Его имя почти полтора столетия предавали поношению, стараясь напраслиной выдавить из современной Фотию исторической действительности. Но деяния стойкого чернеца были промыслительного характера, и след их виднеется и привлекает до сих пор исследователей как церковной, так и государственной жизни 20-х годов XIX столетия. Горстка патриотов, душой которых являлся именно архимандрит Фотий, сумела убедить Императора Александра Павловича повсеместно закрыть в России масонские ложи, что в значительной мере сократило масштабы заговора декабристов и предотвратило возможную беду с катастрофическими последствиями. Только за это, и ни за что другое, так люто ненавидела Фотия либеральная интеллигенция, ненавидит его и до сих пор. В духовном же измерении его личность настолько подвижнически высокая и безупречная, что архимандрит Фотий по своим заслугам перед Русской Православной Церковью вполне достоин прославления в лике святых.

О своей жизни этот подвижник постарался рассказать сам. Существуют обширные его автобиографические записки, имеется и большой корпус его писем к разным лицам. Наконец, есть духовно-нравственные, богословские и обличительные творения архимандрита Фотия. Дошли до нашего времени и воспоминания о нем его сподвижников по закрытию масонских лож, и воспоминания эти дорисовывают портрет доблестного воина Христова.

Вкратце жизнь Фотия такова.

Мирское имя его — Петр Никитич Спасский. Родился 7 июня 1792 года в селе Тесове, под Новгородом. Там отец подвижника, Никита Федорович, служил чтецом при церкви Спасского погоста, отсюда и фамилия — Спасский. И дед тоже из чтецов. Так что выбивался наш герой в люди из самых низов, из сословия утесненного и беднейшего. Пропитание семья добывала в основном крестьянским трудом. Родился Петр в хлеву, поскольку в день его рождения в доме лежал покойник: умер дед Федор. Младенцу не исполнилось и четырех лет, как скончалась его родная мать Евфимия, возложившая все свое попечение о сыне на Божию Матерь, Заступницу сирот.

Вскоре отец женился во второй раз, и в доме чтеца появилась мачеха, существо с тяжелым сердцем. Да и родной батюшка Петра был человеком жестоким, неотходчивым: чуть что, сурово наказывал мальчика. За малейшее неповиновение, за медленное, как казалось, усвоение церковной грамоты и неотчетливое чтение Часослова наказывали розгой. Недоедание и страх преследовали отрока. Единственная радость с самого начала сознательной жизни— храм Божий, там забывались все беды, там душа его ликовала и возрастала в молитвенном устроении. К тому же отрок Петр обладал редким голосом, звучно пел на клиросе, да так здорово, что, когда мальчику исполнилось десять лет, отец отправил его в столицу, чтоб стал певчим в Казанском соборе. И он замечательно пел там тенором, и его за это должны бы были ценить и любить, но сиротство и беззащитность подвигали злых людей — а среди певчих попадались и такие — измываться над ребенком, дразнить и обижать его. Вскоре Петр сбежал из Петербурга в свое родное село.

На одиннадцатом году отец отдаст Петра в Новгородскую семинарию, где он проучится целых одиннадцать лет! И покажет здесь великолепные способности к овладению знаниями. И ничего, что он по-прежнему полураздет и голоден — приходилось даже питаться желудями, — зато первый ученик и лучший певчий во всем классе. Семинарский храм Антония Римлянина — родной дом для его взыскующей души, а вне храма он утешается подвигами старца-молчальника, которого удалось увидеть, еще будучи подростком. В семинарии Петр Спасский прилежно читал и Часослов, и Псалтирь, и Пролог, а взрослея, принялся и за творения святых отцов. Все церковное вбирал в сознание легко и прочно. Здесь же научился побеждать искушения, насылаемые вражьей силой. К светским учебным заведениям относился с подозрением: «Там нет ни Христа, ни поста, ни креста».

На календаре 11 августа 1814 года — дата выпуска из семинарии. Куда направиться в путь? Петр Никитич решил идти в Санкт-Петербург, чтоб поступить в Духовную академию. И вот он студент-академист, усидчивый и ревностный, окруженный такими же молодыми людьми, постигающими мудрые богооткровенные знания. Любимый их наставник — архимандрит Иннокентий (Смирнов), ниспровергатель лжеучений, обличитель суемудрия сектантов и мистиков, человек проницательный и младенчески незлобивый. Пуще грозы боялись его враги Православия, угнездившиеся в столичных ложах и бесовских вертепах. Он сильно скорбел душой, наблюдая равнодушное отношение к храму Божиему со стороны власть предержащих аристократов и многих людей состоятельных. Этот-то столп Православия в столице и был духовным наставником Петра Спасского. Чтобы избавиться от строгого блюстителя веры, петербургские суемудры и отщепенцы с помощью их покровителя, всесильного при дворе закоренелого мистика А. Н. Голицына, удалили архимандрита Иннокентия в заштатный, влачивший жалкое существование Юрьев монастырь, а затем и вовсе услали на Пензенскую кафедру, где он вскоре и скончался. Его духовный сын Петр чрезвычайно скорбел о случившемся и внутренне подготовился продолжить дело своего учителя — бороться с суемудрами и пустосвятами, несмотря на опасность такого стояния против шаек разнузданных интриганов.

Усиленные занятия в академии, яростные споры среди студенчества об отношении православных к прочитанному в масонских книгах и к бредням сектантов, расшатанное здоровье — все это не позволило Петру Спасскому продолжать учение в стенах престижного духовного заведения. Надобно было переходить на самостоятельный образ жизни. Побыв недолго в родном селе и несколько поправив здоровье, Петр Никитич устроился учителем семинарии при Александро-Невской лавре. Здесь он преподает латинский и греческий языки, а также славянскую грамматику и Закон Божий. Его уроки радовали питомцев красноречием и совершенно четкой православной позицией. Он был замечен и выделен как способнейший законоучитель.

Когда Петру исполнилось 24 года и 8 месяцев, он принимает монашество и его нарекают Фотием. Монашеский постриг — главная веха в жизни этого доблестного воина Христова. Постриг состоялся 16 февраля 1817 года в Казанском соборе, и возводил Петра Спасского в ангельский образ митрополит Амвросий (Подобедов). Через один день Фотия рукоположили в иеромонаха. И тогда же его назначили законоучителем кадетского корпуса, в котором обучалось четыре тысячи юношей. Молодой иеромонах, получив доступ к пылким сердцам, все свое красноречие, весь свой патриотический пафос вложил в спасительные собеседования с кадетами, раскрывая перед ними картины бесовских заговоров, исходящих прежде всего из тайных масонских лож, насквозь пронизанных ненавистью к национальному устроению жизни, к Русской Православной Церкви.

Проповеди иеромонаха Фотия не могли быть не замечены лукавыми еретиками, и на него посыпались из темных углов угрозы, вплоть до расправы. Кадеты решили не давать в обиду своего любимого учителя, сопровождая его повсюду вне стен учебного заведения. Не запугав патриота, враги сговорились удалить Фотия из Петербурга. И этот маневр им удался. Ведь после кончины митрополита Амвросия (18 мая 1818 года) Санкт-Петербургскую первенствующую кафедру занял менее стойкий архиерей Михаил (Десницкий). Его позиция по отношению к мистикам не отличалась твердостью, и высокопоставленные масоны в правительстве Александра I во многих случаях беспрепятственно проворачивали свои злостные аферы через духовное ведомство и Синод. Разгул масонского засилья в печати: Лабзин открыто распространяет свой еретический «Сионский вестник», среди его подписчиков множество сановников и людей «с положением»; критика «вольных каменщиков» жестко преследуется. Посмел было шишковист Евстафий Станевич в книге «Беседа о бессмертии души» вскрыть тайные цели заговорщиков, как тут же его труд был изъят и целиком уничтожен, а сам он выслан в Харьков. Сперанский носился с проектом создания единой масонской ложи под покровительством правительства: повышение в должности чиновников ставилось в прямую зависимость от повышения «братьев» в розенкрейцерских градусах. Фотий убеждал Лабзина и Голицына оставить свои преступные намерения — духовно поработить русских людей, но закоренелые враги Церкви не только не вняли увещанию, но еще больше озлобились на иеромонаха, пригрозив ему Сибирью. «За дело Божие, за дело веры и истины не боюсь ссылки. Я служу Богу моему», — отвечал им Фотий.

С октября 1818 года он произносит обличительные проповеди в соборном храме Невской лавры. И ведет поистине аскетическую жизнь, под стать той, которой отличались подвижники первых веков христианства — ветхопещерники. Он носит власяницу и вериги, которые изнуряют его тело, истязая плоть и очищая дух от скверных помыслов. Ангел-хранитель укреплял воина Христова на всех стезях служения Церкви и Отечеству. В эту пору стали посещать Фотия чудесные видения: то он в тонком сне выгоняет Лабзина из алтаря; то святой Георгий посулил ему скорое игуменство в Юрьевом монастыре, что и оправдалось на деле; то он узрел, как его наставник, владыка Иннокентий, принят в небесные обители (что также оправдалось — прославлен в лике святых в 2000 году).

В 1819 году (июнь) Фотий паломничал к северной Коневской обители, где умилялся древними распевами, тишиной и безмолвием ее внутреннего устроения. Вот бы так устроить монастырское житие! И вскоре монаху-аскету как будто предоставилась такая возможность. 16 сентября 1820 года Фотия возвели в сан игумена, и он отправился пешком в Деревянницкий монастырь, что близ Новгорода: «Спасать души можно и там». Когда он пришел в обитель, то увидел в ней страшное запустение, результат попрания церковного благочестия светскими властями. Неустроенность здесь доходила до того, что монахи селились в кельях с поврежденными окнами и дверями, спали в копнах сухой травы. Игумен Фотий скорбел и все трудности разделял наравне с рядовыми иноками. Вскоре монастырь дождался облегчения: приплыло судно, наполненное хлебом, — дар благодетелей.

21 марта 1821 года скончался петербургский владыка Михаил, гонитель Фотия, преосвященного Иннокентия и обличителя членов Библейских обществ, прислужников масонов, Евстафия Станевича. Теперь игумен Фотий мог посещать столицу, где ему вскоре была сделана срочная операция. За четыре года беспрерывного ношения власяницы и вериг тело аскета-подвижника покрылось язвами, железный тяжкий крест наполовину врос в грудную клетку, покрытую сплошной язвой: «Вся плоть изгнила до костей». Хирургическое вмешательство пособило страдальцу, и «Господь от врат смерти извел».

Новый первенствующий митрополит, Серафим (Глаголевский), сподвижник патриотически настроенного А. А. Аракчеева, ревностно взялся служить слову и делу Божию. В начале декабря 1821 года Фотию было знамение во сне: «К брани!» Пора ополчаться на духовного Наполеона — А. Н. Голицына и иже с ним, на всех, кто враждует с Православием, растлевая русскую жизнь.

В январе 1822 года Фотия поставили архимандритом Сковородского монастыря, что под тем же Новгородом, и, когда он входил в новую для него обитель, у святых врат его дожидалась богомудрая почитательница отечественных святынь графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская, тогда же и ставшая его духовной дщерью. С той поры между этими Божиими людьми окрепла постоянная переписка, возникшая несколько ранее. Послания архимандрита Фотия к Орловой-Чесменской так назидательны и поучительны, что и теперь они читаются с великой пользой для души. Это поистине классика нашей духовной литературы, некрадомое наше святоотеческое достояние! В Сковородском монастыре Фотий настоятельствовал всего с полгода, да и то половину срока пребывал в Петербурге, где уже вынашивался замысел по ликвидации масонской закулисы, сомкнувшейся с подпольем из революционных тайных обществ. Россия перед гибелью! — вот что надо было осознать всем патриотам. И многие это крепко осознали. Оппозицию масонству составили: митрополит Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский), всесильный граф Алексей Андреевич Аракчеев, президент Российской академии Александр Семенович Шишков, фрейлина Анна Алексеевна Орлова-Чесменская, попечитель Казанского учебного округа Михаил Леонтьевич Магницкий; душой всего общества стал архимандрит Фотий. С весны 1822 года Фотий прочно осел в Петербурге, надо было убедить Императора Александра принять решительные меры для запрета масонских лож, отстранить угрозу со стороны тайных обществ, где в заправилах были все те же масоны.

Аракчеев и Орлова-Чесменская создали условия для свидания Фотия с Императором. И оно состоялось 5 июля 1822 года в царских покоях. Архимандрит сурово вошел в зал, где его ожидал Александр, и, не приближаясь к Царю, окинул взором стены покоев, намереваясь увидеть икону, чтобы прежде приветствия сотворить крестное знамение. Время, казалось, застыло: так долго тянулась та минута, пока Фотий искал икону. И вот в незаметном уголке найден небольшого размера образ Спасителя. Архимандрит перекрестился, пал перед иконой на колени, помолился и только после этого подошел к Императору. Тот припал к руке священника и, благословленный Фотием, прошел вместе с гостем к столу. Началась беседа. Поначалу Император вспылил, упрекая архимандрита за его резкие обличения обер-прокурора и министра духовных дел князя А. Н. Голицына. Фотий не отрицал резких слов, сказанных им по адресу вероотступника: да, это действительно светило, но светится оно ядовитым светом; приравнивая Православие к католицизму, масон Голицын, будучи обер-прокурором, цинично снимал, унижал и в конце концов вогнал в гроб 12 выдающихся ревнителей Христовой веры (один из них — владыка Иннокентий); он, пригревший религиозных авантюристов, и среди них таких дщерей диавола, как шарлатанка Крюднер и сектантка Татаринова — поистине «клокочущие жабы», посмел утверждать, что Православие годится всего лишь для простонародья.

В заключение Фотий сказал о Голицыне: «Овца он непотребная, вернее, козлище».

Беседа архимандрита с Императором длилась более трех часов, и победа Фотия была явная. Александр I вполне оценил его святой порыв к сохранению в чистоте спасительной веры отцов, понял и то, к какой пропасти толкает страну беспрепятственная подрывная деятельность тайных обществ. Митрополит Серафим, обрадованный результатами беседы, обласкал архимандрита, как отец сына. 1 августа того же 1822 года Императорским указом масонские ложи были запрещены. А спустя некоторое время, 15 мая 1824 года, кичливый Голицын был свергнут с поста министра просвещения и духовных дел, снят он был и с должности президента Библейского общества; лицемера А. Ф. Лабзина и вовсе выгнали из столицы в Симбирск, где его высылка во многом отрезвила местных масонов (город этот и поныне окутан бреднями суемудров). Всего Фотий встречался с Александром I шесть раз, последняя встреча состоялась в Юрьевом монастыре 5 июля 1825 года и была, по существу, началом торжества Православия над богоборческими силами.

Когда разразился офицерский бунт на Сенатской площади (14 декабря 1825 года), влияние тайных обществ в стране оказалось значительно подорванным. Безрассудная провокация заговорщиков погубила в столице 1270 человек, преимущественно из числа обманутой черни. В ходе следствия над декабристами оказалось, что среди активных заговорщиков 120 участников состояли в масонских ложах. Масонский заговор против России был сорван патриотами, и затем либералы всех мастей проклинали и чернили их славные имена, мазали и мажут до сих пор непотребной ложью. Достаточно сказать, что о том же архимандрите Фотии за весь ХХ век не было у нас напечатано ни одной, даже самой небольшой, работы. То же самое наблюдаем и в отношении других участников антимасонской оппозиции.

Сразу же по вступлении на престол Императора Николая I архимандрит Фотий вручил ему через графиню Орлову-Чесменскую письмо, в нем, в частности, было сказано следующее: «Десятое лето подвизаюсь на поле брани против тайных обществ и стою за Святую веру нашу, Церковь Божию Христову, дорогое Царство Русское и праведный престол его. Тайна беззакония, великая, страшная, на гибель всему русскому деется: спаси Отечество, Царство, Церковь Христову, огради веру Святую!.. Перст Божий все Тебе укажет…» К этому письму Фотий приложил «Обозрение плана революции, предначертанного от тайного общества в 1815 году в Санкт-Петербурге, с прибавлением к тому актов революционных о началах, ходе и образовании тайных обществ в России». Заговор декабристов, оказывается, вынашивался не в «раскаленном воображении» самих бунтовщиков, а вне России — таков вывод деятельного архимандрита.

Настали сравнительно спокойные годы нового царствования, и в это время Фотий все свои силы отдает церковному подвигу. Заручившись беспримерной денежной помощью графини Орловой-Чесменской, он в сравнительно короткий срок отстраивает величественный Юрьев монастырь под Новгородом, который по благолепию мог соперничать даже с Киево-Печерской лаврой. В Юрьеве Фотий истово служит Богу и людям, к нему притекают богомольцы со всей России. И он по-прежнему следит за всем, что делается во благо или в ущерб родной стране. Царствование Николая I с самого начала резко приструнило ненавистников русской жизни, но, как говорил преподобный Серафим: «Хоть трава и скошена, а корни остались». Масоны и библеисты попрятались по темным углам и от своих ядовитых поношений, от своей лгущей учености не отвратились. Более того, вскоре разного рода лицемеры, только уже в другом обличье, проникнут и в правительство, и в разные образования исполнительной власти, затаив месть против патриотов. В результате уйдут с государственных постов и А. А. Аракчеев, и А. С. Шишков; не сдвинут с места лишь архимандрита Фотия, ведь он был подвластен одному Богу, и только Ему!

Перед кончиной архимандрит Фотий принял великий ангельский постриг-схиму. Скончался в 1838 году, 26 февраля. Здесь же, в Юрьевском монастыре, он и похоронен. Его святое имя ныне чтут не только в этом монастыре, его с благодарностью вспоминают и все русские патриоты, где бы они ни находились. Потому что архимандрит Фотий, вместе со своими подвижниками, спас Россию от гибели в роковой 1825 год. Тогдашний декабрь мог обернуться февралем 1917-го.

Настало время всему дать справедливую оценку, без оглядки на гримасу русофоба. Великий подвижник Божий священноархимандрит Фотий, надеемся, будет наконец прославлен в лике святых. Да станет тако!

Дата смерти: Место смерти:

Архимандри́т Фо́тий (в миру Пётр Никитич Спасский ; 4 июня , погост Спасский Новгородский уезд , Новгородская губерния - 26 февраля , Великий Новгород) - священнослужитель Православной Российской Церкви , архимандрит ; настоятель Юрьева монастыря . В дореволюционной России имел славу скандального царедворца и религиозного консерватора.

Биография

Родился в семье дьячка. В 1814 году, окончив курс в Новгородской семинарии, поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, но уже в следующем году, вынужденный по болезни оставить её, был определён учителем в Александро-Невском духовном училище . Состоя по тогдашним правилам в непосредственном отношении к семинарскому начальству, имел возможность сойтись с ректором семинарии, архимандритом Иннокентием (Смирновым) (умер в 1819 году вскоре по прибытии в Пензу , куда был хиротонисан во епископа ; канонизирован РПЦ в 2000 году). Иннокентий был противником мистицизма, человеком высоких аскетических воззрений. По собственному признанию, Фотий замечал «все слова Иннокентия, поступки, виды, действия, дух веры» и слагал в тайниках своей души «образ жития благочестивого».

Мнения о нём и его трудах

Необычайные отношения к императору Александру I, соединенные с некоторой таинственностью постоянные речи о ниспровержении «врага церкви» (диавола в лице «сектантов»), об особом избрании, о видениях и откровениях, витийственный склад речи, широкая благотворительность на средства графини Орловой, наконец, бесспорный аскетизм, молитвы, бдения, вериги, воздержание, непоколебимая преданность «делу церкви» - всё это было причиной того, что в Новгороде и его окрестностях среди простого народа, а также в значительной части петербургского общества и во многих других местностях России Фотий считался праведником, «святителем», избранником Провидения. После него осталось в Юрьевском монастыре множество рукописей, заключающих в себе его автобиографию, проповеди, письма и разного рода материалы.

Его проповеди отличаются сильным чувством веры, но чрезвычайно витиеватый слог делает их маловразумительными. Этим недостатком страдают и все другие его писания. В «Автобиографии», напечатанной в журнале «Русская старинае» (1894-1896) и представляющей смесь житийного жанра с исторической монографией, Фотий, кроме весьма подробного повествования о разных переменах в своей жизни, высказывает свой взгляд на современное ему положение церкви, государства, общества, духовенства, входит в оценку преобладавшего в то время в обществе мировоззрения наиболее видных деятелей и т. п. Воззрения его чрезвычайно односторонни и пропитаны нетерпимостью, как и его суждения о лицах. Письма его заключают в себе значительную дозу лести по отношению к адресатам.

В художественной литературе

• Эпиграммы А. С. Пушкина :

1. «Полу-фанатик, полу-плут; // Ему орудием духовным // Проклятье, меч, и крест, и кнут. // Пошли нам, господи, греховным // Поменьше пастырей таких, - // Полу-благих, полу-святых »;
2. «Благочестивая жена // Душою Богу предана, // А грешной плотию // Архимандриту Фотию »;
3. «Внимай, что я тебе вещаю: // - Я телом евнух, муж душой, // - Но что ж ты делаешь со мной? // - Я тело в душу превращаю » (диалог графини Анны Орловой и архимандрита Фотия).

Последние две эпиграммы, основанные на слухах о плотской связи Фотия и его духовной дочери Анны Орловой, по мнению Бориса Башилова , необоснованно приписываются Пушкину и отсутствуют в пушкинских оригиналах .

• Мережковский Д. С. Роман «Александр I» (1911-1913), часть трилогии «Царство Зверя».

Примечания

Сочинения

• Из записок архимандрита Фотия // Русский архив, 1869. – Вып. 6. – Стб. 929-944.
• Письма архимандрита Фотия к брату и родным // Русский архив, 1871. - Вып. 2. - Стб. 239-255.
• Письмо к Аракчееву 4 мая 1832 г. / Сообщ. Н.Г. Словским // Исторический вестник, 1880. - Т. 2. - № 5. - С. 204-205.
• Письмо Юрьевского архимандрита Фотия к князю Александру Николаевичу Голицыну / Сообщ. Д.Н. Толстым // Русский архив, 1870. - Изд. 2-е. - М., 1871. - Стб. 1159-1162.
• Повествование священно-архимандрита отца Фотия о роде его, воспитании домашнем и училищном, о состоянии и житии в должности учителя в С.-Петербурге и о прочих прикосновенных обстоятельствах и лицах // Русская старина, 1881. – Т. 81. - № 3. – С. 135-168; № 4. – С. 99-123; № 5. – С. 91-114; Т. 82. - № 7. – С. 195-230; № 10. – С. 125-142; 1895. – Т. 83. - № 2. – С. 174-216; № 3. – С. 177-184; Т. 84. - № 7. – С. 167-184; № 8. – С. 169-200; № 11. – С. 207-236; № 12. – С. 189-203. – Под загл.: Автобиография Юрьевского архимандрита Фотия.

Литература

1. Е. Карнович. Архимандрит Фотий, настоятель новгородского Юрьева монастыря («Русская старина». 1875, № 7 и 8, и в книге «Замечательные и загадочные личности Χ VI ΙΙ - ΧΙΧ стол.», СПб., 1884);
2. К. Попов. Юрьевский архимандрит Фотий и его церковно-общественная деятельность . («Труды Киевской духовной академии», 1875, № 2 и 6);
3. И. Морошкин. Архимандрит Фотий («Русская старина», 1876, № 10);
4. С. Миропольский. Фотий Спаскиий, юрьевский архимандрит («Вестник Европы», 1878, № 11 и 12).
5. Кондаков Юрий Евгеньевич . Архимандрит Фотий (1792-1838) и его время. Изд. Российской национальной библиотеки, 2000.
6. Кондаков Ю.Е. Архимандрит Новгородского Юрьева монастыря Фотий (Спасский) в воспоминаниях современников // Прошлое Новгорода и новгородской земли. Сборник научных статей. Новгород, 1993. С. 76-78;
7. Кондаков Ю.Е. Архимандрит Фотий в переписке А.А.Орловой-Чесменской и Д.А.Державиной // Прошлое Новгорода и новгородской земли. Сборник научных статей. Новгород, 1995. С. 102-105.
8. Кондаков Ю.Е. Деятельность Фотия (Спасского) в царствование Николая Павловича // Прошлое Новгорода и новгородской земли. Сборник научных $ статей. Новгород, 1996. С. 142-148.
9. Кондаков Ю.Е. Загадка архимандрита Фотия настоятеля Юрьева Новгородского монастыря // Поиски исторической психологии. Сборник научных статей. СПб., 1997. С. 67-70.
10. Кондаков Ю.Е. Автобиография архимандрита Фотия (Спасского): обстоятельства ее создания» // Консерватизм в России и мире / Под ред. А.Ю.Минакова. Воронеж. Изд-во ВГУ, 2004. Ч. 1.
11. Кондаков Ю.Е. Архимандрит Фотий (Спасский) как деятель «православной оппозиции» // Консерватизм в России и Западной Европе: сборник научных работ. Под ред. А.Ю.Минакова. Воронеж 2005. С. 68-99.
12. Петров М. Н. Крест под молотом. - Великий Новгород, 2000.
13. Чиж, В. Ф. Психология злодея, властелина, фанатика: Записки психиатра. М., Республика, 2001.

Ссылки

• Архимандрит Фотий (Спасский): Жизнь для России православной
• Голицын А.Н. (Письма к архимандриту Фотию) / Публ. и коммент. Н.И. Барсова // Русская старина, 1882. - Т. 33. - № 3. - С. 765-780. - Под загл.: Князь А.Н. Голицын и архимандрит Фотий в 1822-1825 гг.
• Европеус И.И. Встречи с Фотием // Русская старина, 1875. – Т. 14. - № 9. - С. 209-211.
• Мизерецкий И.Г. Рассказы об архимандрите Фотии / Записал Ф.С. // Исторический вестник, 1885. – Т. 21. – №. 9. – С. 557–575.
• Можайский И.П. Сведения об архимандрите Фотии, собранные на месте его рождения, в селе Ям-Тесове, Новгородской губернии и уезда // Исторический вестник, 1888. - Т. 33. - № 7. - С. 148-151.

Категории:

• Персоналии по алфавиту
• Родившиеся 15 июня
• Родившиеся в 1792 году
• Умершие 9 марта
• Умершие в 1838 году
• Архимандриты Русской православной церкви
• Персоналии:Новгородская губерния

Wikimedia Foundation . 2010 .

• Фотиевой, улица
• Фотий (митрополит Киевский)

Смотреть что такое "Фотий (Спасский)" в других словарях:

Фотий Спасский - (до пострижения Петр Никитич) архимандрит, настоятель новгородского Юрьевского монастыря, род. 4 июня 1792 г. в погосте Спасском, Новгородского уезда, где его отец был дьячком, умер 26 февр. 1838 г. В 1814 г., окончив курс в новгородской… … Большая биографическая энциклопедия

Фотий (Спасский) - (в мире Петр Никитич Спасский) известный церковный деятель. Род. в 1792 г. в погосте Спасском Новгородского уезда, где его отец был дьячком. В 1814 г., окончив курс в Новгородской семинарии, поступил в СПб. духовную академию, но уже в следующем… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

По случаю выхода сборника «Борьба за веру. Против масонов »

В сборник «Архимандрит Фотий (Спасский). Борьба за веру. Против масонов» (Сост., предисл. и примеч. В. Улыбин. Отв. ред. О.А.Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2010) вошли следующие никогда не издававшиеся сочинения Фотия: «Житие епископа Пензенского и Саратовского Иннокентия (Смирнова)», «Огласительное богословие», «Письма к Прасковье Михайловне Толстой», «Письма к графине Анне Алексеевне Орловой-Чесменской за 1832 год», «Письма (послания) к императору и иные документы» (Из сборника документов «Тайна»). Составитель, а так же автор предисловия и редактор «Сборника» - историк по образованию и юрист по профессии (писатель, поэт, православный патриот) В.В.Улыбин, много лет занимающийся возвращением литературного и духовного наследия архимандрита Фотия. В настоящее время Улыбин осуществляет первое отдельное издание «Автобиографии Фотия» (до этого существовала только в журнальном варианте).

Материалы архимандрита Фотия, благодаря Улыбину, ставшие доступными широкому кругу читателей, дают возможность еще раз обратиться к борьбе с масонством в царствование Александра I. В последние годы эту тему расширили мои публикации. Удалось проследить участие в борьбе с масонством духовных писателей С.И.Смирнова и Е.И.Станкевича (участников движения русской православной оппозиции). По-новому взглянуть на деятельность масонских лож позволяют материалы подготовленной мной к изданию книги «Розенкрейцеры, мартинисты и «внутренние христиане» в России конца XVIII - первой половины XIX вв.». Теперь очевидно, что масонское движение Александровской эпохи находилось под сильным влиянием масонов еще екатерининского царствования. Наибольший вес в этом отношении имели руководители российской секции Ордена злато-розового креста (Орден действовал в России с 1782 года). Это была организация, позиционирующая себя как структура, стоящая над масонскими ложами. Розенкрейцеры считали себя приемниками тайных обществ ученых, получивших свои знания от ветхозаветных патриархов. Свою функцию они видели в поиске и отборе особо одаренных людей, которые и должны были стать восприемниками тайных знаний. Площадкой для этого отбора и были масонские ложи. Центральную роль в деятельности Ордена играли теургия и алхимия, перевод и издание «мистических» произведений, контроль над некоторыми отраслями государственного управления (просвещение, цензура, религиозная политика). Лидеры Ордена И.Г.Шварц и Н.И.Новиков сумели создать в России «государство в государстве». Ими был взят под контроль Московский университет, созданы научные и студенческие общества, открыты издательства, журналы, налажен перевод нужной литературы. Ордену удалось подчинить руководство большинства российских лож и даже внедриться в окружение наследника престола Павла Петровича. Меры, принятые Екатериной II, лишь ненадолго приостановили деятельность Ордена. Уже в следующее царствование розенкрейцеры вновь приступили к работе.

Царствование Александра I было «золотым веком» российских масонских лож, при этом в масонском движении не было и намека на единство. Боролись за доминирование представители различных масонских систем, воспользоваться ложами в своих интересах желали будущие декабристы и розенкрейцеры. В Ордене розенкрейцеров происходила борьба двух лидеров - Н.И.Новикова и И.А.Поздеева (выдвинувшегося на первый план во время заключения Новикова). Ни о какой слаженной работе и, тем более, об общем центре масонских лож в это время говорить совершенно не уместно. Единственной силой в масонском движении, способной повлиять на правительственную политику при Александре I, по-прежнему оставался Орден злато-розового креста. Подобно тому, как в окружении Павла Петровича активно действовали розенкрейцеры С.И.Плещеев и Н.В.Репнин, в ближнем круге Александра I находились Р.А.Кошелев и А.А.Ленивцев. Сотрудниками-розенкрейцерами был окружен друг императора, глава духовной сферы России князь А.Н.Голицын. Под его управлением были проведены реформы, очень напоминавшие преобразования, проведенные в Пруссии министрами-розенкрейцерами короля Фридриха Вильгельма II И.Р.Бешофсвердером и И.Х.Вельнером.

В начале 20-х годов Александр I разочаровался в своем сотруднике А.Н.Голицыне. Назойливые советы Р.А.Кошелева стали тяготить императора, а в российском обществе ширилось недовольство деятельностью Министерства духовных дел и народного просвещения. Международная обстановка также толкала к корректировке политического курса. Розенкрейцеры так и не смогли взять под свой контроль большинство масонских лож. Кризис в масонской среде нарастал, в некоторые ложи проникли декабристы. В этой ситуации розенкрейцеры с пониманием восприняли запрет на работу масонских лож и тайных обществ (круги розенкрейцеров продолжили свою работу). Хотя в 1824 году А.Н.Голицын и потерял большую часть своих должностей, но пользоваться влиянием на государственное управление он продолжал и в следующее царствование. До самой смерти Голицына в его окружении находились сотрудники возглавляемого им почтового департамента - розенкрейцеры А.И.Ковальков, П.Д.Маркелов, Ю.Н.Бартенев, В.Н.Жадовский, Ф.И.Прянишников.

Орден розенкрейцеров действовал втайне, само его название было известно только посвященным. Неудивительно, что его противники, движение русской православной оппозиции, не выделяли розенкрейцеров среди других масонов, считая их всех участниками «всеобщего заговора против алтарей и престолов». Пусть «вслепую», но с политикой розенкрейцеров оппозиционеры боролись и в итоге одержали победу. Одним из главных участников этой борьбы был архимандрит Фотий (Спасский). Любопытно узнать, какое же представление Фотий имел о масонах.

Нам известно три источника, откуда Фотий черпал свои знания о масонских ложах. Весной 1818 года святотатство в церкви морского кадетского корпуса совершил его законоучитель Иов (Куроцкий), член ложи розенкрейцера А.Ф.Лабзина «Умирающий сфинкс». По распоряжению митрополита Михаила Иов был передан Фотию на три дня (для вразумления и покаяния). По словам Фотия, он «обратился, каялся, раскрыл все тайны свои». При этом Фотий в своей «Автобиографии» не только не сообщал «масонских тайн», но даже не указывал на то, что в его собственном кадетском корпусе служил другой член ложи «Умирающий сфинкс» Ю.Н.Бартенев. Да и что мог сообщить Фотию Иов, успевший посетить, в лучшем случае, всего несколько собраний ложи (принят 14 мая 1818 года)?

Другим источником «масонской информации» Фотия был писатель С.И.Смирнов. В разное время Смирнов написал несколько книг, обличающих масонов («Вопль жены, облаченной в солнце», «Примечания на книгу «Наставления имеющим премудрость», «Беспристрастное мнение православного христианина о Сионском Вестнике», «О книгопечатании», «Отозвание души моей на книгу «Воззвание к человекам о последовании внутреннему влечению духа Христова»). Основными источниками этих произведений были книги французского историка Огюстена Баррюеля (1741-1820) «Вольтерианцы, или история о якобинцах, открывающая все противохристианские злоумышления и таинства масонских лож, имеющие влияние на все европейские державы» в 12-ти томах и их сокращенный вариант - «Записки о якобинцах, открывающие все противохристианские злоумышления и таинства масонских лож, имеющие влияние на все европейские державы» в 6-ти томах. Можно с уверенность сказать, что опосредованно от Баррюеля свои знания о масонах черпал и Фотий. Не вызывает никаких сомнений то, что основные послания Фотия Александру I были составлены именно на основании произведений С.И.Смирнова. К этому времени писатель находился на иждивении духовной дочери Фотия графини А.А.Орловой-Чесменской. Письмо С.И.Смирнова к К.М.Киселеву 26 марта 1824 года ясно показывает, что первое послание Фотия царю от 12 апреля 1824 года полностью базируется на заимствованных материалах. С.И.Смирнов сообщал своему корреспонденту о том, что 7 февраля он получил письмо от Фотия, с которым давно состоял в переписке. Фотий одобрял замечания С.И.Смирнова на книгу «Воззвание к человекам...» и его выписки из вредных книг. Из письма следует, что по просьбе митрополита Серафима С.И.Смирнов отослал ему выписки из 20-ти «вредных» книг с краткими замечаниями. Именно эти выписки и легли в основу апологий Фотия о «вредных книгах». Первое послание Фотия к Александру I (12 апреля 1824 года) было посвящено книге «Воззвание к человекам о последовании внутреннему влечению Духа Христова», по мнению архимандрита, «составленной для революции».

Третьим источником Фотия были сами масоны. В 1823-1824 годах Фотий сотрудничал с двумя из них - А.Б.Голицыным и М.Л.Магницким. В записке, поданной Николаю I в 1831 году, А.Б.Голицын писал, что, чувствуя невозможность убедить Александра I встать на защиту православия, он целую неделю прожил в Юрьевом монастыре. Там он передал архимандриту Фотию все имевшиеся у него сведения о действиях «врагов веры». Позже А.Д.Голицын послал к Фотию М.Л.Магницкого с новыми доказательствами, которые и побудили архимандрита начать выступление. В «Бумагах и письмах архимандрита Фотия к императору Александру в 1824 году» содержится «Письмо о Фесслере». В конце документа почерком Фотия написано: «Бумагу сию мне подал бывший у Фесслера в ложе генерал Михаил Магницкий». Однако осветить деятельность розенкрейцеров ни Голицын, ни Магницкий не могли, так как не входили в Орден.

«Автобиография Фотия» была написана в 1830-1833 годах, и в ней отразились уже позднейшие познания автора о масонах. Впервые ложи упоминались в главе «Лето 1818 г.». Фотий писал, что «услышал, что тайные общества франк-масонов и прочих нечестивых и вольнодумных людей умножаются». В связи с этим речь шла о деятельности А.Ф.Лабзина, цензурной и книгоиздательской политике А.Н.Голицына и Библейском обществе. Фотий писал, что «столица исполняется масонскими ложами и тайными обществами», но конкретно называл лишь ложу А.Ф.Лабзина (о которой знал по «Делу Иова»). Фотий указывал, что в это время получал «известие свыше во вне и разных откровениях», что должен выступить против тайных обществ. Практическая деятельность Фотия выразилась в том, что он собирал сведения для своего наставника архимандрита Иннокентия (Смирнова), ректора семинарии и первого лица цензурного комитета, и вдохновлял его на борьбу. Другой антимасонской акцией Фотия стало то, что он велел скопировать «Катехизис масонов» и написал на нем «Катехизис масонов, верующих во антихриста, дьявола и сатану». Это произведение он давал читать и списывать кадетам, своим ученикам. Подобные действия привели к тому, что митрополит Михаил и архимандрит Иннокентий озаботились умственным состоянием своего подопечного, считая, что он впал в помешательство. Между тем, эти свои усилия Фотий оценивал очень высоко. В 1824 году он писал императору: «В 1817 году убогий Фотий поступил законоучителем и настоятелем во второй кадетский корпус и действовал против масонов, иллюминатов, методистов, против Лабзина и прочих и разорвал связь духовных лиц и членов Синода с тайными обществами и масонами».

В следующей главе «Автобиографии» Фотий писал, что в С.-Петербурге и Москве действовало до 30-ти главных лож. Их деятельность была направлена против «веры Христовой, Св.Церкви, противу благочестия христианского, противу всякого правительства и порядка гражданского». Особенно Фотий выделял «скопище» в доме А.Ф.Лабзина «под видом чистого учения о вере христовой». Влиянию этого общества он приписывал перевод на русский язык Библии, перевод «нечестивых книг» и занятие «бесовским делом» - магнетизмом. В этом случае Фотий смешивал воедино информацию о разных религиозных обществах. Магнетизмом очень интересовалась группа А.Н.Голицына, а переводом Библии занималось Российское библейское общество, среди директоров которого был и Лабзин. В этой же главе упоминался Р.А.Кошелев: «вернее сатане и действеннее Лабзина». Фотий писал, что Кошелев, «прибрав к рукам» А.Н.Голицына, больше всех принес вреда Церкви. Голицын и Кошелев влияли на Александра I и направляли его «к своей злодейской цели». В той же главе вскользь упоминался масон-купец Маркелов. Думается, что эти высказывания Фотия были дополнены к его воспоминаниям о юности уже в конце 20-х годов и никак не отражали его взглядов 1817-1821 годов.

Никаких сведений о масонах невозможно найти в сочинении Фотия 1820 года «Житие епископа Пензенского и Саратовского Иннокентия (Смирнова)». По словам Фотия, Иннокентий выступал против «западных и новейших словесников и витий, а лучше сказать, суемудрых, покушаясь научиться суетному лепетанию слова и учения в Церкви». Иначе говоря, духовных писателей, чьи произведения, противоречили учению Русской православной церкви. Был в этом сочинении Фотия небольшой раздел, посвященный А.Ф.Лабзину, но этот духовный писатель и розенкрейцер не назывался по имени. Фотий характеризовал Лабзина как человека «искусного в софистическом и риторическом мудровании, отступившего от Бога, вознесшегося сердцем своим на Господа», противника Иннокентия. По словам Фотия, Иннокентий порицал не масонов конкретно, а тех, кто стремится к объединению церквей и вводит новые философии «совершенно сатанинские, нездравые, нечестивые, дерзкие, хульные, вольные противу Бога, веры Христовой и Духа Святаго, против Церкви и всех Святых Таинств и преданий, противу властей и всякой истины». Причиной удаления Иннокентия из С.-Петербурга Фотий указывал пропуск через цензуру книги Е.И.Станевича «Беседа о бессмертии души на гробе младенца». Единственным важным местом в этом произведении Фотия, имевшим отношение к масонству, было упоминание о том, что митрополит Михаил (Десницкий) раньше принадлежал к секте, но потом оставил ее. Участие Михаила в Ордене розенкрейцеров не было тайной для современников, но упоминает об этом очень ограниченное число источников.

В своей автобиографии Фотий писал о том, что боролся с масонами, начиная с 1817 года. Но документы того времени не сохранили следов этой борьбы. Можно предположить, что Фотий считал масонов слугами сатаны и авторами всего того, что наносило в России ущерб монархии и Церкви. Ему были известны названия некоторых лож (по его словам, до 30-ти) и некоторых лиц, в них входящих (упоминается около десятка масонов). С этой базой в июне 1822 года Фотий отправился на аудиенцию к Александру I.

Ни один серьезный исследователь в России или за рубежом не приписывал авторство запрета масонских лож Фотию (на такое решались лишь православные публицисты). В зарубежной историографии вдохновителем запрета масонских лож объявлялся канцлер Австрии Ф.Меттерних. В дореволюционной историографии указывался целый ряд причин, включая жалобы самих масонов и влияние А.А.Аракчеева. Очевидно, что спектр причин запрета был очень широк, а подготовительные мероприятия начали проводиться еще в 1821 году. Ко всему этому Фотий не имел ни малейшего отношения. Он был лишь одним из нескольких клириков, рекомендованных Александру I А.Н.Голицыным в этот период (вологодский епископ Онисифор, священник города Балты Феодосий). Эти лица представлялись императору в общей череде «поиска пророков», проводимой Голицыным и Р.А.Кошелевым. От Фотия Александр I не мог узнать ничего нового о масонских ложах. В разное время императору подавались специальные аналитические записки по этому поводу. С декларацией о масонской опасности к участникам Веронского конгресса обратился розенкрейцер граф Х.А.Гаугвиц. Критиковал порядки в масонских ложах и даже прямо призывал к запрету их в своих письмах к императору великий мастер Е.А.Кушелев. Наконец, в России еще в начале века, была опубликована книга Баррюэля, из которой свои взгляды на масонов черпали и участники русской православной оппозиции. Иначе говоря, Александр I обладал всей полнотой информации. Он принял свое решение еще до визита Фотия. А архимандрит оказался удобным объектом для прикрытия непопулярного указа. Именно с этой целью Фотию 1 августа 1822 года в день выхода указа о запрете масонских лож и тайных обществ была вручена драгоценная панагия.

В заключении главы, в которой Фотий описывал запрещение масонских лож, указывалось, что, несмотря на запрет, А.Ф.Лабзин в С.-Петербурге и Н.А.Дьяков в Москве не хотели оставлять своих замыслов. В следующей главе «Автобиографии», где давалось описание поездки Фотия в Москву, вновь упоминались Дьяков и другой розенкрейцер - доктор М.Я.Мудров. Однако главным противником «православных ревнителей» в Москве Фотий называл архиепископа Филарета (Дроздова). Он отмечал, что за участие в Библейском обществе и за перевод Библии Филарета «единодушно называли еретиком». Отношение Фотия к Св.Филарету было крайне сложным и неоднократно менялось в течение жизни (Фотий был постриженником Филарета). В одном из своих последних отзывов о Филарете Фотий писал, что тот, несомненно, будет причислен к лику святых. Лабзин, Дьяков, Мудров были далеко не рядовыми членами Ордена розенкрейцеров. При этом они не входили в руководство Ордена. Лабзину глава Ордена И.А.Поздеев не доверял, и в С.-Петербурге секция Ордена работала без участия Лабзина. Дьяков так же не пользовался доверием руководства. Хотя он управлял в Москве секцией (кругом) Теоретического градуса, но это была ширма. Для лиц, заслуживающих доверия, действовала другая секция, из которой розенкрейцеры могли перейти в высшие степени. Так что Фотий имел сведения о так сказать «открытых» розенкрейцерах, о действительных руководителях Ордена он так и не узнал ничего.

Дошедшие до нас документы Фотия не подтверждают такой осведомленности, которую он демонстрировал в «Автобиографии». В своем письме к Д.А.Державиной в 1823 году Фотий критиковал директора Департамента духовных дел А.И.Тургенева, объявляя его масоном. Сведений о масонстве Тургенева не сохранилось, хотя видным розенкрейцером был его отец. До 1824 года в своей «Автобиографии» Фотий о борьбе с масонством больше не упоминал.

Обстоятельства «Дела Госснера», приведшие к отставке А.Н.Голицына и видимой смене курса в духовно-религиозной сфере, описывались мной неоднократно, начиная с 1998 года. В этом случае книга И.Е.Госснера была использована как предлог к критике цензуры и книгоиздания, а так же в целом политики А.Н.Голицына. При этом оппозиционеры действовали очень неуверенно. Их критические разборы Госснера и других «вредных» книг могут быть легко оспорены. Кроме того, в их поле зрения попали лишь отдельные произведения из целого пласта «мистической» литературы, издаваемой в то время. Например, не ставился вопрос о предыдущих книгах «еретика» Госснера, изданных в России: «Зеркало внутреннего человека» (трижды издавалось на русском языке в С.-Петербурге в 1819, 1821 и 1822 годах), книгах сотрудника А.Н.Голицына А.И.Ковалькова (последователя Я.Беме), наконец, о проповедях митрополита Михаила (Десницкого), явно носивших масонский оттенок и неоднократно переиздававшихся. Вместо этого объектом атаки сделались произведения Св.Филарета, практически безупречные с догматической стороны.

Главной проблемой Фотия и его соратников было то, что духовно-религиозная политика России направлялась непосредственно Александром I, а А.Н.Голицын был лишь послушным исполнителем воли императора. Критиковать царя участники русской православной оппозиции не могли по определению. Единственное, что они могли себе позволить, это заявить, что император находится под влиянием плохих советников (масонов). Как должен был отреагировать Александр I на демарши против его друзей и доверенных лиц? Другое дело, если эта критика отвечала планам императора и пришлась как раз на корректировку его политического курса. Очевидно, что и на этот раз Фотий стал игрушкой в руках противоборствующих группировок. Тексты его посланий царю не выдерживают и самой поверхностной критики. Лейтмотивом в них выступал всемирный заговор то ли иллюминатов, то ли Филадельфийской церкви, который направляет все антицерковные и антимонархические движения в мире (современная Теория заговора).

В своих посланиях царю Фотий ссылался на информацию, полученную им прямо от Бога посредством видений (видения были излюбленной темой розенкрейцеров и А.Н.Голицына). Фотий описывал это так: «Сего 1824 года, марта на 30-е число, на Вербное воскресенье, было мне видение от Бога послано: предстал мне Ангел Божий во время дремания моего, разгнул книгу, имея в руках передо мною, и был глас с неба: «Зри и разумей!» И в сей книге нигде, ни сверху, ни снизу, ничего не было записано, а посредине только по обеим страницам в одну черту были сии слова: «Сия книга составлена для революции: и теперь намерение ее революция». Я же желал знать, что это за книга, и узнал в видении, что она есть книга «Воззвание к человекам о последовании внутреннему влечению Духа Христова»; и повелено мне было, дабы я не умолчал, а открыл сие, кому следует прямо. Воспрянув от дремания, я почувствовал в себе, что уже я сам скрытную, загадочную книгу, воззвание уразумел; Бог послал духа видения, и я увидал немедленно пароль книги: и, пренебрегая страх, я посылаю Тебе от себя по Божию повелению и книгу с моими замечаниями, и пароль ея». Даже если принять этот рассказ за «чистую монету», то сразу напрашивается вопрос, почему Господь не сообщил Фотию о Южном и Северном обществе декабристов, готовивших государственный переворот и убийство членов царской фамилии? Или, если речь шла именно о масонах, почему Фотий не предложил царю список в несколько тысяч имен, возглавляемый великим князем Константином Павловичем и министрами? Вот кого Фотий считал главными масонами России: «Иностранные: Нилль, Патерсон, Венинг, Шуберт - директор Петропавловской школы, Генлет - директор Одесского лицея, Шмит, Гендерсон, Госнер. Русские: Поповы два брата, Ястребцов, переводчик «Воззвания» и правитель дел в Комиссии духовных училищ; Сторов и Прянишников, помощник секретаря Библейского общества». Это произвольное собрание лиц, имевших отношение к учреждениям, возглавляемым А.Н.Голицыным. Любопытно, что в этом списке нет ни одного розенкрейцера, хотя Маркелова, Дьякова и Мудрова Фотий упоминал в предыдущих главах «Автобиографии» (это еще раз свидетельствует в пользу позднейших вставок).

В следующем послании от 21 апреля 1824 года Фотий уже раскрывал конкретные планы масонов: «Замысел сатаны прельстить землю осуществляют Иллюминатство, масонство, злейшие методисты и крайнее нечестие под видом нового мудрования гордостно силятся выступить и явиться свету и возмутить всю землю... ложные пророки, ложные апостолы, ложные предтечи и лжеучителя, исказители веры и Св. Писания. Юнг-Штиллинг, Эккартгаузен, Гийон, Бем, Лабзин, великое число методистов, гернгутеры, квакеры, Госнер, Фесслер и проч.; учение их нечестивое вполне хранится в сектах: павлианцах, духоборцах, молоканах и проч.». Вслед за этим Фотий давал императору рекомендации: «Вредные книги, секты, расколы, безбожники, карбонарии и преступники многие под протекцией тех, о коих я говорил; иначе б и умножаться не могли. Почты, скорее всего, нужно отнять - отдать другому вернейшему. И если сто клятв даст в верности на будущее время, не следует веры иметь. Не дивись великому знакомству моему, - тако Господь все устроил на пользу Церкви Святой; и где чего по человечески я не могу дознать нужное, так Бог открывает мне». В том же духе были составлены и следующие послания Фотия: «Обозрение плана революции, или тайны беззакония, деемой ныне в России и везде», «Число зверино в Апокалипсисе 666», «О действиях тайных обществ на Россию через Библейское общество», «Открытие заговора под звериным апокалипсическим числом 666 и о влиянии Англии под тем предлогом на Россию» и «О революции под именем тысячелетнего царствия Христова, готовой в 1836 году в России через влияние тайных обществ», «Дабы взять решительные меры к прекращению революции, гото-вимой в тайне». По прочтении всего этого у императора неизбежно должен был возникнуть вопрос о душевном здоровьи Фотия. Думается, что так оно и было. Александр I относился к Фотию как к блаженному или юродивому, в чьем несвязном «лепете» проступала правда.

Лучше всего отношение Александра I характеризует тот факт, что он не только не отобрал Главное управление почт из ведения А.Н.Голицына (контроль над почтами был одной из первых задач масонов), но разрешил ему укомплектовать штат своими сотрудниками. На целые десятилетия Главное управление почт стало прибежищем масонов и розенкрейцеров. Все они пользовались полным доверием не только Александра I, но и его приемника Николая I. На следующий день после увольнения А.Н.Голицына с занимаемых им постов (кроме ведомства почт) он получил разрешение создать при себе Особую канцелярию. Туда были переведены директор Департамента народного просвещения В.М.Попов, чиновник для особых поручений Соединенного министерства А.И.Ковальков, чиновники П.Д.Маркелов, Ф.И.Прянишников. Двое последних были членами ложи «Умирающий сфинкс». Еще двое членов ложи А.Ф.Лабзина В.Н.Жадовский и Ю.Н.Бартенев перешли в почтовое ведомство позднее. К почтовому ведомству был прикомандирован и директор Департамента духовных дел А.И.Тургенев. Все эти люди и при Николае I получали чины и награды, половина закончила службу в чине тайного советника. Лишь Попов за издевательство над дочерьми и принуждение их состоять в секте был отправлен в монастырь. При этом в ходе «Дела Госснера» никто из подследственных ответственности не понес (включая Попова). Все это перечеркивает распространенный тезис о масонском заговоре, орудием которого были декабристы. Как в таком случае Николай I отдал почтовое ведомство на откуп розенкрейцерам?

Об обстоятельствах отставки А.Н.Голицына очень подробно говорится в моих опубликованных трудах. Можно с уверенностью заключить, что события 1824 года не имели ни малейшего отношения к масонским ложам и борьбе с масонством. Такая борьба происходила лишь в умах некоторых деятелей русской православной оппозиции. Орден розенкрейцеров спокойно продолжал свои собрания и в условиях запрета лож. Акты этих работ сохранились до начала XX века, а последние упоминания Ордена находятся в делах ОГПУ конца 20-х годов XX века. Духовно-религиозная политика Александра I уже давно получила свою адекватную оценку в научных трудах последнего времени. Подробно рассмотрены и мероприятия А.Н.Голицына в отношении Русской православной церкви. Вся эта информация не была и не должна была быть доступна архимандриту Фотию. Он действовал «вслепую».

В действительности деятели русской православной оппозиции были очень близки к истине. В России действовал Орден, очень широко раскинувший сети своего влияния и имевший связи с европейскими странами. Думается, что Фотий достаточно близко подошел к раскрытию розенкрейцерских организаций. В письме на смерть Р.А.Кошелева Фотий называл его «магом» - это высшая степень Ордена розенкрейцеров. В «Автобиографии» он отводил членам Ордена заметное место. Если бы в посланиях Фотия иллюминатов и Филадельфийскую церковь заменить Орденом розенкрейцеров, то они были бы вполне убедительными. Другой вопрос в том, что розенкрейцеры были монархистами и христианами, хотя и отказывали официальной Церкви в благодати, но и разрушения ее не желали. Розенкрейцеры не собирались ломать традиционных для России учреждений, а хотели их возглавить и подчинить собственным целям. В этом отношении Орден вполне подпадал под определение деструктивной или тоталитарной секты. При этом воспитание в ложах, подведомственных Ордену, выглядело вполне благопристойно (работа над собой, самопознание, очищение, последование Христу, обязательная строгая церковная жизнь). Все это привлекало к Ордену клириков и людей, по каким-либо причинам не удовлетворенных современной им церковной практикой.

Сделанные замечания относятся к предисловию и примечаниям и не умаляют ценности самой публикации трудов Фотия, предпринятой В.В.Улыбиным. Можно согласиться с составителем сборника и в оценке личности Фотия. Это была одна из крупнейших фигур своего времени. Фотию удалось поднять престиж православного клира в российском обществе. Его стараниями на церковные нужды была потрачена большая часть состояния его духовной дочери графини А.А.Орловой-Чесменской. Но самым важным для нас является пример твердости в вере Фотия. В отличие от подавляющего большинства клириков Русской православной церкви архимандрит не поддался влиянию «духа времени». Вся его деятельность имела своим основанием только учение Русской православной церкви. Тем же духом пронизаны и все его произведения.

Архимандрит Фотий был одним из немногих клириков, принявших активное участие в политической борьбе. И здесь он отстаивал незыблемость учения Русской Православной Церкви, защищал его от нападок с любой стороны, в том числе и светской власти. В истории Церкви «Синодального» периода известен еще только один такой пример - митрополит ростовской Арсений (Мациевич). Деятельность Фотия стала вершиной общественно-политического движения русской православной оппозиции. К сожалению, вступив в борьбу, Фотий оказался игрушкой в руках различных политических сил. Его выдвигали на первый план, тем самым подставляя под удар. Думается, что опасности Фотий подвергал себя сознательно, желая принять страдания за Веру Христову. И в духовном, и в земном плане архимандрит, как и положено монаху, пребывал в постоянной борьбе.

Сегодня мы по достоинству можем оценить политическую деятельность архимандрита Фотия. Очевидно, что очень во многом он ошибался. Возможно, в этом и есть высшее провидение. Заслуга победы была вложена именно в эти «слабые» руки. Невольно вспоминается надпись на медали, посвященной победе в Отечественной войне, - «Не нам, не нам, а Имени Твоему Господи». Не политическими интригами, не речами и посланиями можно было сокрушить незримого врага, лишь одним из воплощений которого были масонские ложи, а только молитвой. Уникальная молитвенная практика Фотия сегодня нам известна. Несмотря на то, что в царствование Николая I Фотий подвергся гонениям властей и был отстранен от участия в политической деятельности, его популярность росла. С годами соратники архимандрита П.А.Кикин, С.И.Смирнов, Е.И.Станевич, С.А.Ширинский-Шихматов, А.А.Павлов были забыты. Не удивительно, что в самом полном издании трудов Фотия именно он предстает главным борцом с масонством. Хотя исторически это и не вполне оправдано, но верно на ином, духовном уровне.

Юрий Евгеньевич Кондаков , доктор исторических наук, профессор

Улыбин В.В. Архимандрит Фотий (Спасский) и графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская. СПб, 2001; Яко ад сокрушилися... М.-СПб., 2002; Александр Первый: обратная сторона царствования. Спб., 2004; Летопись Юрьева Новгородского монастыря (1030-2003 гг.). СПб., 2008.

Кондаков Ю.Е. Архимандрит Фотий (1792-1838) и его время». СПб., 2000; Архимандрит Фотий (Спасский) как деятель «православной оппозиции»// Консерватизм в России и Западной Европе: сборник научных работ. Под ред. А.Ю.Минакова. Воронеж, 2005. С. 68-99; Феномен русской православной оппозиции// Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее. Воронеж, 2005. С. 30-41; Либеральное и консервативное направления в религиозных движениях в России первой четверти XIX века». СПб., 2005; «Русская симфония» - четыре века испытания на прочность. (Государственная власть и церковные реформы в России XVI - XIX веков). Учебное пособие. СПб., 2006.

Кондаков Ю.Е. Государство и православная церковь в России: эволюция отношений в первой половине XIX века. СПб. 2003.

15 июня 1792 - 09 марта 1838

священнослужитель Православной Российской Церкви, архимандрит

Биография

Родился в семье дьячка. В 1814 году, окончив курс в Новгородской семинарии, поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, но уже в следующем году, вынужденный по болезни оставить её, был определён учителем в Александро-Невском духовном училище. Состоя по тогдашним правилам в непосредственном отношении к семинарскому начальству, имел возможность сойтись с ректором семинарии, архимандритом Иннокентием (Смирновым) (умер в 1819 году вскоре по прибытии в Пензу , куда был хиротонисан во епископа; канонизирован РПЦ в 2000 году). Иннокентий был противником мистицизма, человеком высоких аскетических воззрений. По собственному признанию, Фотий замечал «все слова Иннокентия, поступки, виды, действия, дух веры» и слагал в тайниках своей души «образ жития благочестивого».

В 1817 году принял монашеский постриг, получил священный сан и был назначен законоучителем во второй кадетский корпус. С первого же года он выступил против господствовавшего в тогдашнем обществе мистического настроения, или, по его собственному выражению, «против масонов, иллюминатов, методистов, Лабзина, Сионского вестника и прочих». Резкие обличения его не остались без влияния на разрыв связей, иногда довольно тесных, между мистиками и некоторыми представителями духовенства. Когда иеромонах Иов, законоучитель Морского корпуса, после введения в «ложу» Лабзина, сошёл с ума и порезал ножом иконы в своей церкви, Фотий «возвысил вопль свой, яко трубу» и дошёл до того, что в городе стали говорить, будто он помешался. Фотию было сделано внушение, мало подействовавшее на него, потому что в среде тогдашнего петербургского общества и высшего духовенства были лица, сочувствовавшие ему, хотя и не решавшиеся обнаруживать своё сочувствие, так как господствующее положение занимала еще партия противоположных Фотиевым воззрений.

В 1820 году, после слова, произнесённого им в Казанском соборе, был удален из столицы и назначен настоятелем Деревяницкого монастыря, близ Новгорода. Это назначение принесло ему игуменский сан, но, будучи, в сущности, почётной ссылкой, не могло его не огорчить, тем более, что Деревяницкий монастырь был один из самых захудалых. К этому времени относится его знакомство с графиней Анной Орловой-Чесменской (дочь графа Алексея Орлова-Чесменского), одной из богатейших помещиц России, которую направил к нему её прежний духовный отец, епископ Иннокентий. Графиня слушала проповеди Фотия в Казанском соборе; когда он был удален из Санкт-Петербурга, она сообщала ему столичные новости, присылала щедрые пожертвования и вообще всячески поддерживала его дух, а в то же время хлопотала о возвращении его в столицу. Под её влиянием митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский Серафим (Глаголевский) в январе 1822 года перевёл Фотия в Сковородский монастырь с возведением в архимандриты, а после Пасхи того же года вызвал его в Петербург и поместил в Лавре.

В Петербурге Фотий сразу примкнул к обществу благочестивых дам высшего света и, как человек оригинальный, убеждённый, смелый и окружённый некоторым ореолом изгнания и подвижничества (он носил вериги), имел в этом обществе большой успех. 21 мая 1822 года, при освящении новой церкви в Александро-Невской Лавре, познакомился с Обер-прокурором Синода князем А. Н. Голицыным , был приглашён к нему в дом и после неоднократных свиданий с ним у графини Орловой, где он «девице и князю предлагал слово и дело Божие по три, по шести и до девяти часов в день», был зачислен князем его «духовным учителем» и «златоустом». Когда Фотий стал собираться в свой монастырь, Голицын удержал его до возвращения в Петербург Александра I , обещая исходатайствовать ему аудиенцию. Свидание с государем произошло 5 июня в Каменноостровском дворце. Этому свиданию, во всяком случае необычному, придавали особенное значение. Митрополит благословил Фотия древней иконой Нерукотворенного Спаса, а Голицын долго беседовал с ним накануне аудиенции. Фотий, собственно говоря, шёл против Голицына, но не показывал и виду, что он его противник. Входя во дворец, Фотий крестил все входы и выходы, «помышляя, что тьмы здесь живут и действуют сил вражиих». Беседа с государем шла «о делах веры и церкви». Вскоре за тем Фотий получил из кабинета Его Величества наперсный крест с драгоценными украшениями, а в августе был назначен настоятелем первоклассного Юрьевского монастыря в Новгородской епархии. Рекомендуя Фотия Синоду, митрополит выставлял на вид, что Фотием исправлены в короткое время два монастыря без пособия со стороны казны, почему есть надежда, что им будет исправлен и Юрьев монастырь. Перед отъездом в Новгород Фотий был приглашен к императрице и в разговоре с ней коснулся, как он выразился, «до князя Голицына и прочих врагов веры, сынов беззакония». Голицын, ничего не подозревая, благоговейно переписывал получаемые от Фотия письма характера не только не обличительного и не враждебного, но даже льстивого, и пересылал их графине Орловой.

Архимандрит Фотий

«Политический деятель, патриот России» - так называли знаменитого архимандрита Новгородского Юрьева монастыря Фотия благорасположенные к нему церковные историки.

Архимандрит Фотий (в миру Петр Никитич Спасский, 1792- 1838) родился в бедной семье, его отец был чтецом церкви Преображения Господня Спасского погоста Новгородского уезда. По окончании Новгородской семинарии он поступил в Петербургскую Духовную академию, но по болезни не смог ее окончить. В 1817 г. он был пострижен и направлен преподавателем в Кадетский корпус. Уже в это время своими способностями он привлек внимание Митрополита Серафима и таких выдающихся духовных писателей, как Иннокентий (Вениаминов) и Филарет (Дроздов). В 1821 г. он был назначен игуменом Деревяницкого монастыря, в 1822 г. - Сковородcкого, но в этом же году переведен в старинный Юрьев монастырь Новгородской епархии.

Особенно ярко архимандрит Фотий проявил себя как противник масонских лож и мистицизма, а также Библейского общества , возглавляемого Министром духовных дел и народного просвещения князем А. Н. Голицыным . По ходатайству {стр. 182} поддерживающих Фотия Митрополита Серафима и графини А. А. Орловой-Чесменской , он был принят Александром I. Беседа с ним произвела на Государя Императора такое впечатление, что деятельность масонских лож в России была запрещена, а после повторной аудиенции в 1824 г. было упразднено Министерство, возглавляемое князем А. Н. Голицыным. Деятельность Библейского общества была приостановлена уже при Николае I в 1826 г., вследствие доклада Митрополитов Серафима и Евгения Болховитинова. Фотий писал тогда своему другу, архимандриту Симоновского монастыря Герасиму: «Порадуйся, старче преподобный, нечестие пресеклось, армия богохульная диавола паде, ересей и расколов язык онемел; общества все богопротивные, якоже ад, сокрушились».

Личность архимандрита Фотия вызывала разные чувства у его современников. С одной стороны, своей антимасонской деятельностью он нажил немало врагов, интриговавших и распространявших против него многие клеветы. Но в то же время его {стр. 183} борьба за чистоту православия, его настоятельская деятельность привлекали к нему большое число истинных почитателей из разных слоев общества. Поклонник архимандрита Фотия, Андрей Николаевич Муравьев, писал о нем: «Замечательно будет лицо его в летописях новгородских: кроме необычайности собственной его жизни, изнурительного поста при ежедневном служении, сорокадневного безмолвия в течение Четыредесятницы и других подвигов. <…> он действительно был не только обновителем своей обители, но и настоящим архимандритом всех монастырей Новгородских, по древнему назначению настоятелей Юрьева» . Следует также добавить, что архимандрит Фотий был известен и как писатель: при его преемниках в библиотеке Юрьева монастыря насчитывалось 24 книги его сочинений.

В числе близких к Фотию людей были известные государственные и церковные деятели. Его духовными дочерьми были княгиня Прасковья Михайловна Толстая - дочь М. И. Кутузова-Голенищева; вдова Г. Р. Державина, Дарья Алексеевна; дочь героя Чесмы, графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская и др. Памятником взаимоотношений с ними осталась их обширная переписка.

Среди почитателей Фотия был много богатых благотворителей, их усердие весьма способствовало обновлению Юрьева монастыря. С 1821 по 1831 г. архимандрит Фотий получил от них до 300 тысяч рублей. Но главной благотворительницей была А. А. Орлова-Чесменская. Графиня Анна Алексеевна благотворила многим монастырям, в том числе и Сергиевой пустыни, которую она не раз выручала в трудных обстоятельствах. Однако с архимандритом Фотием и с Юрьевым монастырем ее связывали наиболее близкие духовные отношения. На Юрьев монастырь она истратила до 1832 г. около 700 тысяч рублей. Благодаря этим огромным суммам, архимандрит Фотий поднял монастырь из развалин и превратил его в одну из самых богатых и прекрасных обителей России. Но, по словам А. Н. Муравьева: «Тот же поток щедрых деяний излил [он] на прочие убогие обители древней Славянской столицы. <…> И Святая София, священный залог славы Новгородской, сделалась также предметом его забот». Величайшей заслугой Фотия, считал А. Н. Муравьев, было «восстановление древнего чина иноческой жизни в своей обители, и возбуждение чрез то духа молитвы <…> самый чин богослужения и церковные напевы отзывались давно минувшим, и потому роднились с сердцем; невольно разжигая дух молитвы, видением и слышанием древнего церковного быта».

Эти слова А. Н. Муравьева позволяют думать, что направление Фотия в руководстве монастырем было сродни тому, которое проводил в Сергиевой пустыни архимандрит Игнатий Брянчанинов. Встречались ли они лично - об этом свидетельств нет. Жизнеописание Святителя отмечает только, что в 1832 г. заезжал в Юрьев монастырь и представился там настоятелю Михаил Васильевич Чихачев. Но, во всяком случае, графиня Анна Алексеевна, поддерживавшая дружеские отношения с Сергиевой пустынью, конечно, рассказывала своему духовному отцу о ее молодом настоятеле. И приведенное письмо архимандрита Фотия к архимандриту Игнатию - от старшего к младшему - весьма благожелательно.

Посетил архимандрит Игнатий Юрьев монастырь в 1847 г. по пути в Николо-Бабаевский монастырь. 12 июля этого года он писал своему наместнику в Сергиеву пустынь: «…на последней станции к Новгороду пошел сильный дождь, провожавший нас до самого Юрьева. <…> В Юрьеве отец Архимандрит принял меня очень благосклонно; сегодня утром был у ранней обедни в нижней пещерной Церкви; обедню совершал отец Владимир с учеником своим иеродиаконом Виталием: они очень милы - вместе. Отец Владимир служит благоговейно, - как быть старцу; Виталий - с приятною простотою. После Литургии отец Архимандрит отправил соборне панихиду по почившем восстановителе Юрьевской обители. <…> Отец Владимир пришлет тебе два портрета отца Фотия и вид Юрьева монастыря. Один из портретов возьми себе; а другой портрет и вид обители вели обделать в бумажные рамки для моих келлий. Сегодня суббота; скоро громкий и звучный колокол ударит к всенощному бдению; думаю участвовать сегодня вечером и завтра утром в Богослужении, а завтра после обеда отправиться в дальнейший путь».

Из книги Введение в святоотеческое богословие автора Мейендорф Иоанн Феофилович

Глава 7. Патриарх Фотий Святитель Фотий, патриарх Константинопольский, политический деятель, ученый и богослов, ? едва ли не одна из самых крупных фигур византийского периода истории Церкви. Дата его рождения неизвестна, а умер он около 890 года. Он был родом из богатой и

Из книги Том 7. Письма автора Брянчанинов Святитель Игнатий

Приложения к разделу «Архимандрит Фотий» № 1 Письмо святителя Игнатия к графине А. А. Орловой-Чесменской Милостивая ГосударыняАнна Алексеевна!Господь, его же любит, наказует, и кому приуготовляет блаженную вечность, тому посылает скорби и болезни.Поэтому тот, кому

Из книги Жития Святых - месяц август автора Ростовский Димитрий

Из книги Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы автора Мейендорф Иоанн Феофилович

Фотий (ок. 82O- ок. 891) Будучи основной фигурой в религиозной, а также общественно–политической жизни Византии IX в., Фотий был также отцом явления, обычно именуемого византийским «гуманизмом». Его прославленная «Библиотека», оригинальная и неоценимая компиляция

Из книги Библиологический словарь автора Мень Александр

ФОТИЙ свт. (ок. 820–ок.891), византийский церк. деятель и богослов, патриарх Константинопольский. Род. в аристократич. семье. Получил разностороннее классич. образование. Занимал при визант. дворе ряд высоких должностей. В результате государств. переворота занял место

Из книги Очерки по истории Русской Церкви. Том 1 автора

Из книги Догматическое богословие автора (Кастальский-Бороздин) Архимандрит Алипий

Архимандрит Алипий (Кастальский), архимандрит Исаия (Белов) Догматическое

Из книги Очерки по истории Русской Церкви. Том I автора Карташев Антон Владимирович

Митрополит Фотий (1408-1431 гг.) Он был грек, присланный к нам из КПля. Такое назначение на первый взгляд может показаться несколько неожиданным. Весь предшествующий ход событий клонился, по-видимому, к тому, чтобы окончательно закрепить практику возведения в митрополиты

Из книги Жития Святых (все месяцы) автора Ростовский Димитрий

Святые мученики Фотий и Аникита В Никомидии, городе Вифинской области , нечестивый царь Диоклитиан (284–305) поднял открытое гонение на христиан; среди города, по его приказанию, были выставлены орудия для мучений: мечи, сечки, рожны, железные ногти, сковороды, колеса, котлы

Из книги Византийское миссионерство [Можно ли сделать из «варвара» христианина?] автора Иванов Сергей Аркадьевич

II. Фотий Рубежной фигурой византийского миссионерства неизменно признается патриарх Фотий (годы патриаршества с 858 по 867 и с 877 по 886). Его именем освящены кампании по христианизации Болгарии и Руси. Фотий впервые со времен поздней античности задумался над теоретическими

Из книги Антология восточно–христианской богословской мысли, Том II автора Автор неизвестен

Из книги Помоги, Господи, не унывать автора (Гудков) Игумен Митрофан

Архимандрит Фотий (Спасский). Об унынии Вопрос. Что такое уныние?Ответ. Уныние есть дух нашего расслабления, от чего-либо происшедшее, в котором мы, забывая свое звание, лениво и нерадиво творим добродетели или и совсем подвиг благочестия оставляем. И потому уныние тяжким

Из книги Вкус истинного Православия автора Серафим Иеромонах

Девятый век: святой Фотий Великий Богословие блаженного Августина (но не его учение о благодати) впервые стало оспариваться на Востоке позже, в IX веке, в связи с известным спором о Filioque (учении об исхождении Святаго Духа также и "от Сына", а не от одного Отца, как этому всегда

Из книги Глас Византии: Византийское церковное пение как неотъемлемая часть православного предания автора Кондоглу Фотий

Фотий Кондоглу СВЯЩЕННЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ И ПЕСНОПЕНИЯ Православные церковные искусства - это искусства богословские. И произведения, которые ими рождаются, отображают собой слово Божие.Эти искусства выражают таинственную сущность нашей религии и обращены к нашим

Из книги Молитвослов на русском языке автора

Мученики Аникита и Фотий (+305) Мученики Аникита и Фотий (его племянник) были родом из Никомидии. Аникита, военный сановник, обличал императора Диоклитиана (284–305), установившего на городской площади орудия казни, чтобы устрашать христиан. Разгневанный Диоклитиан приказал

Из книги СЛОВАРЬ ИСТОРИЧЕСКИЙ О СВЯТЫХ,ПРОСЛАВЛЕННЫХ В РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ автора Коллектив авторов

ФОТИЙ, митрополит Киевский и всея России, Грек уроженец Морейский из города Монемвасии; воспитывался в пустыне у благочестивого старца Акакия и с юных лет принял сан монашеский. В звании митрополита Монемвасийского прибыл он раз в Константинополь в то время как получено