу науки. Она бесполезна.

Профессор Луи Бунур (Louis Bounoure), бывший президент Биологического общества Страсбурга, директор Страсбургского Зоологического музея, бывший директор Французского Национального центра научных исследований. Цит.по: Advocate, 8 March 1984, p.17.

20. Ученые, утверждающие, будто эволюция - это факт жизни,- великие мошенники, а их истории, возможно, - величайшая мистификация всех времен. У нас нет ни йоты фактов, объясняющих эволюцию.

Др. Т.Н.Тамисиан (T.N.Tahmisian), Комиссия по атомной энергетике, США, в The Fresno Bee, August 20, 1959. Цит.по N.J.Mitchell, Evolution and the Emperor’s New Clothes, Roydon publications, UK, 1983.

…философам?

21. Лично я уверен, что теория эволюции и особенно то широкое распространение, которое она получила, в будущих учебниках истории будут представлены как величайший анекдот. Наших потомков восхитит невероятная доверчивость, с которой была принята столь сомнительная и бездоказательная гипотеза.

Мальколм Маггеридж (Malcolm Muggeridge), всемирно известный журналист и философ. Паскалевс-кие чтения, университет Ватерлоо, Онтарио, Канада.

Действительно ли теория сотворения мира ненаучна?

22. Отношение к видам как к «естественным родам» прекрасно согласуется со взглядами креационистов преддарвинской эпохи. Луи Агассис даже утверждал, что роды - это мысли Господа, воплощенные таким образом, чтобы дать нам понять Его величие и Его весть. Виды, писал Агассис, «созданы Божественным Разумом как категории Его образа мышления». Но разве могло разделение органического мира на дискретные вещи быть оправдано теорией эволюции, которая провозгласила бессмысленные изменения фундаментальным фактом природы?

Стивен Джей Гоулд (Stephen Jay Gould), профессор геологии и палеонтологии, Гарвардский университет. «A quahog is a quahog». Natural History, vol. LXXXVIII(7), August-September, 1979, p. 18.

23. Если живая материя возникла не из-за взаимодействия атомов, естественных сил и радиации, - то как же тогда? Существует еще одна теория - довольно непопулярная в наши дни,- основанная на идеях Ламарка: если организм нуждается в улучшении, то он разовьет его, а затем передаст потомкам. Я, однако же, думаю, что мы должны пойти еще дальше и согласиться, что единственное приемлемое объяснение - сотворение. Я знаю, что это - анафема для физиков, в том числе и для меня, но мы не должны отрицать теорию, подтвержденную экспериментальными доказательствами, даже если она нам не нравится.

Х.С. Липсон (H.S.Lipson), королевское физическое общество, профессор физики, Манчестерский университет, Великобритания. A physicist looks at evolution. Physics Bulletin, vol.31, 1980, p. 138.

Творение ex nihilo?

24. В 1973 году я пришел к заключению, что наша Вселенная действительно была внезапно создана из ничего (ex nihilo), и это - следствие известных физических законов. Это предположение поразило людей: одних - как нелепое, других - как очаровательное, третьих - как и то и другое одновременно.

Новизна научной теории творения ex nihilo вполне очевидна, ведь долгие годы наука внушала нам, что некто не может создать нечто из ничего.

Эдвард П.Трайон (Edward P.Tryon), профессор физики, Нью-Йоркский университет, США. What made the world? New Scientist, 8 March 1984, p.14.

Слепой случай или разумный замысел?

25. Чем более это невероятно статистически, тем менее мы верим в то, что все произошло по воле слепого случая. Очевидной альтернативой случаю является мыслящий Конструктор.

Др. Ричард Докинз (Richard Dawkins), кафедра зоологии, Оксфордский университет, Великобритания. The necessity of Darwinism, New Scientist, vol.94, 15 April 1982, p. 130.

Но так ли все сложно…?

26. Но давайте отбросим иллюзии. Если сегодня мы обратимся к ситуациям, в которых аналогии с естественными науками особенно впечатляют, даже если мы обнаружим в биологических системах процессы, далекие от состояния равновесия, все равно наши исследования так и останутся далеко за пределами возможности объяснить столь невероятную сложность самых простейших организмов.

Илья Пригожий (Нуa Prigogine), профессор, директор отделения физики, Брюссельский университет. Can thermodynamics explain biological order? Impact of Science on Society, vol.23(3), 1973, p. 178.

27. А три фунта мозга в Человеке - самое, насколько нам известно, сложное и высокоорганизованное устройство во Вселенной.

Др. Айзек Азимов (Isaac Asimov), биохимик, бывший профессор Бостонской университетской школы медицины, всемирно известный писатель. In the game of energy and thermodynamics you can’t even break even. Smithsonian Institute Journal, June 1970, p. 10.

Итак?

28. Поскольку мы видим» однако, что вероятность случайного происхождения жизни настолько ничтожна, что сводит всю концепцию случайности к абсурду, разумно будет думать, что благоприятные физические свойства, от которых зависит жизнь, возникли намеренно…

Таким образом, почти неизбежным становится предположение о том, что уровень нашего разума лишь существенным образом отражает породивший нас высший разум - вплоть до идеи Бога.

Сэр Фред Хойл (Fred Hoyle), профессор астрономии Кембриджского университета, и Чандра Викрамасинхе (Chandra Wick-ramasinghe), профессор астрономии и прикладной математики университетского колледжа в Кардиффе. Convergence to God. В кн.: Evolution from Space, J.M.Dent & Sons, London, 1981 pp. 141, 144.

29. Я всегда говорил, что рассуждения о происхождении жизни ведут в тупик, поскольку даже простейший из живых организмов слишком сложен для того, чтобы быть понятым в рамках крайне примитивной химии, какой пользуются ученые, силясь объяснить то необъяснимое, что происходило миллиарды лет назад. Бог непостижим столь наивным мышлением.

Эрнст Чейн (Ernst Chain), всемирно известный биохимик. Цит.по: R.W.Clark в The Life of Ernst Chain: Penicillin and Beyond, Wiedenfeld & Nicolson, London, 1985, p. 148.

Подтверждают ли эволюцию окаменелости?

В 1850 году Дарвин писал:

30. Почему же тогда мы не обнаруживаем все эти промежуточные звенья в каждой геологической формации и каждой страте? Геология отнюдь не предъявляет нам подобную завершенную последовательную цепь организмов. И это, вероятно, самое очевидное и серьезное возражение, которое может быть выдвинуто против нашей теории. Объяснение этому, я считаю, кроется в крайнем несовершенстве геологических данных.

Чарльз Дарвин. Происхождение видов. Глава X, О несовершенстве геологических данных. J.M.Dent & Sons Ltd, London, 1971, pp.292-293.

Ho 120 лет спустя!

31. Co времен Дарвина прошло 120 лет, и наши знания летописи окаменелостей значительно расширились. Но, несмотря на то, что теперь нам известно четверть миллиона ископаемых видов, ситуация существенно не изменилась. Сведения об эволюции все так же на удивление скудны, и. по иронии судьбы, у нас сейчас даже меньше примеров эволюционных преобразований, чем было при Дарвине. Я имею в виду, что некоторые классические дарвиновские примеры изменений в последовательности окаменелостей. как, в частности, эволюция лошади в Северной Америке, теперь, при наличии более точной информации, необходимо отбросить, либо пересмотреть - то, что при малом количестве данных выглядело милой простой прогрессией, теперь оказалось куда более сложным и куда менее последовательным. Итак, проблема Дарвина вовсе не перестала быть таковой за прошедшие 120 лет. И, хотя хронология и демонстрирует изменения, естественный отбор является далеко не самым логичным их объяснением. Также великие вымирания, скажем, динозавров и трилобитов, по-прежнему остаются загадкой.

Др. Дэвид М. Рауп (David M.Raup), консультант по геологии отделения Музея естественной истории, Чикаго. Conflicts between Darwin and paleontology. Field Museum of Natural History Bulletin, vol.50(l), January 1979, p.25.

32. Дарвиновская теория естественного отбора всегда была тесно связана с исследованием окаменелостей, и, вероятно, многие предполагают, что окаменелости представляют собой очень важную часть общих доказательств в пользу дарвиновского толкования происхождения жизни. К сожалению, это не совсем так.

Др. Дэвид М. Рауп (David M.Raup), консультант по геологии отделения Музея естественной истории, Чикаго. Conflicts between Darwin and paleontology. Field Museum of Natural History Bulletin, vol.50(l), January 1979, p.22.

33. Важно, что почти все предания об эволюции, которые я слышал, еще будучи студентом - от Ostrea/ Gryphaea Трумена до Zaphrentis delanouei Каррузерса - теперь опровергнуты. Точно также их полную несостоятельность доказывает и мой собственный опыт более чем двадцатилетнего безуспешного поиска эволюционных связей мезозойского Брахиопода.

Др. Дерек В.Эйджер (Derek V.Ager), отдел геологии и океанографии, университетский колледж Суонси, Великобритания. The nature of the fossil record. Proceedings of the Geologists» Association, vol.87(2), 1976, p.132.

34. Отсутствие ископаемых свидетельств в пользу промежуточных стадий между основными изменениями в конструкции организма; тот факт, что зачастую мы не способны - даже в воображении - воспроизвести эти функциональные промежутки,- вот самая животрепещущая проблема представления о поступательной эволюции.

Стивен Джей Гоулд (Stephen Jay Gould), профессор геологии и палеонтологии, Гарвардский университет. Is a new and general theory of evolution emerging? Paleobiology, vol.6(1), January 1980, p.127.

Так какие же звенья эволюции «утеряны»?

Существуют ли переходные формы?

35. …Я совершенно согласен с вашим замечанием по поводу отсутствия в моей книге иллюстраций эволюционных промежуточных форм. Если бы я знал хоть одну из них (живую или окаменевшую), то непеременно включил бы ее в книгу. Вы полагаете, что художник может изобразить эти формы, но откуда ему взять информацию? У меня ее нет, а если довериться интуиции художника, то куда мы заведем читателя?

Я написал эту книгу четыре года назад. Если бы я писал ее сейчас, она была бы абсолютно иной. Я верю в концепцию постепенности, но не столько из-за авторитета Дарвина, сколько потому, что этого требует мое понимание генетики. Но все же трудно возразить Гоулду и сотрудникам Американского Музея, когда они говорят об отсутствии окаменелостей переходных форм. Как палеонтолога, меня весьма заботит философская проблема определения предшествующих форм в окаменелостях. Вы просите меня хотя бы «показать фотографию ископаемого, от которого произошли все виды организмов». Скажу вам откровенно: нет ни одной окаменелости, о которой это можно было бы сказать с уверенностью.

Личное письмо (от 10 апреля 1979 года) д-ра Колина Паттерсона (Colin P attar son), главного палеонтолога Британского музея естественной истории, Лондон, Лютеру Д. Сандерленду. Цит.по: Luther D. Sunderland, Darwin’s Enigma, Master Books, San Diego, USA, 1984, p.89.

36. Все палеонтологи знают, что летопись окаменелостей содержит предельно мало промежуточных форм; переходы между основными группами типично скачкообразны.

Стивен Джей Гоулд (Stephen Jay Gould), профессор геологии и палеонтологии, Гарвардский университет. The return of hopeful monsters. Natural History, vol.LXXXVJ(6), p.24.

37. Вплоть с 1859 года более всего раздражающей характеристикой летописи окаменелостей является ее явное несовершенство. Для эволюционистов это несовершенство наиболее печально, поскольку препятствует построению четкой схемы эволюции организмов, требуя бесконечного числа «утерянных звеньев». Среди окаменелостей можно найти согласованные группы видов с частично совпадающей морфологией, расположенные в порядке убывания во времени. То же можно сказать и о многих группах родов, и даже семейств. Однако выше уровня семейства в большинстве случаев невозможно найти неопровержимые палеонтологические доказательства существования морфологических промежуточных звеньев между разными таксонами. Как правило, это отсутствие доказательств считается противниками теории органической эволюции главным недостатком этой теории. Другими словами, неспособность летописи окаменелостей предоставить «недостающие звенья» принимается в качестве неопровержимого доказательства несостоятельности теории.

Др. Артур Дж.Буко (Arthur J.Boucot), профессор геологии, университет штата Орегон, США, В кн.: Evolution and Extinction Rate Controls, Elsevier, Amsterdam, 1975, p. 196.

38. Чрезвычайная редкость промежуточных звеньев в окаменелостях остается профессиональным секретом палеонтологов. Эволюционные древа, произрастающие в наших учебниках, имеют данные лишь на кончиках веток и у разветвлений; остальное - домысел, хоть и правдоподобный, но не подтверждаемый ископаемыми свидетельствами. Однако Дарвин был настолько влюблен в градуализм, что, отрицая бесспорные факты, полностью противопоставил им всю свою теорию:

«Данные геологии чрезвычайно несовершенны. Этим-то во многом и объясняется тот факт, что мы не можем найти промежуточных звеньев, которые соединяли бы воедино вымершие и существующие формы жизни путем завершенных последовательных шагов. Тот, кто отвергает такой взгляд на сущность геологических данных, отвергнет, соответственно, и всю мою теорию».

Дарвиновская аргументация и по сей день является излюбленной уловкой палеонтологов перед лицом того обескураживающего факта, что данные показывают нам так мало эволюции. Раскрывая культурные и методологические корни градуализма (сходные у всех общих теорий), я ни в коей мере не пытаюсь подвергнуть сомнению его потенциальную ценность. Я лишь хочу подчеркнуть, что он никогда не «наблюдался в камне».

Палеонтологи чрезмерно дорого заплатили за приверженность аргументации Дарвина. Мы вообразили себя единственными истинными исследователями естественной истории, хотя, желая сберечь нашу излюбленную идею эволюции посредством естественного отбора, мы признаем, что полученные нами же данные настолько плохи, и что мы никогда не видели тот самый процесс, который, якобы, изучаем».

Стивен Джей Гоулд (Stephen Jay Gould), профессор геологии и палеонтологии. Гарвардский университет. Evolution’s erratic расе. Natural History, vol.LXXXVI(5), May 1977, p.14.

39. Несмотря на все заверения, что палеонтология позволяет «видеть» эволюцию, она преподносит эволюционистам весьма досадные проблемы, главная из которых - «пробелы» в летописи окаменелостей. Для доказательства эволюции требуются межвидовые промежуточные звенья, а палеонтология не предоставляет таковых. Таким образом, похоже, что пробелы - нормальное явление в летописи.

Др. Дэвид Б. Киттс (David В. Kitts), зоология, школа геологии и геофизики, отдел истории науки, Оклахомский университет, Норман, Оклахома, США. Paleontology and evolutionary theory. Evolution, vol.28, September 1974, p.467.

40. Несмотря на приведенные примеры, остается правдой и то, что известно каждому палеонтологу: большинство новых видов, родов и семейств, равно как и почти все категории выше уровня семейств, появляются в летописи окаменелостей внезапно, и не составляют поэтапную, законченную последовательность со всеми промежуточными стадиями.

Др. Джордж Гейлорд Симпсон (George Gay lord Simpson), палеонтология позвоночных, бывший профессор Музея сравнительной зоологии, Гарвардский университет, профессор геологии, Аризонский университет, Таксон. В кн.: The Major Feattires of Evolution, Columbia University Press, New York, 1953, p.360.

41. Известная нам летопись окаменелостей демонстрирует внезапное возникновение.большинства таксонов. Они почти никогда не появляются в результате цепи почти незаметных изменений предшествующих таксонов, что, как считал Дарвин, характерно для эволюции. Известны цепи из двух или нескольких временно взаимосвязанных видов, но даже на этом уровне большинство видов появляется без известных промежуточных предков; появление же действительно длинных, полностью завершенных последовательностей многочисленных видов чрезвычайно редко. На уровне родов более-менее удачные последовательности (вовсе необязательно представленные непосредственно вовлеченными в переход от одного рода к другому популяциями) более привычны, и могут быть длиннее известных последовательностей видов. Возникновение же в летописи нового рода, как правило, еще более внезапно, чем возникновение нового вида: «пробелы» увеличиваются, так что вновь появляющийся род обычно морфологически четко отделен от большинства известных, сходных с ним родов. Чем выше ступень в иерархии категорий, тем более универсальной и более существенной становится эта закономерность. Пробелы между известными видами случайны и зачастую незначительны. Пробелы же между известными порядками, классами, филюмами - систематические и почти всегда значительные.

Др. Джордж Гейлорд Симпсон (George Gaylord Simpson), палеонтология позвоночных, бывший профессор Музея сравнительной зоологии, Гарвардский университет, профессор геологии, Аризонский университет, Таксон. The history of life. В кн.: The Evolution of Life, Sol Tax (editor), Vol.1 of Evolution After Darwin, The University of Chicago Centennial, The University of Chicago Press, Chicago, 1960, p. 149.

Реальны ли «пробелы» в летописи окаменелостей?

42. Но насколько хороши геологические данные? Я уже говорил, что традиционный взгляд палеонтологов на эволюцию склонялся в пользу постепенных нарастающих изменений. Данные окамене-лостей, говорят палеонтологи, слишком неполны, чтобы рассматривать их всерьез. И, продолжают они, невозможно доказать пробел. Однако доказать его можно, особенно если пробел действительно имел место. Если в данных есть разрыв, должно быть возможно проследить, как он появился. Беда с пробелами в том, что если они действительно были случайны, как утверждал Дарвин, то за полторы сотни лет изысканий их бы давно уже «закрыли». Однако белые пятна не исчезли. Они продолжают зиять. Некоторые ученые объясняют это тем, что отсутствующие звенья просто не сохранились. Эти ученые забывают о том, что даже если существует лишь один шанс из миллиона, что из всей популяции сохранится в окаменелостях только одна особь, то, учитывая что вид живет 5-15 миллионов лет, мы все равно должны были бы обнаружить в окаменелостях от 5 до 15 представителей этих популяций. На самом деле, беда скорее всего в том, что мы не можем обнаружить и описать необходимый материал. Ссылки и на пробелы, и на плохую сохранность - не более чем отговорки. Нам просто необходимо пристальнее посмотреть, о чем именно говорят данные.

Проф. Дж.Б.Уотерхауз (J .B.Waterhouse), отделение геологии, университет Квинсленда, Брисбен. Инаугурационная лекция, 1980.

Как обстоит дело с генеалогическими древами?

43. Эволюционные древа, произрастающие в наших учебниках, имеют данные лишь на кончиках веток и у разветвлений; остальное домысел, хоть и правдоподобный, но не подтверждаемый ископаемыми свидетельствами.

Стивен Джей Гоулд (Stephen Jay Gould), профессор геологии и палеонтологии, Гарвардский университет. Evolution’s erratic расе. Natural History, vol.LXXXVI(5), May 1977, p 14.

Окаменелости и эволюция – порочный круг

44. Вопреки тому, что пишет большинство ученых, летопись окаменелостей вовсе не доказывает дарвиновскую теорию эволюции, потому что именно этой теорией (их несколько) мы, собственно, и пользуемся для истолкования летописи окаменелостей. Таким образом, заявляя, будто эти данные подтверждают эту теорию, мы формируем порочный круг доказательств.

Др. Роналд Р.Уэст (Ronald R.West), палеонтология и геология, профессор палеобиологии, университет штата Канзас. Paleoecology and uniformitarianism. Compass, vol.45, May 1968, p.216.

Существуют ли свидетельства эволюционного происхождения…

…растений?

45. Факты, полученные в результате изучения окаменевших растений, чрезвычайно важны, поскольку они весьма повлияли на представления о филогенезе и эволюции. Ученые долго надеялись, что вымершие растения наверняка выявят некоторые стадии, пройденные существующими группами растений в процессе развития. Однако теперь можно спокойно говорить о том, что надежды эти не оправдались, хотя палеоботанические исследования велись более сотни лет. Мы до сих пор не в состоянии проследить филогенетическую историю хотя бы одной группы современных растений от начала и до конца.

Честер Э.Арнолд (Chester A.Arnold), профессор ботаники, руководитель отдела ископаемых растений, Мичиганский университет. An Introduction to Paleobotany, McGraw-Hill, New York, 1947, p.7.

46. Теория эволюции - не просто теория происхождения видов, но и единственное объяснение факта возможности классификации организмов по иерархии естественного родства. В пользу теории эволюции можно привести множество данных из биологии, биогеографии и палеонтологии; но я все же полагаю, что, если отбросить предвзятость, данные изучения окаменелых растений свидетельствуют в пользу теории творения. Если же будет найдено еще и иное объяснение иерархической системе классификации, оно прозвучит похоронным звоном для теории эволюции. Можете ли вы представить себе, что орхидея, ряска и пальма произошли от единого предка, и где основания для такого предположения? У эволюциониста должен быть наготове ответ, но боюсь, что большинство из них останутся безмолвными…

Авторы учебников водят нас за нос. Они демонстрируют все более сложные растения - водоросли, мхи, грибы и так далее (примеры беспорядочно подобраны в пользу той или иной теории), якобы показывая нам эволюцию. Если бы мир растений состоял только из этих «учебных» видов стандартной ботаники, звезда теории эволюции могла бы и не взойти. Эти учебники берут за основу страны с умеренным климатом.

Дело, конечно же, в том, что существуют тысячи и тысячи растений, преимущественно тропических, которые вообще не рассматриваются общей ботаникой, однако они-то и есть те кирпичики, из которых таксономист выстроил свой храм эволюции, так чему же нам еще поклоняться?

Э. Дж. Г. Корнер (Е. J. Н. Corner), профессор тропической ботаники, Кембриджский университет. Evolution. В кн.: Contemporary Botanical Thought, Anna M.Macleod and L.S. Cobley (editors), Oliver and Boyd, for the Botanical Society of Edinburg, UK, 1961, p.97.

…рыб?

47. Данные геологии отнюдь не предоставляют свидетельств о происхождении рыб, и едва только в осадочных породах появляются первые рыбообразные окаменелости, циклотомы (или агната), элазмобранхиоморфы и костистые рыбы не только уже четко четко отличаются друг от друга, но и представлены таким количеством различных, зачастую особенных типов, что сам собой напрашивается вывод: каждая из этих групп уже успела достичь преклонного возраста.

Дж. Р. Норман (I. R. Norman), хранитель отдела зоологии. Британский музей естественной истории. Classification and pedigrees: fossils. В кн.: History of Fishes, Dr.P.H.Greenwood (editor), third edition, British Museum of Natural History, London, 1975, p.343.

…амфибий?

48. …ни одна из известных рыб не считается прямым предком первых сухопутных позвоночных. Большинство из них существовали после первых амфибий, а у тех, что появились раньше, не замечено прогресса в развитии жестких конечностей и ребер, характерных для примитивных тетраподов…

Поскольку ископаемый материал не дает свидетельств в пользу иных аспектов перехода от рыб к тетраподам, палеонтологи вынуждены были лишь разглагольствовать о том, как развились конечности и дыхательный аппарат, приспособленный к дыханию на суше…

Барбара Дж. Шталь (Barbara J. Stahl), колледж Св. Ансель-ма, США. В кн.: Vertebrate History: Problems in Evolution, McGraw-Hill, New York, 1974, pp.148, 195.

…птиц?

49. Вывод об [эволюционном] происхождении птиц весьма умозрителен, Не существует ископаемых свидетельств, демонстрирующих стадии осуществления этого замечательного перехода от рептилий к птицам.

У.Э.Суинтон (W.E.Swinton), Британский музей естественной истории, Лондон. The Origin of Birds, Chapter 1. В кн.: Biology and Comparative Physiology of Birds, A.J.Marshall (editor), vol.1, Academic Press, New York, 1960, p.l.

50. Легко представить, как перья, однажды появившись, стали приобретать дополнительные функции. Но как они развились изначально, тем более из чешуек рептилий, - это не поддается пониманию…

Проблема эта была отложена не потому, что интерес к ней угас, а из-за недостатка доказательств. В окаменелостях не найдено структуры, которая являлась бы промежуточной формой между чешуйкой и пером, а современные исследователи отказываются строить теорию на одних лишь домыслах…

Исходя из сложного строения пера, можно предположить, что развитие его из чешуи рептилий потребовало бы невероятно длительного времени и целого ряда переходных форм. Однако летопись окаменелостей не подтверждает этих предположений.

Барбара Дж.Шталь (Barbara J.Stahl), колледж Св.Ансельма, США. В кн.: Vertebrate History: Problems in Evolution, McGraw-Hill, New York, 1974, pp.349, 350.

…млекопитающих?

51. Каждый обнаруженный вид рептилий, подобных млекопитающим, возникает в летописи окаменелостей внезапно, без непосредственных видов-предков. Через некоторое время они так же внезапно исчезают, не оставляя после себя прямых видов-потомков, хотя обычно мы находим заменившие их несколько сходные виды.

Том Кемп (Тот Kemp), консультант по зоологическим коллекциям музея Оксфордского университета, Англия. The reptiles that became mammals. New Scientist, vol.92, 4 March 1982, p.583.

52. [Эволюционный) переход к первым млекопитающим, который, вероятно, произошел лишь в одной, от силы - в двух родословных, до сих пор остается загадкой.

Роджер Левин (Roger Lewin). Bones of mammals» ancestors fleshed out. Science, vol.212, 26 June 1981, p.1492.

53. Из-за специфики ископаемых свидетельств палеонтологам пришлось восстанавливать первые две трети истории млекопитающих в основном на основе морфологии зубов.

Барбара Дж.Шталь (Barbara J.Stahl), колледж Св.Ансельма, США. В кн.: Vertebrate History: Problems in Evolution, McGraw-Hill, New York, 1974, p.401.

…в частности – лошади?

54. Более того, даже в очень медленно развивающихся последовательностях, например - в знаменитой лошадиной серии, решающие изменения происходят резким скачком, без переходных стадий: например, появление и дальнейшие изменения одного среднего пальца в противовес двум средним при развитии артиодактиля, или внезапное изменение четырехпалой ноги на трехпалую с доминированием третьего луча.

Ричард Б. Голдшмидт (Richard В. Goldschmidt), профессор генетики и цитологии, Калифорнийский университет. Evolution, as viewed by one genetist. American Scientist, vol.40, January 1952, p.97.

55. Генеалогическое древо лошади прекрасно и последовательно лишь в учебниках. В действительности же оно, по данным исследований, состоит из трех частей, из которых лишь последняя может быть описана, как включающая лошадей. Формы же, составляющие первую часть, так же мало похожи на лошадей, как современные даманы. Воссоздание всего кайнозойского древа лошади, таким образом, очень искусственно, поскольку оно состоит из неэквивалентных частей и, следовательно, не может рассматриваться как законченная цепь изменений.

Проф. Гериберт Нилссон (Heribert Nitsson). Syntetische Artbildung. Verlag С WE Gleerup, Lund, Sweden, 1954, pp. 551-552

56. Было бы нечестным, говоря о значении теории эволюции, опустить эволюцию лошади. Эволюция лошади - один из краеугольных камней в обучении эволюционной доктрине, хотя на самом деле история во многом зависит от того, кто рассказывает ее, и когда она была рассказана. Поэтому вполне можно обсудить эволюцию самой истории об эволюции лошади…

Проф. Г.Э.Керкат (G.A.Kerkut), отделение физиологии и биохимии, Саутгемптонский университет. В кн.: Implications of Evolution, Pergamon Press, London, 1960, pp.144-145.

Итак, в 1979…

57. Я имею в виду, что некоторые классические дарвиновские примеры изменений в последовательности окаменелостей, как, в частности, эволюция лошади в Северной Америке, теперь, при наличии более точной информации, необходимо отбросить, либо пересмотреть - то, что при малом количестве данных выглядело милой простой прогрессией, теперь оказалось куда более сложным и куда менее последовательным.

Др. Дэвид М.Рауп (David M.Raup), консультант по геологии отделения Музея естественной истории, Чикаго. Conflicts between Darwin and paleontology. Field Museum of Natural History Bulltin, vot.50(l), January 1979, p.25.

Откуда взялись приматы?

58. Несмотря на новые находки, время и место возникновения приматов по-прежнему окутано тайной.

Элвин Л.Саймоне (Elwin L.Simons), отделение геологии и геофизики, Йелъский университет, США; редактор «Nuclear Physics». The origin and radiation of the primates. Annals New York Academy of Sciences, voL167, 1969, p.319.

59. …переход от насекомоядных к приматам не подтвержден данными окаменелостей. Сведения об этом переходе базируются только на наблюдении ныне существующих форм.

Э.Дж.Келсо (A.J.Kelso), профессор физической антропологии, университет Колорадо. Origin and evolution of the primates. В кн.: Physical Anthropology, J.B.Lippincott, New York, second edition, 1974, p.142.

А человек?

Эволюционируют ли люди?

60. Мы не эволюционируем даже медленно. Ни в какой практической области. Бессмысленно предполагать, будто у нас растет объем мозга, или укорачиваются пальцы на ногах. Мы есть то, что мы есть.

Стивен Дж.Гоулд (Stephen J.Gould), профессор геологии и палеонтологии, Гарвардский университет. Речь в октябре 1983, Цит. по: «John Lofton’s Journal», The Washington Times, 8 February 1984.

61. Без каких бы то ни было предварительных объяснений он заявил, что эволюция остановилась, не потому, что мы достигли совершенства, а потому, что мы ушли от этого процесса два миллиона лет назад.

Роналд Страан (Ronald Strahan), бывший старший научный сотрудник и директор Зоологического парка Таронг, Сидней; почетный секретарь ANZAAS; ныне - сотрудник Австралийского музея, Сидней. Цит. по: Northern Territory News, 14 September 1983, p.2.

Эволюционировало ли человечество прежде?

62. Существуют ли среди ошеломляющего количества ископаемых останков ранних гоминоидов такие, морфология которых определенно указывает на них, как на предков человека? Если брать в расчет фактор генетической изменяемости, ответ ясен - нет.

Др. Роберт Б.Экхардт (Robert B.Eckhardt), генетика человека и антропология, профессор антропологии, университет штата Пенсильвания, США. Population genetics and human origins. Scientific American, vol.226(l), January 1872, p.94.

63. За последние годы некоторые авторы издали популярные книги о происхождении человека, основанные скорей на субъективных домыслах, чем на реальных фактах. На данный момент наука не может предоставить нам полный ответ на вопрос о происхождении человека, но научные методы ведут нас все ближе к истине…

По мере появления последних геологических данных - например, обнаружение в Восточной Африке явных останков Homo в тех же ранних ископаемых слоях, что и австралопитеков (как массивного, так и изящного типа) - снова поднимают вопрос о прямом отношении последних к эволюции человека. Итак, мы вынуждены признать, что четкой картины эволюции человека у нас нет…

Др. Роберт Мартин (Robert Martin), старший научный сотрудник, общество зоологов, Лондон. Предисловие и статья Man is not an onion. New Scientist, 4 August 1977, pp.283, 285.

64. К примеру, ни один ученый не может логически обосновать то предположение, что человек, не будучи вовлечен в какой-либо акт сверхъестественного творения, эволюционировал из некоего обезьяноподобного существа за очень короткий - по геологическим меркам - период времени, не оставив каких бы то ни было ископаемых следов этого преобразования.

Как я уже упоминал, те ученые, которые занимались ископаемыми останками приматов, не прославились сдержанностью выводов в своих логических построениях. Их заключения так поразительны, что закономерно возникает вопрос: вообще, ночевала ли здесь наука?

Лорд Солли Цукерман (Solly Zuckerman), доктор медицины, доктор естественных наук (анатомия). В кн.: Beyond the Ivory Tower, Taplinger Pub. Co., New York, 1970, p.64.

65. Современные человекообразные обезьяны, кажется, появились ниоткуда. У них нет прошлого, нет истории окаменелостей. И происхождение современного человека - прямоходящего, лишенного шерсти, производящего орудия труда, имеющего большой объем мозга - честно говоря, такая же тайна.

Др. Лайал Уотсон (Lyall Watson), антрополог. The water people. Science Digest, vol.90, May 1982, p.44.

А как же ископаемый обезьянообразный человек?

66. Присоединяясь к критическому разбору устройства черепов habilis, он добавил, что череп «Люси» настолько фрагментарен, что большая часть его - «фантазия из гипса»; следовательно, невозможно с уверенностью сказать, к какому виду она принадлежала.

Комментарии Ричарда Лики (Richard Leakey), директора Национального Музея Кении. The Weekend Australian, 7-8 May 1983, Magazine, p.3.

Являются ли австралопитеки (например, «Люси») промежуточным звеном между обезьяной и человеком?

67. В любом случае, даже если предварительные исследования показывают, что эти окаменелости подобны человеческим или, как минимум, представляют собой нечто среднее между человеческими костями и костями африканских человекообразных, дальнейшее изучение останков убеждает нас в том, что такой взгляд очень далек от истины. Эти кости явно отличаются и от человеческих, и от обезьяньих гораздо больше, чем первые и вторые друг от друга. Австралопитеки уникальны…

…По многим показателям различные австралопитеки отличаются и от человека, и от африканских человекообразных обезьян гораздо больше, чем человек и обезьяны друг от друга. Основой этого утверждения стал тот факт, что даже те исследователи, которые относились к этому с недоверием, теперь обнаружили эти различия - после применения новейшей техники и методов исследования, независимых от общепринятого подхода к проблеме…

…В данном случае последние сведения также исходят из научных лабораторий, а не от тех, кто обнаружил останки австралопитеков.

Др. Чарльз Э.Окснард (Charles E. Oxnard), бывший профессор анатомии и биологии, университет Южной Калифорнии; ныне - профессор анатомии и биологии человека, университет Западной Австралии. В кн.: Fossils, Teeth and Sex - New Perspectives on Human Evolution, University of Washington Press, Seattle and London, 1987, p.227.

[От ред.: выводы Окснарда относительно австралопитеков подтверждаются исследованиями профессора Лорда Цукермана, анатома (см, цит.64). Креационисты подвергались критике за ссылки на выводы Цукермана, поскольку его работы предшествовали открытию в 1974 году Australopithecus afarensis (знаменитой «Люси»). Вышеприведенная цитата из Окснарда (1987) - достойный ответ критикам].

68. Вся имеющаяся на сегодняшний день коллекция останков гоминидов легко разместилась бы на биллиардном столе. Однако она породила целую науку ввиду двух факторов, раздувающих ее реальное значение до невиданных размеров. Во-первых, эти окаменелости намекают на происхождение животного, самого важного для человека - его самого. И во-вторых, количество этих костей столь ничтожно мало, а сами образцы столь фрагментарны, что легче говорить о том, чего недостает, чем о том, что имеется в наличии. Отсюда и невероятное количество литературы по этому вопросу. Очень немногие окаменелости позволяют сделать один, неопровержимый вывод об их эволюционном значении. Большинство же предполагает несколько интерпретаций. Различные научные авторитеты вольны выделять различные особенности и придавать им важное значение, часто выводя на первый план форму предполагаемых утерянных звеньев. Различия между этими интерпретациями бывают столь неясными и гуманными, что зависят скорей от концепций оппонентов, нежели от свидетельств окаменелостей. Более того, поскольку эта скудная коллекция пополнялась крайне медленно, длительные промежутки времени от находки до находки позволяли исследователям формировать четкое мнение о том, что же должно быть найдено в следующий раз. Zinjanthropus boisei - достойный пример этого явления. Еще со времен Дарвина, когда возникло мнение о том, что окаменелости, представляющие собой промежуточные звенья между современным человеком и его вымершими предками, являются наиболее убедительным свидетельством эволюции, предубеждения притащили за нос все доказательства в изучении окаменелостей человека.

Джон Ридер (John Reader), фотожурналист, автор «Missing Links», Whatever happened to Zinjanthropus? New Scientist, 26 March 1981, p.802.

Откуда же появляются данные, доказывающие эволюцию?

69. …не будучи палеонтологом, я вовсе не хочу бросить на них тень презрения; но если бы вы должны были всю свою жизнь собирать кости, находя то крошечную часть черепа, то маленький кусочек челюсти, насколько же велик соблазн преувеличить значение этих фрагментов…

Др. Грег Кирби (Greg Kirby), старший лектор по биологии популяций, университет Флиндерса, Аделаида. Из речи об эволюции, произнесеннной на встрече Ассоциации учителей биологии (Южная Австралия) в 1976 г.

70. Часть кости возрастом 5 миллионов лет, которую все считали ключицей человекообразного существа, на самом деле - не что иное, как часть ребра дельфина. К такому выводу пришел антрополог из университета Калифорния, Беркли.

Др. Тим Уайт считает, что обнаружение этой грубой ошибки может дать толчок для пересмотра теории о том, когда же именно предки человека отошли от линии обезьян. Он сравнивает этот случай с двумя другими вопиющими махинациями, совершенными охотниками за окаменелостями: Hesperopithecus - окаменевший зуб свиньи, который был представлен как свидетельство раннего человека в Северной Америке; а также Eoanthropus, или «Пилтдаунский человек» - челюсть орангутана и череп современного человека, объявленные «древнейшим англичанином»… Проблема многих антропологов в том, что они настолько жаждут найти кость гоминида. что любой обломок кости становится ею.

Др. Тим Уайт (Tim White), антрополог, Калифорнийский университет, Беркли. Цит.по: Ian Anderson «Hominoid collarbone exposed as dolphin’s rib», New Scientist, 28 April 1983, p. 199.

71. Я имею в виду легенды о том, как все менялось с течением времени. Как вымерли динозавры, как эволюционировали млекопитающие, откуда произошел человек. Но для меня это больше, чем просто сказки. Это все - результат ориентации на кладистику. Потому что, как оказалось (или, по крайней мере, как кажется мне), все, что можно узнать об истории жизни на Земле, мы узнаем из систематики, из систем и групп, которые можно найти в природе. Все остальное - это сказки и легенды различного рода. Мы имеем доступ к вершине дерева, но само дерево - теоретическое; а люди, делающие вид, будто знают все об этом дереве, о том, что с ним происходило, как росли его ветви и побеги, как мне кажется, рассказывают сказки.

Др. Колин Паттерсон (Colin Patterson), старший палеонтолог, Британский Музей естественной истории, Лондон. Интервью для Би-Би-Си 4 марта 1982 г. Паттерсон - ведущий сторонник новой науки - кладистики.

Возможна ли эволюция?

Что дают мутации (генетические изменения)?

72. Некоторые современные биологи говорят об эволюции всякий раз, когда сталкиваются с мутацией. Они однозначно поддерживают следующий силлогизм: мутации - единственные эволюционные изменения; все живые существа подвержены мутациям; следовательно, все живые существа эволюционируют.

Эта логическая схема, однако, неприемлема: во-первых, ее главная предпосылка не очевидна и не универсальна; во-вторых, ее выводы не соответствуют фактам. Как бы ни многочисленны были мутации, они никак не приводят к эволюции.

Добавим: легко возразить, что мутации не имеют эволюционного значения, поскольку они ограничены естественным отбором. Летальные мутации (изменения в худшую сторону) ведут к полному исчезновению, другие же остаются в качестве аллелей. Вид человек дает множество примеров этому: цвет глаз, форма ушной раковины, дерматоглифика, цвет и фактура волос, пигментация кожи. Мутанты есть во всех популяциях, от бактерий до человека. И в этом не может быть сомнений. Но для эволюционистов суть в ином: в том, что мутации не связаны с эволюцией.

Пьер-Поль Грассе (Pierre-Paul Grasse), Парижский университет, бывший президент Академии наук Франции. В кн.: Evolution of Living Organisms, Academic Press, New York, 1977, p.88.

73. Несмотря на эти концептуальные проблемы, связанные с естественным отбором, как с оценочным принципом, самые серьезные недостатки в неодарвинизме относятся к его производительному аспекту. Случайные изменения, обеспечивающие сырье для естественного отбора, не могут быть рассмотрены как производящий фактор ни со стороны теоретической, ни с точки зрения сопоставления. Они не дают понимания созидательной, преобразующей природы эволюции и связанной с ней проблемы происхождения.

Джеффри С.Уикен (Jeffrey S.Wicken), факультет биохимии, Беренд Колледж, университет штата Пенсильвания, США. The generation of complexity in evolution: a thermidynamic and information-theoretical discussion. Journal of Theoretical Biology, vol.77, April 1979, ppMl-352.

74. Трудно поверить в своевременное появление мутаций, позволившее животным и растениям получить необходимые свойства. Однако теория Дарвина идет еще дальше: каждому растению, каждому животному потребуются тысячи и тысячи удачных, благоприятных изменений. Итак, чудеса возводятся в ранг закона: события бесконечно малой степени вероятности не могут не происходить.

Пьер-Поль Грассе (Pierre-Paul Grasse), Парижский университет, бывший президент Академии наук Франции. В кн.: Evolution of Living Organisms, Academic Press, New York, 1977, p.103.

Философия эволюции

75. Мы все знаем, что многие эволюционные открытия - не что иное, как умственные изыскания отдельных палеонтологов. Один книжный червь может сделать гораздо больше, чем миллионы лет генетических изменений.

Др. Дерек В.Эйджер (Derek V.Ager), отдел геологии и океанографии, университетский колледж, Суонси, Великобритания. The nature of the fossil record. Proceedings of the Geologists» Assocoation, vol.87(2), 1976, p. 132.

А тем временем…

76. Я процитировал несколько мнений биологов, занимающих видные академические посты. Существует и множество других критических взглядов на ортодоксальную доктрину - как высказанных, так и невысказанных, и число их постоянно растет. Но хотя эта критика пробила уже не одну брешь в стене, цитадель все еще стоит - в основном, как было сказано выше, из-за того, что никто не в состоянии предложить удовлетворительную альтернативную теорию. История науки показывает, что крепко сработанная теория может пережить множество нападок, превращаясь в узел противоречий, что соответствует четвертой фазе исторического цикла - Кризис и сомнение, и все-таки ее будут поддерживать научные и общественные круги, пока она не рухнет окончательно и не начнется новый цикл.

Но этого пока не предвидится. А тем временем просвещенная публика продолжает верить, что Дарвин дал ответы на все вопросы своей волшебной формулой: случайные мутации плюс естественный отбор. Они не знают, что случайные мутации совершенно неуместны в качестве аргумента, а естественный отбор - тавтология.

Артур Кестлер (Arthur Koestler). В кн.: Janus: A Summing Up, Random House, New York, 1978, pp. 184-185).

К вопросу о естественном отборе

(«Выживание наиболее приспособленных»)

77. Нет сомнения, что естественный отбор - рабочая система. Это неоднократно подтверждено опытами. Нет сомнений - естественный отбор функционирует. Весь вопрос в том, происходит ли в результате него образование новых видов. Никто никогда не получал нового вида путем естественного отбора, никто даже близко к этому не подходил, и большинство последних споров в неодарвинизме - как раз об этом: как возникает новый вид. Здесь-то забывается естественный отбор, и вводятся те или иные случайные механизмы.

Др. Колин Паттерсон (Colin Patterson), старший палеонтолог Британского Музея естественной истории, Лондон. Интервью о кладистике для Би-Би-Си 4 марта 1982.

Дарвин подозревал…

78. Предположим, что глаз, с его сложнейшими системами - изменение фокуса на различные расстояния; улавливание разного количества света; коррекция сферических и хроматических аббераций - такой сложный механизм образовался в результате естественного отбора. Откровенно говоря, эта идея мне кажется совершенно абсурдной.

Чарльз Дарвин. Происхождение видов. J.M.Dent and Sons Ltd, London, 1971, p.176.

И время подтвердило

79. Постепенные эволюционные изменения путем естественного отбора происходят внутри имеющихся видов настолько медленно, что их нельзя учитывать в качестве основных проявлений эволюции.

Стивен М.Стенли (Steven M.Stanley), отдел исследований Земли и планет, университет Джона Хопкинса, Балтимор, США. A theory of evolution above the species level. Proceedings of the National Academy of Science USA, vol.72(2), February 1975, p.646.

80. Иными словами, естественный отбор на всем своем протяжении не улучшает шансов вида на выживание, а лишь держит его «в колее», или дает ему возможность приспосабливаться к постоянно меняющейся внешней среде.

Ричард К.Левонтин (Richard С. Lewontin), профессор зоологии, Чикагский университет, редактор «American Naturalist». Adaptation. Scientific American, vol.239(3), September 1978 p. 159.

81. Роль, приписываемая естественному отбору в возникновении приспособляемости, не имеет под собой ни единого твердого доказательства. Палеонтология (как в случае трансформации челюстных костей пресмыкающегося териодонта) не дает доказательств; непосредственных наблюдений за адаптациями, передающимися по наследству, не существует (кроме вышеупомянутых бактерий и насекомых, приспособляющихся к вирусам и препаратам). Образование глаза, внутреннего уха, китов и китообразных, и т.д. путем приспосабливания кажется совершенно невозможным.

Пьер-Поль Грассе (Pierre-Paul Grasse), Парижский университет; бывший президент Академии Наук Франции. В кн.: Evolution of Living Organisms, Academic Press New York 1977, p.770.

82. Вся суть дарвинизма в одной-единственной фразе: естественный отбор - это движущая сила эволюционных изменений. Никто не отрицает, что естественный отбор играет главную роль в уничтожении менее приспособленных особей. Но теория Дарвина требует, чтобы он также производил более приспособленных.

Стивен Джей Гоулд, профессор геологии и палеонтологии, Гарвардский университет. The return of hopeful monsters. Natural History, vol. LXXXV1 (6), June-July 1977, p.28.

Даже для пятнистой моли…

83. Эксперименты продемонстрировали влияние хищников на выживание темных и нормальных особей пятнистой моли в чистой и в загрязненной дымом среде. Эти эксперименты прекрасно продемонстрировали естественный отбор - выживание наиболее приспособленных - в действии, но они не показали эволюционного развития, поскольку, как бы ни отличались популяции своей светлой, промежуточной или темной окраской, все они от начала до конца оставались Bistort betularia.

Л. Гаррисон Мэтьюз (L. Harrison Matthews), Королевское физическое общество. Предисловие к Происхождению видов Ч.Дарвина. J. M. Dent and Sons Ltd, London, 1971, p.xi.

Итак…

84. Вместо доказательств постепенного развития жизни, геологи - как времен Дарвина, так и современные - находят в высшей степени нерегулярные или отрывочные данные, а именно: виды появляются в окаменелостях внезапно, почти или совсем не изменяются за период своего существования и затем так же внезапно исчезают. И не всегда очевидно (фактически, совсем не очевидно), что предки приспособлены хуже потомков. Иными словами, очень трудно найти биологическое улучшение.

Дэвид М.Рауп (David M.Raup), консультант по геологии, отделение Музея естественной истории, Чикаго. Conflicts between Darwin and paleontology. Field Museum of Natural History Bulletin, vol.50(l), January 1979, p.23.

85. Франсиско Айала, центральная фигура в обсуждении вопроса о Современном Синтезе в Соединенных Штатах, великодушно признал: «Мы не собирались предсказывать стабильность генетики популяций, но теперь, благодаря данным палеонтологии, я уверен, что малые изменения не накапливаются вовсе».

Др. Франсиско Айала (Francisco Ayala), профессор генетики, Калифорнийский университет. Комментарий об эволюционной (поступательной) теории Дарвина. Цит.по: Roger Lewin. Evolutionary theory under fire. Science, vol.210(4472), 21 November 1980, p.884.

А если бы времени «хватало»?

В 1954 году так и полагали:

86. Важно то, что если возникновение жизни принадлежит к категории явлений, которые происходят минимум однажды – то время на его стороне. Каким бы невероятным мы ни считали само это событие или любой его этап, на протяжении достаточного периода времени оно могло произойти хотя бы один раз. А для жизни, какой мы ее знаем, с ее способностью к росту и воспроизведению, - одного раза достаточно.

Время - вот истинный герой этого сценария. Время, с которым мы имеем дело, порядка двух миллиардов лет. То, что считается невозможным на основе человеческого опыта, в данном случае теряет смысл. За столь огромный период «невозможное» становится возможным, возможное - вероятным, а вероятное mdash; почти естественным. Время само творит чудеса, нужно только подождать.

Джордж Уолд (George Wald), бывший профессор биологии, Гарвардский университет. The origin of life. Scientific American, vol.191(2), August 1954, p.48.

В 1978 году уже говорили:

87. Нет достоверной информации, основанной исключительно на наблюдениях Солнца, - сказал доктор Эдди, - что Солнцу 4.5-5 миллиардов лет. Лично я предполагаю, что Солнцу действительно 4.5 миллиарда лет. Однако я подозреваю также, что с появлением новых, неожиданных результатов, говорящих о противоположном, и некоторо о времени интенсивных перерасчетов и теоретических обоснований, мы можем прийти к значению возраста Земли и Солнца, которые приводит епископ Ашер. Не думаю, что у нас имеется достаточное количество противоречащих этому астрономически наблюдаемых фактов.

Др. Джон Э.Эдди (John A.Eddy, астрогеофизика), астроном высокогорной обсерватории, Боулдер, Колорадо. Цит.по: R.G.Kazman, It’s about time: 4.5 billion years (Доклад на симпозиуме в университете штата Луизиана). Geotimes, vol.23, September 1978, p. 18.

Могут ли небольшие изменения, которые мы наблюдаем, даже за достаточно большой период времени привести к астоящему эволюционному прогрессу?

88. Основным вопросом Чикагской конференции стал вопрос о том, могут ли механизмы, обеспечивающие микроэволюцию, быть экстраполированы на явление макроэволюции. Не без риска обидеть некоторых участников встречи, ответ можно сформулировать четко и ясно - нет.

Роджер Левин (Roger Lewin). Evolutionary theory under fire. Science, vol.210(4472), 21 November 1980, p.883.

Откуда возникла жизнь?

89. Получить пребиотический бульон несложно. А вот как объяснить, каким образом эта смесь органических молекул, включающих аминокислоты и органические составляющие нуклеотид, развилась в самовоспроизводящийся организм? Хотя полученные свидетельства и позволяют сделать определенные заключения, я вынужден отметить, что все попытки воссоздать этот эволюционный процесс слишком умозрительны.

Др. Лесли Орджел (Leslie Orgel), биохимик, нститут Солка, Калифорния. Darwinism at the very beginning of life. New Scientist, 15 April 1982, p. 150.

90. Так или иначе, переход от макромолекулы к клетке - это скачок фантастического масштаба, лежащий за пределами гипотезы, поддающейся проверке. В этой области все будет лишь догадкой. Имеющиеся факты не дают оснований утверждать, что клетки возникли на этой планете.*
Мы не хотим сказать, что в дело вступают какие-то парафизические силы. Мы лишь подчеркиваем тот факт, что научных доказательств этому не существует. Физики научились уходить от вопроса о том, когда началось время и когда была создана материя, оставляя его в рамках откровенной демагогии. Происхождение частиц, предшествующих клетке, относится, вероятно, к той же категории непознаваемого.

* Утверждение, что жизнь возникла где-то во Вселенной, а затем каким-то образом была перенесена на Землю, лишь возвращает нас к исходной точке, поскольку затем вновь встает вопрос, как именно жизнь возникла там, где ей удалось возникнуть изначально.

Дэвид Э.Грин (David E.Green), Институт исследования энзимов, университет штата Висконсин, Мэдисон, США и Роберт Ф. Голдбергер (Robert F. Goldberger), Национальный институт здоровья, Бетезда, Мэриленд, США. Molecular Insights into the Living Processes, Academic Press,New York, 1967, pp.406-407.

Итак…

91. Для части биологов биогенез - это вопрос веры. Уверовав в биогенез, ученый выбирает именно ту его систему, которая лично его устраивает; реальные же свидетельства того, что именно происходило, в расчет не берутся.

Профессор Г.Э.Керкат (G.A.Kerkut), факультет физиологии и биохимии, университет Саутгэмптона. В кн.: Implications of Evolution, Pergamon Press, London, 1960, p.150.

Какова вероятность эволюции?

92. Вероятность, что высшие формы жизни возникли именно таким образом, сравнима с вероятностью того, что смерч, сметая мусорную свалку, может попутно собрать Боинг-747 из подхваченных материалов.

Сэр Фред Хойл (Fred Hoyle), английский астроном, профессор астрономии Кембриджского университета. Цит.по: Hoyle on Evolution. Nature, vol.294, 12 November 1981, p.105.

О происхождении генов…

93. Происхождение генетического кода - самое узкое место в вопросе о возникновении жизни. И чтобы достичь здесь существенного прогресса, могут понадобиться грандиозные теоретические или экспериментальные открытия.

Др. Лесли Орджел (Leslie Orgel), биохимик, институт Солка, Калифорния. Darwinism at the very beginning of life. New Scientist, 15 April 1982, p.151. 94. Для эволюции генетического механизма не существует никаких лабораторных моделей: тут можно бесконечно разглагольствовать, отметая неудобные факты…

Мы можем только представлять себе, что же происходило в действительности, а воображение здесь - не лучший помощник.

Др. Ричард Э.Дикерсон (Richard E.Dickerson), физическая химия, профессор Калифорнийского Технологического института. Chemical evolution and the origin of life. Scientific American, vol.239(3), September 1978, pp.77, 78.

Следовательно…

95. Настаивать, тем более с олимпийской уверенностью, что жизнь возникла абсолютно случайно и развивалась таким же образом - необоснованное предположение, которое лично я считаю неверным и не соответствующим фактам.

Пьер-Поль Трассе (Pierre-Paul Grasse), Парижский университет, бывший президент Академии наук Франции. В кн.: Evolution of Living Organisms, Academic Press, New York, 1977, p. 107.

Но мир стар, не так ли?

96. Предполагаемый возраст земного шара, судя по степени радиактивного распада урана и тория - около 4.5 миллиардов лет. Но срок жизни этого «утверждения», может оказаться кратким, поскольку раскрыть тайны природы не так-то просто. В последние годы было сделано потрясающее открытие - оказывается, скорость радиоактивного распада не так уж постоянна, как считалось прежде, и к тому же подвержена влияниям внешней среды.

Это может означать, что атомные часы перестроились в результате какой-то всемирной катастрофы, и события, завершившие мезозойскую эру, могли произойти не 65 миллионов лет назад, а в пределах возраста и памяти человечества.

Фредерик Б. Джуэнман (Frederic BJueneman). Secular catast-rophism. Industrial Research and Development, June 1982, p.21.

97. Достоверность всех вышеуказанных методов измерения возраста Земли, ее различных слоев и окаменелостей, спорна, поскольку на протяжении Земной истории скорости измеряемых процессов могли сильно отличаться друг от друга. Метод, который должен был стать наиболее надежным способом определения абсолютного возраста горных пород, - это радиометрический метод…

Очевидно, что радиометрическая техника может и не являться абсолютным способом датирования, как это было провозглашено. Возраст одного и того же геологического слоя, измеренный разными радиометрическими способами, часто колеблется в пределах сотен миллионов лет. Не существует абсолютно точных долговременных радиологических «часов». Присущая радиометрическим способам датирования неточность беспокоит геологов и эволюционистов.

Уильям Д.Стэнсфилд (William D.Stansfield), доктор философии (животноводство), преподаватель биологии, Калифорнийский Политехнический государственный университет. В кн.: The Science of Evolution, Macmillan, New York, 1977, pp.82, 84.

Но разве калий-аргонный (К/Аг) и уран-свинцовый (U/Pb) методы не дополняют друг друга?

98. При традиционной интерпретации данных возраста, полученных методом К/Аг, обычно отбрасываются значения, слишком высокие или слишком низкие по сравнению с остальной группой, или с другими существующими данными, например, геохронологической шкалой. Разрыв между отвергнутыми и принятыми данными произвольно относят к избытку или потере аргона,

Э. Хейсщу (AMayatsu), факультет геофизики, университет Западного Онтарио, Канада. K/Ar isochron age of the North Mountain Basalt, Nova Scotia. Canadian Journal of Earth Sciences, vol.16, 1979, p.974.

99. Таким образом, если кто-то считает, что полученное значение возраста в конкретном примере противоречит установленным фактам геологии, он должен вспомнить о геологических процессах, способных вызывать аномалии, или об изменении содержания аргона в минералах.

Профессор Дж.Ф.Эвернден (LF.Evernden), отделение геологии, Калифорнийский университет, Беркли, США и Джон Р.Ричарде (John R.Richards), школа геоисследований, Национальный университет Австралии, Канберра. Potassium-argon ages in eastern Australia. Journal of the Geological Society of Australia, vol.9(l), 1962, p.3.

И разве рубидиево-стронциевый метод (Rb/Sr) не является самым надежным?

100. Эти результаты показывают, что даже целые скальные системы могут быть открытыми во время метаморфизма, и их изотопные системы могут изменяться так, что становится невозможно определить их геологический возраст.

Проф. Гюнтер Фор (Gunter Faure), факультет геологии, университет Огайо, Колумбус, США и проф.Джеймс Л.Пауэлл (James L. Powell), факультет геологии, Оберлин Колледж, Огайо, США. В кн.: Strontium Isotope Geology, Springer-Verlag, Berlin and New York, 1972, p. 102.

101. Один из важных выводов изохронной модели мантии - то, что кристаллизационный возраст, определенный на основе вулканических пород методом Rb/Sr, может быть больше реального возраста на много сотен миллионов лет. Эта проблема более серьезна для молодых пород, и в литературе есть хорошо обоснованные примеры несоответствий между стратиграфическим возрастом и возрастом, определенным по методу Rb/Sr.

Др. К.Брукс (С.Brooks), профессор геологии, Монреальский университет, Квебек, Канада, доктор Д.Э.Джеймс (D.EJames), член совета по геофизике и геохимии, институт Карнеги, Вашингтон, США; доктор С.Р.Харт (S.R,Hart), профессор геохимии, отдел исследований Земли и планет, Массачусетский Технологический институт, Кембридж, США. Ancient lithosphe-re: its role in young continental volcanism. Science, vol. 193, 17 September 1976, p.1093.

Какие же данные публикуются в научных журналах?

102. В большинстве случаев данные «набора подходящих данных» считаются правильными и публикуются. Те же данные, которые не совпадают с ними, публикуются редко, несоответствия при этом не объясняются.

Др. Ричард Л. Моджер (Richard L. Mauger), профессор геологии, университет Восточной Каролины, США. K/Ar ages of biotites from tuffs in Eocene rocks of the Green River, Washakie, and Uni-ta Basins, Utah, Wyoming, and Colorado. Contributions to Geology, University of Wyoming, vol.15(1), 1977, p.37. 103. Многое остается неясным в определении изотопного возраста; и понимание того, что во многих случаях изотопный возраст не совпадает с геологическим, к сожалению, способствовало развитию скептицизма у ряда геологов.

Питер Э.Браун (Peter E.Brown) и Джон А.Миллер (John А.МШег). Interpretation of isotopic ages in orogenic belts. В кн.: Time and Place in Orogeny, Geological Society of London Special Publication, No.3, 1969, p. 137.

А углерод-14…?

104. Отличительной чертой исследований является то, что в современных раковинах моллюсков из речных отложений недостает не только С по сравнению с морскими моллюсками, как отметил Кейт, но и чрезвычайно понижено содержание С14 по сравнению с современной древесиной, что дает неверные значения их радиоуглеродного возраста в пределах от 1010 до 2300 лет.

М.Л.Кейт (M.L.Keith) и Дж.М.Андерсон (G.M.Anderson), отделение геохимии и минералогии, Пенсильванский университет, США. Radiocarbon dating: fictitious results with mollusk shells. Science, vol.141, 16 August 1963, pp.634-635.

105. Радиоуглеродный анализ образцов мумифицированных тюленей южной Земли Виктории показал возраст в пределах от 615 до 4600 лет. Однако в антарктических морских водах активность углерода-14 гораздо ниже общепринятых мировых стандартов. Таким образом, радиоуглеродное датирование морских организмов показывает возраст больше истинного, но разница между этими величинами неизвестна и непостоянна. Следовательно, данные, полученные радиоуглеродным методом исследования му-мифицированных останков тюленей, не могут считаться истинными. Например, радиоуглеродный возраст тюленя озера Бонни, умершего несколько недель назад, был определен 615±100 лет, а возраст только что убитого тюленя в Макмердо - 1300 лет.

Уэйкфилд Дорт-младший (Wakefield Dort, Jr.), отделение геологии, Канзасский университет. Mummified seals of southern Victoria Land. Antarctic Journal (Washington), vol.6, September-October 1971, p.211.

106. Низкое (всего 3.3±0.2%) содержание углерода-14 (соответствует возрасту 27,000 лет), измеренное у раковин современных улиток Melanoides tuberculatis, живущих в подземных источниках юга Невады, можно объяснить осаждением растворенной СО3, с которой раковины находились в углеродном равновесии. [От ред.: иными словами, эти, живущие ныне улитки «погибли» 27 000 лет у назад.]

Др. Алан К.Риггз (Alan С. Riggs), бывший член Геологической инспекции США, ныне - сотрудник университета Вашингтона, Сиэтл. Major carbon-14 deficiency in modern snail shells from southern Nevada springs. Science, vol.224, 6 April 1984, p.58.

107. В свете того, что известно о радиоуглеродном методе и способе его применения, очень поражает факт, что многие авторы ухитряются приводить удобные для себя результаты в качестве «доказательства» собственных взглядов…

Радиоуглеродный метод чудом не рухнул на собственный расшатанный фундамент и теперь изо всех сил пытается сохранить равновесие. Возможность аномального загрязнения и древние изменения уровня углерода-14 постоянно игнорируются теми, кто основывает свою систему доказательств на полученных данным методом результатах.

В прежние времена специалисты утверждали, что они «не уверены, есть ли хоть одно значительное расхождение» в данных, полученных в разных лабораториях при изучении одного и того же образца. Эти энтузиасты продолжают заявлять, как это ни невероятно, что они «не видят никаких значительных несоответс-твий». Однако расхождение в 15,000 лет для одного образца почвы - это именно значительное несоответствие! И как можно называть «незначительными» огромные расхождения между данными разных лабораторий, если на них основана переоценка стандартного предела погрешности, связанной с любой и каждой датой?

Почему же геологи и археологи до сих пор тратят свои скудные средства на дорогие радиоуглеродные исследования? Они делают это потому, что случайные даты оказались полезными. Пока на этот метод нельзя рассчитывать в получении однозначно точных результатов, числа впечатляют людей, оберегая их от беспокойной необходимости излишне много думать. Выглядящие совсем как точные календарные годы, цифры как-то больше нравятся и дилетантам, и профессионалам, чем сложные стратиграфические корреляции; к тому же их еще и легче запоминать. Определенные в лабораториях «абсолютные» даты имеют большой вес и весьма полезны для поддержки слабых аргументов…

Каким бы «полезным» ни считался радиоуглеродный метод, он все же не способен дать точных и надежных результатов. Его несоответствия велики, хронология ненадежна и относительна, а «общепринятые» даты на самом деле подогнаны. «Это всеми благословляемое дело - не более чем алхимия 13-го века, и результат зависит лишь от того, какие развлекательные комиксы вы предпочитаете».

Роберт Э.Ли (Robert E.Lee). Radiocarbon: ages in error. Anthropological Journal of Canada, vol.19(3), 1981, pp.9-29. Переиздан в Creation Research Society Quarterly, vol. 19(2), September 1982, pp.117-127.

108. Метод С14 обсуждался на симпозиуме по древней истории долины Нила. Наш известный американский коллега профессор Брю кратко сформулировал общее отношение археологов к этому методу: «Если данные, полученные методом С14. поддерживают нашу теорию, мы вводим их в текст: если не очень противоречат ей - в комментарий: а если совсем не подходят - просто опускаем». Мало кто из археологов, имеющих дело с точной хронологией, избежал подобного применения этого метода; многие до сих пор сомневаются, стоит ли применять его без ограничений.

Т.Саве-Седерберг (T.Save-Soderbergh), Институт египтологии и И.Ю.Ольссон (l.U.Olsson), Институт физики университета Уппсала, Швеция. С-14 dating and Egyptian chronology. В кн.: Radiocarbon Variations and Absolute Chronology, Proceedings of the Twelfth Nobel Symposium, Ingrid U.Olsson (editor), Almqvist and Wikselt, Stockholm, and John Wiley and Sons, Inc., New York, 1970, p.35).

Как же определять возраст горных пород?

От догм 1949 года…

109. Поскольку жизнь развивалась постепенно, изменяясь от эпохи к эпохе, породы каждого геологического периода отражают характерные типы окаменел остей, отличающие их от любого другого периода. И наоборот, каждый вид окаменелостей является индексом, или ведущим ископаемым для соответствующей геологической эпохи…

За последние сто лет палеонтологи по всему миру накопили такое количество информации по этому вопросу, что теперь квалифицированному специалисту так же легко определить относительный геологический возраст окаменелостей, как, например, определить место страницы в рукописи по нумерации. Окаменелости, таким образом, позволяют узнавать породы одного возраста в различных частях Земли и, соответственно, соотносить события истории Земли в целом. Они обеспечивают нам хронологию, на которую события нанизаны, как жемчужины на нитку.

Др. Карл О. Данбар (Carl О. Dunbar, геология), почетный профессор палеонтологии и стратиграфии, Йельский университет; бывший редактор «American Journal of Science». В кн.: Historical Geology, John Wiley and Sons, Inc., New York, 1949, p.52.

110. Окаменелости дают нам единственную хронометрическую шкалу, приемлемую в геологической истории для стратиграфической классификации пород и для точного датирования геологических событий. Ввиду необратимости эволюции, они - точная мера для определений относительного возраста пород и соотнесения их в мировом масштабе.

О.Х.Шиндервольф (O.H.Schinderwolf). Comments on some stra-tigraphic terms. American Journal of Science, vol.255, June 1957 p.395.

… и к 1970-м годам…

111. Некоторые окаменелости ограничены рамками определенного геологического периода. Их называют ископаемыми – индексами. Всякий раз, когда находят породу, содержащую этот тип окаменелостей, ее приблизительный возраст устанавливается автоматически…

Этот метод не вполне надежен. Случается так, что организм, считавшийся давно вымершим, оказывается существующим. Такие «живые окаменелости», естественно, не могут выступать в качестве индексов - разве что в более широких временных рамках своего известного существования.

Др. Уильям Д.Стэнсфилд (William D.Stansfield), животноводство, преподаватель биологии, Калифорнийский Политехнический университет. В кн.: The Science of Evolution, Macmillan Mew York, 1977, p.80.

… стало очевидным…

112. Умные непрофессионалы давно подозревали порочный круг в датировании окаменелостей через возраст горных пород, а горных пород - через возраст окаменелостей. Геологи же никогда не утруждали себя поисками достойного ответа - к чему объяснения, если работа приносит результаты? Это и называется упрямым прагматизмом.

Дж.Э.О»Рурк (J.E.O’Rourke). Pragmatism versus materialism in stratigraphy. American Journal of Science, vol.276, January 1976 p.47.

Датирование не выходит за пределы круга

113. Нельзя отрицать, что со строго философской точки зрения геологическая аргументация представляет собой порочный круг. Последовательность организмов определяется изучением их остатков в горных породах, а относительный возраст горных пород определяется по отложениям содержащихся в них организмов.

Р.Х.Расталл (R.H.Rastall), преподаватель экономической геологии, Кембриджский университет. Энциклопедия Британника, 1956, т.10, с. 168.

114. Распространение жизни невозможно засвидетельствовать, о нем можно лишь догадываться. Считается, что вертикальная последовательность окаменелостей представляет собой этот процесс, поскольку породы, включенные в нее, интерпретируются как процесс. Породы действительно датируют окаменелости, однако сами отложения датируют возраст пород более точно. Стратиграфия не может уйти от этого типа аргументации, если она настаивает на использовании именно концепта времени, потому что в производстве шкал времени замкнутый круг неизбежен.

Дж.Э.О»Рурк (J.E.O’Rourke). Pragmatism versus materialism in stratigraphy. American Journal of Science, vol.276, January 1976, p.53.

115. Точка зрения, что создание геологической шкалы приводит к порочному кругу, имеет под собой определенную почву.

Др. Дэвид М.Рауп (David M.Raup), консультант по геологии, отделение Музея естественной истории, Чикаго. Geology and creationism. Field Museum of Natural History Bulletin, vol.54(3), March 1983, p.21.

116. Возникает проблема: если мы определяем возраст пород по окаменелостям, то как же можно тут же говорить о примерах эволюционных изменений во времени в летописи окаменелостей?

Найлз Элдридж (Niles Eldredge), Американский музей естественной истории, Нью-Йорк, США. В кн.: Time Frames: The Rethinking of Darwinian Evolution and the Theory of Punctuated Equilibria, Simon and Schuster, New York, 1985 (and William Heinemann Ltd, London, 1986), p.52.

Побеседуй с землею, и наставит тебя… ()

117. Я почти тридцать лет работаю с геологами - недавними выпускниками, и постоянно твержу им: забудьте все теории, которым вас учили, просто наблюдайте за тем, что происходит в действительности, и фиксируйте это.

Э.К.М.Лейнг (A.C.M.Laing), Мельбурн. «Letters to the Editor», The Australian Geologist, Newsletter no.48, 19 March 1984, p.7.

Исследуя окаменелости: можно ли признать,
что теория эволюции неверна?

118. Палеонтологи спорят о скорости эволюции, о различных ее примерах. Но никто из них - по крайней мере во всеуслышание - не сомневается в самом факте эволюции. Их доказательства эволюции вообще не зависят от летописи окаменелостей.

Некоторые палеонтологи полагают, что животные развивались постепенно, через бесконечное количество промежуточных состояний, от одной формы к другой. Другие считают, что изучение окаменелостей не дает подтверждения таким постепенным изменениям. На самом деле, полагают они, произошло вот что: одни виды животных выжили, практически не изменившись во времени, другие же вымерли или изменились очень резко, перейдя в другую форму (формы). Таким образом, вместо теории постепенных изменений они выдвигают идею «прерывистого равновесия». Идет спор о конкретных исторических примерах эволюции; однако посторонние, прислушиваясь к этому спору, делают вывод, что предмет обсуждения - истинность эволюции: происходила ли она вообще?. Это ужасная ошибка; в основе ее, по моему мнению, лежит ложная идея того, что окаменелости заключают в себе значительную часть доказательств эволюции.. На самом же деле эволюция доказывается совершенно отдельным набором аргументов, и нынешние палеонтологические дебаты вовсе не направлены на.то, чтобы развенчать подтверждающие эволюцию свидетельства.

Марк Ридли (Mark Ridley), зоолог, Оксфордский университет. Who doubts evolution? New Scientist, voL90, 25 June 1981, p.830.

Насколько же важны для эволюциониста исследования окаменелостей?

В 1960 году…

119. Хотя сравнительное изучение ныне существующих животных и растений может дать весьма убедительные свидетельства, только окаменелости являются единственным историческим документальным доказательством в пользу того, что жизнь развивалась от более простых форм ко все более и более сложным.

Др. Карл О.Данбар (Carl O.Dunbar), геология, почетный профессор палеонтологии и стратиграфии, Йельский университет; бывший редактор «American Journal of Science». В кн.: Historical Geology, John Wiley and Sons, Inc., New York, I960, p.47.

И более 20 лет спустя…

120. Во всяком случае, ни один истинный эволюционист, будь он сторонником теории постепенных изменений или «прерывистого равновесия», не использует летопись окаменелостей в качестве доказательств теории эволюции в противовес теории целенаправленного сотворения.

Марк Ридли (Mark Ridley), зоолог, Оксфордский университет. Who doubts evolution? New Scientist, vol.90, 25 June 1981, p.831.

Как это повлияло на теорию эволюции? Возникла новая эволюционная теория - «прерывистое равновесие»!

121. Концепция «прерывистого равновесия» Элдриджа-Гоулда получила широкое признание у палеонтологов. Она делает попытку объяснить следующий парадокс: внутри родов очень трудно найти постепенные морфологические изменения, предсказанные Дарвином; изменения происходят путем внезапного появления новых, хорошо дифференцированных видов. Элдридж и Гоулд приравнивают такие появления к видообразованию, хотя детали этих событий и не сохранились. Они предполагают, что изменения происходят быстро (по геологическим стандартам), в небольших периферийных популяциях. Они верят, что в таких популяциях эволюция ускоряется, потому что они содержат небольшие, случайные образцы генофонда родительской популяции (эффект основателя) и, таким образом, могут быстро расходиться - и по чистой случайности, и потому, что они могут реагировать на давление местного отбора, которое может отличаться от родительской популяции, Постепенно некоторые из таких дивергентных, периферийных популяций реагируют на изменившиеся условия окружающей среды (видовой отбор), а затем разрастаются и быстро распространяются в окаменелостях.

Модель прерывистого равновесия широко распространилась, но не потому, что она имеет прочное теоретическое основание, а оттого, что она должна была разрешить дилемму. Помимо очевидных исследовательских проблем, присущих наблюдениям, стимулировавшим появление модели, и помимо присущего ей порочного круга (можно возразить, что видообразование происходит лишь вслед за быстрыми изменениями филюмов, а не наоборот), эта модель на данный момент скорее являет смесь разных объяснений, нежели теорию, и стоит на нетвердой почве.

Роберт Э.Риклефс (Robert E.Ricklefs), факультет биологии, Пенсильванский университет, Филадельфия, США. Paleontologists confronting macroevolution. Science, vol.199, 6 January 1978, p.59.

122. Палеонтологи (и биологи-эволюционисты в целом) известны своим умением сочинять правдоподобные истории; но они часто забывают, что правдоподобные истории и правда отнюдь не одно и то же.

Стивен Джей Гоулд (Stephen Jay Gould), про-фессор геологии и палеонтологии, Гарвардский университет, др. Дэвид М.Рауп (David M.Raup), консультант по геологии, отделение Музея естественной истории, Чикаго, Дж.Джон Сепкоски-младший (J.John Sepkoski, Jr.), отделение геологических наук, университет Рочестера, Нью-Йорк, Томас Дж.М.Шопф (Thomas J.M.Schopf), отделение геологических наук, Чикагский университет и Дэниэл С.Симберлофф (Daniel S. Bimherloff), отделение биологии, университет Флориды, Талла хасси. The shape of evolution: a comparison of real and random clades. Paleobiology, vol.3(l), 1977, pp.34-35.

Подумайте об этом!

123. Об опровержении Пастером идеи самозарождения жизни. - Мы преподносим эту историю начинающим студентам-биологам, как триумф здравого смысла над мистицизмом. На самом же деле, похоже, что все обстоит иначе. Разумным подходом была вера в спонтанное возникновение; единственной альтернативой - вера в единственный, изначальный акт сверхъестественного творения. Третьего не дано. Поэтому век назад многие ученые стали рассматривать веру в спонтанное зарождение жизни как «философскую необходимость». То, что теперь эта необходимость не в цене - симптом философской бедности нашего времени. Большинство современных биологов, с удовлетворением наблюдая закат гипотезы спонтанного зарождения, все же не хочет принять альтернативную точку зрения, поверить в Целенаправленное сотворение, остается ни с чем.

Джордж Уолд (George Wald), бывший профессор биологии, Гарвардский университет. The origin of life. Scientific American, vol. 191 (2), August 1954, p.46

124. Неизбежен вывод, что многие ученые и технологи поклоняются теории Дарвина лишь только потому, что она, якобы, исключает Творца из еще одной сферы материальных явлений, а вовсе не потому, что она выстраивает стройную парадигму исследовательских канонов в науках о жизни и Земле.

Др. Майкл Уолкер (Michael Walker), старший преподаватель антропологии, Сиднейский университет. То have evolved or to have not? That is the question. Quadrant, October 1981, p.45.

125. Я знаю, какой вопрос возник в голове многих тех, кто дочитал до этого пункта: «Разве наука не доказывает, что Творца нет?» Вот как раз наука не доказывает этого!

Др. Пол Э.Муди (Paul A.Moody), зоология, почетный профессор естественной истории и зоологии, университет Вермонта. В кн.: Introduction to Evolution, Harper and Row, New York, 2nd ed, 1962, p.513.

126. Кодекс чести, который должен усвоить естествоиспытатель, желающий вникнуть в проблему эволюции, гласит: быть верным фактам и отметать все догмы и априорные идеи. Сначала факты, затем уж теории. Единственным приговором, вступающим в силу, становится тот, который суд признал доказанным фактами. Действительно, лучшие эволюционные исследования проведены теми биологами, чьи глаза не были зашорены доктринами, которые рассматривали факты спокойно, не примеряя их к той или иной теории. Сегодня наша задача - разрушить миф об эволюции, как о простом, понятном, легко объяснимом явлении, ясно раскрывающимся перед нами. Биологов должна воодушевлять мысль о несостоятельности интерпретаций и экстраполяции, выдаваемых теоретиками за установленные истины. Этот обман иногда случаен, но лишь иногда, поскольку некоторые люди из-за своего сектантства умышленно отворачиваются от реальности и отказываются признать несостоятельность, ложность своих представлений.

Пьер-Поль Грассе, Парижский университет, бывший президент Академии наук Франции. В кн.: Evolution of Living Organisms, Academic Press, New York, 1977, p.8.

127. Ученые высшего уровня сегодня признают многое из критики теории Дарвина Уилберфорсом, равно как и из критики геолога Адама Седжвика, чья статья была опубликована в The Spectator в апреле 1860 года…

Дарвина беспокоили недостающие звенья в последовательности ископаемых данных. Он предчувствовал, что они вот-вот появятся, однако эти звенья отсутствуют и по сей день и, похоже, не найдутся никогда. Что нам думать об этом - остается открытым вопросом; но и сегодня консервативные фанатики-неодарвинисты и неортодоксальные неоседжвикакцы, считающие себя просвещенными рационалистами, презрительно отвергают доказательства, явные для всех.

Проф. Сэр Эдмунд Р.Лич (Edmund R.Leach). Из обращения к ежегодному съезду (1981) Британской ассоциации за прогресс науки. Men, bishops and apes. Nature, vol.293, 3 September 1981, Pp.19, 20.

128. Искушение поверить, что Вселенная есть продукт некоего творческого замысла, проявления тончайших эстетических и математических разработок, непреодолимо. Я, как и большинство физиков, верю, что за этим что-то стоит.

Пол Дэйвиз (Paul Davies). The Christian perspective of a scientist. New Scientist, 2 June 1983, p.638.

129. …Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою. Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им; Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы, так что они безответны. Но как они, познавши Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось немысленное их сердце: называя себя мудрыми, обезумели…

Библия. Послание к римлянам, глава 1, стихи 18-22.

130. …Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.

Библия. Евангелие от Иоанна, глава 3, стих 16.

Если в объективном мире кроме форм движения материи и их взаимопревращения больше ничего иного нет и познавать нечего, то возможно ли в таком случае вообще учение о всеобщем развитии, о связи всего со всем, превращении всего во все, о возможности познания предельно всеобщих, абсолютных законов вечной и бесконечной вселенной с платформы отдельной, бесконечно малой планеты (затерявшейся на периферии одной из бесконечного множества галактик), на основании ограниченных возможностей сформировавшихся на ней специфических органов чувств (за пределами досягаемости которых вопрос о бытии остается открытым), а также узкого диапазона компетентности геоцентричных наук, имеющих дело исключительно с отдельными, преходящими, конечными, временными, относительными формами бытия?

И тут без соединения, связи, совмещения всеобщего принципа развития с всеобщим принципом единства мира, природы, движения материи не обойтись.

Но как все это постигнуть, охватить и выразить в форме теории? В чем суть этой проблемы и как к ней подступиться? Как получить всеобщее развитие и, таким образом, “аналог и, тем самым, метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой”? . Что является тем непосредственным основанием, выражением которого выступает всеобщее понятие всеобщего развития?

Рассмотрим некоторые условия и предпосылки решения данной проблемы, которые изложены в главе VII «Общественная жизнь – раскрытая книга диалектики. Кто, когда и как вычитывает диалктику из этой книги? Непосредственная практика диалектики».

“Общественная жизнь – раскрытая книга диалектики”. В этих словах К. Маркса заключается глубокий смысл, можно сказать, революционный переворот в понимании диалектики, материалистическое объяснение ее сути и указание на то направление, в котором следует идти, чтобы постичь природу всеобщих диалектических законов и превращения их во всеобщие законы диалектики, природу всеобщего развития и превращения его во всеобщую теорию развития, становление такого аналога всеобщей универсальной теорией познания, методом и, что самое главное, в конечном счете – способом практического преобразования мира и – таким образом – продолжения действительного развития. Наконец, такая постановка вопроса позволяет понять, как диалектика, будучи учением о “всестороннем и полном противоречий историческом развитии” , выступает таким образом учением о законах “развития всего конкретного содержания мира и познания его” , в результате чего мы получаем “движение материи respective движение истории, улавливаемое, усвояемое в своей внутренней связи” , понимание диалектики как учения о “всемирной, всесторонней, живой связи всего со всем и отражения этой связи... в понятиях человека... дабы обнять мир” .

Немаловажен при этом вопрос о том, как (и кем) осуществляется “вычитывание” из этой “книги” диалектики развития и превращение (формирование) во всеобщее понятие, всеобщую теорию, концепцию развития, логику и теорию познания. При этом “субъект, общество, должен постоянно витать в нашем представлении как предпосылка” . (Под субъектом подразумевается не просто человек, познающий индивид, личность, а субъект общественного исторического действия. А это в конечном счете класс.)

Разумеется, не просто наблюдение, созерцание общественной жизни здесь имеется в виду с той, мол, только разницей, что в поле зрения теперь уже не естественные процессы природы, а общественные события, диалектичность которых пообнаженнее, очевиднее, виднее, и потому здесь-де легче просматривается развитие под образование диалектических понятий.

И не индивидом вычитывается диалектика, не абстрактным человеком, проницательно всматривающимся в “гущу жизни” или “перелистывающим страницы” общественной истории и берущим на заметку встречающиеся диалектические картинки, которые здесь, мол, ярче, нагляднее, чем в естественной природе и лучше подводятся под общие диалектические представления, принципы, категории, убедительнее иллюстрируют, “подтверждают” последние и демонстрируют их “связь с жизнью”.

Не призыв это также к “коренной перестройке” – впредь в “добывании” диалектики делать ставку не на естествознание, а на обществознание. Дело здесь вообще не в знании (независимо от того, естество- оно знание или общество-знание, или так называемое философское знание). В общество-делании, если так можно выразиться, вся суть, т. е. все дело в деле и в логике дела человеческого, в практике, революционно-практической деятельности, всегда общественной, преобразующей, изменяющей природное, а не рассматривающей и сохраняющей последнее в нетронутости, естественности. Как уже было сказано, вещь должна перестать быть собой, чтобы быть собой в содержании знания (объективной истиной). И это может обеспечить лишь человеческая практическая деятельность. То же, что называется естествознанием, как и любая иная форма общественного сознания, собственного развития не имеет и обязано своим появлением и существованием все той же общественной практике (из нее и для нее, из и для практической общественной потребности, которая для науки важнее десятков университетов). И должно оно, по мнению Маркса, в свою очередь, быть доведено, в конечном счете, до превращения в производство, а то и в непосредственно производительные силы. А последнее, как известно, опять-таки – дело общественное, общественно-практическое. Используя образное сравнение Маркса, можно сказать, что то, с чем имеет дело непосредственно естествознание, – еще (и притом не без помощи диалектики) пока прикрытая, недораскрытая “книга”, чтобы по ней можно было “читать” диалектику, ее еще следует раскрыть, а само раскрытие – это уже практическое действие, и опять-таки общественного свойства – общественная революционная практика. При этом не научная революция имеется в виду, и даже не научно-техническая, а прежде всего социальная, более того, социалистическая социальная революция, и лишь после этого и с помощью диалектического метода естественные науки пойдут вперед “семимильными шагами” (Энгельс). Тех, кого смущает, что не собственно естествознание непосредственно является главным поставщиком “двора Ее Величества Диалектики”, можно утешить лишь тем, что и не обществознанию отдается при этом предпочтение. И даже, что касается так называемого философского знания, – не в нем и не в объяснении им мира, и не в “философском обосновании”, “интерпретации” и т. п. ведь дело, а в революционно-практическом изменении мира.

Прежде чем говорить о том, как, кем и откуда “вычитывается” диалектика, выше было рассмотрено, вычитыванием чего это должно быть, чтобы формировалась (“разрабатывалась” (Ленин)) материалистическая диалектика. Иными словами: что является ее объективным содержанием, и на необходимом основании чего происходит формирование ее как всеобщей теории развития, концепции развития, аналогом чего только и может быть формирование всеобщих понятий, категорий? Мы рассмотрели, как вообще можно заполучить, схватить, охватить познанию всеобщность, бесконечность, всеобщие законы всеобщего движения всеобщей материи, всеобщую связь всего со всем в беспредельном мире, чтобы получить науку о предельно всеобщих законах природы, общества и мышления, имея дело при этом исключительно с конечными, конкретными вещами, формами бытия, формами движения, кроме которых, как говорит Энгельс, познавать больше нечего, и познание которых входит в компетенцию соответствующих конкретных наук, классифицированных по этим конкретным формам движения? Лишь после этого, разрешив это противоречие, можно рассматривать, откуда и как непосредственно осуществляется “вычитывание” и “выписывание” (изложение) диалектики.

Говоря о “вычитывании” объективной диалектики развития (реального) из общественной формы движения непосредственно и превращении в теорию развития, логику и теорию познания, следует прежде всего иметь в виду, что оно осуществляется практическим способом из практического ее общественного функционирования в виде предметно-практического воспроизведения, где, получается, сам “читатель” выступает и “писателем”. Больше того, он “пишет” ее прежде всего действием практическим, самой своей жизнью общественной, способом жизнедеятельности, борьбой (т. е. тем же самым, чем и осуществляет живую жизнь диалектики, пригодной для “вычитывания”), проживает и переживает диалектику и этим самым “переписывает” диалектику природы, прежде всего, общественным действием, воспроизведением в виде диалектики общественно-преобразовательного дела, логики дела. А уже этого практического воспроизведения воспроизведение и выражение в форме понятий будет делом логики. Причем выражение это будет универсальным, всеобщим, аналогом непосредственно логики самого дела (доведенного, разумеется, до универсальности), логики воспроизведения, способа воспроизведения, способа делания по универсальному “контуру”. Получается, таким образом, логика воспроизведения способа делания самого способа делания, т. е. способа изменения (революционного) самого способа производства как такового, а не просто репродуктивное воспроизведение изменения вещей по их внешним формам и отношениям (внешнему “контуру”) в их непосредственности и единичности. Это будет уже не та форма движения, которая бытует в естественной природе, а та форма и того движения, которое лежит в основании самого движения преобразования, способа изменения способа производства. Оно, пользуясь известным образным выражением Гегеля, “ближе к плугу, чем к пашне”. А точнее – к производству способа производства “плугов” и, кстати, “пахарей” тоже, т. е. производства производительных сил и производства самого общественного человека – совокупности всех общественных отношений (конкретно-исторических).

К этому следует добавить, что “вычитывание” происходит не “от имени” и по возможности индивидов и их бытия, а по потребностям и целям обобществившегося человечества (его сущности и необходимости) и тех его общественных сил (больших групп людей, занимающих определенное место в системе производства и общественных отношений), которые составляют ту сторону движущего противоречия (единства противоположностей), что является ведущей, революционной тенденцией общественного развития. Такую революционную тенденцию осуществляет своим способом жизнедеятельности та общественная группа, которая занимается непосредственно производственной деятельностью, производительным трудом и выражает своим объективным положением интересы и революционные тенденции революционных по своей природе производительных сил (являющихся, как известно, критерием общественного прогресса) и, следовательно, объективной необходимости. А это главная сила производительных сил – класс непосредственных производителей материальных благ – рабочий класс.

И независимо от того, представитель какого класса непосредственно берется за перо и начинает осуществлять собственно изложение диалектики – общей теории развития (и даже, как правило, по мнению В. И. Ленина, это не пролетарий, которому науками, теорией в условиях капитализма заниматься и некогда, и незачем), – объективное содержание для этого он может получить непосредственно только от революционной практики и логики революционного движения революционного класса.

Таким образом, “вычитывают” диалектику не просто умные люди, которые еще вчера (или три сотни лет назад) не могли додуматься до таких вещей (не хватило ума, “серого вещества”, образованности и т.п.), не смогли разглядеть диалектику, развитие, а сегодня-де могут. И не в том дело, что вчера, мол, не видно было, что вычитывать, а сегодня стало виднее и стоит научить внимательно всматриваться и указать на приметы диалектики, развития, чтобы увидели все то, что видят философы – счастливые обладатели “философского знания”. Точнее сказать, диалектику не столько “вычитывают”, сколько “выделывают”, и не просто люди, а класс своим действием по общественным целям и потребностям (коих до поры до времени не было).

Дело в том, что вчера еще не было такого уровня развитости человеческого общественного дела и соответствующих (соответствующей степени обобществления) общественных отношений обобществившегося человечества, под эгидой которых осуществляется практическое преобразование природы и отношение к природе (= производительные силы), т. е. не было дела, производящего и воспроизводящего в своем функционировании как развитие действительность в ее развитии – по внутренним противоречиям.

Способ жизнедеятельности человека (человечества) должен быть таким, чтобы невозможно было не делать развитие практически, и притом так и такое, что сам способ делания, логика дела вызывает к жизни потребность в идеальном вычленении (и, соответственно, понятийном, категориальном выражении) развития. А это предполагает, как мы видели, действие на уровне революционного преобразования самого общественного движения, общественных отношений. И, конечно же, все это невозможно, пока нет еще тех общественных отношений, той степени обобществления обобществившегося человечества, на основе которых было бы возможно (вернее, потребно, необходимо, неотвратимо для самой практической жизни) охватывать общее данного ранга и формировать (формо-образовывать) соответствующие общие понятия и категории – эти идеальные выражения общественных отношений.

На исторически ограниченном уровне предметно-практической деятельности, имеющей в основании производства не более, чем механическую форму движения (например, добывание огня трением), невозможно получить понятие движения на уровне всеобщности. Можно получить, подчеркивает Ф.Энгельс, не более, чем суждение наличного бытия (типа: “трение есть источник теплоты”). Для того чтобы получить “суждение понятия, и притом аподиктическое” (наивысшую всеобщую форму суждения), и чтобы, “дойдя до этой формы, закон достиг своего последнего выражения... всеобщности, в которой и форма и содержание одинаково всеобщи”, чтобы он был “не способен ни к какому дальнейшему расширению” , – необходимы совсем иные производительные силы и не те общественные отношения.

Одно дело, например, общественно-преобразовательная деятельность крестьянина как совокупности общественных отношений общинного землевладения, когда он царапает сохой поверхность планеты. Естественно, такого уровня деятельность не знает непосредственного производства развития, а общественные отношения, хотя и вызывают к жизни общее категории (и категорию “общее”), обеспечивающее категориям объективное содержание и необходимость (вынужденность) идеального их вычленения, и, как заметил К. Маркс, категория “общего” происходит от общего, общинного землевладения, но это еще и не всеобщее, и не те общественные отношения, которые обеспечивают идеальное вычленение уровня всеобщего. Для этого тут как раз и не хватает того самого реального развития (развития развития), реальным продуктом которого могла бы быть такая общность. И дело не только в уровне и характере производительных сил, но и общественных отношений. Нет здесь того уровня развитости коллективности, на котором могут осуществляться обобщение и интегрирование всеобщего понятия.

Естественно, у представителя указанной конкретно-исторической совокупности общественных отношений с таким недостаточно общественным характером труда нет возможности обеспечить соответствующие преобразовательно-развивающие и обобщающие действия. “Во всех формах общества, где господствует земельная собственность, преобладают еще отношения, определяемые природой”, – отмечал К. Маркс . Суть же дела в изменении природы, преобразовании ее (более того, природы бытия, доводимой до общественного бытия и изменения природы последнего). Соответственно, изменение такого способа изменения способа производства, производительных сил, производительности труда и т. д. вызывает к жизни соответствующие производственные и с этим все остальные общественные отношения (материальные и духовные) и их изменения. Ветряная мельница, по Марксу и Энгельсу, дает нам общество во главе с феодалом, а паровая – во главе с капиталистом. Основанием для бесклассовых общественных отношений могут быть производительные силы, опирающиеся на электрификацию.

Совсем иное дело – непосредственно общественный характер труда коммунистических отношений, свободная деятельность как самодеятельность и т. д. Вполне понятно, что на таких разных уровнях развитости способа производства, общественных отношений формируется потребность в разного уровня общности понятиях и разных способах мышления в целом.

Вообще-то, все человеческие понятия с самого начала общие, как и характер человеческого труда с самого начала общественный. Степень общности понятий, в конечном счете (учитывая немалый ряд опосредствующих звеньев), обусловлена степенью развитости общественного характера труда обобществившегося человечества, степенью обобществленности человечества. В известном смысле и получается, что в “конечном счете” общее – это общественное, а всеобщее – это всеобщественное, т. е. коммунистическое. И в самом деле, это высшая форма обобществления человечества, коллективности, способная дать объективное основание и обобщение в отношениях, которое обеспечивает идеальное вычленение таких отношений (и сформирование в соответствующие общие понятия) на уровне предельной всеобщности и по форме, и по содержанию.

И опять-таки, одно дело – вычленение и выражение отношений на уровне ремесленной деятельности или частичной деятельности частичного рабочего – непосредственного агента орудия труда, агента производства, труд и связь которого с действительностью (тоже частичной, вырванной слабо развитыми орудиями, производством, где господствует разделение труда и т. д.) опосредствуется частичными орудиями (модифицированными природными предметами). Логике дела, сформированной на такой частичной основе такого способа производства, может соответствовать способ мышления, который Ф. Энгельс называл “логикой домашнего обихода, домашнего употребления”, “мелкой торговли в науке” и т. п., а В. И. Ленин – “логикой начальной школы”. Естественно, что такой способ мышления, сформированный не на всеобще-развивательной деятельности, не в состоянии освоить развитие, да еще и всеобщее.

Совсем иное дело – деятельность человека как совокупности всех коммунистических, коллективистских, общественных отношений на основе общественной собственности, где господствует политехническая деятельность, без разделения труда, с переменой рода деятельности в самом способе жизнедеятельности, взаимодействующего не с частичными, вырванными из всеобщей связи вещами, а с процессами, совокупностью процессов и, наконец, с природой в целом в ее единой связи. И опосредствование осуществляется здесь не частичным орудием (модифицированной природной вещью), и не машиной даже, а совокупностью машин и, наконец, просто другим явлением природы. Больше того, наука становится непосредственно производительной силой. При этом даже не затраченное время на производство продукта является источником общественного богатства, а свободное время.

В условиях такого способа деятельности, способа жизнедеятельности возникает потребность в ином способе мышления, познания, теоретического воспроизведения практического воспроизведения действительности. И потребность здесь – в теоретической реконструкции способа воспроизведения мировой связи, а не частичной, и в формировании универсального метода на такой всеобщей основе. Это и будет диалектический способ, диалектическая логика и деятельности, и мышления, и познания, соответствующая логике жизнедеятельности обобществившегося человечества на коммунистическом уровне. Такой способ жизнедеятельности и выступает, по существу, в конечном счете, непосредственной практикой диалектики.

Где и когда такая практика встает на повестку дня, там и тогда с необходимостью возникает потребность в диалектике. И без перехода к диалектическому способу мышления, как и без перехода к самому коммунистическому способу жизнедеятельности, объективное саморазвитие продолжаться не может. Кризисы, деградация, разрушение будут уделом общества, которое своевременно этого (и того и другого) не сделает (кризисы и в производстве, экономике, и в науке, других формах общественного сознания).

Попробуйте без соответствующего уровня практической деятельности, способа производства получить диалектический способ освоения действительности, способ мышления. И неважно, был ли это Аристотель, энциклопедическая голова, который бился над противоречием: отдельный конь и конь вообще, или темный, забитый крестьянин, который не бился вовсе по поводу противоречивых вопросов в теории.

Интересно, как бы себя чувствовал в наши дни Леонардо да Винчи, видя, как четырнадцатилетние подростки за считанные минуты монтируют летательный аппарат тяжелее воздуха (дельтаплан) и, небрежно оттолкнувшись от земли, парят подобно птицам? Трудно себе даже представить, какие чувства могут обуревать этого человека, девиз которого был “всю жизнь я буду говорить о крыльях”, но которому так и не было суждено построить аппарат за всю эту жизнь. А тут, оказывается, так все просто делается. Чего же не хватало Леонардо? Ума? Не смог додуматься сделать дельтавидную форму, а все копировал птиц? Или что еще? Нас интересуют не конкретные аэродинамические идеи, а сам способ мышления в целом и в отношении постижения, освоения общего, развития. Все упирается в уровень развитости практики, способа производства во всем комплексе и, соответственно уже этому, – в способ мышления и его возможности, который тоже общественный способ мышления, как и способ делания, в рамках которого возможно формирование соответствующей конкретной идеи (или нет). Например, новая конкретная идея, которой предстоит схватить процесс как противоречие, но в условиях способа мышления, который не терпит противоречивости, это исключено в самой основе способа мышления вообще,– не получит возможности не то что созреть, но даже и быть заподозренной и будет удушена в самом начале, ибо такое будет не соответствующим самому способу мышления и его аксиомам, постулатам и другим формам, закрепленным предшествующей практикой миллионного повторения. Даже, порой, протаскивая противоречивость через черный ход (так как дальше науке невмоготу без этого) и называя это “парадоксами”, “сумасшедшими идеями” и т. п., наука (вернее ее представители) не решается взять противоречие как метод для постоянного подхода к освоению действительности.

Поучительным в отношении зависимости мышления от уровня практики и т. д. является эпизод, описанный Песковым в “Комсомольской правде”. Речь пойдет о семье Лыковых, которая вела отшельнический образ жизни в тайге в полной изоляции от общества (десятки лет), от уровня современного производства и отношений. Каким мог быть у них способ мышления? Да таким же, каким оставался способ деятельности, производства и соответствующие патриархальные отношения. На этой модели более чем ясно, откуда получают понятия, мышление свой материал. И биологическое строение мозга этих людей не хуже, чем у остального населения (на уровне XX в. развитости), и природа вокруг та же. Но ожидать от них, например, диалектического мышления, понимания развития, освоения противоречия, всеобщего и т. п. было бы безнадежным делом. Не поставляла им практика такой потребности даже.

Патриархальные отношения абстрактно односторонни, не расчленены совершенно. Люди фактически почти совсем лишены общественных отношений, которые могли бы обеспечить обобщение мало-мальски развитой степени общности. У них не было отношений даже уровня общинного землевладения. Поэтому совершенно тощие, бедные у них абстракции, жестко односторонние. Правда, заполучены они от уже существующих, ранее развитых (слаборазвитых) языковых форм, но не воспроизводящихся в своем фактическом положении и не наполняющиеся более богатым содержанием. Таким образом, у них не было ни обогащающейся постоянно логики достаточного дела, ни “интегратора”, “обобщителя” для понятий, которым являются обычно общественные отношения. То содержание мыслительных форм, которое передано новому поколению стариком, принесенное из “большого общества”, постепенно утрачивало свое значение без практического воспроизведения и становилось пустотой мифологического толка. И конечно же, никакой потребности в понятиях “развитие”, “противоречие” (в диалектическом понимании) и т. п. здесь не могло и быть.

Характерен в этом отношении эпизод с полиэтиленовым мешком, который (эпизод) удивил экспедицию не меньше, чем сам мешок поразил Лыковых. И в самом деле, ни самолет, ни вертолет, ни радио так не поразили отшельников, как этот злополучный пакет. А все дело в практике. Т. е. все эти сложные вещи (самолет, радио и т. п.) никогда не были включены в практику этих людей, в практическую деятельность. И когда они вдруг появляются, совершенно необъяснимые и непонятные, никак, никаким боком не вписываясь в практические потребности, то воспринимаются как чудо, как какая-то иррациональность, что-то совершенно необъяснимое, непостижимое, не стыкующееся со всем опытом этого маленького общества и воспринимаемое как не нашего ума дело, как проделки какого-то более могущественного, но не менее непонятного и непостижимого существа. Так и фиксируются эти вещи как чудо божье или дьявольское наваждение, не объяснимые в принципе и не требующие объяснения.

Примерно так же было и с Миклухо-Маклаем. “Человек с луны”. С луны, так с луны. Чудо. Но тогда поразило островитян не это. Насчет “с луны” проблема может поразить нас, на уровне нашей практики, а тех людей – нисколечко. А вот что жидкость, “вода” (это был спирт) горит – вот это уже удивительно (ибо не соответствует их практике).

Так и полиэтиленовый пакет. Вроде и стекло, со всеми приметами такового, каждый кусок которого в условиях их практики – бесценная вещь. И все признаки, свойства стекла налицо, прозрачность и т. п. (то, за что оно и ценится в практической жизни), но что совершенно тут непостижимо, несовместимо для формального мышления, так это то, что тут обнаруживается противоречие. То самое стекло (которое, как известно совершенно точно из практики, хрупкое, ломкое и требует огромной осторожности всегда, особенно в условиях такого его дефицита, да и в наше время одно слово – “стекло” на ящике, или изображение, указывающее на хрупкость вещи, даже вовсе не стеклянной, делается на упаковке все равно в виде стеклянной (символ осторожности). И вдруг это самое стекло, которое – сплошная хрупкость и именно этой стороной вошло в понятие “стекло” (осторожно – стекло!) вдруг в то же самое время и в том же отношении... мнется (?!). Непостижимо. Не входи стекло никогда в практику, в бытовые отношения, не закрепись в результате этого в такой односторонности от миллионного повторения, все это не вызывало бы никакого удивления. Не было бы противоречия, которое следует разрешить и довести противоположности до тождества. Не удивляет же нас факт земного притяжения. Хотя никто не знает природы гравитации, но не удивляется. Удивляет невесомость.

Нет, не Лыковым вычитывать диалектику. Хотя перед ними вся природа сплошь диалектическая. “Море” диалектики вокруг, вернее, не море, а “тайга”, лишь изменение, преобразование которой, а не созерцание может раскрыть диалектику природы и природу диалектики. А для этого нужны и не те производительные силы, и не те производственные отношения.

Об эпизоде с Лыковыми можно было бы так много не говорить, если бы мы сами не были похожи на них, как две капли воды, с той только разницей, что в отношении к своим нынешним практическим задачам и возможностям.

Практика ушла далеко вперед, способ деятельности, производства не тот, что у таежной семьи. А способ мышления? Тот же самый, порой не менее “таежный”, дремучий, сформировавшийся еще на заре человеческой деятельности и воспроизведения вещей по внешним формам и отношениям. Все то же “или-или”, “хрупкое” или “мягкое”. Не справляемся с превращением, с противоречием, как и многие годы назад. А “чудо”? Разве оно не под рукой у нас для “объяснения” того, что не находит пока конкретно-научного объяснения? Остается называть его, например, “ядерными силами”, о которых нечего сказать, кроме того, что это что-то такое, что совсем не такой дает результат, как в других случаях соединения одноименно заряженных тел. Когда, совершенно не зная природы человеческого творчества, говорим, что это – природный дар, врожденное, наследственное, закодированное в генах, в ДНК и т. п., то чем это отличается от “божьего дара” по своей содержательности, вернее, бессодержательности? Но все спокойно воспринимают этого “человека с луны”. Как не справлялось естествознание с категорией превращения во времена Гегеля, Энгельса, Ленина, так и не справляется до сих пор. Но раньше были “смягчающие обстоятельства”. Когда-никогда возникала явно противоречивая ситуация в науке, в производстве, чтобы встал вопрос о смене способа мышления в целом. То эпизодически, то в начале века уже целая наука физика остановилась перед такой потребностью и, не получив нового способа мышления, впала в глубокий кризис. Теперь практика, производство на каждом шагу ставят такие задачи.

Лыковы преподали своеобразный урок. Тут зримо раскрывается нам общественно-практическая природа способа мышления и полнейшая возможность представить себе наглядно отставание своего способа мышления. Тем беднягам достаточно было трех десятков лет изоляции от “большой земли”, общественных отношений, чтобы в отношении способа мышления оказаться “отброшенными” на сотни лет назад. А из этого напрашиваются выводы и в отношении будущего. И прежде всего, что нужно строить такие общественные отношения, такой способ производства в целом, который будет формировать потребность в формировании диалектического способа мышления. В условиях победившего социализма полдела уже сделано. Революция, обобществление собственности и т. д. К этому следует правильно организовать еще дело формирования диалектического мышления у каждого. Это нелегко и неудобно, непривычно (Лыковым тоже не очень привычно и удобно умываться), но новый способ мышления пробьет себе дорогу, вернее, практика ему пробьет ее рано или поздно. Задача состоит в том, чтобы не ждать этого сложа руки, а пойти навстречу. Нельзя не идти. В отличие от Лыковых, к нам никто не прилетит на вертолете и не дарует будущее, не перенесет на десятки лет вперед. Надо все сделать самим и непременно диалектически-практически-революционным способом. Иным просто не получится. Пора от удивления перед парадоксами и единичными встречами с диалектической противоречивостью типа навязшего в зубах корпускулярно-волнового дуализма (чем “не стекло, а мнется”) переходить к пониманию диалектической сути действительности. А это значит – развития. Еще в XIX в. Ф.Энгельс заметил, что науки отстают лет на 50 от того уровня, который они могли бы иметь, если бы своевременно взяли на вооружение диалектику, диалектический способ мышления. С тех пор разрыв вряд ли сократился... “Нация, желающая стоять на высоте науки, не может обойтись без теоретического мышления” . А теоретическое мышление, соответствующее современному уровню развития практики, производства и, главное, общественных отношений, – это диалектика, диалектический способ мышления, диалектическая логика.

Нетрудно заметить, что необходимость перехода к диалектическому (развивательному) способу мышления – не просто доброе пожелание, а настоятельная необходимость, диктуемая тем же самым, что и необходимость перехода к коммунизму в общественном развитии.

На вопрос: “А не получится ли, что без социалистической, коммунистической революции немыслима и диалектика?” – ответ может быть один: утвердительный.

И нет здесь ничего удивительного, ибо не только диалектического учения нет без коммунистической революции. Нет до этого еще и настоящей истории, есть лишь “предыстория человечества” (Маркс), нет и подлинной науки – “единой науки – истории” (Маркс), которая складывается из истории природы и продолжения (и воспроизведения) ее – истории общества, а есть пока только предыстория науки в виде некоторого конгломерата отраслей знании, претендующих на самостоятельность и в лучшем случае – на внешнее взаимодействие. Как и нет еще того единого, что составляло бы объективное основание для такой единой науки – единого производства, достигшего в своей развитости уровня “единого предприятия”. Лишь такая наука и такое производство только и в состоянии обеспечить у себя применение диалектики, диалектического метода. А без применения, без диалектико-логико-теоретико-познавательного функционирования, по существу, еще нет диалектики (нет ее живой жизни).

Нет до коммунизма и подлинного всеобщего, которое могло бы обеспечить “наполненность содержанием” этого понятия (общее-то – это, как было сказано, общественное, а всеобщее – это всеобщественное, коммунистичное). В предыстории нет, наконец, и развития такой формы и такой развитости, чтобы служить основанием для всестороннего, полного понятия развития в диалектическом понимании, ибо нет и невозможно продолжение реального развития без коммунистической революции. Причем дальнейшее развитие невозможно не только для собственно общественной формы движения в ее особенности, для человечества, но и для саморазвития необходимости материи вообще, которое не может дальше продолжать себя в форме случайности, а лишь в форме свободы, т. е. сознанной необходимости, планомерной деятельности со знанием дела, объективных законов развития и сознательного их применения для фактического продолжения реального развития.

Насколько это грандиозный поворот в истории (в развитии истории как истории развития), видно из следующей характеристики его, данной Ф. Энгельсом: “Лишь сознательная организация общественного производства с планомерным производством и планомерным распределением может поднять людей над прочими животными в общественном отношении точно так же, как их в специфически биологическом отношении подняло производство вообще. Историческое развитие делает такую организацию с каждым днем все более необходимой и с каждым днем все более возможной. От нее начнет свое летоисчисление новая историческая эпоха, в которой сами люди, а вместе с ними все отрасли их деятельности, и в частности естествознание, сделают такие успехи, что это совершенно затмит все сделанное до сих пор” .

Вполне понятно, что именно на основе такой “сознательной организации”, знаменующей принципиальный переход к новой эпохе, возможно то, что В. И. Ленин называл сознательной материалистической диалектикой. Подлинная диалектика вообще не может не быть сознательной и сознательно применяемой в практике. Но и практика должна быть не меньшего уровня развитости, чем “планомерное производство” коммунистических производительных сил, включающих в себя и науку как непосредственно производительную силу, и “планомерное распределение” (коммунистических производственных отношений непосредственной коллективности), чтобы диалектика могла быть применимой. И, конечно же, ни о каком сознательном применении диалектики не может быть и речи, пока саморазвитие необходимости осуществляется в форме случайности (пробивая себе дорогу через “хаос случайностей”), стихийности, пока “продолжают преобладать”, по словам Энгельса, “неконтролируемые силы” и “непредвиденные последствия”. “И это не может быть иначе до тех пор, пока самая существенная историческая деятельность людей, та деятельность, которая подняла их от животного состояния до человеческого, которая образует материальную основу всех прочих видов их деятельности, – производство, направленное на удовлетворение жизненных потребностей людей, т. е. в наше время общественное производство, – особенно подчинена слепой игре не входивших в их намерения воздействий неконтролируемых сил, и пока желаемая цель осуществляется здесь лишь в виде исключения, гораздо же чаще осуществляются прямо противоположные ей результаты” . Надеяться на большее, чем безраздельное господство случая, пока существует частная собственность, рыночные отношения, конкуренция и т.п. “прелести” капиталистические, не приходится.

Так что ничего удивительного нет в том, что свое основание сознательная диалектика, теория развития находит, в конечном счете, в коммунизме. Как и в том, что “диалектике нередко приходится довольно долго дожидаться истории” . И это понятно: общественная жизнь в конечном счете ставит только такие задачи, которые может разрешить. При этом следует подчеркнуть, что речь идет об объективном основании подлинной диалектики – материалистической, марксистской – и непосредственной практике этой диалектики, ее необходимом возникновении, становлении, формировании. И такой практикой является борьба за коммунизм (в ее поступательности и развитии форм). Безусловно, элементы и варианты диалектического учения существовали и в домарксистской философии (в том числе и гегелевская диалектика – “основа всякой диалектики”, по Энгельсу). Но до собственно материалистической, научной диалектики было еще далеко. Подлинная, неотвратимая необходимость диалектики рождается вместе с необходимостью коммунизма в историческом развитии материи. Становление же, формирование материалистической диалектики осуществляется вместе со становлением, формированием коммунизма (одно без другого невозможно). Борьба за коммунизм, революционная, практическая борьба за становление коммунизма и есть непосредственная практика становления диалектики.

При рассмотрении этого вопроса следует не упускать из виду следующее: “Коммунизм – не доктрина, а движение. Он исходит не из принципов, а из фактов. Коммунисты имеют своей предпосылкой не ту или иную философию, а весь ход предшествующей истории, в особенности его современные фактические результаты в цивилизованных странах” . Коммунизм – это “не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразовываться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние”, – писали К. Маркс и Ф. Энгельс . Коммунизм, следовательно, есть положительное утверждение “как отрицание отрицания, поэтому он является действительным для ближайшего этапа исторического развития необходимым моментом эмансипации и обратного отвоевания человека” .

Отсюда напрашивается вывод: если становление диалектики неразрывно со становлением коммунизма, то для раскрытия диалектики в ее необходимости следует обратиться именно к тому реальному “действительному движению” и “его современным фактическим результатам в цивилизованных странах”, отрицанием отрицания которого выступает коммунизм, являющийся “действительным для ближайшего этапа исторического развития, необходимым моментом”. Или иными словами: если на непосредственную практику становления материалистической диалектики смотреть с позиций диалектического же метода, требующего исходить в анализе из того, “как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь” , то возможно проследить (начиная от начальных, недозрелых форм и до самых зрелых) развертывание практического дела общественных сил, которое проходит затем ряд ступеней, прежде чем обретет конституированную форму. Это прежде всего пролетариат, его место в системе саморазвития необходимости, борьбе. В этой борьбе, ее развертывании, формах и восхождении, вплоть до разрешения в практике социалистической революции, и заключается непосредственная практика становления диалектики. К ней и следует обращаться за вскрытием природы диалектики, за основанием для разработки теории диалектики. В способе жизнедеятельности, в коллективности пролетариата – зародыш будущего общежития человечества, всеобщежития обобществившегося человечества в форме высшей коллективности и, соответственно, исходная клеточка, начало и источник того общего в отдельном, которое развернется во всеобщественное и всеобщее.

Следует понять, что диалектика, теория развития, согласно которой “развитие есть “борьба” противоположностей” , нуждается в классовой борьбе пролетариата (этой высшей форме борьбы) для своего формирования не меньше, чем эта классовая борьба – в диалектике, в диалектическом методе. Диалектика рождается, по существу, из нее и как аналог ее (и как метод прежде всего для нее). Диалектика возвращается в качестве метода прежде всего туда, откуда она вышла – в общественную революционную практику социалистической революции, и уже в ней выковывается как универсальный всеобщий метод, ибо здесь она получает фактическую форму реального движения, форму конкретной борьбы, которая в своем способе существования выступает как такое особенное, которое в то же время есть самоотрицание себя, отрицание особенного и, таким образом, есть общее, всеобщее (универсальное).

Не зря К.Маркс и Ф.Энгельс настаивали на том, что подлинным наследником достижений в развитии теоретического мышления (включая скарб гегелевской диалектической логики) является пролетариат и никто иной. Не университеты, не эрудированные кафедральные профессора, не просвещенная интеллигенция, а именно пролетариат. Неграмотный еще в те времена, необразованный, но наследник он и только он. Его ждала угаданная Гегелем диалектика и должна была терпеливо ждать, ибо без пролетариата она не могла стать действенной и, значит, подлинной диалектикой – материалистической. И все потому, что борьба этого класса и ее объективная тенденция есть революционная, преобразовательная практика изменения мира, в форме которой на данном этапе происходит реальное развитие материи, но оно (развитие) не может осуществиться без теории (“освещающей путь практике” (Ленин) – революционной, развивательной) диалектики. В свою очередь, без революционной практики теория развития и понятие развития, даже угаданные, оставались бы бессодержательными, выхолощенными, пустыми.

Несколько перефразировав известные слова К.Маркса, можно сказать, что подобно тому как диалектика находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в диалектике свое духовное оружие. Диалектика не может быть воплощена в действительность без упразднения пролетариата, пролетариат не может упразднить себя, не воплотив диалектику в действительность .

Какой бы сухой абстракцией ни веяло от теоретических положений диалектической логики, она постоянно погружена не в себя самое, не в систему категорий, а в такие задачи, для разрешения которых имеется одно только средство – практика. Без такого погружения мы будем иметь дело со “сказанием” о диалектике, но не с самой диалектикой. Последняя живет живой жизнью в революционной практике, а не в категориях и их системе. Непонимание этого и приводит к утверждениям, будто предметом диалектики являются категории, система категорий и т.п. В самом же деле наоборот, категории есть идеальные выражения революционной практики по производству общественных коммунистических бесклассовых отношений.

Только в действиях (практических, революционных) пролетариата по его историческим целям и потребностям происходит доведение противоположностей до взаимоисключения и тождества. Способ борьбы этого класса диалектичен.

Но диалектика нуждается в пролетарском движении не только потому, что в таком случае через доведение противоречия до разрешения в реальном развитии высшего уровня диалектическая теория развития, логика получает доведенность противоположностей до тождества (в диалектическом понимании) и, значит, подлинное диалектическое внутреннее противоречие в одном и том же отношении в одно и то же время (где противоположности выступают как стороны одной и той же сущности, друг без друга не имеют смысла, тяготеют друг к другу, переливаются, взаимопроникают и т. д., а не просто внешне сосуществуют и взаимно воздействуют как различные сущности), а с этим и довершение эволюции (и перерыв ее, этой части развития) революцией и, таким образом, получение того целого, что может дать содержание полному понятию развития в диалектическом смысле. Но это еще не все. Диалектика нуждается в революционном движении пролетариата еще потому, что лишь в этом движении заключено основание для образования подлинной всеобщности и доведения до диалектического тождества (заключающего в себе борьбу противоположностей отдельного и общего), которое затем в состоянии обеспечить объективное основание всеобщему понятию противоречивости в его общедиалектическом понимании, ибо только пролетариат и его способ жизнедеятельности есть такое реальное отдельное, которое в то же время и в том же отношении выступает как самоотрицающее себя отдельное и, таким образом, – общее. Если же он при такой своей природе осуществляет преобразование себя (самоотрицание и отрицание отрицания) вплоть до ликвидации себя же, то тут и появляется возможность генетического возникновения диалектически понимаемого всеобщего во всей внутренней противоречивости, как отрицания отдельности. Этим и обеспечивается объективное содержание для диалектического понимания общего и отдельного как одной сущности. Ведь в жизненных условиях и внутренней противоречивости самого способа существования пролетариата, который, как известно, “не может освободить себя... не уничтожив всех бесчеловечных жизненных условий современного общества” , как видим, заключается внутреннее диалектическое, противоречивое состояние, доводящее до тождества (диалектического) противоположности отдельного и общего. В самом отдельном, особенном способе существования этого класса и его жизнедеятельности соответственно его потребностям и целям заключается (в одно и то же время и в одном и том же отношении) и общее, всеобщее (но не наряду с отдельным, а через отрицание отдельного). Другими словами, само его общественное положение, способ жизнедеятельности, борьбы (разумеется, если исходить из того, что он исторически должен, вынужден делать именно как класс, соответственно своему понятию, объективной необходимости, а не что иногда делают его представители) таковы, что его борьба по своим классовым целям и потребностям является выразителем таких тенденций, которые выступают в этом отдельном как всеобщее.

Как уже говорилось, пролетариат не может ликвидировать себя как класс (данный отдельный), не ликвидировав все основание в целом, всю частную собственность, а не только противоположный ему класс. Только он и является выразителем всеобщего. Соответственно и диктатура этого класса в революционный период – не самоцель, а лишь средство ликвидации всех классов вообще, всякой эксплуатации и утверждения равенства. То, что называется диктатурой пролетариата, – это доведение до крайности, до безоговорочной победы одной стороны, чтобы получить через отрицание противоположной стороны снятие обеих противоположностей и новое основание.

Вот почему, как подчеркивал В. И. Ленин, интересы всего человечества пролетариату дороже, выше своих, собственно пролетарских интересов. Это следует понимать не внешне, не альтернативно, взаимоисключающе или сочетательски, а так, что именно эти пролетарские, конкретные, классовые, особенные интересы и являются теми самыми (и опять-таки в то же время и в том же отношении) всеобщечеловеческими интересами. Никаких специально общечеловеческих, которые существовали бы наряду с классовыми и взаимодействовали с ними внешним образом, не бывает.

И именно в историческом движении пролетариата, его борьбе и доведении до разрешения в социалистической революции заключены историческая доразвитость общественного противоречия и приведение в соответствие общественному характеру труда (который всегда был общественным, даже тогда, когда был частным и частичным) общественного характера присвоения, а соответственно, и переход к всеобщему коммунистическому, непосредственно общественному труду как самодеятельности.

Вот как диалектично это описано у Энгельса: “Пролетарская революция, разрешение противоречий: Пролетариат берет общественную власть и обращает силой этой власти ускользающие из рук буржуазии общественные средства производства в собственность всего общества. Этим актом он освобождает средства производства от всего того, что до сих пор было им свойственно в качестве капитала, и дает полную свободу развитию их общественной природы. Отныне становится возможным общественное производство по заранее обдуманному плану. Развитие производства делает анахронизмом дальнейшее существование различных общественных классов. В той же мере, в какой исчезает анархия общественного производства, отмирает политический авторитет государства. Люди, ставшие, наконец, господами своего собственного общественного бытия, становятся вследствие этого господами природы, господами самих себя – свободными” .

На этом основании только и можно понять и то, как коммунизм занимает необходимое место во всеобщем развитии материи (а не только во всеобщем общественно-историческом развитии), и, в не меньшей степени, – как сам является основанием превращения развития не только во всеобщую теорию собственно общественного развития, но с этим и во всеобщую теорию развития, которая является одновременно логикой и теорией познания.

“Тем самым человек теперь – в известном смысле окончательно – выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие. Условия жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своего собственного объединения в общество. Законы их собственных общественных действий, противостоявшие людям до сих пор как чуждые, господствующие над ними законы природы, будут применяться людьми с полным знанием дела и тем самым будут подчинены их господству. То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей. И только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и все возрастающей мере и те следствия, которых они желают. Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы.

Совершить этот освобождающий мир подвиг – таково историческое призвание современного пролетариата. Исследовать исторические условия, а вместе с тем и самое природу этого переворота и таким образом выяснить ныне угнетенному классу, призванному совершить этот подвиг, условия и природу его собственного дела – такова задача научного социализма, являющегося теоретическим выражением пролетарского движения” .

Известно, что именно К. Маркс повернул диалектику к материализму, но не к старому, натуралистическому, созерцательному, механическому материализму, сведенному к рассмотрению внешних форм бытия и отношений (с наличием в некоторых из них счастливых случаев развития), а к новому материализму, опирающемуся на общественно-революционно-преобразовательную практику. Причем речь идет не о введении категории практики в систему категорий диалектики, как иногда думают, а о включении реальной общественной практики в ее живой жизни в содержание функционирования диалектики, в содержание самой концепции развития, в сам ход ее работы – диалектико-логико-теоретико-познавательной. Введение практики – один из необходимейших моментов диалектической логики, который должен входить каждый раз “в полное “определение” предмета (в том числе и в полное определение предмета диалектической теории развития. – В.Б.) и как критерий истины и как практический определитель связи предмета с тем, что нужно человеку” .

Революционная суть поворота к новому материализму заключается в том, что он исходит не из объяснения мира, а из изменения его. Чтобы получить действительное положение вещей в любой форме действительности, ее нужно не оставлять неизменной, а практически преобразовать. В этом и заключается причина интереса к общественной форме движения в вопросе формирования диалектики материалистической. Ибо сутью способа существования такой формы движения и является собственно изменение, преобразование природы (производительные силы, уровень развитости которых выступает критерием общественного прогресса). Отсюда же и интерес к преобразующему классу, выразителю производительных сил.

В результате такого приведения диалектики к материализму получаем материалистическую диалектику – диалектический материализм. Заметим, что материализм здесь доведен до исторического материализма. Материализм становится подлинным тогда, когда он исторический материализм, без этого материализм остается еще недоразвитым, натуралистическим. Но и это еще не все. Как подчеркивал Ф.Энгельс, “современный материализм... находит свое теоретическое завершение в научном социализме” . Иными словами, необходимо доведение, доразвитие материализма до научного социализма, до теоретического выражения активной, необходимой исторической деятельности, борьбы того класса, способом жизнедеятельности которого и является изменение мира, развитие его, предметно-практическое революционное преобразование (причем преобразование на уровне наивысшей формы движения материи – общественной). В этом и заключается суть марксистского материализма, а не в объяснении, интерпретации, описании мира по типу старого натуралистического, наивного, созерцательного, домарксистского материализма. И мы видели, что именно пролетариат, соответственно своему реальному месту в системе производства и общественных отношений, самим способом жизнедеятельности фактически осуществляет (производит, делает) то реальное развитие, которое может быть основанием, живой жизнью для всеобщей концепции развития, теории развития диалектического типа, формирования и функционирования ее механизма. Теория развития, являясь аналогом развития лишь такой формы движения, может выступать всеобщим методом.

Вот до какого уровня содержательности должна быть доведена диалектика, чтобы стать материалистической диалектикой как диалектическим материализмом. И в таком смысле “мы, социалистические материалисты, идем в этом отношении... значительно дальше, чем естествоиспытатели”, не ограничиваясь тем, “что в любой научной области надо исходить из данных нам фактов, стало быть в естествознании – из различных предметных форм и различных форм движения материи” . Мы знаем, что современный материализм находит свое теоретическое завершение, и знаем, в чем его находит. “Философия Маркса есть законченный философский материализм, который дал человечеству великие орудия познания, а рабочему классу – в особенности” .

В нашу задачу не входит обсуждение дискуссионных вопросов по проблеме так называемого соотношения диалектического и исторического материализма; заметим только, что неразрешимость их заключается порой в самом основании, когда уже самой постановкой вопроса о соотношении, связи диалектического материализма и исторического материализма ставят заведомо во внешнее отношение, как “то” и “другое”, допускают какую-то внешнюю связь между тем и другим как некоторыми самостоятельными сущностями. Будто есть два материализма, между которыми нужно установить связь. Бесплодность такого подхода обусловлена тем, что движение здесь совершается от понятия, вместо генетического подхода и развертывания из единого, одного материализма, где, как требует диалектический подход, нужно исходить из того, с чего началось, как развивалось и чем является теперь и т. д. А тогда мы получаем восходящее развитие от простейшей формы стихийного додиалектического материализма – в том числе и наивно-натуралистического, механистического, созерцательного – до исторического материализма и научного социализма и таким образом доразвившегося, достроенного доверху диалектического материализма.

И это все один материализм – философский, с его стержнем в виде гносеологического отношения сознания и бытия (основной вопрос философии), который есть мировоззрение, особым образом решающее вопрос об отношении сознания и бытия (Энгельс), и которое нельзя путать с одной из частей, с одним из этапов, ступеней, форм его исторического развития и противопоставлять эти части.

Не доразвитый до уровня исторического материализма, без включения в свое содержание материалистического понимания истории и единства естественной истории и общественной истории, без включения практики, изменяющей мир (вместо объяснения), материализм не будет подлинным диалектическим материализмом. Не будет материалистической и диалектика без так понимаемого единого, доразвитого материализма, заключающего в себе развитие. Говоря “Мы – социалистические материалисты”, Энгельс добавлял: “Мы практические материалисты” (а не натуралистические). В действительности для практического материалиста, т.е. для коммуниста все дело заключается в том, чтобы революционизировать существующий мир, чтобы практически выступить против существующего положения вещей и изменить его” . Характерно, что именно в этом духе говорится и в “Манифесте Коммунистической партии” (который Ленин считал философским произведением): “Одним словом, коммунисты повсюду поддерживают всякое революционное движение, направленное против существующего общественного и политического строя.

Во всех этих движениях они выдвигают на первое место вопрос о собственности, как основной вопрос движения, независимо от того, принял ли он более или менее развитую форму” .

Ленин подчеркивает, что материализм, не доведенный до революционной практической деятельности, до тактики классовой борьбы пролетариата (как важнейшей, по Ленину, стороны материализма) не есть подлинный материализм. “Маркс, – пишет он, – справедливо считал его половинчатым, односторонним, мертвенным. Основную задачу тактики пролетариата Маркс определял в строгом соответствии со всеми посылками своего материалистически-диалектического миросозерцания” . “Только философский материализм Маркса указал пролетариату выход из духовного рабства, в котором прозябали доныне все угнетенные классы” .

Без включения общественной революционной практики развития в диалектику и диалектики в революционную практику можно только угадать правильную концепцию развития в сфере движения понятий. Но в таком случае она будет чем-то наподобие крыши, под которую необходимо еще строить здание, как и вышло у Гегеля. “Идея универсального движения и изменения (1813, Логика), – писал в этой связи В. И. Ленин, – угадана до ее применения к жизни и к обществу. К обществу провозглашена раньше (1847), чем доказана в применении к человеку (1859)” . Отсюда, угаданная Гегелем концепция, теория, Логика развития оставалась не действенной, не доведенной до практики, до применения (оставалась неприменимой в принципе) и не доказанной на деле, она не была логикой предметно-практического дела и потому не могла быть логикой мышления, которая была бы теорией познания. Ее удел был оставаться Логикой с большой буквы как таковой. Как уже говорилось, в полное ее определение не вошла соответствующая практика, и, в свою очередь, логика не вошла в практику как необходимый ее момент. Такая теория развития никак не могла быть действенной и содержательной, универсальной до создания “Манифеста Коммунистической партии” (1847), до того как рабочий класс стал “классом для себя”. Развитая классовая борьба пролетариата, нашедшая раскрытие в “Манифесте”, – это уже такой формы реальное развитие, такой развитости, в которой оно вызывает к жизни потребность в общей концепции развития (в общем понятии развития, в применении диалектики для нормального функционирования самой этой реальной формы развития). Это же реальное развитие претендует на действительное содержание такой, теоретически выраженной концепции, теории. Последняя и логикой-то подлинной становится лишь тогда, когда является действующей. Иначе это будет абсолютно “чистый” (дистиллированный) принцип, которым можно только любоваться. И в этом смысле можно сказать, что диалектика постольку теория развития, поскольку она логика и теория познания, а теория познания она постольку, поскольку – “работающая” по постижению сущности, вскрытию реального развития в реальном движении. Более того (и это понятно в плане вышеупомянутой необходимости доведения материализма до исторического материализма и научного социализма), можно сказать, что в целом “марксизм... есть диалектическая логика” .

Концепция развития, впервые получившая у Гегеля “всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм” , лишь поставленная затем на марксистски понимаемую материалистическую основу, очищается от мистичности и становится по-настоящему активной, действенной, результативной в своем функционировании в руках пролетариата, в его практической борьбе, становится не просто средством объяснения мира, а орудием изменения, революционно-практического преобразования его. И в этом суть доведения диалектики до материализма.

Подчеркнем еще раз, что подлинной диалектика является не тогда даже, когда она становится известной, знаемой, открытой и изложенной как учение, получает признание и одобрение и даже преподается и популяризуется как учение, концепция, теория, а лишь тогда, когда сама общественная человеческая практика (способ производства – производительные силы и производственные отношения) получает реальную организацию построения (и функционирования) по сознательно-диалектическому типу. Разумеется, для этого должны созреть не только диалектика и, соответственно, конкретные науки для применения диалектики, но, главное, – производство, производительные силы и производственные отношения, все общественные отношения и человек, выступающий совокупностью всех этих отношений. И важнейшим фактором такой зрелости является высшая – коммунистическая – обобществленность человека, соответственно, высшая коллективность. Причем имеется в виду не наличие всего этого в готовом виде, построенное уже, а именно построение, процесс построения, становления и участие каждого члена общества в таком построении.

В. И. Ленин, один из тех немногих, кто, поняв суть принципиального поворота, совершенного К. Марксом в отношении диалектики, продолжил его дело в том же, единственно результативном направлении, в котором концепция развития только и может получить дальнейшее развитие, – в направлении практического применения диалектики, включения ее в дело, и прежде всего в той области, из которой она непосредственно рождается, т. е. в области общественной революционной практики тех общественных сил, которые самим своим способом жизнедеятельности выражают объективные тенденции необходимого развития. Известно, что В. И. Ленин внедрил революционную материалистическую диалектику в революционно-практическое дело и, таким образом, в дело изменения самого дела изменения мира, т. е. в революционную организацию способа ведения революционной борьбы революционного класса (где диалектика получает свое действительное полнокровное развитие), в том числе и в организационные основы партии нового типа (этого ядра и передового отряда общественных сил революционного класса), построенные в духе активно-преобразовательной, революционно-практической действенности и обеспечивающие целеполагающее действие масс класса, соответствующее своему понятию (саморазвития необходимости), а не стихийное, соответственно бытию, существованию. Именно в партийной организованности класса пролетариев заключается та самая форма коллективности, которая выступает интегратором в единство многообразия, формирователем общего в ходе реального практического движения и обращает его в материальную силу класса (того самого общего, которое выступает основанием соответствующей степени общности понятия). Здесь же находит сосредоточение, как в ядре, то, что в состоянии обеспечить действие каждого представителя класса соответственно понятию класса (сущности), а не соответственно бытию отдельного индивида-пролетария.

Именно такая организация в состоянии обеспечить постоянное (вынужденное) революционно-практическое действие по диалектическому типу. В случае, когда мы упускаем из виду действенность, “мы делаем марксизм односторонним, уродливым, мертвым, мы вынимаем из него его душу живу, мы подрываем его коренные теоретические основания – диалектику, учение о всестороннем и полном противоречий историческом развитии; мы подрываем его связь с определенными практическими задачами эпохи” .

Характерно, что именно решение “практических задач эпохи” должно войти в содержание концепции развития, чтобы она была истинной и вместе с тем живой, развивающейся. В. И. Ленин завещал и дальше всесторонне развивать, разрабатывать диалектику, “комментируя образцами применения диалектики у Маркса, а также теми образцами диалектики в области отношений экономических, политических, каковых образцов новейшая история, особенно современная империалистическая война и революция дают необыкновенно много” .

Все это и есть как бы концепция развития в деле, в объективности, саморазвитие, которое на определенном уровне развитости начинает (как в онтогенезе филогенез) воспроизводить себя как развитие развития в форме общественной практики, которая порождает потребность в идеальном воспроизведении этого практического воспроизведения развития и в возвращении, внедрении этого идеального обратно в практическое реальное развитие.

Так и рождается концепция развития, теория развития (аналог и метод реального развития и его воспроизведения, познания), живая жизнь которой остается в практике. Оторвать концепцию от этого реального практического дела (и не только в плане отражения, но и в плане постоянного включения в него, применения, участия в нем) – значит умертвить диалектику, лишить жизни.

Без применения диалектики в практике фактически нет диалектики. Лишь став революционно-практическим делом революционного класса в новейшей истории, практика открывает возможность превращения логики дела в дело логики (диалектической). При этом в итоге получается, что та самая диалектика, которая есть учение “о всестороннем, полном противоречий историческом развитии”, она же есть и логика – “учение о законах развития... всего конкретного содержания мира и познания его...” .

Возвращаясь, в свете всего сказанного, к вопросу о “вычитывании” диалектики, нетрудно заметить: дело здесь не в том, что представитель общинного землевладения не смог высмотреть в окружающей действительности (в естественной и общественной) развитие и узреть те признаки, которые указывали бы на наличие такового (типа рекомендуемых ныне: “усложнение форм”, “повторяемость”, “необратимость” и т. п.) или не смог сообразить, что вокруг полным-полно диалектики, а его потомок – проницательный, наблюдательный, сообразительный, просвещенный наш современник – досмотрелся, додумался и т. п. (высмотрел-таки злополучное “накопление новшеств”, обнаружил “новые структуры и функции” и поведал о том миру в третьем номере журнала “Вопросы философии” за 1978 г.). И тем более не в том дело, что у первого не хватило ума (извилин, “серого вещества”, добротных нейронов и т. п.), а у нашего современника все это оказалось на высоте: и числом поболее “накоплено новшеств”, и качеством получше “новые структуры и функции”.

Дело здесь в том, что первый, вернее, его класс и он как совокупность соответствующих (например, феодальных) общественных отношений, не производил, не делал реальное развитие, не участвовал в производстве его предметно-практическим способом, во всей полноте и целостности в самой общественной форме движения, на уровне непосредственного изменения общественного бытия (а не посредством частичного изменения частичных вещей). И не мог этого делать при господстве данного способа производства и тех общественных отношений, совокупностью которых он является и в рамках которых осуществляет совместное изменение природных вещей (не более). У него не было никакой потребности в осознании, понимании развития, ибо он не делал такого развития, которое не могло бы продолжаться без осознания, понимания и т. д. (становящегося неотвратимым моментом действительного, необходимого развития на определенном уровне его).

Он в принципе не мог постичь развитие, ибо сам (вернее, его класс) не являлся субъектом развития. Для этого надо было бы революционно-преобразовательно-развивательно изменять сами общественные отношения обобществившегося человечества (а не просто ковырять землю мотыгой – частичным орудием, непосредственным агентом которого в его частичности крестьянин является, и воспроизводить при этом круг за кругом соответствующие монотонно-количественному воспроизводству производительных сил существующие производственные отношения). Изменение должно осуществляться на уровне производительных сил и производственных отношений, чтобы это было непосредственно изменением общественного бытия, изменением собственно общественной формы движения, т. е. изменением способа производства в целом, и не с позиции, занимаемых крестьянством в системе общественного производства и общественных отношений.

А как раз эти-то позиции, положение крестьянства в системе производства таковы, что этот класс принципиально не может совершить революционное преобразование в общественном движении (на уровне изменения способа производства), осуществить социальную победоносную революцию – эту важнейшую часть развития, завершающую и прерывающую эволюционную постепенность (и тем более постепенность предыстории, развивающейся в пределах формы господства и подчинения), без чего о развитии в диалектическом понимании речи не может быть, ибо цикл развития остается недовершенным, несостоявшимся, и, значит, нет еще практически развития, а есть лишь его часть, и притом не главная, внешняя.

Этот же класс в его объективной тенденции не имеет будущего, перспективы, своего собственного развития. В силу самого способа своей жизнедеятельности и места, занимаемого в общественном производстве, он не обладает развивательной тенденцией и не может победить в борьбе. Самое большее, что он может в пределах уклада, формации, где он составляет сторону главного противоречия, т. е. в пределах феодального уклада, – это расшатать последний, осуществить разрушительную работу. Созидательную же – подлинное разрешение противоречия, переход на более высокую ступень и утверждение нового уклада – выполняет иной класс – буржуазия.

В условиях нового господствующего (капиталистического) уклада изживающий себя класс крестьянства, мелкий собственник выступает как мелкая буржуазия. По словам В.И.Ленина, это – “полутруженик, полуэксплуататор”, не имеющий самостоятельного значения, собственной истории, не то что будущего, развития. Он может быть только союзником революционного класса – пролетариата – при условии блокирования в нем тенденции полуэксплуататора и развития тенденции труженика (что и является одной из главных задач диктатуры пролетариата), т. е. он может встать на позиции подлинно революционного класса и его интересов и действовать по их осуществлению, ибо в этом интересе фактически заключен и его действительный интерес, его будущее, как и будущее всех людей – бесклассовое общество. (Вспомним ответ Ф.Энгельса на вопрос о возможности победы крестьянской революции в России: только при условии “второго издания Парижской коммуны”.)

Таким образом, на уровне феодальных общественных отношений в принципе не может быть знаемо, понимаемо подлинное развитие, не может быть сформировано соответствующее понятие. Невозможно идеальное вычленение общественных отношений на уровне всеобщих категорий при господстве данного недоразвитого уровня обобществления.

Характерно, что отсутствие видения, схватывания развития – удел всех общественных групп, классов, изживших себя исторически, бесперспективных, не имеющих будущего, не обладающих революционностью, не участвующих фактически в общественном производстве развития общественных отношений. Постижение развития, освоение диалектики недоступно и такому классу, не обладающему революционной тенденцией в своем общественном положении, каким является класс буржуазии. У него буквально “на роду написано” не знать развития.

Классу буржуазии и идеологам, апологетам этого класса, как правило, не может быть присуще полное, верное (объективно-истинное) понимание развития. Сам способ их бытия, жизнедеятельности и целеполагание, определяемое классовым положением, объективная потребность (“то, что нужно человеку”) данной общественной группы, практика этого класса, непременно включающиеся в полное определение постигаемого предмета, не вызывают образования у них потребности, “переживания” развития, не обеспечивают логическим определениям развивательного (неформального, не внешнего) содержания. Оно им просто не нужно, в нем нет надобности. Не вырабатывается и потребность в новом способе мышления. Занимаемое представителями этого класса место в системе общественного производства и общественных отношений (выражением совокупности которых они только и могут быть) как бы не открывает тот “угол зрения”, под которым возможны “видение” развития, освоение объективного развития, воспроизведение в форме истины, понимание (понятие) развития, не позволяет получить (“укомплектованным”) конкретное единство многообразия, необходимое для “наполнения” понятия развития и формирования его на диалектическом уровне. Само общественное положение обрекает их на неведение в сущностном (саморазвития) слое действительности, на “слепоту” и “глухоту”, невосприимчивость к “излучению” на этой “длине волны”. У них не вырабатываются, не могут выработаться в принципе полнокровные диалектические понятия (развития) на основании той практики отношений, которые являются способом их жизнедеятельности. А понятия ведь формируются не непосредственно у каждого индивида в отдельности (и тем более в его голове), а у обобществившегося человечества, от которого каждый получает понятия с их общественным содержанием путем включения (приобщения) в общественную практику, в практику общественных отношений.

Все, что касается общественных отношений и, соответственно, общественного сознания, мышления, в классовом обществе не остается независимым от имеющей там место известной поляризации: в каждой нации – две нации, в каждой культуре – две культуры, и для “нации” буржуазии развитие непостижимо. Она в состоянии схватить лишь односторонность, и притом внешнюю сторону – эволюцию, но не революцию (по вполне понятным причинам). А без этого, как уже говорилось, нет развития, есть только “ходячая идея эволюции” (которой предписывается выступать в роли суррогатного заменителя развития), эволюционизм как абсолютизация частичного развития, куцего, приконченного на полпути, к которому сведено развитие, так и остающееся не доведенным до полной всесторонней, богатой содержанием идеи развития.

Здесь с понятием развития происходит нечто подобное тому, что и с понятием классовой борьбы в понимании либеральной буржуазии, которая, по мнению В. И. Ленина, в принципе не в состоянии дать верное понятие классовой борьбы. Оно оказывается у нее непременно абстрактным, не-процессом, не-живым, не-развитием, тогда как фактически оно должно быть развивающимся (генетически) в необходимом восходящем продолжении до формы политической борьбы и доведении до общегосударственного масштаба и захвата политической власти, установления диктатуры пролетариата и построения бесклассового общества. Не войди хоть один из таких элементов, ступеней восходящего развития в полное определение понятия классовой борьбы – и такое понятие будет ущербным, абстрактным, односторонним, неверным, недоразвитым, уродливым, недейственным, не соответствующим объективному основанию в реальном движении, не истинным и, соответственно, не адекватным, не аналогом, который может выступать методом. И что важно заметить, – не развивающимся, не содержащим в себе развитие. Последнее – атрибут любого понятия диалектического ранга и том числе и самого понятия развития. Лишите развитие такого элемента, как революция, и не поставьте обе части (эволюцию и революцию) в положение генетического отношения (и положение единого развития), и вы не получите верного понятия развития.

Следует подчеркнуть, что разговор у нас не об ограниченности, ущербности, ошибочности, несостоятельности тех или иных конкретных идей, мнений, теорий в отношении их содержания и научности, политических взглядов, идеологических концепций у буржуазных теоретиков (в том числе и насчет развития и его интерпретации, объяснения и т.п.), а о неизбежной ограниченности, недоразвитости, неспособности самого способа мышления, логики мышления, способа познания, освоения, постижения метода познания и правильного формирования понимания (понятия) развития (не получающегося как развитие и не схватывающего, не осваивающего развитие) у класса буржуазии, у буржуазных представителей материального и духовного производства (в том числе, конечно, и у представителей науки), а не только непосредственных идеологов, теоретиков, апологетов капитализма. И происходит это в силу самого буржуазного способа жизнедеятельности, в котором все формы деятельности так или иначе преломляются через призму капитала и осуществляются в форме капитала. От него исходит деформация, ограниченность, недоразвитость и способа мышления, познания. С позиций частичности, отчужденности в способе деятельности способ мышления не может быть иным, кроме как таким же частичным, аналитичным и т. п. С этих позиций невозможно освоить и развитие на диалектическом уровне. Оно будет искаженным, деформированным, извращенным, бедным, опошленным. А в главной части (ступени, моменте) развития – революции – будут видеть “беспорядки”, “разруху”, “хаос” и т. п.

Характерно, что Маркс предупреждал о неизбежности “поверхностных и превратных воззрений” на процесс в целом, если они взяты из представлений, и “из тех представлений, которые вызываются его специфическими движениями в головах агентов обращения” . Если же “анализ действительной, внутренней связи... – дело в высшей степени сложное... если задача науки заключается в том, чтобы видимое, лишь выступающее в явлении движение свести к действительному внутреннему движению, то само собой разумеется, что в головах агентов капиталистического производства и обращения должны получаться такие представления о законах производства, которые совершенно отклоняются от этих законов и суть лишь выражение в сознании движения, каким оно кажется. Представления купца, биржевого спекулянта, банкира неизбежно оказываются совершенно извращенными” .

Все это относится вообще к способу познания, мышления, получения истины, понимания развития и т. д. в условиях господства капитала. Последний не может не вносить деформацию ни в одну из форм деятельности и познания. Общество, в котором извращены все общественные человеческие отношения, не может у человека, выступающего непосредственным агентом извращенного капиталом производства, не вызывать извращенного понимания (часто мистифицированного) представления о самом процессе мышления, познания. Поэтому, когда постижение истины возможно не иначе, кроме как через сознательное построение движения познавания, способа мышления, метода, то извращенное понимание этого процесса так и не в состоянии обеспечить постижение сущности, внутреннего, сущностного, а остается на поверхности или выдает за действительное представляемое, кажущееся (за отражение – отраженный свет, за действительное – средство постижения и т. д.). Такое сведение внутреннего к тому, что есть лишь выражение движения в сознании, порождает немало заблуждений мистификаторского толка и в отношении постижения в движении развития получило предостережение от Ленина, который замечал, что с “принципом развития” в XX веке (да и в конце XIX века) “согласны все”. – Да, но это поверхностное, непродуманное, случайное, филистерское “согласие” есть того рода согласие, которым душат и опошляют истину” . И одно из распространенных опошлений идет по линии подмены реальных законов реального движения движением понятий, выражением движения в мысли.

Но самое интересное здесь то, что непосредственный агент капиталистического производства, в том числе и представитель духовного производства (например, буржуазный ученый-теоретик), не может не извращать и не сводить к своим ограниченным представлениям о мышлении, познании и его законах реальное движение – к сознанию движения, каким оно кажется, тогда как внутреннее, всеобщее развитие остается неведомым. Происходит это в силу самого общественного положения вышеупомянутого агента, а также господства разделения труда и соответствующей гипертрофии умственного труда, лишенного живой практической основы и превращенного в капитал. Удивительно было бы, если бы при таких условиях не совершалось подобное переворачивание и не происходило сведение к кажимости и к сознанию движения.

Непосредственным агентам производства и отношений в пределах капитала никакое развитие и в голову не придет в силу самого их положения (положения идеолога) в такой системе связи, которая не имеет тенденции выхода за пределы капиталистических отношений, за пределы господства закона прибавочной стоимости. До этого может “додуматься” лишь общественное сознание, ставшее идеологией класса, которому предстоит, и притом практически, совершить отрицание такого положения и выход в высшее, за пределы господства эволюции и с этим завершить цикл, который в целом и есть то, что может называться развитием. А поскольку без этого завершающего, революционного момента есть лишь часть развития, и притом не главная – эволюция, то в ней и завязли, и не могут не завязнуть непосредственные агенты капиталистического производства, в том числе и духовного производства (которые, кстати, потому и не могут не быть идеологами). Характерно при этом, что частичный работник все равно остается на уровне частичности, даже тогда, когда берется за общее. В полном соответствии с его частичным статусом ему удается вполне прилично решать частные вопросы науки и производства. Что же касается общих, и тем более всеобщих, то в этой сфере искажений, деформаций ему не избежать.

В. И. Ленин поэтому и предупреждал, что ни одному слову буржуазных ученых верить нельзя, когда они берутся за всеобщее, за гносеологические вопросы, за то, что находится в компетенции философии. Тут останутся превратные воззрения, поверхностные, вызываемые специфическими движениями в их головах, а не объективно-истинное, внутреннее, сущностное, подлинное, развивательское.

Характерно, что буржуазные кафедральные профессора при всей их эрудированности, информированности насчет правил логики, построения суждений и т. п., способности удерживать в памяти многочисленнейшие сведения из различных областей, не в состоянии по вышеописанным причинам овладеть диалектической логикой, действенным диалектическим способом мышления, т. е. логикой на уровне не просто оперирования терминами, формами мышления, а учения “о законах развития “всех материальных, природных и духовных вещей” (с необходимым превращением первого во второе), “развития всего конкретного (в единстве многообразия – В.Б.) содержания мира и познания его” . В их руках логика не становится теорией познания, методом, а остается набором правил (или знанием о правилах) технологии мышления, построения высказываний и т. п.: “при таких-то условиях допускается то-то и то-то, и нельзя делать того-то”.

Лишь перестав быть идеологом своего (консервативного) класса и совершив переход в ряды революционного класса (и не просто в качестве сочувствующего, а включившись в практическую борьбу организованного пролетариата), ученый может избавиться от шор, оков буржуазной ограниченности.

Всеобщее развитие – это и есть такая сфера, в которой ни одному слову буржуазного профессора верить нельзя (даже если он занимается “чистым” естествознанием), когда он доходит до вопросов всеобщего, до “развития всего содержания мира и познания его”, а он не может не доходить до них, не доводить до всеобщих связей, законов (и их познания) исследуемое в своей области и, следовательно, непременно будет спотыкаться о них при решении частных вопросов. Развитие может быть только всеобщим, как и всеобщее – непременно развитием, неотъемлемым моментом, продуктом, атрибутом развития. Подлинное развитие немыслимо иным, кроме как всеобще диалектическим, и законы развития одни и те же – универсальные. Всеобщее же без вторжения в общественную форму движения невозможно. Невозможно получить всеобщие связи ни в одной из конкретных наук без доведения конкретной формы движения, являющейся предметом исследования данной отрасли науки, до высшей формы движения – общественной – и практического воспроизведения в ней этой формы движения в свя’зи со всеми другими формами и взаимопревращении всех во все в виде воспроизведения мирового круговорота. Превращение в общественную форму движения каждой из форм движения и всех в целом в такой единой связи обеспечивает форму всеобщности. Причем мы имеем в виду воспроизведения, превращения на предметно-практическом уровне, на уровне производства, в том числе и производства самого революционно-практического изменения общественных отношений.

Попытка буржуазных естествоиспытателей, кичащихся своей независимостью от всего социального, политического, партийного и т. п., обойтись без включения в революционно-практическую деятельность обрекает их на незнание подлинного развития вообще, на незнание (а то и откровенное заведомое отрицание) развития в своей отрасли, незнание места своей конкретной формы движения в мировом развитии, мировом круговороте, мировой связи и, соответственно, места своей науки в единой науке. Понимание сути открываемого без обращения к всеобщему диалектическому аналогу (и тем самым методу) в наше время невозможно. Оно неизбежно будет ограниченным, искаженным в отношении объективной истинности. И значит, верить упомянутым естествоиспытателям в этих вопросах опять-таки нельзя.

Подобно тому, как, по словам К. Маркса, у капиталиста, в отличие от рабочего, занимающегося обработкой минералов, не может быть “минералогического чувства” (но зато сильно развито чувство стоимости), у класса, способ жизнедеятельности которого выражает не перспективы развития развития, а деградацию и загнивание, ожидать диалектического развития в способе мышления, формирования понятия развития нечего. Он приходит к аналитизму, редукционизму, эклектизму – всему тому, что больше соответствует его способу бытия, только не к диалектике. Вполне понятно, почему духовные приказчики буржуазии предпочитают “болото философского опошления науки, заменяя „хитрую” (и революционную) диалектику „простой” (и спокойной) „эволюцией”” и, соответственно, предпочитают обращаться к оперированию “спокойными” мысленными, непротиворечивыми формами, построениями в духе логического позитивизма.

Развитие в этом способе деятельности не осваивается и, соответственно, категория развития здесь просто не вырабатывается (за ненадобностью, за непотребностью). Для нее, т. е. для идеального вычленения и выражения ее, тут нет ни объективной необходимости, ни объективного основания и содержания: нечего (и нечем) и незачем выражать и отражать.

По существу, буржуазии идея развития не нужна. И по той простой причине, что это не соответствует бытию, способу существования этого класса. У него нет потребности претворять развитие в жизнь (т.е. к погибели своей) на практике, в практике общественных отношений (партии буржуазии даже откровенно называют себя консервативными). А идея в диалектико-материалистическом понимании – это обязательно доведение до практического воплощения. Но именно в этом, в таком доведении потребности у данного класса нет, он заинтересован в сохранении статус-кво, а не в выходе за пределы данной сущности, данной меры (и т.о. исчезновении, уступив дорогу новому). В пределах последней он согласен допустить некоторые количественные изменения, реформы, но не больше. Поэтому буржуазия не очень возражает против экономической борьбы пролетариата, которая сама по себе еще не выводит общество за пределы сущности капитализма, не колеблет господства закона прибавочной стоимости и фактически (не доведенная до политической борьбы) ничем не угрожает существованию капитализма. Отсюда и приверженность буржуазии к “ходячей эволюции”, эволюционизму, реформизму. Иное дело – классовая борьба, доведенная до политической формы, до общегосударственного масштаба, до завоевания политической власти и установления диктатуры пролетариата (Ленин это называет политической социалистической революцией, которая предваряет социальную социалистическую революцию). Здесь уже эволюционизму, реформизму делать нечего, т.е. он теряет основание. Идет коренное революционное преобразование (ломка) капиталистической формы собственности в обобществленную, социалистическую.

Какой огромной ни казалась бы дистанция от общественного бытия, от характера труда до характера мышления, от способа производства до способа мышления, связь их существует, сколько бы опосредствующих звеньев ни пришлось устанавливать. И связь эта генетическая, развертывающаяся из самого труда по самой его внутренней природе.

Как уже отмечалось, сам частичный характер труда, когда человек выступает частичным рабочим и непосредственным агентом частичного же орудия, производства, не вызывает потребности в развивательном мышлении – ни в понятии развития, ни в развитии понятия. Такая потребность возникает лишь при включении того же рабочего в предметно-практическое дело революционного преобразования непосредственно общественной формы движения, осуществляемое с позиций потребностей и целей его общеклассового положения. Причем “дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, чту такое пролетариат на самом деле и чту он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать” , а с доведением до самосознания – действовать соответственно своему понятию, сущности, необходимости, развитию.

Для решения всей этой задачи и необходима партия – авангард рабочего класса, партия особого типа – революционная, развивательная, которая принципиально отличается от буржуазных партий: эволюционистских, реформистских, половинчатых, так и не дозревающих до революционности и развития в полном соответствии историческому месту и роли класса, который эти партии представляют (либеральная буржуазия, мелкая буржуазия, т. н. средний класс). В противоположность такому эволюционно-количественному историческому уделу значимость в общественном развитии партии пролетариата как партии нового типа – в революционно-качественной действенности.

Вот с этой платформы конкретно-всеобщей классовой революционно-практической необходимости преобразование обще-общественного движения уже не может не вызвать потребности в конкретно-общем понятии, соответствующем тенденции объективного развития в его общественно-практической форме на данном уровне объективного саморазвития. Более того, теперь класс непосредственных производителей будет видеть, схватывать и осознавать делаемое им изменение не только отдельных вещей, но и производительных сил и обще-общественных отношений в целом, т. е. на уровне общественного бытия. И эти изменения есть изменения развития – на уровне развития, а не частичных модификаций частичных явлений посредством частичных же модифицированных природных вещей. Причем именно вынужденность делать развитие такого масштаба вызывает потребность в формировании понятия развития.

Известно, что “каждый отдельный производитель в мировом хозяйстве сознает, что он вносит такое-то изменение в технику производства, каждый хозяин сознает, что он обменивает такие-то продукты на другие, но эти производители и эти хозяева не сознают, что они изменяют этим общественное бытие” .

Для того чтобы происходило осознание на уровне всеобщего, необходимо, чтобы производители мирового хозяйства осуществляли непосредственно изменение самого мирового хозяйства на уровне общественного бытия, и не с позиций отдельных производителей, частичных рабочих, непосредственных агентов частичных орудий и т. д., и не с позиций отдельного хозяина, собственника, а также не обмена и т. д. Т. е. и не те производительные силы для этого нужны, и не те производственные общественные (частные) отношения – необходим непосредственно общественный, коммунистический характер труда.

До установления безраздельного господства такого характера труда конкретным делом, логика которого непосредственно порождает потребность во всеобщей диалектической концепции всеобщего развития, сознанного развития (свобода) и содержит в себе то, аналогом чего может быть не только конкретное понятие развития данной конкретной формы бытия, а одновременно и конкретно-всеобщее понятие всеобщего развития материи, является дело на уровне непосредственного изменения общественного бытия в целом. А это практика революционного изменения самого способа изменения действительности, способа производства (производительных сил и производственных отношений) в масштабе социальной революции социалистического, коммунистического уровня. Не меньше.

Когда же “открыты законы этих изменений, показана в главном и в основном объективная логика этих изменений и их исторического развития”, тогда “самая высшая задача человечества – охватить эту объективную логику хозяйственной эволюции (эволюции общественного бытия) в общих и основных чертах с тем, чтобы возможно более отчетливо, ясно, критически приспособить к ней свое общественное сознание и сознание передовых классов” . Эта сформулированная В.И.Лениным задача остается “самой высшей” для человечества и в наши дни.

Понятие развития, концепция развития также находится в состоянии развития (развитие развития). Пребывать в состоянии развития – это его (развития) способ существования (как и общего тоже). Бесконечность развития самого развития обеспечивается включением его (в форме аналога и тем самым метода) в работу практическую по практическому же бесконечному преобразованию мира и, таким образом, в продолжение развития до бесконечности. В этом и получает развитие единство бесконечного многообразия – конкретность высшего порядка: конкретно-всеобщее. Здесь же, как необходимый момент такого бесконечного процесса, находит свое необходимое место всеобщая концепция развития, через которую происходит осознание объективного механизма развития и продолжение с ее помощью развития в форме свободы.

Идет это развитие концепции развития не просто от понятия к понятию, от теории к теории, от “построения” (как стало модно говорить) одной теории к “построению” другой теории (“метатеории”, “метанауки”, “метадиалектики” и т. п.), а от живой жизни – к живой жизни. А живая жизнь понятия, категории – практическая жизнь. Она начисто и исключительно общественная жизнь, она и есть непосредственная практика диалектики. Из развития этой жизни и вырастает генетически развитие теории развития. Из нее и для нее же.

В течение полуторавекового развития диалектический материализм создал хорошо разработанную теорию развития, основными разделами которой выступают общая концепция диалектики и ее структуры, основные принципы диалектики (всеобщей связи и развития), основные законы развития (перехода количества в качество и качества в количество, единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицания), группа категорий (общее, особенное и единичное, необходимость и случайность, сущность и явление и др.). Разработке этой теории посвящена огромная философская литература, включающая многие тысячи монографий л статей. Хорошее изложение содержания этой теории в ее разнообразных вариантах можно найти в многочисленных учебниках по философии, изданных в 80-е гг., многотомных монографиях по материалистической диалектике (40).

Вместе с тем по мере развития вширь детальных исследований по традиционной диалектике с 60-х гг. возникает ощущение, что эти исследования связаны с уже в основном выработанным пластом философской проблематики. Это впечатление настойчиво появлялось в ходе дискуссий о материи, развитии, противоречий, между “онтологами” и “гносеологами” и др. Исследования в советской философской науке 70-80-х гг., как мы неоднократно писали, во многом теряют свой фундаментальный характер и все более концентрируются вокруг деталей или частностей философской проблематики. Философская мысль этого времени все более развивается вширь, а не вглубь. Это породило сильную “подземную” тенденцию выхода за пределы диалектико-материалистической концепции, хотя последняя при этом толковалась

упрощено. Нередко такой выход подавался как “истинно марксистский”.

Примечательно, что такого рода выходы за пределы диалектико-материалистического способа мышления осуществлялись преимущественно в сторону давно пройденного, простого и по-своему притягательного типа интеллекта - кантианского - и, на этой основе - к Феноменологии и неопозитивизму, замешанным на препарированном кантианстве, из которого выбрасывались остатки материализма.

Характерно также, что среди этих романтических увлечений не было тяги к гегельянству, требовавшему несомненно больших интеллектуальных усилий, чем кантианство. Эта подростковая философская тенденция (сочетавшаяся с подростковой политической и реформаторской) представляла собой запоздалую корь интеллекта. Научный тип интеллекта, основанный на современном материализме и диалектике, нередко “прививался” на базе простого здравого смысла, не опосредованного высокой философской культурой, в частности культурой критического (Кант) и объективно-идеалистического (Гегель) типов интеллекта. Интеллектуальная корь, пока еще задержавшаяся, может быть полностью преодолена на основе глубокого осмысления, интеллектуального освоения и преодоления Гегелева типа интеллекта, освоения современного типа интеллекта, связанного с современным материализмом и диалектикой.

Наряду с отмеченной тенденцией в отечественной философии развивается и другое направление мысли. Далее мы изложим авторскую трактовку этого направления философских исследований.

Разрабатывавшаяся в течение полутора сотен лет теория диалектики, диалектического материализма в целом может быть определена как абстрактно-всеобщая теория развития, диалектического материализма. Традиционная теория диалектики основана на предельно общих абстракциях материи вообще, развития вообще, законов развития вообще. Создание предельно общих абстракций является важнейшей целью каждой науки. Так, большим достижением физики было открытие закона сохранения энергии, который абсолютно применим ко всем без исключения физическим процессам. Поэтому основополагающей тенденцией всякого научного интеллекта является создание таких абстракций, которые охватывали бы всю изучаемую область явлений, а не ее часть. Очищение абстракций от частностей, затуманивающих и вуалирующих общее, - важнейшая цель научного интеллекта. Так, биология коренным образом заинтересована в формировании предельно общего и универсального понятия жизни, или жизненности, которое не включало бы частных признаков, относящихся только к некоторой части

живых существ.

Однако эта кажущаяся бесспорной тенденция научного интеллекта с некоторого момента приводит к неожиданному результату - омертвлению интеллекта. Абстрактно-всеобщие понятия становятся неподвижными и безжизненными.

Всеобщий признак живой материи можно определить как жизненность. Рассматривая это свойство в предельно общем виде, мы получаем понятие жизненности как свойства, одинаково присущего всем живым организмам - от амебы до человека, лишенного каких-либо черт особенного, конкретных биологических видов и особей. Абстрактно-всеобщее свойство жизненности становится некой пассивной, инертной и неподвижной общностью живого, из которой никоим образом не следует развитие от простейших форм жизни до человека. Эта особенность основных понятий биологии является, на наш взгляд, причиной кризиса современной теоретической биологии, оказавшейся неспособной объяснить поступательное развитие живой материи. “Прогресс - у Дарвина чисто случайный” (К. Маркс).

Одна из крупнейших заслуг Гегеля перед человеческим интеллектом состоит в том, что немецкий философ понял коренной порок абстрактно-всеобщих понятий, которые, по его мысли, должны быть сняты конкретно-всеобщими понятиями. Последние, с точки зрения Гегеля, должны включать в себя, наряду с абстрактно-всеобщим, также особенное. Гегель определил, в рамках введенной им системы понятий и языка, характер включения особенного во всеобщее: всеобщее включает особенное не в его развитой и полной форме, а “в себе”, в неразвитом виде.

Понятие конкретно-всеобщего получило дальнейшее развитие в научной философии. Маркс, Энгельс и Ленин высоко оценили Гегелеву идею конкретно-всеобщего, отметив в то же время ее крупный порок: у Гегеля всеобщее порождает из себя все богатство особенного и единичного (“тайна спекулятивной конструкции”), что неверно. Однако в разработке теории диалектики понятие конкретно-всеобщего получило свою реализацию и развитие далеко не сразу.

Традиционное в советской философской литературе изложение теории развития, диалектического материализма в целом имеет абстрактно-всеобщий характер: оно основано на понятиях материи вообще, развития вообще законов развития вообще и т.д. Это изложение теории развития, диалектического материализма представляет собой, по нашему мнению, лишь первый, относительно простой “школьный” уровень теории научной философии, в принципе исчерпанный уже в 60-х гг. нашего века.

В состав законов диалектики как науки входят только абстрактно-всеобщие понятия качества вообще, количества вообще, противоречия вообще и т.д. Согласно этим законам развитие везде и всюду происходит одинаково - от количественных изменений к качественным, путем отрицания отрицания и т.д. Вместе с тем в составе законов нет ни одного реального особенного - жизни, человека, общества. Таким обрезом, объяснение “развития вообще” не дает ничего для объяснения возникновения наиболее крупных форм материи или событий - жизни, человека и т.д. Традиционные законы диалектики безразличны, равнодушны к реальным ступеням развития материального мира. Они в одинаковой мере применимы и к объяснению возникновения жизни или человека, и к возникновения амебы или дождевого червя, ибо везде действуют одни и те же законы развития. Равнодушный характер законов развития резко контрастирует с основным вопросом философии, суть которого в отношении особого особенного - человеческого сознания - к материи как единству всеобщего, особенного и единичного. Традиционная диалектика, таким образом, не связана органически с основным вопросом философии. Вопреки распространенному мнению, в советской философской науке 50-60-х гг. единство материализма и диалектики еще не имело проработанного вглубь характера. Ленин в свое время хорошо понимал, что соединение научного материализма и диалектики -исключительно сложная задача, которую еще предстоит глубоко решать. В конспектах "Лекций по истории философии" Гегеля Ленин писал поэтому о необходимости соединить всеобщий принцип развития с всеобщим принципом единства мира, природы, движения, материи и т.д. (41).

Абстрактно-всеобщий вариант диалектического материализма все более обнаруживал свою недостаточную связь с конкретными науками -физикой, химией, биологией, социальными науками. По сути дела, объяснение физической, химической, биологической и социальной реальности оставалось всецело делом частных наук, в то время как философской теории оставалось каждый раз констатировать, что возникновение химического, биологического и социального происходило по законам диалектики. Все более выявлялся своеобразный параллелизм двух рядов мысли - конкретно-научной и философской, в котором абстрактная философская теория мало что давала для объяснения основных ступеней развития материи. Следствием такого параллелизма явились большие теоретические трудности, нередко - кризисы, в области физической, химической, биологической, социальной теории, с одной стороны, состояние застоя философской мысли - с другой.

Поскольку реальное развитие состоит именно в последовательности особенных - физического, химического, биологического и социального, а философская теория практически ничего не давала для объяснения именно особенного, с определенного момента теоретического мышления возникала ситуация, когда законы диалектики оказывались не законами развития, а законами повторения одних и тех же абстрактно-диалектических моментов - количества, качества, меры, противоречий и т.д. Абстрактно-всеобщая диалектика, не включавшая в себя особенного, становилась мертвой наукой, констатирующей лишь формальный факт, что развитие везде есть повторение одних и тех же неизменных форм -качества, количества, противоречий и т.д.

Гегель обнаружил огромную проницательность, уловив в абстрактно-всеобщих понятиях дух неподвижности и неизменности.

В советской философской науке первые серьезные выходы за рамки абстрактно-всеобщих понятий были намечены Э.В. Ильенковым и А.А. Зиновьевым. Однако они не пошли достаточно далеко, к созданию развернутой конкретно-всеобщей теории диалектики.

Далее мы изложим концепцию конкретно-всеобщей теории развития, диалектического материализма в целом в том наиболее явном и развернутом виде, в каком она разработана группой исследователей, работающих на кафедре философии Пермского университета, в которую имеет честь входить автор настоящих строк.

Конкретно-всеобщая теория научной философии, как современного этапа или формы диалектического материализма, изложена в трех десятках монографий и учебных пособий, трех сериях межвузовских сборников статей: “Философия пограничных проблем науки” (1967-1975), “Фундаментальные проблемы философии” (1977-1990), “Новые идеи в философии” (с 1992 г.).

В основу исследований положено понятие конкретно-всеобщего, которое в отличие от абстрактно-всеобщего, “не замутненного” особенным, включает в себя как абстрактно-всеобщее (в определенном смысле ослабленное), так и особенное. При этом включение особенного во всеобщее определяется рядом понятий, которые в философии Гегеля были только намечены. Конкретно-всеобщее включает в себя особенное в зачатке, в тенденции, в зародыше. Так, жизненность, как всеобщее свойство живого, следует трактовать не как абсолютно равное себе и неподвижное свойство, а как имеющее внутри себя определенную степень, тенденцию, концентрацию. Многообразие форм живого характеризуется не некой абстрактной жизненностью, а жизненностью в определенной степени или концентрации. По сути дела, это было отмечено крупными

отечественными биологами. Развитие живого, считал известный советский биолог Н. Бауэр, есть повышение интенсивности всех свойств живого. Продолжая эту мысль, М.М. Камшилов отметил, что в процессе эволюции живое становится все более живым. Биологи-теоретики, таким образом, фактически обнаружили феномен конкретно-всеобщего, который в явной теоретической форме объясняется лишь научной философией.