Введение
1. Клиническая картина шизофрении: краткая предыстория
1.1.Общая клиническая характеристика
1.2.Этиология и патогенез шизофрении
2.0. Психологический портрет больного шизофренией
2.1. Диагностика
2.2. Психологические особенности и симптоматика больного шизофренией
2.2.1. Изменение восприятия
2.2.2. Неспособность разделять и интерпретировать внешние ощущения
2.2.3. Бред и галлюцинации
2.2.4. Изменение внутреннего "Я" и схемы тела
2.2.5. Изменения в эмоциях
2.2.6. Изменения в движениях
2.2.7. Изменения в поведении
Выводы
Литература

Введение

Шизофрения – "психическое заболевание неустановленной этиологии, склонное к хроническому течению, проявляющееся типичными изменениями личности больного и различными по степени выраженности другими психическими расстройствами", приводящими, как правило, к стойким нарушениям трудоспособности и социальной адаптации. Несмотря на то, что термин "шизофрения" появился лишь в 1911 году, когда швейцарский психиатр Е. Блейлер предложил новый термин для названия заболевания, сама история возникновения шизофрении (как эндогенного и эндогенно-органического заболевания) вызывает множество споров среди специалистов. С одной стороны, "есть ученые, заявляющие, что шизофрения существовала всегда, и есть неоспоримые факты, говорящие о древности этой болезни" . В качестве доказательств часто цитируются санскритские источники или даются ссылки на библейские персонажи, – например, Вавилонского царя Навуходоносора (поедающего траву, как скот на выпасе), или пророка Иезекиля (слуховые и зрительные галлюцинации). Они также настаивают на том, что больные шизофренией должны содержаться в домашних условиях, и что их болезнь – от Бога, и, как следствие, – ее вообще нельзя считать заболеванием в обычном понимании этого слова. С другой стороны, их оппоненты считают, что в большинстве приводимых примеров из Библии и Санскритских источников невозможно достоверно установить клиническую картину. Более того, большинство оппонентов придерживаются мнения, что речь в таких примерах шла, по большей мере, о людях с различными травмами мозга (родовыми, например), или заболеваниями (эпилепсия, вирусный энцефалит, сифилис), при которых могут иметь место психотические симптомы. Как правило, оппоненты не склонны считать шизофрению (и любые другие органические заболевания) заболеванием "от Бога" . Как правило, также, оппоненты отрицают различные теории шизофрении в духе английского психоаналитика Р. Лэйнга , ЭСТ , или Дианетики, и опираются на строго научные методы изучения, диагностики и лечения этой болезни.

В последние десятилетия нашего века внимание ученых особенно остро привлечено к проблемам шизофрении – ее этиологии, способам диагностики и методам лечения. Ни одно другое заболевание в смежных областях знания (психиатрия, нейропсихиатрия, клиническая психология, патопсихология и психопатология, нейрохирургия и многие другие), при всей, разумеется, важности комплекса аналогичных мер в борьбе с ними, не является столь будоражащим научную мысль, столь дискуссионнным. А учитывая, что в последние десятилетия шизофрения стала настолько распространенным заболеванием, что вышла за рамки только научного внимания, превратившись в социальное бедствие, стала особенно актуальна тема ранней диагностики шизофренических симптомов лицами, не являющимися компетентными в закрытой и пугающей области этого знания. Усилия, прилагаемые психиатрическими службами и отдельными учеными, призванными снять с заболевания клеймо "проклятья" и "чумы" и помочь людям быстро распознавать раннюю симптоматику шизофрении, – лучшее доказательство этому. Сегодня уже никого не удивишь популярными книгами о психиатрии, и, в частности, о шизофрении.

Целью данной работы является изучение портретных особенностей шизофренического больного, основных симптомов шизофрении в ее различных формах и степени тяжести.

Основная задача работы – дать относительно полную картину симптомов заболевания, его клинических проявлений; привести примеры, раскрывающие некоторые особенности поведения больных шизофренией.

1. Клиническая картина шизофрении: краткая предыстория

"Большой клинический полиморфизм шизофрении в ее современном объеме имеет свои исторические корни. Основные клинические варианты этой болезни были выделены еще в донозологический период развития психиатрии".

Шизофрения как отдельное заболевание впервые была выделена немецким психиатром Э. Крепелином (1896). Он взял группы больных, которые ранее описывались с диагнозами гебефрении (Е. Геккер), кататонии (К. Кальбаум) и параноидов (В. Маньян), и установил, что в отдаленном периоде у них наблюдалось своеобразное слабоумие. В связи с этим Крепелин объединил эти три группы болезней и назвал их ранним слабоумием (dementia praecox). Выделив отдельное заболевание на основе исхода в слабоумие, Крепелин в то же время допускал, что выздоровление возможно.

Следует заметить, что до Крепелина известный русский психиатр В. Кандинский в 1987 году описал подобное заболевание под названием идеофрения , а С. Корсаков в 1891 году – под названием дизнойя . Уже в то время знаменитые отечественные психиатры отмечали у больных симптомы, которые относятся к основным симптомам шизофрении – эмоциональные и волевые нарушения, бессвязность речи".

Само название "шизофрения" было дано в 1911 году знаменитым швейцарским психиатром Э. Блейлером, который описал под этим названием группу психозов. В отличие от Крепелина, Блейлер считал, что шизофрения не обязательно возникает в молодые годы, а может развиваться и в зрелом возрасте. Блейлер также считал, что для шизофрении наиболее характерен не исход в своеобразное слабоумие, а особая диссоциация психических процессов личности, ее специфическое изменение в результате болезненного процесса. Блейлер отмечал, что при шизофрении возможны стойкие улучшения и благоприятный исход даже без лечения.

Если Крепелин сузил рамки шизофрении, описав лишь наиболее злокачественные ее формы, то Э. Блейлер, наоборот, чрезмерно расширил границы заболевания и отнес к шизофрении хронический алкогольный галлюциноз, старческий бред ущерба, МДП и даже невротические синдромы. На это указывал, в частности, Ганнушкин , говоря о том, что "в большой галерее типов различных дегенератов и психопатов нетрудно найти примеры таких чудаков, которые по своему складу и облику вполне соответствуют шизофреникам".

Все эти исследования положили начало учению о шизофрении, а название Блейлера сохранилось до наших дней, и иногда шизофрению называют болезнью Блейлера.

1.1.Общая клиническая характеристика

Шизофрения входит в группу эндогенных и эндогенно-огранических психических заболеваний. В эту группу входят заболевания, причина которых еще не установлена, хотя имеющиеся данные свидетельствуют о патологии внутренних процессов в организме, приводящих к нарушению психики. Известно также, что шизофрения (и вообще все эндогенные заболевания) часто наблюдается у лиц с наследственной отягощенностью заболеванием. Определен даже риск возникновения шизофрении в зависимости от степени родства.

При заболевании шизофренией больные становятся замкнутыми, утрачивают социальные контакты, у них отмечается обеднение эмоциональных реакций. Вместе с этим наблюдаются различной степени выраженности расстройства ощущений, мышления, восприятия и двигательно-волевые расстройства.

Психопатологические проявления шизофрении отличаются большим многообразием. По своим особенностям они подразделяются на негативные и продуктивные. Негативные отражают выпадение или извращение функций, продуктивные – выявление специфичной симптоматики, а именно: галлюцинаций, бреда, аффективного напряжения и других. Их соотношение и представленность в психическом состоянии больного зависят от тяжести и формы заболевания.

Для шизофрении наиболее характерны своеобразные расстройства, характеризующие изменения личности больного. Эти изменения касаются всех психических свойств личности, а выраженность изменений – отражает злокачественность болезненного процесса. Наиболее типичными являются интеллектуальные и эмоциональные нарушения.

Рассмотрим вкратце каждое из типичных расстройств при заболевании шизофренией:

Интеллектуальные расстройства . Они проявляются в различных вариантах нарушения мышления: больные жалуются на неуправляемый поток мыслей, их закупорку, и другие. Им трудно постичь смысл прочитанного текста. Отмечается тенденция улавливать особый смысл в отдельных предложениях, словах, создавать новые слова. Мышление нередко бывает расплывчатым, в высказываниях происходит как бы соскальзывание с одной темы на другую без видимой логической связи. У ряда больных логическая последовательность приобретает характер речевой разорванности (шизофазия).

Эмоциональные нарушения . Начинаются с утраты морально-этических свойств, чувства привязанности и сострадания к близким, а иногда это сопровождается острой неприязнью и злобностью. В некоторых случаях наблюдается эмоциональная амбивалентность, то есть одновременное существование двух противоречивых чувств. Происходят эмоциональные диссоциации, когда, например, трагические события вызывают радость. Характерна эмоциональная тупость – обеднение эмоциональных проявлений вплоть до полной их утраты.

Расстройства поведения, или нарушения волевой деятельности . Чаще всего являются следствием эмоциональных нарушений. Снижается, а со временем и пропадает вовсе интерес к любимому делу. Больные становятся неряшливыми, не соблюдают элементарного гигиенического ухода за собой. Крайняя форма таких нарушений – так называемый абулическо-акинетический синдром, характеризующийся отсутствием любых волевых или поведенческих побуждений и полной обездвиженностью.

Расстройства восприятия . Проявляются преимущественно слуховыми галлюцинациями и часто различными псевдогаллюцинациями различных органов чувств: зрительными, слуховыми, обонятельными.

Выделяют три формы шизофрении : непрерывную, периодическую и приступообразно-прогредиентную. Формы шизофрении по Снежневскому А.В. – "систематика форм шизофрении, в основу которой положен принципиально различный характер их течения при единстве симптомологии и тенденций динамики патологического процесса, стереотипа развития заболевания. Различаются неприрывнотекущая, рекуррентная и приступообразно – прогредиентная шизофрения. Каждая из этих форм включает в себя различные клинические варианты".

1.2.Этиология и патогенез шизофрении

"Этиология и патогенез шизофрении стали предметом специального изучения вскоре же после выделения заболевания в отдельную нозологическую (нозология – это учение о болезнях и их классификациях, – прим. автора) единицу".

На сегодняшний день учеными получено множество данных, позволяющих им строить ту или иную теорию шизофренической этиологии. Некоторые из этих теорий утратили свою актуальность, не выдержав эмпирической проверки, или, будучи несостоятельными в связи с появлением новых научных данных. Другие теории считаются на сегодняшний день наиболее перспективными. Тем не менее, как уже было сказано, этиология шизофрении до сих пор считается неустановленной. Относительно единодушно лишь признается положение, что заболевание относится к группе эндогенных заболеваний, то есть таких, которые не имеют экзогенного фактора, способного спровоцировать развитие болезни (травмы, вирусные инфекции и другое). И хотя существуют данные о начале болезни в связи с воздействием некоторого экзогенного фактора, но, тем не менее, ""...после этого" еще не значит "вследствие этого"" .

Генетическая теория шизофрении. Согласно генетической теории, шизофрения является наследственным заболеванием. Наиболее весомым свидетельством в пользу генетической теории являются многочисленные факты заболевания шизофренией лиц с генетической отягощенностью. "Проведенные обследования однояйцевых близнецов свидетельствует о том, что вероятность шизофрении у сибса уже больного близнеца составляет примерно 30 процентов".

Нейрохимическая теория шизофрении. Нейрохимическая теория шизофрении восходит еще к началу нашего века. В последние два десятилетия основное внимание приковано к дофамину – нейромедиатору класса катехоламинов. Было замечено, что большие дозы амфетаминов вызывают увеличение содержания дофамина, а появляющиеся симптомы напоминают шизофренические. Также было замечено, что состояние шизофренических больных ухудшается, если им давать препарат, содержащий дофамин. Учеными также изучались многие другие нейромедиаторы, их взаимодействия и свойства (гистамин, ГАМК, глутаминовая кислота, и другие).

Теория дефектов в развитии. Относительно новый подход в поиске причин шизофрении. Более совершенные методы исследования внутриутробного развития позволили получить множество фактов, позволяющих предположить, что причиной появления шизофрении может быть внутриутробная травма головного мозга или непосредственно в момент рождения ребенка. Сторонники этой теории утверждают, что "виною" начала заболевания могут быть экзогенные факторы, а именно – послеродовые травмы головного мозга, расстройства иммунной системы, отравление на ранней стадии развития, первичное нарушение обмена веществ и некоторые другие факторы.

Другие теории. Существует множество других теоретических разработок, пытающихся объяснить этиологию и патогенез шизофрении. Например, несостоятельной считается доминировавшее в XIX веке утверждение, что мастурбация может приводить к безумию. Некоторые теории, например эндокринная теория шизофрении, теория питания или семейная теория, – существуют до сих пор, хотя и не являются популярными.

2.0. Психологический портрет больного шизофренией

2.1. Диагностика

Шизофрения отличается большим спектром клинических проявлений, и в ряде случаев ее диагностика представляет большие трудности. В основу диагностических критериев положены так называемые негативные расстройства или своеобразные изменения в личности больного. К таковым относятся обеднение эмоциональных проявлений, нарушение мышления и межличностных нарушений. Шизофрении также свойствен определенный набор синдромов.

В диагностике шизофрении важно отграничивать клиническую картину шизофрении от экзогенных психопатологий, аффективных психозов (в частности, от МДП), а также от неврозов и психопатий. Экзогенные психозы начинаются в связи с определенными вредностями (токсические, инфекционные, и другие экзогенные факторы). При них наблюдаются особые изменения личности (по органическому типу), психопатологические проявления протекают с преобладанием галлюцинаторных и зрительных расстройств. При аффективных психозах не наблюдается изменений личности, свойственных шизофрении. Психопатологические проявления исчерпываются главным образом аффективными расстройствами. В динамике заболевания не наблюдается усложнения синдромов, в то время как при шизофрении имеется тенденция к усложнению приступов. А в случае вялого, неактивного течения шизофренического процесса необходима дифференциальная диагностика шизофрении с неврозами и психопатиями. Следует отметить, что динамика шизофрении всегда отлична от динамик других нозологических единиц, хотя иногда они могут быть неразличимы в случаях недобросовестного или некомпетентного отношения к диагностическому процессу. Такие случаи нередки, что способствовало появлению в науке специального раздела (или дисциплины), изучающего ошибки в диагностической и общеклинической практике.

В правовой области знания существует так называемая "судебно-психиатрическая оценка", основная задача которой – выявить точную клиническую картину психического состояния лиц, совершивших преступления в состоянии аффекта или психического заболевания. Следует отметить, что "в судебно-психиатрической практике примерно около половины испытуемых, признанных невменяемыми, составляют больные шизофренией".

У шизофрении нельзя выделить ни одного признака, который был бы специфичен только для этого заболевания. Тем не менее, существует несколько симптомов, наиболее типичных именно для шизофрении, а также, как уже говорилось, – патогенез заболевания в динамике имеет отличия от всех остальных психических заболеваний, хотя и не всегда самоочевидных, а иногда и трудноразличимых даже при тщательной экспертизе.

Например, Блейлер полагал, что для заболевания центральное место в симптоматике занимает утрата ассоциативного мышления. К. Шнайдер предложил список симптомов, названных им "симптомами первого ранга" . Наличие у пациента одного или более из них прямо указывает на заболевание шизофренией.

В этот список были включены следующие симптомы:

1. Слуховые галлюцинации, при которых "голоса" проговаривают мысли пациента вслух,

2. Слуховые галлюцинации, где два "голоса" спорят между собой,

3. Слуховые галлюцинации, при которых "голоса" комментируют действия пациента,

4. Тактильные галлюцинации, когда пациент ощущает прикосновения чего-то постороннего,

5. "Изымание" мыслей из головы пациента,

6. "Вкладывание" мыслей в голову пациента, осуществляемое посторонними лицами,

7. Вера в то, что мысли пациента передаются другим (как по радио), или от других получаются им,

8. "Вкладывание" в сознание пациента ощущений других людей,

9. "Вкладывание" посторонними людьми в сознание пациента непреодолимых импульсов,

10. Ощущение, что все действия пациента осуществляются под чьим-то контролем, автоматически,

11. Нормальным событиям систематически придается какой-то особый, скрытый смысл.

Американская психиатрия в 1980 году сделала существенный шаг вперед, приняв новую, существенно переработанную схему диагностики и систематизации психиатрических заболеваний, закрепленную в третьем издании "Диагностического и статистического справочника по психическим расстройствам (DSM-III). В 1994 году вышло его четвертое издание (DSM-IV ). В соответствии с ним диагноз шизофрении может быть поставлен только в том случае, если выполнены следующие условия:

1. Симптомы заболевания проявляются, по крайней мере, в течение шести месяцев,

2. По сравнению с периодом, предшествующим заболеванию, наблюдается изменения в способности выполнять определенные действия (работа, общение, уход за собой),

3. Данные симптомы не связаны с органическими изменениями мозговой ткани или с задержкой умственного развития,

4. Данные симптомы не связаны с маниакально-депрессивным психозом,

5. Должны присутствовать симптомы, перечисленные в одном из пунктов – а, б, или в, а именно:

а). По крайней мере, в течение месяца должны наблюдаться какие-либо два из следующих симптомов: бред; галлюцинации;

расстройства мышления и речи (бессвязность или частая потеря ассоциативных связей); в значительной мере дезорганизованное или кататоническое поведение, "негативные" симптомы (притупление эмоций, апатия); б). Странный бред, который члены одной с пациентом субкультуры видят как беспочвенный;

в). Явные слуховые галлюцинации в виде одного или нескольких "голосов", комментирующих действия пациента или спорящих друг с другом.

"Списки симптомов, подобные приведенному выше, могут создать впечатление, что шизофрения легко поддается диагностике. Это действительно так, если иметь дело с запущенной формой заболевания, но на ранних стадиях диагностика шизофрении является трудной задачей. Симптомы могут проявляться с различной степенью периодичности, они бывают слабо выраженными, а пациент может умело скрывать некоторые проявления своего заболевания. Поэтому в кругу специалистов широко распространена практика, когда при первых встречах с пациентом они записывают в историю болезни: "подозрение на шизофрению" . Это означает, что их диагноз находится под вопросом – до тех пор, пока клиническая картина не станет яснее".

2.2. Психологические особенности и симптоматика больного шизофренией

В настоящее время в психиатрических классификаторах (DSM-III, DSM-IV), а также в работах отдельных авторов (Снежненский А.В., Жабленский А., Штернберг Э.Я. и Молчанова Е.К., и многие другие) существует достаточно много описанных форм и разновидностей шизофрении. Иногда эти формы, по сути, неотличимы друг от друга, однако имеют разную терминологию. Например, шизофрения асимптоматическая (по В.А. Гиляровскому) соответствует представлением Блейлера о латентной шизофрении.

Многие психические заболевания, если говорить с точки зрения нозологической формы, напротив, могут быть нозологически однородными, но различаться патогенетически и клинически (например, алкогольные психозы, нейросифилис, и некоторые другие). В разных странах существуют национальные классификаторы заболеваний. Все это вносит известную путаницу в исследования и требует дополнительной и тщательной переработки и унификации существующих данных в области клинической психологии, психиатрии, нейрохирургии, патопсихологии и некоторых других дисциплин.

В настоящей работе будет рассмотрены все основные симптомы шизофрении без учета ее нозологических особенностей. Такой подход может быть полезным в доврачебной диагностике латентной и ранней форм шизофрении родными и близкими больного. Будут рассмотрены симптомы расстройства психических свойств личности, а именно: изменение восприятия; неспособность разделять и интерпретировать внешние ощущения; бред и галлюцинации; изменение внутреннего "Я" и схемы тела; изменения в эмоциях; изменения в движениях и изменения в поведении.

2.2.1. Изменение восприятия

Изменение интерпретации окружающего, связанное с изменением восприятия, особенно заметно на начальных стадиях шизофрении и, судя по некоторым работам, может быть выявлено у почти двух третей всех пациентов. Эти изменения могут выражаться как в усилении восприятия (что встречается чаще), так и в его ослаблении.

Чаще встречаются изменения, связанные со зрительным восприятием. Цвета кажутся более яркими, цветовые оттенки – более насыщенными. Отмечается также трансформация привычных предметов в нечто иное:

"Вещи кажутся подпрыгивающими, вибрирующими, особенно все красное; люди приобретают демоническую внешность – с черным силуэтом и белыми блестящими глазами; все предметы – стулья, дома, заборы – живут своей собственной жизнью, делают угрожающие жесты, оживают".

Изменения восприятия искажают очертания предметов, делают их угрожающими. Цветовые оттенки и структура материала могут как бы переходить друг в друга.

Часто встречаются изменения аудиального восприятия. Шумы и фоновые звуки могут казаться громче обычного, "словно кто-то повернул ручку громкости приемника" . Часто встречается одновременное усиление зрительных и аудиальных каналов восприятия.

Обострение восприятия тесно связано с переизбытком поступающих сигналов. Дело не в том, что органы чувств становятся более восприимчивыми, в том, что мозг, обычно отфильтровывающий большую часть поступающих сигналов, по каким-то причинам не делает этого. Такое множество внешних сигналов, обрушивающихся на мозг, затрудняет у больного способность сосредоточения и концентрации. По некоторым данным, более половины больных шизофренией отмечают расстройство внимания и ощущение времени.

Изменение восприятия при шизофрении затрагивает не только зрение и слух. Многие пациенты, описывая свои переживания в период ремиссии, говорили о чрезвычайно сильных кинестетических, обонятельных и вкусовых ощущениях.

Часто изменение восприятия характеризуется не сенсорной чувствительностью, а так называемым "наплывом мыслей" (ментизмом), "вложенными мыслями", описываемыми пациентами как "ощущением того, что кто-то "вкладывает" мысли в их голову" . Можно отметить разницу в классификации подобной симптоматики: в российской классификации ментизм относится к расстройствам мышления, в американской – симптом часто относят к так называемым "внутренним раздражителям" .

Как следствие, подобные изменения восприятия приводят ко многим и разнообразным изменениям в поведении больного. Неожиданный наплыв сенсорных ощущений и их обострение у одних больных вызывает чувства приподнятого настроения, возбуждения, экзальтированности. (Это очень часто приводит к ошибочным выводам – например, близкие больного начинают подозревать, что он употребляет наркотики. Подобная экзальтация характерна также для маниакально-депрессивного психоза, что иногда тоже приводит к клиническим ошибкам). У некоторых больных развивается повышенная религиозность, так как они считают, что они соприкоснулись с Богом и божественным. Следует отменить, что немотивированная повышенная религиозность, появившееся "вдруг" и не проистекающая из особенностей субкультуры человека, ее проявляющего, – один из достаточно надежных симптомов шизофрении.

При шизофрении восприятие может не только обостряться, но и притупляться. Следует отметить, что подавление чаще всего встречается на поздних стадиях заболевания, тогда как ранним стадиям шизофрении характерно именно обострение восприятия. Подавление же описывается как "тяжелая штора, опущенная на мозг; это напоминает тяжелую грозовую тучу, затрудняющую использование органов чувств" . Свой собственный голос может звучать глухо и как бы издалека, в глазах все расплываться и колебаться.

2.2.2. Неспособность разделять и интерпретировать внешние ощущения

Существенная группа симптомов в диагностике ранней шизофрении – это нарушения, связанные с затрудненностью или неспособностью интерпретации поступающих сигналов из внешнего мира. Аудиальные, визуальные и кинестетические контакты со средой перестают быть понятными для больного, вынуждая его по-новому приспосабливаться к окружающей действительности. Это может отражаться как на его речи, так и на его поступках.

При подобных нарушениях информация, поступающая к больному, перестает быть для него цельной и очень часто предстает в форме раздробленных, разделенных элементов. Например, при просмотре телевизионных передач больной не может одновременно смотреть и слушать, а видение и слух представляются ему двумя разделенными сущностями. Нарушается видение обыденных предметов и понятий – слов, предметов, смысловых особенностей происходящего.

"Мне приходилось как бы укладывать в голове все вещи по полочкам. Если я смотрел на часы, то видел все как бы по отдельности – циферблат, стрелки, цифры и т.д., после чего я должен был складывать их вместе..."

"Я попыталась сидеть дома и читать; все слова казались очень знакомыми, как старые друзья, лица которых я прекрасно знаю, но никак не могу вспомнить, как их зовут; я прочитывала один и тот же абзац десятки раз, но все равно ничего не поняла, о чем идет речь, и закрыла книгу. Я пыталась слушать радио, но звуки просто отдавались в голове звоном".

Затруднения при просмотре телевизионных передач очень типичны для шизофрении. Вопреки распространенному мнению, больные шизофренией пациенты крайне редко смотрят телевизор в клиниках. Некоторые могут сидеть перед экраном и смотреть на него, но лишь очень немногие из них способны потом рассказать, что они видели. Это касается пациентов любого уровня образования и интеллектуального развития. Следует также отметить, что больные, интересующиеся телевизионными передачами, предпочитают видовые программы и мультфильмы, где не обязательно совмещение аудиального и визуального сигналов.

Неспособность больных шизофренией не только сортировать и интерпретировать поступающие сигналы, но и соответствующим образом на них реагировать, является одним из основных симптомов этой болезни. Блейлер, изучая шизофренических больных, был поражен неадекватностью их поведения. Больные же, будучи неспособными адекватно воспринимать окружающий мир и, как следствие, адекватно и своевременно реагировать на внешние стимулы, фактически утрачивают возможность нормальных коммуникативных отношений с миром. Избегание социальных контактов, склонность к уединению – типичное поведение для шизофренических больных, для которых эти контакты стали трудны и болезненны.

Восприятие мира, рассыпавшееся на множество разнородных и не связанных друг с другом элементов, порождает проблемы мышления, такие как спутанность мышления, диссоциация мышления (неправильные ассоциации), конкретность (обусловленная распадом мира на элементы нарушенность абстрактного мышления), нарушение способности мыслить логически и видеть причинно-следственные связи. В последнем случае больной легко совмещать в своих рассуждениях противоречащие друг другу высказывания.

Стадия заболевания, когда больной, по причине своих трудностей контактов со внешним миром, начал избегать коммуникаций, означает, что болезнь интенсивно развивается и прогрессирует. На начальном этапе же, замечая явные нарушения в речи и содержании сказанного (бессмыслицы, неологизмы, абракадабры, языковые нелепости) могут весьма достоверно маркировать наступление шизофренического заболевания и, как следствие, ускорить его выявление, лечение и дальнейшую профилактику.

2.2.3. Бред и галлюцинации

Наиболее сильное впечатление на окружающих и вообще на всю культуру в целом, что выразилось даже в десятках произведений на эту тему, производят бред и галлюцинации больного шизофренией. Бред и галлюцинации являются наиболее известными симптомами психического заболевания и, в частности, – шизофрении. Разумеется, следует помнить, что бред и галлюцинации не обязательно указывают именно на шизофрению и шизофреническую нозологию. В некоторых случаях данные симптомы не отражают даже общепсихотической нозологии, будучи следствием, к примеру, острого отравления, сильного алкогольного опьянения и при некоторых других болезненных состояниях. Тем не менее, появление галлюцинаций и бреда у человека "ниоткуда" может точно указывать на начало (или активную фазу) психического заболевания.

Существуют достаточно разработанные классификации бредовых и галлюцинаторных состояний. Бредовые идеи – это "ошибочные умозаключения, возникающие на болезненной основе, полностью овладевающие сознанием больного и не поддающиеся коррекции" . Ошибки в суждениях, умозаключениях бывают у каждого человека. Однако у здорового человека логические ошибки могут быть исправлены дополнительными фактами или доводами, то есть они корригируемы. При бреде больной не только не в состоянии изменить сложившегося у него неправильного мнения, пересмотреть свои взгляды на то или иное явление, но и не принимает критики со стороны. Это проявляется как в высказываниях больного, так и в его поведении – неправильном, поскольку оно диктуется не соответствующей реальной ситуации точкой зрения.

При более или менее постепенном развитии бреда можно проследить динамику компонентов, составляющих его структуру. Вначале появляется бредовое суждение, составляющего стержень бредовой структуры, катализатором которого является изменение эмоционального состояния – внутренняя напряженность, тревога, беспокойство, присутствие ощущения неотвратимой беды. Развитию такого бредового настроения сопутствует бредовое восприятие, когда все вокруг становится опасным, таящим угрозу, полным некоторого неявного и скрытого смысла. Бредовое восприятие непосредственно связано с формированием бредового представления, когда элементы прошлого и настоящего переосмысливаются с точки зрения текущих тягостных ощущений и состояний. Наконец, неизбежно возникает бредовое осознание – озарение, своеобразный инсайт с интуитивным постижением сути происходящего. С этого момента бредовые суждения приобретают конкретное содержание, что сопровождается субъективными ощущениями успокоения и облегчения – кристаллизация бреда.

"Однажды я поняла, что меня снимают в главной роли какого-то грандиозного фильма. Куда бы я в Лондоне не отправилась, везде были скрытые камеры, и все, что бы я ни говорила и что бы я ни делала, снималось на пленку и записывалось на магнитофон".

Существуют бредовые идеи богатства, бред изобретательства, бред ревности, бред преследования, бред ревности, бредовые идеи самообвинения и самоуничижения, и многие другие. Это очень распространенные формы со сходной симптоматикой и содержанием в каждом конкретном бредовом континууме.

Следует отличать также несистематизированный и систематизированный бред. В первом случае речь идет, как правило, о столь остром и интенсивном протекании заболевания, что больной даже не успевает объяснить для себя происходящее. Во втором же следует помнить, что бред, имея характер самоочевидного для больного, может маскироваться годами под некоторые социально спорные теории и коммуникации.

Галлюцинации считаются типичным явлением при шизофрении, они замыкают собой спектр симптомов, в основе которых лежит изменение восприятия. Если иллюзии – это ошибочные восприятия чего-либо, реально существующего, то галлюцинации – это мнимое восприятие, восприятие без объекта. Галлюцинирующий слышит голоса, которых нет и видит людей (предметы, явления), которых не существует. При этом у него имеется полная убежденность в реальности восприятия.

При заболевании шизофренией наиболее типичными являются именно слуховые галлюцинации. Они настолько характерны для этой болезни, что на основании факта их наличия больному можно ставить первичный диагноз "подозрение на шизофрению", который может подтвердиться или не подтвердиться, оставшись в рамках другой нозологической формы.

Галлюцинации аудиального типа достаточно разнообразны по своему содержанию. Больной может слышать отдельные звуки, некоторый шум, музыку, голос или голоса. Они могут быть постоянными, или проявляться лишь время от времени. "Голоса" в разных вариациях и количестве – наиболее частый симптом шизофрении. В подавляющем большинстве случаев "голоса" неприятны больному, весьма редко – приятны, и в некоторых отдельных случаях – выступают в качестве советчиков, помогающих больному сделать некоторую работу или принять определенное решение.

Появление галлюцинаций свидетельствует о значительной тяжести психических нарушений. Галлюцинации, весьма частые при психозах, никогда не бывают у больных неврозами. Наблюдая за динамикой галлюциноза, можно более точно установить его принадлежность к той или иной нозологической форме. Например, при алкогольном галлюцинозе "голоса" говорят о больном в третьем лице, а в шизофреническом – чаще обращаются к нему, комментируют его действия или приказывают что-то сделать.

Зрительные галлюцинации при шизофрении встречаются гораздо реже и обычно выступают вместе с аудиальными. Согласно многочисленным наблюдениям за клиникой различных форм психических заболеваний, отмечено, что при исключительно зрительных галлюцинациях вероятность шизофрении весьма мала. Отмечается также, что появление обонятельных галлюцинаций в клинической картине шизофрении может означать развитие тенденции к неблагоприятному течению заболевания с устойчивостью к лечению.

Особенно важно обратить внимание на тот факт, что о наличии галлюцинаций можно узнать не только из рассказов больного, но и по его поведению. Это бывает необходимо в тех случаях, когда больной скрывает галлюцинации от окружающих. Объективные признаки галлюцинаций, которые чаще всего достаточно подробно раскрывают фабулу галлюцинации, могут указывать на прогрессирующее заболевание любому пытливому уму и наблюдательному взгляду.

2.2.4. Изменение внутреннего "Я" и схемы тела

С бредом и галлюцинациями тесно связана другая группа симптомов, характерных для многих больных шизофренией. Если здоровый человек отчетливо воспринимает свое тело, точно знает, где оно начинается и где кончается, и хорошо осознает свое "Я", то типичная симптоматика шизофрении – искаженность и иррациональность представлений. Эти представления у больного могут колебаться в очень широком диапазоне – от небольших соматопсихических расстройств самовосприятия до полной невозможности отличить себя от другого человека или от некоторого другого предмета внешнего мира.

Самоотчеты больных шизофренией – как в виде говорения в процессе коммуникации со внешним миром, так и на основании клинических наблюдений, – действительно отличаются большим разнообразием. Больной может описывать конституциональные и морфологические изменения в восприятии собственного тела, не имеющие под собой оснований, – "сдвинутые" части тела (провалившиеся глаза, искривление конечностей, сдвинутый нос), изменение размеров участков тела (ссохшаяся голова, укоротившиеся или удлинившиеся конечности), дефекты кожного покрова, волос (ссохшаяся, побелевшая, пожелтевшая кожа, раны, провалы). Некоторые части тела могут начать жить "своею жизнью", словно бы они отделены от тела.

"Коленки мои дрожат, а грудь, как гора, возвышается передо мной. Все тело ведет себя по-другому. Руки и ноги отделены и находятся в некотором отдалении, двигаясь сами собой. Это происходит, когда мне кажется, что я – другой человек, и я повторяю его движения или останавливаюсь и стою как статуя. Я должен остановиться и проверить, моя ли это рука в кармане или нет. Мне страшно пошевелить или повернуть голову. Иногда я кидаюсь своими руками и смотрю, где они приземлятся".

Типичный симптом шизофрении – бредовая убежденность в патологическом дефекте своего организма у больного. Например, больной может быть убежден, что у него нет печени. Или желудка. Частый случай бреда – уверенность в смертельном заболевании с описанием "причины" – от относительно вменяемых (где бредовым признаком является их некорригируемость), до самоочевидно симптоматичных (черви съели мозг, полный живот гвоздей, и пр.).

Нарушенность восприятия себя и своего "Я" может привести к тому, что больной перестанет отличать себя от другого человека. Он может начать считать, что, на самом деле, он противоположного пола. А происходящее во внешнем мире может рифмоваться у больного с его телесными функциями (дождь – это его моча, и т.п.).

2.2.5. Изменения в эмоциях

Изменения в эмоциях – это одно из наиболее типичных и характерных для шизофрении изменений. На ранних стадиях этого заболевания могут проявляться такие эмоциональные изменения, как депрессия, чувство вины, страх, а также частая смена настроений. На более поздних стадиях характерно снижение эмоционального фона, при которых кажется, что больной вообще не в состоянии испытывать какие-либо эмоции.

На ранних стадиях шизофрении широко распространен симптом депрессии. Картина депрессии может быть очень отчетливой, длительной и наблюдаемой, а может быть и замаскированной, неявной, признаки которой заметны лишь взгляду специалиста. По некоторым данным, до 80% больных шизофренией проявляют те или иные эпизоды депрессии, причем у половины пациентов депрессия предшествует наступлению бреда и галлюцинаций. В таких случаях очень важна ранняя диагностика шизофрении, так как после кристаллизации бредовых состояний и суждений болезнь переходит в иную форму, которая труднее поддается лечению.

В начале заболевания больной, как правило, испытывает широкий спектр разнообразных и быстро сменяющихся эмоций. Слабые или сильно выраженные переживания, связанные с изменением восприятия внешнего мира и собственных сенсорных и ментальных ощущений, только усиливают эту картину. Эйфория, например, как маркер шизофрении, встречается столь же часто, как и депрессивные состояния на более поздних стадиях, однако чаще она не попадает в общеклиническую картину симптомов, так как быстро исчезает под давлением меняющихся обстоятельств внешнего мира и тщетных попыток приспособиться к изменившимся условиям. К тому же эйфория часто сопровождает другие психотические состояния, например биполярные реакции (МДП в Российской классификации) или сильное алкогольное опьянение, что может приводить к ошибкам в диагнозе и ошибочным суждениям вообще.

У больного появляется множество немотивированных эмоциональных переживаний: чувство вины, беспричинный страх, беспокойство.

"Я сидел в своей комнате, охваченный неконтролируемым страхом. Он просто поглотил меня – я дрожал от страха даже при виде своего кота".

Считается, что наиболее достоверным симптомом шизофрении считается притупление эмоционального состояния до полного исчезновения эмоций вообще. Более того, если на относительно поздних стадиях психического заболевания с диагнозом "шизофрения" больной демонстрирует сильные эмоциональные реакции, – как правило, это позволяет усомниться в поставленном диагнозе.

Как правило, на начальном этапе заболевания притупление эмоций может быть не очень заметно. Более того, в невротизированных и проблемных семьях, а также в некоторых субкультурах, – оно может быть незаметно вообще. Тем не менее, можно проследить симптоматику нарушения процессов взаимодействия больного с другими людьми и сопереживания, отталкиваясь от обыденной картины мира больного и его привычного поведения, которое начало деформироваться в коммуникациях и обратной связи.

2.2.6. Изменения в движениях

Изменение общей психической картины мира у больного неизбежно ведет к изменению его двигательной активности. Даже если больной тщательно скрывает патологическую симптоматику (наличие галлюцинаций, видений, бредовые переживания и пр.), – можно, тем не менее, обнаружить появление заболевания по его изменениям в движениях, при ходьбе, при манипуляции с предметами и во многих других случаях.

Движение больного может ускоряться или замедляться без видимой причины или более-менее внятных возможностей это объяснить. Широко распространены ощущения неуклюжести и замешательства в движениях (часто бывает ненаблюдаемым и, поэтому, ценно, когда больной сам делится подобными переживаниями). Больной может ронять вещи, или постоянно натыкаться на предметы. Иногда наблюдаются короткие "застывания" во время ходьбы или другой активности.

Спонтанные движения (отмашка рук при ходьбе, жестикуляция) могут усилиться, но чаще приобретают несколько неестественный характер, сдерживаются, так как больному кажется, что он очень неуклюж, и он старается минимизировать эти проявления своей неловкости и неуклюжести. Наблюдаются повторяющиеся движения: тремор, движения языка или губ в виде посасывания, тики и ритуальные двигательные шаблоны.

Крайний вариант двигательных расстройств – кататоническое состояние больного при шизофрении (и других психических расстройствах), когда больной часами или даже сутками может сохранять одну и ту же позу, будучи совершенно обездвиженным. Кататоническая форма наступает, как правило, в тех стадиях болезни, когда она была запущена, а никакого лечения больной не получал в силу тех или иных причин.

Двигательные расстройства – не самый распространенный симптом в диагностике шизофрении. Если у человека появляются двигательные расстройства, сохраняющиеся на протяжении некоторого времени (около месяца по DSM IV), следует обратить внимание на другие признаки и симптомы. Следует также учитывать, что многие лекарственные препараты (в частности, антипсихотики) могут вызывать двигательные расстройства: от тиков до непроизвольных судорог мышц конечностей или туловища.

2.2.7. Изменения в поведении

Изменения в поведении у больного, как правило, являются вторичными симптомами шизофрении. То есть изменения в поведении больных шизофренией обычно являются реакцией на другие изменения, связанные с изменением восприятия, нарушением способности интерпретировать поступающую информацию, галлюцинациями и бредом, и другими вышеописанными симптомами. Появление таких симптомов вынуждает больного изменять привычные схемы и способы коммуникаций, деятельности, отдыха.

В литературе по психиатрии достаточно подробно описаны наиболее распространенные изменения, связанные с болезненным поведением. Например, бред преследования вынуждает больного предпринимать ряд действий, призванных защитить или оберечь его от мнимой опасности: он может устанавливать дополнительные замки, двери, решетки; на улице он может постоянно оглядываться, или использовать аксессуары и одежду, которые якобы его маскируют. При начинающемся бреде ревности больной может преувеличенно много интересоваться обстановкой и контактами объекта ревности, посещать место его работы под разными предлогами; он становится слишком требовательным к точному возвращению с работы, магазина; может втайне осматривать одежду или другие предметы (сумки, портмоне, и пр.), и так далее.

При шизофрении характерно так называемое "ритуальное поведение", когда больным вырабатывается некая удовлетворяющая его навязчивость последовательность действий и сверхценное к ним отношение. Достаточно часто встречающийся, например, бред отравления, – толкает больного на крайние формы поведения, так или иначе связанного с гигиеной и чистотой: тарелки перемываются много раз с использованием очень сильных химических средств очистки, идет постоянная борьба с грязью и микробами, больной постоянно протирает все ручки дверей и шкафов, моет руки несколько десятков раз за день и больше, и т.п.

"По мере готовности теста происходила перемена. Отдельные детали начинали иметь свое особое значение. Весь процесс становился своего рода ритуалом. В какой-то момент такт перемешивания должен был быть наподобие тиканья часов, в другой момент нужно было отбить тесто, встав лицом на восток. Яичные белки нужно было взбивать слева направо. Для каждого действия была та или иная причина".

Следует учитывать, что у больного, как правило, существует абсолютная уверенность в правоте своего поведения. Совершенно нелепые, с точки зрения здорового человека, поступки имеют у больного шизофренией логическое объяснение и убежденность в своей правоте. И так как у больного шизофренией, а, в особенности, у больных с различными формами бреда, эта убежденность не корригируема, то стороннему наблюдателю, близким людям не следует пытаться переубедить больного, опираясь на систему некоторых аргументов и логических доводов. Поведение больного – не следствие его неправильного мышления, а следствие психического заболевания, которое на сегодняшний день достаточно эффективно поддается лечению психофармакологическими препаратами и соответствующим клиническим уходом.

Выводы

Можно сказать, что на сегодняшний день симптоматика шизофрении описана достаточно полно и существует большое количество клинических данных, позволяющих специалисту с большой долей вероятности ставить верный диагноз, от которого, во многом, зависит дальнейшая эффективность и исход лечения, длительность ремиссии, или даже отсутствие рецидивов вовсе. Тем не менее, следует полагать, что объективные трудности, стоящие перед специалистом в постановке правильного и своевременного диагноза, – лишь половина проблемы, если не меньшая ее часть. Основная же проблема в ранней диагностике шизофрении заключается в том, что доклинический этап развития болезни в подавляющем большинстве случаев остается незаметен для большинства людей, живущих рядом с больным в силу разных причин, одна из которых – некомпетентность и склонность к субъективному и предвзятому толкованию изменившегося поведения больного.

Помощь в ранней диагностике шизофрении (и других психических заболеваний) лиц, находящихся рядом с больным и могущих выявить начало болезни на самых ранних его стадиях, могло бы сыграть неоценимую роль в снижении общей картине заболеваемости и трудностей, связанных с лечением шизофрении. Общеизвестно, что чем раньше выявлено заболевание, тем больше вероятность его успешного лечения. Для этого психиатрической науке и клинической медицине в целом необходимо приложить много усилий, – для распространения простых и эффективных знаний, способных поднять на порядок выше уровень психогигиенической культуры и знаний у неспециалистов, что способствовало бы более эффективной профилактической работе со стороны населения в союзе с врачом-психиатром и клиницистом в профилактике шизофрении и других психических болезней.

Литература

1. "Глазами психиатра", Александровский Ю.А., / Москва, "Советская Россия", 1985.

2. "История психиатрии", Ю. Каннабих, / Москва, ЦТР МГП ВОС, 1994.

3. "Популярные основы психиатрии", Д. Еникеева, / Донецк, "Сталкер", 1997.

4. "Психиатрия: учебник", Жариков Н.М., Урсова Л.Г., Хритинин Д.Ф., / Москва, "Медицина", 1989.

5. "Судебная психиатрия", Учебник, /Под редакцией Г.В. Морозова, / Москва, "Юридическая литература", 1990.

6. "Толковый словарь психиатрических терминов", Блейхер В.М., Крук И.В., / Воронеж, НПО "Модэк", 1995.

7. "Шизофрения. Клиника и патогенез" / Под общ. ред. А.В. Снежневского, / Москва, 1969.

8. "Шизофрения: книга в помощь врачам, пациентам и членам их семей", Э. Фуллер Торри, / СПб, "Питер", 1996.

Хотя язык мышления является заранее обдуманным (мы часто говорим: «Дайте мне подумать», «Мне нужно это обдумать»), реальное мышление зачастую довольно пассивно. Идеи появляются как одуванчики на лугу: возникают внезапно и исчезают без предупреждения. Люди плавают в океане мыслей, как ни парадоксально, довольно неосмысленно.

Большую часть времени люди не отслеживают, как одна мысль переходит в другую. Однако, в психиатрии большое внимание уделяется именно таким тонкостям мышления. Например, дезорганизованное мышление, выражающееся в бессвязной речи, является одним из признаков шизофрении. Несколько исследований молодых людей, находящихся в зоне риска показали, что врачи с поразительной точностью (лучший результат — 79%) могут определить, будет ли у человека развиваться психоз, просто послушав его речь во время собеседования.

Оказывается, компьютер справляется с этим лучше.

Такое заключение сделали исследователи Колумбийского университета, Института психиатрии штата Нью-Йорк, Исследовательского центра IBM имени Т.Дж. Уотсона и опубликовали его в журнале «Шизофрения». Они использовали автоматизированную программу анализа речи для абсолютно точного (100%) определения риска развития психоза у молодых людей в ближайшие 2,5 года. Компьютерная модель также превзошла довольно продвинутые скрининговые технологии такие, как биомаркеры в нейровизуализации и регистрация активности головного мозга на ЭЭГ.

«Во время нашего исследования мы обнаружили, что минимальная семантическая согласованность (переход общего смысла от одного предложения к другому) была характерна для тех молодых людей, у которых впоследствии развился психоз,- сказал Гильермо Чекки, исследователь из IBM Research, в своём письме.- Это не средний показатель. Это значит, что за время 45-минутного собеседования человек хоть раз нарушил связь между предложениями. В качестве интервьюера я могу что-то пропустить, если ненадолго отвлекусь. Но компьютер регистрирует всё».

Исследователи использовали алгоритм для выявления всех этих нарушений в обычное речи. Их семантический анализ измерил связанность и обнаружил два синтаксических маркера сложности речи, которые включают длину предложения и количество частей. «Когда люди говорят, они могут использовать короткие простые предложения или более длинные и сложные с несколькими грамматическими основами, что позволяет полнее описать основную идею,- говорит Чекки.- Измерения сложности и связанности нельзя соотнести друг с другом, это разные вещи. Однако, простой синтаксис и семантическая несогласованность в совокупности свидетельствуют о развитии шизофрении».

Вот пример предложения, данного Чекки и слегка изменённого для сохранения конфиденциальности пациента, которое было получено от одного из испытуемых, у которого позже развился психоз:

Меня всегда интересовали видеоигры. Я имею в виду, я не испытывал желания что-то с этим делать, но это было весело. Знаете, один какой-то блок — это нормально. Но я вроде как солгал и теперь нервничаю по поводу моего возвращения.

Когда исследователи пришли к заключению, что обработка языка способна выявить «мельчайшие клинически значимые изменения психического состояния во время развития психоза», в их работе по-прежнему оставалось несколько нерешённых вопросов. С одной стороны, их выборка из 34 человек была просто крошечной. Исследователи планируют подтвердить свои вывода, используя записи разговоров большего количества молодых людей, находящихся в зоне риска.

Также они работают над рассмотрением своих выводов в более широком контексте. «Мы знаем, что нарушение мышления является ранним признаком развития шизофрении, заметным до возникновения психоза,- говорит Шерил Коркоран, доцент в области клинической психиатрии в Колумбийском университете.- Главный вопрос в том, какие механизмы работы мозга лежат в основе этого нарушения языка? Как мы можем вмешаться, чтобы, возможно, улучшить прогнозы? Можем ли мы исправить сопутствующую проблему с языком и его функционирование у детей и подростков, находящихся в группе риска, или предотвратить развитие психоза или хотя бы изменить процесс его протекания?»

Вмешательство в этот процесс уже давно было основной целью. И она по-прежнему остаётся довольно труднодостижимой. Практикующие врачи уже отлично умеют выявлять людей с повышенным риском развития шизофрении, но следующий шаг, предполагающий более точный прогноз о том, у кого из этих людей действительно разовьётся эта болезнь, всё ещё представляет большую проблему.

«Улучшенная характеристика поведенческого компонента шизофрении может привести к более ясному пониманию изменений в нейронной сети, которые лежат в основе развития этих симптомов,- говорит Гиллиндер Беди, доцент в области клинической психологии в Колумбийском университете.- Если анализ речи сможет определить людей с наибольшим риском развития шизофрении, это поможет подобрать более целенаправленное профилактическое лечение до проявления психоза, что потенциально может отсрочить его возникновение или облегчить симптомы».

В свете всего этого возникает ещё один вопрос о природе человеческого языка. Если то, как человек говорит может свидетельствовать о том, как он мыслит и, возможно, даже действует, то какие механизмы языка являются наиболее значимыми? И здесь дело не в том, что вы говорите, а как вы это делаете. Хотя на самом деле важно и то, и другое.

Чекки отмечает, что компьютерный анализ в центре изучения не включает в себя акустические особенности, такие как интонация, модуляции, громкость, хотя все эти характеристики могли быть значимыми для понимания манеры речи человека и, как следствие, его мышления. «Существует большое ограничение, связанное с нашим понимание языка и измерением того, что он выражает и передаёт, когда люди говорят или переписываются друг с другом,- говорит он.- Характерные особенности, которые мы выявили, всё равно представляют собой лишь упрощенное описание языка. И наконец, хотя язык и открывает уникальное окошко в наше мышление, это всего лишь один аспект человеческого поведения, и он не может полностью заменить наблюдение и взаимодействие с пациентами».

Нередко в рабочем коллективе или подъезде можно встретить причудливую или неряшливо одетую личность с нестандартным отношением к окружающим и неадекватным поведением. А причина этих странностей может быть признаком шизофрении – психического расстройства, которое меняет сущность человека.

Термин «шизофрения» образовался из двух греческих слов: «шизо» - раскалываю, «френ» - разум. Название заболевания придумал профессор психиатрии Поль Эйген Блейлер и заявил, что оно должно сохранять актуальность до тех пор, пока ученые не найдут эффективный способ излечения. Симптомы самой болезни были описаны психиатром из России еще в 1987 году, правда, тогда она носила другое название – "идеофрения".

Как распознать шизофреника?

Прежде всего это касается речи. Нужно отметить, что в устной речи много вводных слов, предложения сложные и витиеватые, но смысла мало. Но при шизофазии, речь разорванная и спутанная. Возможно и словотворчество, то есть придумывание собственных слов.

Наблюдаются особые ударения и интонация, которая не свойственна обычной «здоровой» речи.

В письменной речи шизофреника также видна бессмыслица и набор слов. Очень трудно дается описание и повествование. Они настолько сжаты, что трудно понять, о чем речь. Могут отсутствовать знаки препинания и падежи.

Еще один показатель как распознать шизофреника - поведение. Оно является продолжением образа мыслей. Часто оно манерное, разговор ведется в повелительном наклонении.

Это может быть горделивая, величественная поза. Одежда может быть вычурной, даже специально придуманной. В период приступов, поведение особо эмоциональное и яркое. Движения, как и речь, характеризуются бессмысленностью, несвязностью и разорванностью. Среди наиболее ярких и постоянных явлений у шизофреника хоботообразное вытягивание губ, гримасы и импульсивные поступки.

Уже на первых порах заболевания отмечается недостаток живости и яркости эмоций. Но особой чертой, которая ответит на вопрос как распознать шизофреника, это резкие и частые колебания от чувствительности, до полного равнодушия.

Отмечается ослабление сексуального влечения, особая сила которого, проявляется в мыслях и фантазиях, которые чаще всего носят извращенный характер.

В процессе развития болезни чувство такта притупляется, внешний вид стает крайне неопрятным, а в жилище отмечается полный бардак.

В физиологическом плане наблюдается замедленное половое созревание. Глазные яблоки могут быть западающими, малое раскрытие глазных щелей. Кожа часто сальная, усиленное потоотделение. Пониженная трудоспособность и тахикардия - частые явления у шизофреников.

Люди, имеющие такого родственника, часто пребывают в растерянности и не понимают, как существовать с ним под одной крышей.

Чтобы избежать эксцессов, стоит изучить информацию о том, как жить с шизофреником:

Больные нуждаются в длительном лечении и должны находится под постоянным контролем. В процессе терапии непременно будут обострения и рецидивы. Необходимо создать объем работы и домашних дел для больного и никогда его не превышать.

Чрезмерная опека способна навредить. На душевнобольных нельзя злиться, кричать, раздражаться. Они не способны перенести критику.

Также необходимо знать признаки приближающейся попытки самоубийства:

Общие высказывания о бессмысленности и бренности существования, греховности людей. Безнадежный пессимизм. Голоса, приказывающие совершить суицид. Убежденность больного в том, что он страдает неизлечимой болезнью. Внезапное успокоение и фатализм.

Чтобы предотвратить трагедию, следует научиться отличать «нормальное» поведение шизофреника от ненормального. Нельзя игнорировать его разговоры о желании покончить с собой, обычный человек способен таким путем добиваться внимания к собственной персоне, но с шизофреником все иначе.

Следует постараться донести до его разума, что болезнь скоро отойдет в сторону и наступит облегчение. Но делать это нужно мягко и ненавязчиво.

Видео, которое поможет вам более подробно разобраться в этом вопросе

Советы практикующего врача-психиатра:

Житейские советы:

ГОРЮНОВА АННА ВИКТОРОВНА

НЕВРОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДШЕСТВЕННИКИ И МАРКЕРЫ ПРЕДРАСПОЛОЖЕННОСТИ К ШИЗОФРЕНИИ (проспективное исследование детей раннего возраста из группы высокого риска по шизофрении)

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы

На протяжении последнего десятилетия поиск биологических маркеров шизофрении и предрасположенности к ней стал одним из приоритетных направлений научных исследований в области психиатрии. Большинство таких исследований проводится в рамках отдельных медицинских дисциплин. Среди клинических предшественников, претендующих на роль маркера, анализировались различные признаки эмоциональной, поведенческой и когнитивной сфер, а также неврологические симптомы. Большинство этих исследований проводилось на основе обследования лиц из групп с высоким риском возникновения (ГВР) шизофрении во взрослом и школьном возрасте. Упоминания о неврологических расстройствах как маркерах предрасположенности к шизофрении у детей можно найти в работах В. Fish (1977, 1984), R. Marcus (1968, 1985), Е. Е. Walker (1994), но в этих исследованиях не представлены результаты целенаправленного и полного неврологического обследования. Следует также отметить, что большинство подобного рода наблюдений получены в ретроспективных исследованиях после верификации диагноза шизофрении, обычно в школьном возрасте. Поэтому данные о неврологическом статусе детей, особенно раннего возраста, получаемые врачом при непосредственном обследовании пациентов, практически отсутствуют.

Приступая к изучению неврологических отклонений у детей ГВР в раннем возрасте, пришлось столкнуться, во-первых, с практической неразработанностью этой темы в психиатрии, во-вторых, с трудностью диагностики психических заболеваний в раннем детском возрасте.

В общей картине психических заболеваний у детей раннего возраста заметное место занимают неврологические, в том числе и двигательные нарушения. По наблюдениям многих исследователей-психиатров двигательные расстройства обнаруживаются у 65 %-80 % больных шизофренией, в том числе и в преморбидном периоде (Г. Е. Сухарева, 1955, 1959, 1965; Т. П. Симеон, 1948; О. Н. Чехова, 1963; М. Ш. Вроно, 1971, 1986; И. А. Козлова, 1967, 1986; О. П. Юрьева, 1971; В. М. Башина, 1980, 1989; Fish В. 1987; Marcus J., 1968, 1985; Walker E., 1991, 1994 и др.). Многолетние наблюдения показали, что у детей из ГВР по шизофрении, также как и у больных, страдающих шизофренией, с детства обнаруживаются отклонения в развитии нервно-психических и моторных функций. Тем не менее несмотря на большое количество работ по психопатологии шизофрении в детском возрасте, неврологические аспекты шизофрении практически не были предметом специального изучения. Поэтому изучение неврологических симптомов у детей из ГВР по шизофрении имеет значение не только для уточнения участия различных мозговых структур в эндогенном процессе, но и для выявления возможности оценки значения отдельных неврологических симптомов, в том числе и двигательных нарушений, в качестве его предшественников и возможных генетических маркеров.

В основу настоящей работы положена гипотеза о принципиальной выявляемости в раннем онтогенезе генетически детерминированных отклонений в формировании локомоторных функций и нарушений интегративных связей в ходе этого развития с другими функциями. Основное внимание в первые годы жизни было сосредоточено на исследовании двигательной сферы, так как между созреванием моторных функций и психическим развитием имеется, как правило, прямая связь, поэтому раннее выявление отклонений в двигательном развитии может служить индикатором имеющейся или формирующейся патологии психики младенца.

Цель и задачи исследования

Цель настоящей работы — выявить неврологические симптомы и специфические нарушения моторного развития, предшествующие возникновению шизофрении и расстройствам шизофренического спектра и тесно с ними патогенетически связанные, т. е. неврологические предшественники и маркеры предрасположенности, у детей из группы высокого риска по шизофрении.

Для достижения этой цели необходимо было решить следующие задачи:

1. Разработать методику оценки локомоторного развития детей первых лет жизни в комплексе с диагностикой нервно-психического развития, а также схему психо-неврологического обследования детей раннего возраста и ряд приемов, ориентированных на выявление неврологических маркеров детской шизофрении.

2. Изучить локомоторное развитие и его отклонения у детей из ГВР по шизофрении и определить его связь с последующим развитием психического заболевания.

3. Охарактеризовать неврологическую семиотику у детей из ГВР и больных шизофренией с выделением возможных неврологических маркеров предрасположенности к шизофрении.

4. Установить соотношение между неврологическими симптомами и психическим состоянием детей из ГВР по шизофрении с выделением прогностически значимых признаков для вероятного возникновения заболевания.

5. Провести клинико-томографические и электрофизиологические сопоставления для уточнения структурной патологии головного мозга у детей из ГВР по шизофрении.

6. Разработать диагностические и лечебно реабилитационные рекомендации для совместной работы невропатолога, педиатра и психиатра, работающих с детьми из ГВР по шизофрении.

Научная новизна

В рамках проспективного комплексного изучения детей раннего возраста, родившихся от больных шизофренией и расстройствами шизофренического спектра родителей, впервые использован эволюционно-неврологический метод для обследования и динамического наблюдения, который оказался высоко информативным при исследовании детей раннего возраста. С позиции микропсихиатрии разработаны неврологические подходы к изучению психической патологии в младенчестве.

Впервые в детской психиатрии и неврологии дано представление о неврологическом статусе детей из ГВР по шизофрении и больных шизофренией. Выделен круг неврологических симптомов, наиболее часто обнаруживаемых в указанных контингентах детей. В качестве неврологических маркеров психического заболевания рассматривается группа двигательных расстройств, обусловленная нарушением корково-подкорковой регуляции, расстройства в системе иннервации взора, динамические нарушения мышечного тонуса на фоне исходной мышечной гипотонии, орофациальные гиперкинезы, измененная двигательная активность и ряд симптомов, отражающих вегетативную дисфункцию.

В результате проспективного наблюдения за локомоторным развитием детей из ГВР по шизофрении выделены разные его типы, которые связаны с отклонениями в психической сфере младенца. У подавляющего большинства детей отмечена диссоциация развития как отдельных нервно-психических функций, так и в их совокупности. Установлен тип локомоторного развития, специфичный для детей с эндогенными психическими заболеваниями. Нарушения развития в целом представляют собой сложный комплекс психологических, неврологических и психических отклонений. Анализ локомоторного развития и формирования психических функций позволил впервые выдвинуть положение о существовании у некоторых детей из ГВР по шизофрении нервно-психической дезинтеграции, которую можно рассматривать как клиническое выражение генетической предрасположенности к этому эндогенному заболеванию.

Впервые определены принципы реабилитационных мероприятий, направленных на реконструкцию искаженного или задержанного локомоторного развития и психических функций вследствие психической патологии.

Практическая значимость

Установление структуры неврологической семиотики и особенностей локомоторного развития у детей из ГВР имеет большое значение для диагностики ранних психических отклонений и организации дифференцированного наблюдения с применением комплексных лечебно-реабилитационных мероприятий.

Выделение неврологических маркеров у детей ГВР по шизофрении имеет принципиальное значение как с научно-теоретических позиций для расширения наших представлений о семиотике процесса, так и непосредственно прикладное значение, позволяя практическому врачу лучше ориентироваться в трактовке выявляемых клинических симптомокомплексов.

Разработана методика и схема оценки неврологического и психического развития детей первых лет жизни, позволяющая в онтогенетическом аспекте представить развитие основных сфер нервно-психической деятельности (по 20 параметрам) и дать заключение о процессе созревания нервной системы ребенка. Разработан стандартизованный вариант методики в виде компьютерной программы, который предложен для проведения оценочного скрининга в педиатрической практике с целью выделения ГВР по неврологической и психической патологии. Описан новый клинический симптомокомплекс нарушений развития у детей из ГВР по шизофрении, который может быть использован для раннего установления риска возникновения психических заболеваний в младенчестве.

Предложен комплекс лечебно-реабилитационных и психопрофилактических мероприятий для детей раннего возраста из ГВР по психической патологии.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Нервно-психическое развитие детей из ГВР по шизофрении на первом году жизни отличается от нормального и проявляется определенным клиническим неврологическим симптомокомплексом — нервно-психической дезинтеграцией, который может быть обнаружен при использовании специально разработанных психоневрологических методов и схемы неврологического обследования детей грудного возраста.

2. Нарушения моторного развития при эндогенной психической патологии у детей раннего возраста имеют характерные особенности, отличаясь от двигательных нарушений при органических неврологических заболеваниях.

3. Группа неврологических расстройств у детей из ГВР по шизофрении, куда входят функциональная двигательная недостаточность коркового и подкоркового компонента движений, нарушения в системе иннервации взора, динамические расстройства регуляции мышечного тонуса на фоне мышечной гипотонии, орофациальные гиперкинезы, может быть отнесена к вероятным неврологическим маркерам высокого риска возникновения шизофрении.

4. Неврологические симптомы при сравнении детей из ГВР по шизофрении и больных шизофренией детей позволяют предположить, что они могут отражать не только топику, но и «движение» эндогенного процессе во времени.

Апробация работы

Основные положения диссертации были доложены и обсуждены на отечественных и международных конференциях, симпозиумах, съездах, семинарах, в том числе: на семинаре IY Всесоюзной школы по психиатрии по изучению биологического направления в психиатрии (г. Суздаль, 1985), на Международной конференции ВОЗ «Развивающийся мозг, окружающая среда и психическое здоровье» (Москва, 1986), на YII Международном симпозиуме социалистических стран (г. Суздаль, 1986), на Всесоюзной конференции детских невропатологов и психиатров «Неврозы у детей и подростков», (г. Воронеж, 1986), на 5 Всероссийской конференции по неврологии и психиатрии детского возраста (г. Калуга, 1988), на 36 сессии Американской академии детской психиатрии (г. Вермонт, 1989), на лекциях и семинарах в цикле усовершенствования по детской психиатрии ЦОЛИУВ «Неврологические аспекты в психиатрии», «Неврологические маркеры шизофрении в раннем возрасте» (г. Ереван, 1989, г. Москва, 1990), на конференциях НЦПЗ РАМН (г. Москва, 1986, 1991, 1992, 1993), на Всесоюзной конференции «Медико-биологические аспекты охраны психического здоровья» (г. Томск, 1990), на Всероссийской конференции детских невропатологов и психиатров «Организационные и клинические проблемы детской неврологии и психиатрии» (г. Самара, 1993), на Международной междисциплинарной конференции «Особый ребенок и его окружение» (г. Москва, 1994), на 1-ой Международной междисциплинарной конференции «Службы психического здоровья в раннем развитии ребенка» (г. Москва, 1995), на YII съезде психиатров России, 2—4 ноября 1995 г., Москва.

Публикации

Структура и объем диссертации

Диссертация состоит из введения, обзора литературы, описания клинического материала и методов исследования, результатов, обсуждения, заключения, выводов, практических рекомендаций и списка использованной литературы. Объем диссертации 290 страниц машинописного текста, включает 15 таблиц и 5 рисунков. В работе цитируется 284 автора, из них 170 зарубежных.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Характеристика клинических наблюдений

Основу настоящей работы составили материалы десятилетнего наблюдения (1984 — 1994 г. г.) детей от больных шизофренией родителей с динамическим неврологическим обследованием, проведенного в клиническом отделении детского возраста НИИ профилактической психиатрии (руководитель отделения — к. м. н. Г. В. Козловская), клинике детских психозов НИИ клинической психиатрии (руководитель — проф. И. А. Козлова) и районной детской поликлинике No 108 г. Москвы (главный врач — Н. С. Немойтина).

Были изучены пациенты, распределенные по 3 группам — основная и 2 группы сравнения. Основную выборку составили 103 ребенка, относящиеся к ГВР по шизофрении и расстройствам шизофренического спектра; первая группа сравнения насчитывала 30 детей, страдавших перинатальной энцефалопатией гипоксически-ишемического генеза; вторая группа сравнения включала 38 детей больных шизофренией.

Формирование основной группы наблюдений, осуществлялось по следующим критериям: 1) наличие родителей (одного или двух), страдающих шизофренией и психическими расстройствами шизофренического спектра (по МКБ-9); 2) возраст детей к началу наблюдения до 3 лет. Наследственная отягощенность у основной группы детей представлена различными формами шизофрении и расстройствами шизофренического спектра, причем в 81 наблюдений имела место двусторонняя отягощенность. Формы шизофрении у отца и матери были разными или шизофрения у одного из родителей сочеталась с шизоидней у другого.

Критериями исключения были: 1) наличие у родителей психического заболевания, не входящего в круг шизофренических расстройств (алкоголизм, умственная отсталость, маниакально-депрессивный психоз); 2) наличие у детей от больных шизофренией родителей органического поражения ЦНС или тяжелого соматического заболевания.

46 детей основной группы были взяты под наблюдение в возрасте 1-4 месяцев. Их нервно-психическое развитие в первые годы жизни стало предметом проспективного наблюдения, когда осуществлялась помесячная оценка локомоторного развития и психических функций. Остальные 57 детей поступили под наблюдение позднее в возрасте 1-3 лет. Анализ их психомоторного развития в первый год жизни был проведен ретроспективно. Контролем по отношению к особенностям локомоторного развития детей ГВР в течение первых трех лет служило развитие детей с постгипоксической энцефалопатией. Они наблюдались с одинаковой частотой: 1 раз в месяц в течение первого года, а затем от 2 до 5 раз в год.

Вторая группа сравнения состояла из 38 детей 5-14 лет. Все они наблюдались в стационаре в связи с обострением шизофрении. У 15 детей имело место злокачественное течение заболевания, у 23 детей его варианты (вялотекущая шизофрения, приступообразно-прогредиентная и рекуррентная).

Для изучения клинико-томографических сопоставлений и уточнения органических изменений 189 обследуемым из разных групп, из них 39 родителям, проведена компьютерная томография головного мозга (КТ), а также электроэнцефалографическое исследование в динамике 36 детям раннего возраста из ГВР по шизофрении.

Методы исследования

Основными исследовательскими методами в данной работе были:

1. Эволюционно-неврологический метод изучения становления локомоторных функций у детей в течение первого года жизни и их дальнейшего развития в сопоставлении с психическими функциями.

2. Неврологическое обследование, ориентированное на возрастные особенности развития ЦНС и состояние психомоторики детей.

3. Методы компьютерной томографии головного мозга и электроэнцефалографии.

Для оценки развития моторики младенцев использовался впервые примененный в детской психиатрии эволюционно-неврологический метод наблюдения (Л. О. Бадалян, Л. Т. Журба, 1981). Основу этого метода составляют неврологическое обследование и сопоставление соответствующих данных со шкалами развития здорового ребенка, где указаны возрастные границы приобретения двигательных навыков. Эти шкалы, отраженные во многих работах отечественных (Н. М. Щелованов, Н. М. Аксарина, 1957; 3. С. Уварова; М. Я. Студеникин, 1971; Л. О. Бадалян, Л. Т. Журба 1980, 1981; Б. В. Лебедев и соавт. 1981; и др.) и зарубежных специалистов (A. Gezell, 1930; A. Peiper, 1968; Н. Golnitz, 1974; В. С. Манова-Томова, 1981 и др.) традиционно используются в основном в педиатрической практике.

Собственный вариант методики оценки нервно-психического развития детей первых лет жизни с акцентом на критерии созревания не только моторики, но и сенсорной, познавательной, эмоциональной и социально-коммуникативной сфер, и выявляемые при этом особенности разработан нами совместно с Г. В. Козловской, Н. В. Римашевской и В. И. Самохваловой.

Для детей 2-4 лет была разработана более детальная методика исследования состояния двигательных функций. За основу были взяты сравнительно-возрастные таблицы Н. И. Озерецкого и G. Golnitz, 1974 г. для детей старше 4 лет. В эту методику вошли задания на проверку статической и динамической координации, равновесия тела, общей и тонкой моторики рук, скорости выполнения и содружественности движений. У детей первого года использовали тесты примитивной локомоции (J. Lesny, 1987), которые по характеру ползания, ходьбы на четвереньках, ходьбы с выпрямленными коленями, а также по положению коленей, голени и бедер позволяют выявлять нарушения координации, гипотонические и дискинетические синдромы.

Изучение неврологического статуса у обследованных нами детей проводилось по традиционно применяющимся схемам неврологического обследования детей. С учетом нейроморфологических данных большее внимание уделялось патологии глазодвигательных нервов, расстройствам мимики, мышечного тонуса, симптомам гидроцефалии, нарушениям походки и другим двигательным отклонениям. При исследовании двигательной сферы подробно описывались осанка, положение головы, туловища, плечевого и тазового пояса, поза ребенка, общая характеристика жестикуляции, движений, походки, речи, мимики, объем активных и пассивных движений, их гармоничность, сила, скорость. Специально выявлялись и описывались парезы, гиперкинезы, двигательные стереотипии, навязчивости, диспраксические нарушения, их характер.

Неврологическая семиотика у каждого обследованного ребенка регистрировалась по перечню неврологических симптомов и синдромов. Такой перечень, включающий 44 симптома и синдрома, был составлен нами на основании собственного предшествовавшего настоящей работе опыта и данных литературы. Он отражает наиболее часто встречающиеся в клинике детской шизофрении неврологические признаки.

В связи с трудностями диагностики психических заболеваний у детей, постепенным их развитием и стертостью границ между преморбидным и инициальным периодом болезни диагностика проводилась в каждом случае при повторных осмотрах для уточнения нозологических суждений. Окончательный диагноз в большинстве случаев выставлялся в течение 5-10 лет наблюдения. Психиатрическая квалификация состояния детей из ГВР, проведенная через 5-7 лет наблюдения в соответствии с нозологическими критериями, представленными в «Руководстве по психиатрии» (1983), позволила разделить их на 4 подгруппы: заболевшие шизофренией — 30 детей, с формированием шизоидной психопатии — 33 ребенка, с другими психическими расстройствами — 15 детей и здоровые дети — 25. В этих подгруппах были проанализированы частота и характер неврологических отклонений и проведено сопоставление с неврологическими симптомами у детей второй группы сравнения.

Исследование проведено в 3 этапа:

1 этап — обследование в динамике детей из группы высокого риска с ориентировкой на преимущественное использование методов оценки формирования локомоторики в первые три года жизни.

2 этап — динамическое неврологическое обследование детей всех групп. Эти два этапа явились описательными, когда регистрировались все отклонения в нервно-психическом развитии детей и все неврологические симптомы.

3 этап — выделение возможных неврологических предшественников и маркеров шизофрении и их ретроспективный анализ в свете неврологических и психиатрических данных.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Особенности локомоторного развития детей из ГВР по шизофрении.

Формирование локомоторики в раннем онтогенезе изучено нами у 46 детей основной группы и 30 детей первой группы сравнения. В качестве критериев оценки созревания головного мозга ребенка первого года жизни были взяты степень выраженности врожденных двигательных автоматизмов, сроки редукции безусловных рефлексов и формирования цепных установочных реакций, реакции выпрямления, равновесия, зрительно-моторной координации. Запаздывание в угасании этих врожденных двигательных автоматизмов, также как и отсутствие своевременного появления новых движений головы, туловища, конечностей, мимического выражения эмоций, расценивалось как нарушение в созревании нервной системы и регистрировалось в карте динамического неврологического наблюдения. За опорные признаки включения новых уровней регуляции мы взяли: для стриарного — появление мимических синергий, смеха; для пирамидного — появление рефлекса схватывания; первые целевые движения, навыки свидетельствовали о включении корковых компонентов регуляции движений.

В результате выполненного исследования у детей из ГВР по шизофрении мы установили 3 типа локомоторного развития.

1-й тип — своевременное локомоторное развитие, т. е. Нормальный вариант, установлено у 17 %.

2-ой тип развития, характеризовался искажением двигательной формулы развития с перестановкой или выпадением отдельных этапов становления моторики при своевременном становлении ходьбы или незначительном ее отставании. Этот вариант развития наблюдался у 47 % детей. Незначительное запаздывание в сроках приобретения статических и моторных функций сопровождалось их несовершенством, нарушением равновесия в виде неуверенности при стоянии и ходьбе, легкостью утраты приобретенных навыков после падений или соматических болезней. У 76,2 % детей двигательные отклонения в развитии сочетались с негрубыми неврологическими симптомами, вегетативно-висцеральными расстройствами и диссоциацией психического развития.

3-й вариант моторного развития отличала значительная дисгармония темпов созревания уровней регуляции локомоторных функций, выраженная скачкообразность моторного развития, искажение в последовательности приобретения и смены цепных установочных реакций и значительная задержка статических и локомоторных функций. Сроки становления ходьбы у этих детей соответствовали 18-24 мес. Этот вариант развития наблюдался у 36 % детей из ГВР по шизофрении.

У детей со 2-ым и 3-им типом моторного развития нам удалось проследить с первого месяца жизни замедленное угасание примитивных рефлекторных механизмов мезенцефально-стволового уровня с одновременной задержкой формирования постуральных рефлексов. Имели место также отклонения в безусловных рефлексах: тонических шейных и лабиринтных, лабиринтном установочном рефлексе на голову, выпрямляющих рефлексов и реакции равновесия, реакции опоры, которые тормозили развитие цепных симметричных рефлексов, направленных на приспособление туловища к вертикальному положению, установку шеи, головы, плечевого пояса, конечностей ребенка к различным положениям. В результате этого искажалась последовательная формула постурально-моторного развития: например, сначала формировался поворот туловища, а затем удержание головы, овладение ходьбой предшествовало ползанию и т. д. У двух третей детей ГВР реакции равновесия и выпрямления, в норме составляющие единый постуральный механизм для выполнения общих двигательных актов, оказались рассогласованными. Страдала функция приобретения и фиксации различных поз, необходимых для активного перемещения в пространстве или просто смены положения тела. Дети в возрасте 10-12 месяцев не могли самостоятельно садиться, вставать, ползать, перейти из горизонтального положения в вертикальное, хотя хорошо удерживали приданное им положение. При овладении ходьбой, другими двигательными навыками локомоции оставались неловкими, дети не могли стоять на одной ноге, прыгать, плохо удерживали равновесие. Парезы обнаруживались лишь в единичных случаях. Длительно сохранялся пропульсивный бег, латеропульсии при поворотах. Значительно искаженная задержка моторного развития у детей с 3-им типом развития постоянно сочеталась с неврологическими симптомами, нарушением формирования интегративных связей двигательного анализатора со зрительным, слуховым, вестибулярным, кинестетическим, а также с незрелостью и неравномерностью созревания основных психических функций, своеобразием речевого развития и нередким возникновением эпизодических психопатологических симптомов.

На следующем этапе работы, в возрасте 1-4 лет, состояние двигательных функций оценивалось уже более детально по специально разработанным тестам, ориентированным, главным образом, на регуляцию движений. Было установлено, что достаточно большое число детей основной группы, преимущественно дети с 1-м и 2-м типом развития, правильно выполняли тесты на статическую, хуже на динамическую координацию и скорость движений. В то же время выполнение тестов на ритмичность, содружественность, одновременность движений было более нарушенным. При этом количество детей, правильно выполнявших тесты, с возрастом увеличивалось, что свидетельствовало об улучшении функциональных двигательных возможностей. Все дети с 3-м типом локомоторного развития не смогли выполнить задания на тонкую моторику. Нередко исследование в полном объеме провести не удавалось из-за трудностей установления контакта, а в ряде случаев из-за непонимания или нежелания ребенка выполнять задания. В таких случаях оценка состояния двигательных функций проводилась в процессе наблюдения за спонтанной двигательной деятельностью ребенка или с помощью матери, предлагавшей ему те или иные двигательные задачи. Кроме того у всех детей с 3-м типом формирования локомоторики и у большинства детей со 2-м типом были выявлены не только неврологические отклонения, но и отклонения в психическом и физическом развитии, а также изменения в соматической сфере.

3-ий тип локомоторного развития обнаруживал постоянную связь с ранней детской шизофренией и ранним детским аутизмом. У здоровых детей данный тип развития не установлен ни в одном из наблюдений.

В некоторых случаях возникают трудности в дифференциальной диагностике при разграничении обнаруженных у детей ГВР двигательных нарушений и атонически-астатической формы детского церебрального паралича, реже спастических форм, врожденной патологии обмена с поражением ЦНС и рядом других заболеваний. Это сходство связано прежде всего со значительным отставанием в приобретении двигательных навыков, диффузной мышечной гипотонией, общим двигательным статусом, напоминающим неспецифический синдром «вялого ребенка». При отсутствии парезов, при формальной сформированности эфферентного звена моторики, первичного мотонейрона, «бездеятельными» оказываются высшие системы интеграции, анализа, афферентного синтеза поступающей афферентной и эфферентной информации, что в результате приводит к двигательным нарушениям, симулирующим органическую неврологическую патологию. Внутри функциональной двигательной системы вследствие неравномерного созревания и интегрирования ее звеньев обнаруживается феномен расщепления в виде переслаивания отдельных элементарных движений и в то же время отсутствия организации своевременных кинетических «мелодий», т. е. серийно организованных движений.

Как показал анализ перинатальных факторов риска, тип нарушений локомоторного развития у детей из ГВР по шизофрении не связан с тяжестью интранатальных воздействий. Более того, исследование показало, что третий тип развития был обнаружен у некоторых детей при отсутствии перинатальных осложнений. Последнее говорит о ведущей роли генетически детерминированных механизмов нарушения формирования локомоторики.

Отклонения в моторном развитии протекали на фоне ряда особенностей общего развития и поведения детей с первых дней жизни, среди которых обращали на себя внимание изменение общей реакции на окружающее, расстройства пищевого поведения, вегетативно-адаптационных, сенсорных реакций и т. д. Изменение общей реакции на окружающее и вегетативно-инстинктивных реакций проявлялось прежде всего в неспособности к адекватному и своевременному приспособлению новорожденного и ребенка грудного возраста к существованию вне организма матери. Это выражалось то в гипоактивности и гиподинамии ребенка, то, наоборот, в гипервозбудимости с двигательным беспокойством, повышенной чувствительности к внешним раздражителям, искажении ритма сна и бодрствования, нарушениях пищевого поведения и других вегетативных дисфункциях. Среди нарушений пищевого поведения доминировали слабое или прерывистое сосание, беспокойное поведение у груди, отсутствие удобной позы у груди, вскрикивания во время кормления, инверсия кормления, ранний отказ от груди в сочетании с желудочно-кишечными дискинезиями, дисбактериозом. На 2-ом году жизни такого рода отклонения у ряда детей трансформировались в слабость жевания, избирательность в еде, прием только протертой пищи, запоры.

Расстройства сна доминировали среди вегетативных дисфункций у детей ГВР в раннем возрасте. Они касались периода засыпания, глубины и продолжительности сна. У большинства детей ночной сон был прерывистый с частыми просыпаниями с плачем, а старше года с ночными криками. Реже наблюдалась гиперсомния.

Частой формой реагирования детей первого года жизни был немотивированный беспричинный крик. Причину его обычно не удавалось установить, и он не прекращался ни при взятии на руки, ни при укачивании. Такой крик мог неожиданно возникнуть при общем купании, мытье головы, стрижке ногтей и т. д.

Мы обратили внимание на особенности сенсорных функций в первый год жизни. Общим признаком являлось снижение, повышение или извращение различных видов чувствительности, а также непредсказуемость и амбивалентность ответных реакций на те или иные раздражители. К их числу относится зрительная избирательность и застывание взгляда на необычных предметах или явлениях, части целого объекта или предмета. Ряд особенностей был обнаружен нами и при формировании функции слуха: пальпебро-кохлеарный рефлекс регистрировался обычно своевременно, но способность к локализации звука у многих детей появлялась позже возрастных сроков. В 7-9 месяцев дети непостоянно реагировали поворотом головы на речь, свое имя, звуки при отсутствии глухоты. На 2-м году жизни эти дети могли не реагировать на громкое обращение к ним. В отдельных случаях отмечались архаичные или регрессивные формы изучения предметов: обнюхивание, облизывание, ощупывание; неприятие новых игрушек, новой обстановки; патологическая привязанность к хорошо известным и знакомым вещам, игрушкам. Как показало дальнейшее наблюдение, эти формы реагирования оказались свойственными заболевшим детям.

Дисфункция созревания нервной системы подтверждалась также отклонениями в формировании и редукции комплекса оживления, в котором двигательный, вокальный и мимический компонент представлены разлаженно; бедностью мимики; поздним возникновением улыбки, смеха, редкостью его появления, иногда насильственным характером.

Таким образом, в обобщенном виде обнаруженные нарушения развития у детей ГВР на первом году жизни можно представить в виде 4 симптомокомплексов, отражающих следующие особенности созревания ЦНС:

1) изменение общей реакции на окружающее со снижением витального, вегетативно-инстинктивного и общего психического тонуса;

2) дезорганизацию постурально-моторного развития на фоне низкого мышечного тонуса;

3) преходящую неврологическую патологию с симптомами вегетативной дисфункции, сенсорными, вестибулярными и проприоцептивными отклонениями; нарушение созревания межанализаторных связей с задержкой подкорковой регуляции нервной деятельности.

4) психический дизонтогенез с дисгармонией, неравномерностью, диссоциацией развития аффективной, когнитивной, социально-коммуникативной нередко на фоне общей дефицитарности психической организации в целом.

По нашему мнению, эти симптомокомплексы, степень выраженности каждого из которых может быть индивидуально различной, составляют структуру нервно-психической дезинтеграции и представляют собой клиническое выражение шизофренического генотипа в первые годы жизни. В подгруппах детей ГВР при проспективном наблюдении установлен континуум симптомов нервно-психической дезинтеграции, степень выраженности которых коррелировала прежде всего с ранним началом шизофренического процесса.

При проспективном наблюдении мы выявили различную динамику нервно-психической дезинтеграции. В первом случае симптомы ее по мере созревания головного мозга уменьшались и к 3 годам практически не выявлялись. Во втором случае признаки диссоциации развития сохранялись, главным образом, в моторике, эмоциональной, вегетативно-инстинктивной, социально-коммуникативной и, в меньшей степени, когнитивной сферах. При третьем варианте нервно-психическая дезинтеграция была выражена в большинстве сфер как внутри каждой, так и между собой, и привела к специфическому шизофреническому дизонтогенезу. Такой дизонтогенез выражается 3-им типом локомоторного развития, выраженной диссоциацией, дисгармонией и дефицитарностью развития психических функций и эпизодами психопатологических расстройств, которые, как мы думаем, свидетельствуют в пользу дебюта текущего эндогенного процесса с ранним началом, т. е. детского типа шизофрении или синдрома раннего детского аутизма.

Выделенные в основной группе особенности развития выступили особенно явно при сопоставлении с развитием детей, перенесшими гипоксически-ишемическое поражение ЦНС. При формировании локомоторики этих детей мы выделили следующие особенности:

1) отставание в формировании двигательных функций наблюдалась в первые 6-9 месяцев, к 12-14 месяцам двигательные навыки соответствовали по качеству нормальным параметрам.

2) задержка развития преимущественно касалась общей и меньше тонкой моторики.

3) задержка развития при перинатальной энцефалопатии возникала на фоне мышечной гипертонии или дистонии, имевшей регредиентный характер.

4) задержка формирования локомоторики не сопровождалась признаками диссоциации, дисгармонии развития психических функций и особенностями сенсорных функций. Повышение нервно-рефлекторной возбудимости и вегетативные дисфункции, которые часто сопровождали гипоксическое поражение ЦНС, как правило, были выраженными в первые полгода, постепенно регрессируя в течение первых 6-8 месяцев.

Использование выделенных характеристик в дальнейшей работе позволяло выделять на первом году жизни психически больных детей и угрожаемых по развитию психического заболевания. Как показал ретроспективный анализ, 2-ой и 3-ий типы локомоторики были отмечены у 17 из 18 заболевших шизофренией детей (94 %). В группах детей с шизоидной психопатией и другими психическими расстройствами эти типы формирования локомоторики наблюдались в 80 % и 78 %, однако 2-ой тип встречался в два раза чаще. На 1-м году жизни в общей картине отклонений нервно-психического развития ребенка более наглядно выступали как расстройства симптомокомплексы преходящих неврологических и вегетативно-инстинктивных дисфункций, дезорганизация постурально-моторного развития, тогда как нарушения психических функций чаще оставались незамеченными. Они становились очевидными и выступали на первый план обычно после 2-х лет.

Неврологическое обследование в динамике на протяжении 7-10 лет было проведено у всех 103 детей основной группы и у 38 детей второй группы сравнения в соответствии с традиционной методикой, применяемой в детской неврологии с учетом особенностей возрастного развития нервной системы. Различные неврологические отклонения были обнаружены у 81,6 % детей из ГВР по шизофрении. Анализ распределения частоты неврологических симптомов у обследуемых детей ГВР показал, что в подгруппе заболевших они выявлялись в 100 %, у детей с формированием шизоидной психопатии — в 81,8 %, у пациентов с другими психическими расстройствами — в 66,7 %, у психически здоровых детей — в 28 %. Неврологические симптомы у больных шизофренией второй группы сравнения встречались в 89,5 %.

Среди обнаруженных неврологических симптомов у детей из ГВР по шизофрении наиболее распространенными оказались симптомы поражения глазодвигательных, лицевого, языкоглоточного и подъязычного нервов, расстройства в системе иннервации взора, двигательные расстройства вследствие подкорковой и корковой недостаточности регуляции движений, вегетативные дисфункции. Расстройства в системе движений взора отмечались уже с первого года жизни и свидетельствовали об отклонениях в формировании системы иннервации взора как целостного акта. У 28 из 46 детей отмечалась поздняя фиксация взгляда. У части детей в период до 6-8 мес. мы наблюдали задержку зрительно-моторной координации и симптом «кукольных глаз», который обычно исчезает к концу периода новорожденное™. С 2-3 лет обнаруживались нарушения плавного прослеживания предмета в виде толчкообразных движений глазных яблок — саккадированные движения, а также неустойчивость при слежении по типу «шатания» глазных яблок в стороны. Данный феномен мы обозначили как «атаксию» взора. Эти расстройства, обнаруженные на первом и втором году жизни, у части детей с возрастом исчезали. Сохранившиеся в возрасте старше 3 лет эти симптомы обычно обнаруживались и в последующие годы. Из других аномалий глазодвигательных расстройств обнаружены нарушения содружественных движений глазных яблок, брадикинезия взора, окулогирные кризы, возможность изолированных движений глазного яблока. В процессе развития у детей, особенно до года, мы отмечали ограничение взора вверх, редко симптом Гертвига-Мажанди. У ряда детей эти феномены сохранялись и в старшем возрасте. Брадикинезия взора обнаруживалась преимущественно у больных шизофренией в периоды ухудшений. У детей основной группы с раннего возраста наблюдались симптомы нарушения симпатической иннервации глаза: анизокория, «игра зрачков,» транзиторное изменение ширины глазных щелей, создающих впечатление птоза. Расстройства ассоциированных движений и нарушения в системе взора в раннем возрасте встречались у большинства психически заболевших детей (83,3 %). Примерно с такой же частотой эти расстройства наблюдались у психически больных детей из второй группы сравнения (81,6 %). У детей с шизоидной психопатией, с другими психическими расстройствами и психически здоровых они отмечены в 58,8 %, 26,6 % и 24 %. Возрастная динамика зрительно-двигательных отклонений при шизофрении была незначительной, что позволяет считать обнаруженные симптомы достаточно стойкими проявлениями данного заболевания.

Симптомокомплекс двигательных расстройств, наступающих в результате поражения IX, X, XII пар черепных нервов, мы обнаружили с первого года жизни у 55 % детей ГВР в виде слабости сосания, поперхивания при сосании, дисфагических явлений, срыгивания, рвоты, икоты, задерживании пищи во рту, особенностей фонации. У детей старше года нередко сохранялись нарушения жевания при отсутствии типичных бульбарных симптомов. Создается впечатление, что дети быстро устают жевать, предпочитают до 3 лет есть из бутылки с соской протертую пищу, хотя могут откусить яблоко, сухарь. В то же время при попадании кусочков твердой пищи рефлекторно возникает поперхивание, рвотные движения, но глотание не нарушено. Эти явления не укладываются только в картину бульбарных или псевдобульбарных поражений и позволяют нам высказать предположение, что такой симптомокомплекс скорей всего обусловлен двусторонним надъядерным поражением этих нервов и нарушением их связей с корковыми отделами и лимбической системой, играющей особую роль в мотивациях. Отсутствие атрофии языка также служит доказательством в пользу двусторонней надъядерной локализации поражения XII нервов. У детей старше года эта локализация подтверждается также наличием рефлексов орального автоматизма, а у детей в возрасте до 1-го года задержкой редукции ладонно-ротового рефлекса. Мы отметили положительную динамику этих расстройств в течение 1,5—2 лет, однако у детей, которые впоследствии оказались больными, до 4—5 лет сохранялись отсутствие или недостаточность жевания, поперхивание при еде твердой нищи, слюнотечение. Данные расстройства длительное время сосуществовали со слабостью мотивации к самой двигательной деятельности в процессе еды. Описанная динамика симптомокомплекса двигательных нарушений бульбарной группы черепных нервов позволяет высказать гипотезу о функциональных нарушениях созревания кортико-бульбарных связей и сохраняющейся функциональной недостаточностью у заболевших шизофренией детей основной группы.

Таким образом, обнаруженные симптомы поражения 111,1Y глазодвигательных нервов, нарушения симпатической иннервации глаз, расстройства содружественности и ассоциированности движений глазных яблок, симптомы недостаточности YII, IX, X, XII черепных нервов указывают на различные очаги поражения головного мозга как у детей ГВР, так и у больных из второй группы сравнения: область верхнего и нижнего ствола, задний продольный пучок, адверсивные поля лобной и височной областей, префронтальные отделы, а также на нарушение связей этих отделов мозга с подкорковыми структурами.

Двигательные расстройства обнаружены у большинства детей из ГВР по шизофрении независимо от психического состояния. Они были разделены на следующие группы: 1) нарушения локомоторного развития; 2) изменения общей двигательной активности; 3) расстройства мышечного тонуса; 4) синдромы пирамидных расстройств; 5) синдромы экстрапирамидных нарушений; 6) речедвигательные отклонения, 7) другие двигательные расстройства. Несмотря на условность разделения некоторых нарушений дифференциация их позволила сделать неврологическое обследование более систематичным и последовательным.

Измененная двигательная активность ребенка отмечена нами у 80 % детей из ГВР. Малая двигательная активность на первом году жизни, так называемый «удобный» ребенок, имела место в 60 % наблюдений. Другой вариант — двигательная гиперактивность, встретился в 20 % случаев. Часто наблюдалось сочетание этих форм двигательных проявлений, когда при ограничении общей подвижности отмечалась избыточность движений в конечностях. К моменту становления ходьбы малая активность нередко сменялась гиперактивностью, т. е. гипердинамическим синдромом. В последующие годы двигательное поведение ребенка определялось его общим психическим состоянием.

Мышечная гипотония как исходное состояние мышечного тонуса была наиболее типичной как для детей основной группы, так и больных шизофренией из 2-й группы сравнения. Реже мышечная гипотония встречалась в группах здоровых детей и у детей с другими психическими расстройствами. Мышечная гипотония в большинстве случаев сосуществовала с мышечной дистонией, которая появлялась при движениях или повторных исследованиях. Мы обнаружили, что для детей ГВР характерно неравномерное распределение мышечного тонуса, которое приводило к формированию особенностей позы и положений конечностей в покое (выраженная разгибательная установка нижних конечностей, опора на «носочки» при вертикализации, ходьба на «цыпочках», гиперэкстензия пальцев кисти, тенденция к тыльному сгибанию пальцев стопы, рекурвация коленных суставов и т. д.). Особенностью состояния мышечного тонуса и его расстройств в раннем детском возрасте является транзиторность, нестабильность и изменчивость в зависимости от психического состояния. У заболевших шизофренией детей ГВР и 2-ой группы сравнения мы выявляли постуральные рефлексы Вестфаля, Гордона и др. Особенно наглядно динамика расстройств мышечного тонуса представлена у больных шизофренией в периоде обострения. В 60,5 % наблюдался пластический мышечный тонус в сочетании с каталептическими симптомами. У остальных детей отмечалась мышечная гипотония в сочетании с мышечной дистонией. В это время у больных нередко обнаруживалась асимметрия мышечного тонуса с большей выраженностью гипотонии справа. С наступлением ремиссии гипотония выравнивалась. Кроме того в этот период наблюдалась диссоциация мышечного тонуса с повышением его в руках и гипотонией в ногах. Мышечная гипотония в горизонтальном положении сменялась мышечной дистонией при ходьбе, что отражалось в характерных позах.

При исследовании двигательной сферы помимо неврологического обследования мы провели оценку состояния регуляции подкорковых и корковых отделов с помощью ряда тестов на скорость, гармоничность, координацию, содружественность, одновременность движений. Тестовое исследование движений показало снижение способности к выполнению одновременных и содружественных двигательных актов, снижение быстроты двигательных установок, выработки моторных формул, недостаточную динамическую координацию и ручную умелость, более выраженные у детей, которые в будущем заболели шизофренией или у которых появлялись черты шизоидной психопатии.

Обнаруженные экстрапирамидные расстройства представлены широким диапазоном от мягких проявлений экстрапирамидной недостаточности до очерченных экстрапирамидных синдромов. В общем комплексе этих нарушений наиболее ранними признаками были миоклонии лицевой мускулатуры или орофациальные гиперкинезы, гипомимия, парциальная мимика, парамимия, неумение смеяться, насильственный смех, задержка подкорковой регуляции движений. Своего рода диагностическим маркером поражения экстрапирамидной системы служили в наших наблюдениях рефлексы орального автоматизма: ладонно-ротовой, хоботковый, дистанс-оральный, ладонно-подбородочный, назо-лабиальный, рефлекс Моро, которые не угасали до 9-10 месяцев. Особенно измененным был дистанс-оральный рефлекс, который нередко сопровождался реакцией испуга, защитными движениями рук и головы (оборонительный рефлекс). Мы считаем, что этот рефлекс наряду с ладонно-ротовым и рефлексом Моро может быть использован в качестве критериев не только созревания нервной системы, но и теста на состояние эмоциональной сферы младенца. Транзиторные рудиментарные кататонические и каталептические феномены прослеживались у детей с возникшей позднее психической патологией и указывали на незрелость или, вернее, отставание в созревании экстрапирамидных структур. У психически здоровых детей из ГВР эти симптомы практически не встречались. При манифестации шизофрении симптомы поражения экстрапирамидной системы становятся облигатными, множественными, более сложными, достигали патологической степени выраженности, отражаясь на общей двигательной активности, речи, мимике и поведении больных в целом. Мы отметили среди них изменение мышечного тонуса по пластическому типу с симптомами «зубчатого колеса», восковой ригидности, гиперкинезы лицевой мускулатуры, хореиформные и гемибаллические гиперкинезы, двигательные стереотипии, изменение общей двигательной активности со сменой периодов гипокинезии и гипердинамии.

В ходе динамического неврологического обследования мы установили, что неврологическим симптомам шизофрении присущ диффузный и двусторонний характер поражений, однако в период ухудшения состояния нередко имеет место асимметрия неврологической патологии — ее большая выраженность справа. Несмотря на общность клинической неврологической симптоматики у детей различных подгрупп, выраженность их в подгруппах была не одинаковой и зависела также от психического состояния ребенка. Появление ряда патологических двигательных феноменов или углубление имеющихся указывало на обострение эндогенного процесса. Одним из таких патологических синдромов является кататонический синдром — симптомокомплекс двигательных и психических расстройств. Двигательный компонент кататонии представляется возможным расценить как транзиторный гипокинетико-ригидный или гипотонически-гиперкинетический синдромы.

Таким образом, мы показали, что обнаруживаемые у детей из ГВР по шизофрении двигательные расстройства укладываются в клиническую картину поражения экстрапирамидных структур, а также высших двигательных центров, участвующих в регуляции и координации позных двигательных актов с целенаправленными движениями и формирующих программы движений.

В общем комплексе динамического наблюдения за развитием детей из ГВР по шизофрении мы провели анализ становления начальных этапов речи и речедвигательных расстройств в первые годы жизни. В формировании моторного компонента речи, который формируется параллельно с общим моторным развитием и опережает импрессивную сторону речи, был выделен ряд особенностей и патологических симптомов. Сравнивая динамику доречевых проявлений и речевого развития у детей в подгруппах потомства больных, мы отметили, что предречевые этапы особенно нарушены у детей, в будущем заболевших шизофренией или сформированием шизоидной психопатии (81,3 % и 76,6 %). У психически здоровых детей и детей с другими психическими расстройствами отклонения в формировании речи встречались редко (в 29 % и 10 % наблюдений).

Эти отклонения касались сроков возникновения предречевых этапов, которые более чем в половине наблюдений были запоздалыми. Часто отсутствовала стадия напевного гуления,«лепета-монолога», отмечалась также бедность артикуляционных звуков, интонирования, отсутствовала фаза закрепления вокализаций, т. е. тренировки двигательной функции речевых органов в первый год. Начиная с 3-месячного возраста, достаточно характерным для этих детей была слабость ответной реакции на речь взрослого и отсутствие звукоподражания. В этом возрасте у детей отсутствовали первичные ориентировочные реакции на обращение взрослого — «комплекс внимания» и «комплекс подражания». О неблагополучии коммуникативной функции речи свидетельствовало отсутствие интонационного плача, жеста, ответного лепета. Эта «нечувствительность» к речи взрослого расценивалась нами как симптом псевдоглухоты и один из начальных признаков нарушения общения. Формирование первых слов у 40 % детей запаздывало до 18-24 мес. У 10 % отмечалось раннее формирование первых слов и фразовой речи. В возрасте от 1 года до 2-х лет отмечались особенности накопления словаря употребляемых слов. Почти у половины детей в словаре преобладали слова, необычные для данного возраста.

Средний возраст появления фразовой речи у 53 % детей составил 2 года 1 мес., у 37 % — речь появилась к 3 годам, причем у 13 детей старше 3 лет со злокачественным течением детской шизофрении обнаруживалось парциальное, диссоциированное недоразвитие речи. При этом наблюдались следующие речевые особенности: склонность к вербализации ритмических звучных слогов, навязчивое повторение вопросов, любимых фонематически звучных слов, образование неологизмов. После 3 лет обнаруживались аграмматизмы, неправильное согласование глаголов, неправильное употребление личных местоимений и т. д. В подгруппе детей с формированием шизоидной психопатии речевые нарушения касались в основном экспрессивной стороны речи, расстройств фонематического различения звуков, склонность к вербализации, иногда к резонерству, изменение темпа и общей выразительности речи. Довольно часто наблюдался элективный мутизм, снижение коммуникативной функции речи. Для 76,7 % детей из группы высокого риска, заболевших шизофренией, и 49,5 % больных из 2-ой группы сравнения была характерна дизартрическая речь, смазанная, глухая, с нарушением темпа и общей выразительности.

Таким образом, мы проследили истоки будущих речевых расстройств в процессе формирования речи у половины детей из ГВР. На каждом возрастном этапе были обнаружены клинические признаки дезинтеграции и диссоциации внутри формирующейся речи между двигательной, сенсорной, коммуникативной и аналитико-синтетической сторонами, а также с другими общими функциями. Ряд ранних патологических речевых феноменов безусловно связан с возникновением в последующие годы эндогенного процесса и предлагается нами в качестве ранних маркеров и предикторов: запаздывание и артикуляционная бедность гуления, лепета; пропуск отдельных доречевых этапов; запаздывание появления слов, фраз в сочетании с нарушениями сосания, стридором; слабость или отсутствие реакции на речь взрослого; отсутствие фиксации взгляда на лице говорящего, интонационного крика; необращенность вокализаций к взрослому, запаздывание соотношения слов и предметов; слабое или своеобразное накопление словаря; сосуществование сложных и примитивных речевых форм, отсутствие жеста, звука, речи как средства общения; появление в речи эхолалий, неологизмов, игры фонематически сложными словами; неправильное грамматическое построение и использование личных местоимений; эпизоды мутизма. Аккумуляцию и неспособность к трансформации фрагментов слышимой речи, использование штампованных бытовых фраз, отрывков из стихов для вербального контакта мы расценивали как тип формирования патологической, формальной речи, т. е. начальный симптом эндогенного процесса.

Заслуживает обсуждения факт значительной частоты гидроцефального синдрома на нашем материале — у 61 % детей из ГВР. Мы показали, что уже на первом году жизни гидроцефальный синдром у детей, впоследствии заболевших шизофренией, обнаруживался в 2 раза чаще, чем у психически здоровых детей. Увеличение размеров черепа, часто отмечаемое с первых месяцев жизни, характерные его деформации, изменения состояния черепных швов и большого родничка, свидетельствовали о гидроцефалии, развившейся внутриутробно, или в интранатальном, или в раннем постнатальном периоде. Очерченная клиническая картина активной гидроцефалии с первого месяца жизни наблюдалась в ряде наблюдений при отсутствии натальных повреждений. Окружность головы в среднем была увеличена на 1—2 сигмальных отклонения по сравнению с возрастными параметрами. К возрасту 8—10 лет гидроцефальные изменения черепа, особенно гидроцефальная конфигурация головы, становились менее выраженными, размеры головы превышали возрастные нормы на 1—3 см, а иногда соответствовали норме.

Мы отметили положительную возрастную динамику гидроцефального синдрома у детей из ГВР: на первом году жизни гидроцефальный синдром с симптомами внутричерепной гипертензии обнаружен у 76 %, в 2 года — у 58,5 %, в 3 года у 50 % детей. Анализ синдрома гидроцефалии внутри ГВР по шизофрении показал регрессивную тенденцию в зависимости от психического состояния. У больных шизофренией мы наблюдали его в 66,7 % наблюдений, при шизоидной психопатии — 54,5 %, в группах детей с другими психическими расстройствами и психически здоровых он выявлен в 40 % и 20 % наблюдений. Частота синдрома гидроцефалии у больных шизофренией из 2-ой группы сравнения составила 55,3 %.

По нашим данным, синдром гидроцефалии обычно сопутствует раннему началу шизофрении, чаще обнаруживается у заболевших шизофренией или имеющих расстройства шизофренического спектра детей, чем в подгруппе здоровых. Особенностью синдрома гидроцефалии при шизофрении, а также у детей с формированием шизоидной психопатии является диссоциация между степенью клинической выраженности гидроцефалии и внутричерепной гипертензии: при значительном увеличении размеров головы симптомы внутричерепной гипертензии выражены нерезко, иногда отсутствуют или перекрываются клиникой основного процесса. Другой особенностью является низкая частота объективных признаков внутричерепной гипертензии на глазном дне. Это указывает на преобладание нормотензивной формы гидроцефалии у детей ГВР. В периоды обострения шизофрении в половине наблюдений мы отмечали симптомы внутричерепной гипертензии.

Изложенные данные позволяют нам высказать предположение о генетически сцепленном с наследственной предрасположенностью к шизофрении механизме развития гидроцефалии, а также с механизмом ex vacuo вследствие медленно развивающейся атрофии отдельных участков коры головного мозга, диагностируемой позднее. Мы также разделяем точку зрения Delizi L. Е. и соавт. (1986), Mednick S. А. и соавт. (1989), Трубникова В. И. и соавт. (1995), которые относят расширение боковых желудочков головного мозга к генетическим маркерам предрасположенности к шизофрении у детей из ГВР.

Для уточнения структурной патологии головного мозга, характерной для шизофрении, мы провели КТ-исследование без учета половых различий 189 обследуемым, из них 44 детям из группы высокого риска преимущественно в возрасте от 3-х до 8 лет и 39 их родителям, 56 больным шизофренией того же возраста, часть из них из 2-ой группы сравнения, 50 больным с последствиями раннего органического поражения ЦНС (недифференцированная умственная отсталость и синдром Жиль де ля Туретта).

Основными томографическими признаками у детей из группы высокого риска были изменения ликворной системы головного мозга, мягкие признаки атрофии отдельных участков лобной и теменной коры, очаги пониженной плотности вещества головного мозга, чаще в перивентрикулярной области и различные аномалии развития головного мозга. У большинства детей отмечались комбинации из 2-3 и более признаков (83,3 %).

Изменения ликворной системы головного мозга обнаружены у 69,4 % детей из первой и второй подгрупп потомства больных шизофренией, в 74,4 % наблюдений у родителей, в 71,4 % наблюдений детей 2-ой группы сравнения, в 70 % наблюдений у детей с органическим поражением ЦНС. Расширение желудочковой системы было преимущественно слабой и умеренной степени выраженности, их них симметричное — в 75 % случаев и асимметричное — в 25 %. У части больных (16,7 %) вентрикуломегалия сочеталась с расширением субарахноидальных пространств в проекции лобной, височной или теменной областей. Изолированное расширение субарахноидальных пространств в проекции лобных долей встречалось одинаково часто у детей ГВР и их родителей (13,4 %). Прямой корреляции между расширением ликворной системы головного мозга и клиническими симптомами гидроцефалии не установлено. Более того в 28 % наблюдений гидроцефалия диагностирована только методом КТ. У детей с расширением субарахноидальных пространств в проекции лобной и теменной долей в клинической картине имели место поведенческие отклонения, диспраксические нарушения; при вентрикуломегалии 3-го желудочка наблюдались вегетативные расстройства. Симметричная гидроцефалия боковых желудочков в сочетании с расширением субарахноидальных пространств встречалась в 1,4 раза чаще у родителей, чем у их больных детей. Ряд находок свидетельствовал о внутриутробной дисгенезии головного мозга (атрофия или гипоплазия червя и полушарий мозжечка, врожденные арахноидальные кисты, гипоплазия мозолистого тела и др.). Их частота на нашем материале составила 27,3 %.

При анализе семейных томографических корреляций установлен определенный параллелизм. Обнаруженная отрицательная возрастная динамика гидроцефальных изменений позволяет высказать предположение о прогрессировании морфологических изменений в случаях заболевания.

Электрофизиологическое исследование проведено в динамике (3-5 раз за период наблюдения) с первого года жизни 36 детям из ГВР в возрасте 1 года до лет. Анализ электрической активности головного мозга детей из ГВР по шизофрении в целом показал наличие у них признаков функциональной неполноценности ЦНС различной степени выраженности. У всех детей до 3 лет ЭЭГ-отклонения отмечались как в бодрствовании, так и во сне. Однако во сне они характеризовались большей значимостью и большей частотой проявления. На ЭЭГ детей старше 3 лет, записанных преимущественно в состоянии бодрствования, регистрировались изменения, аналогичные сдвигам, наблюдавшимся в младшем возрасте. Сопоставление степени их выраженности выявило несколько большую грубость нарушений у детей старше 3-летнего возраста. Наблюдаемые сдвиги были представлены в виде диффузной дельта и /или бета активности, наличием в составе зрительного альфа-ритма, регистрируемого в затылочно-теменных областях, отдельных острых волн или групп колебаний повышенной амплитуды тета и/ или дельта диапазона, реже регистрировались изменения активности центральных областей в форме грубой заостренности колебаний сенсомоторного ритма или устойчивой гиперсинхронной мономорфной тета-активнести большой амплитуды, общее снижение амплитуды биопотенциалов. Сопоставление ЭЭГ в подгруппах детей из ГВР с перинатальной патологией и без таковой выявило сходство ЭЭГ-признаков дизонтогенеза мозга между ними. У отдельных детей подгруппы без перинатальной патологии изменения в передних областях были выражены более отчетливо.

Из всего спектра выделенных нейрофизиологических сдвигов, которые могут служить основой развития отклонений в нервно-психической сфере ребенка, 2 электрофизиологических признака- пачечная бета-активность и низкочастотные веретена, обнаружили дополнительное содержательное свойство, требующее дальнейшего изучения.

С позиций требований ВОЗ (1985 г.), предъявляемым к маркерам предрасположенности к шизофрении, были проанализированы обнаруженные нами нарушения локомоторного развития в первый год жизни и неврологические симптомы в последующие возрастные периоды. В соответствии с этими требованиями исследуемый признак должен выявляться в доманифестном периоде. В этом отношении все выявленные нами расстройства соответствуют этому требованию, ибо сама постановка нашего исследования, его условия и многолетний период наблюдения обеспечивали выявление доманифестных особенностей и нарушений со стороны развития и функций ЦНС. В нашем исследовании хорошо прослеживается также связь многих неврологических отклонений с дальнейшим развитием заболевания, поскольку тот или иной симптом, будучи характерным для ГВР по шизофрении в целом со значительно большей частотой и выраженностью выступал в группе детей, которые в дальнейшем (даже в возрастных пределах, определяемых рамками настоящей работы,) заболевали детской шизофренией или у которых появлялись расстройства шизофренического спектра. Сказанное свидетельствует и о стабильности выявленных нами признаков, поскольку они выявлялись с должным постоянством во всех группах обследованных, независимо от психического состояния: у психически здоровых, с расстройствами шизофренического спектра, при манифестации в процессе наблюдения детской шизофрении и имелись у больных в общей группе детской шизофрении, наблюдавшихся в стационаре (независимо от генетической отягощенности этим заболеванием).

Наши наблюдения подтверждают также различное распределение соответствующих признаков в подгруппах детей ГВР и контрольной группе, которая была составлена из детей с перинатальной гипоксически-ишемической энцефалопатией.

И наконец, среди требований к маркерам фигурирует хорошая выявляемость и надежность признака. В этом отношении, неврологические нарушения, как объективно определяемые, являются более надежными из многих клинических проявлений болезней человека, в том числе и в самом раннем возрасте.

В качестве неврологических признаков, претендующих на роль неврологических маркеров предрасположенности к шизофрении, были выделены: 1) клинический феномен нервно-психической дезинтеграции на первом году жизни; 2) клинические феномены, свидетельствующие о нарушении координации и взаимосвязей функций III, IV, VI пар черепных нервов как между собой, так и с другими функциями головного мозга и анализаторами — «атаксия взора», неустойчивость взгляда при фиксации, недостаточность содружественных движений глазных яблок, недостаточность конвергенции, дивергенции, окулогирные кризы; 3) надсегментарные поражения VII, IX, XII пар черепных нервов, выражающиеся в нарушении сложных комплексных актов жевания, глотания, выразительности мимики, речи в процессе развития; 4) мышечная гипотония в сочетании с динамической мышечной дистонией; 5) изменение общей двигательной активности; 6) нарушение гармоничности и скорости движений; 7) нарушение содружественности и лево-правосторонней ориентации движений; 8) гипомимия и орофациальные гиперкинезы; 9) гипотонически-гиперкинетические и гипокинетико-ригидные расстройства; 10) диспраксические нарушения движений; 11) двигательные стереотипии; 12) атактические синдромы в период развития; 13) нарушения темпа и общей выразительности речи; 14) диссоциация развития речи; 15) корковая дизартрия в период развития речи; 16) речевые эхопризнаки; 17) тактильная гипо- и гиперчувствительность; 18) сенсорная гипо- и гиперчувствительность; 19) расстройства сна, ночные крики; 20) гипервентиляционные расстройства, аритмия частоты сердечных сокращений; 21) лабильность вазомоторных реакций и дистальный гипергидроз; 22) «игра» зрачков, транзиторный миоз, анизокория; 23) синдром гидроцефалии.

Выделенный большой круг неврологических симптомов, их диффузность и синдромологическая неоформленность указывают на недостаточность как отдельных функций нервной системы, так и на нарушения ее интегративных функций. Совокупность вегетативных дисфункций, отклонений в эмоциональном поведении, нарушений приспособительных реакций к постоянно меняющимся условиям окружающей среды являются индикаторами недостаточности гипоталамических и лимбических структур головного мозга. По-видимому, участие интегративных структур головного мозга маскирует выраженность ряда неврологических симптомов, которые действительно ярче проявляются в раннем возрасте.

Одновременное наличие у ребенка многих из перечисленных симптомов, их подчас необычные комбинации и разная степень выраженности формируют в целом особый неврологический статус, не укладывающийся в рамки ни одного из известных неврологических синдромов, характерных для приобретенных или врожденных неврологических заболеваний. Общая дискордантность неврологических функций может рассматриваться как ключевой и интегральный признак неврологического статуса при шизофрении, в том числе и в доманифестном периоде, и в группах высокого риска по шизофрении.

Проведенное впервые в детской отечественной психиатрии динамическое неврологическое обследование детей ГВР по шизофрении показало несомненную связь имеющихся неврологических отклонений в первые два года жизни с нарушениями созревания нервной системы и развитием психических расстройств шизофренического спектра. Специфический симптомокомплекс неврологических симптомов и нарушение локомоторного развития позволяют предположить, что эти дизонтогенетические явления в двигательной сфере — не случайная связь с перинатальными повреждениями нервной системы, а относятся к проявлениям шизофренического генотипа. Дальнейшие наблюдения (до пубертатного возраста) убедили нас в том, что установление этих симптомов не означало неизбежного возникновения шизофрении, но показало их генетическое единство. В то же время нарастание неврологических симптомов, углубление нервно-психической дезинтеграции и развертывание картины психического специфического дизонтогенеза свидетельствует о текущем эндогенном процессе, деформирующем развитие ребенка. Диагностика раннего эндогенного процесса возможна, по нашим данным, на первом — втором году жизни.

Результаты работы доказывают не только сам факт существования нейроморфологической основы шизофрении, выявляемой неврологическим методом с первых лет жизни, но и создают «банк» неврологических предшественников и маркеров для дальнейших исследований. В заключение следует отметить возможность формирования групп риска по развитию психической патологии с помощью неврологического скрининга атипичной неврологической симптоматики детей раннего возраста для проведения целенаправленных лечебно-коррекционных мероприятий с детьми и психотерапевтической работы в семьях.

ВЫВОДЫ

1. Нервно-психическое развитие и неврологический статус детей из группы высокого риска по шизофрении имеет ряд особенностей, не укладывающихся в рамки известных неврологических синдромов, характерных для врожденных или приобретенных неврологических заболеваний, что может быть обозначено как нервно-психическая дезинтеграция.

2. У детей из ГВР по шизофрении в 17,4 % случаев выявлен нормальный тип локомоторного развития (1-ый) и два патологических (аномальных). 2-ой тип (45,6 %) характеризуется негрубым искажением формулы постурально-моторного развития, скачкообразностью, пропуском формирования отдельных навыков и встречался вне зависимости от возникновения в последующем манифестных форм психической патологии. 3-ий тип (37 %) отличает искажение постурально-моторной формулы развития в сочетании со значительной задержкой формирования двигательных навыков на фоне диффузной мышечной гипотонии и при отсутствии парезов и симулирует органическую неврологическую патологию. Данный тип характерен для моторного развития детей, у которых впоследствии диагностирована шизофрения, синдром раннего детского аутизма, редко расстройства шизофренического спектра.

3. Нейромоторные отклонения в развитии у детей из группы высокого риска по шизофрении сочетаются с диссоциированным формированием сенсорных и психических функций, создавая общий комплекс искаженного созревания ЦНС. С возрастом нейромоторные нарушения независимо от развития психической патологии уменьшаются.

4. На первом году жизни выявлен определенный симптомокомплекс, отражающий отклонения в созревании ЦНС: а) недостаточность адаптациоино-приспособительных реакций с нарушениями в вегетативно-инстинктивной сфере; б) изменение общей двигательной и психической активности; в) нарушение ориентировочных реакций; г) искажение эмоциональных реакций и отсутствие стремления к установлению межперсональных контактов; д) отклонения в формировании предречевых этапов речи; е) нарушение постурально-моторного развития при отсутствии очаговых двигательных поражений на фоне низкого мышечного тонуса; ж) задержка или искажение общего процесса развития.

5. Неврологическую семиотику у детей из ГВР по шизофрении определяют множественные клинические феномены, свидетельствующие о поражении и нарушении взаимосвязей III, IY, YI, YII, IX, X, XI, XII пар черепных нервов как между собой, так и с другими двигательными системами и анализаторами; симптомы поражения экстрапирамидной системы и высших двигательных центров, участвующих в регуляции и координации поддержания позы и собственно произвольных и непроизвольных двигательных актов. Общая дискордантность неврологических функций может рассматриваться как ключевой и интегральный признак неврологического статуса при шизофрении, в том числе и в доманифестном периоде, и в группах высокого риска по шизофрении.

6. Наиболее значимыми в прогнозе развития шизофрении и расстройств шизофренического спектра являются следующие неврологические симптомы: отклонения в системе иннервации взора и окулогирные кризы; нарушения жевания и фонации; изменение темпа и общей выразительности речи; гипомимия и орофациальные гиперкинезы; речедвигательные особенности, изменение темпа и общей выразительности речи; задержка приобретения постуральных рефлексов с неправильным формированием поз головы, туловища, конечностей; мышечная гипотония в сочетании с транзиторной мышечной дистонией; изменение общей двигательной активности, гармоничности, скорости и содружественности движений; недостаточность лево-правосторонней ориентации и диспраксические расстройства; двигательные и речевые эхофеномены; двигательные стереотипии; сенсорная парадоксальная гипо- или гиперчувствительность.

7. Характерные нарушения развития и диффузные неврологические симптомы у детей из ГВР по шизофрении не являются следствием перинатального осложнений ЦНС несмотря на их высокую частоту (81,6 %). Перинатальные поражения усиливают выраженность имеющейся неврологической патологии и отражают повышенную уязвимость ЦНС детей из ГВР по шизофрении к действию дополнительных экзогенных факторов.

8. Выявленные неврологические нарушения соответствуют критериям ВОЗ для маркеров и предикторов шизофрении, поскольку они выявляются в доманифестном периоде болезни и остаются стабильными, обнаруживая связь с дальнейшим развитием заболевания и зависимость степень выраженности от психического состояния. Установлено различное распределение неврологических отклонений у детей обследованных групп. С большей частотой и надежностью они обнаруживаются у детей, заболевших шизофренией в последующие годы.

9. Метод компьютерной томографии головного мозга показал структурную основу неврологических симптомов мозга у детей из ГВР по шизофрении в 68,2 % наблюдений, у родителей — в 74,4 %, а у больных шизофренией (2-я группа сравнения) — в 71,4 %. Среди выявленных томографических изменений у детей из ГВР наиболее часто встречались расширение желудочковой системы и субарахноидальных пространств головного мозга. Отмечена отрицательная возрастная динамика гидроцефальных изменений, однако изолированное расширение субарахноидальных пространств в проекции лобных долей встречалось одинаково часто как у детей, так и у родителей. У 27 % обследованных детей из ГВР и больных шизофренией обнаружены аномалии развития головного мозга, которые явились томографической находкой.

10. Эволюционно-неврологический метод динамического контроля за развитием детей из ГВР по шизофрении с первых месяцев жизни ребенка дает возможность получать достоверные и объективные критерии для оценки созревания ЦНС ребенка и раннего выявления формирующейся нервно-психической дезинтеграции.

11. Разработанный в процессе исследования неврологический аспект оценки психического развития детей первых 3-х лет жизни для выявления его ранних отклонений позволяет скринировать атипичную неврологическую симптоматику при диспансеризации детских популяций, которая при дальнейшем наблюдении за индивидуальным развитием ребенка поможет выделить группы детей с высокой вероятностью развития шизофрении в будущем.

1. Разработанная методика и схема оценки неврологического и психического развития детей первых лет жизни дает практическому врачу возможность объективного динамического наблюдения за созреванием нервной системы ребенка. Стандартизованный вариант методики в виде компьютерной программы используется для проведения оценочного скрининга в педиатрической практике с целью выделения групп риска по формированию неврологической и психической патологии.

2. Установленная структура неврологической семиотики и особенности локомоторного развития у детей из ГВР по шизофрении имеют непосредственно прикладное значение и позволяют практическому врачу лучше ориентироваться в ранней диагностике психической патологии и трактовке выявляемых клинических симптомокомплексов.

3. Описанный новый клинический симптомокомплекс нарушений развития у детей из ГВР по шизофрении может быть использован для раннего установления риска возникновения психических заболеваний в младенчестве.

4. Выделенные аномальные типы локомоторного развитии при отсутствии парезов и параличей у детей из ГВР по шизофрении являются ранними индикаторами дезинтегративных расстройств ЦНС и предшественниками возникновения психической патологии.

5. Использование клинического эволюционно-неврологического метода динамического контроля за развитием детей из ГВР по шизофрении с первых месяцев жизни ребенка дает возможность получать достоверные и объективные критерии для оценки созревания ЦНС ребенка и раннего выявления формирующихся отклонений нервно-психического развития.

6. Разработанные в процессе исследования неврологические аспекты оценки психического развития детей первых 3-х лет жизни позволяют выявлять его ранние отклонения и скринировать атипичную неврологическую симптоматику при диспансеризации детских популяций с целью выделения группы с высокой вероятностью развития в будущем шизофрении и расстройств шизофренического спектра для проведения превентивных мероприятий.

7. Предложен комплекс лечебно-реабилитационных и психопрофилактических мероприятий для детей раннего возраста из ГВР по шизофрении с целью реконструкции аномального развития.

1. О методических подходах к изучению психическмх расстройств у детей раннего возраста с генетическим риском по шизофрении /Пятый Всерос. съезд невропатологов и психиатров. — 1984, т. 1, с. 83. (в соавт. с Г. В. Козловской).

2. Неврологические нарушения как индикатор психических расстройств у детей раннего возраста, генетически отягощенных эндогенными психозами. /Всерос. конф. невропатологов, нейрохирургов и психиатров, — Рига, 1985, т. 1, с. 239-242.

3. К вопросу о нейропсихической дезинтеграции у детей раннего возраста из ГВР по шизофрении. /Проблемы шизофрении детского и подросткового возраста. — М. 1986, с. 104-114. (в соавт. с Г. В. Козловской, Н. В. Римашевской).

4. Особенности поведенческих реакций у детей раннего возраста из ГВР по эндогенным психическим заболеваниям. /Седьмой Межд. симп. дет. психиатров, Суздаль, 1986, с. 42-43.

5. Нервно-психическая дезинтеграция в раннем онтогенезе детей из ГВР по эндогенным психическим заболеваниям. //Журн. невропат. и психиатр., 1986, No 10, с. 1534-1538, (в соавт. с Г. В. Козловской).

6. Развивающийся мозг, окружающая среда и психическое здоровье. Обзор совещания ВОЗ 3-5 ноября 1986 г. //Жури, невропат, и психиатр. — 1987, No 10. с. 1585-1588.

7. Формирование локомоторики и неврологические симптомы в раннем детском возрасте у потомства больных шизофренией. //Там же, 1990, No 8, с. 84-87.

8. Клинико-психопатологические аспекты пограничных психических расстройств в младенчестве. //Там же, 1991, No 8, (в соавт. с Г. В. Козловской, Г. В. Скобло, Н. В. Римашевской).

9. Изучение риска возникновения психических заболеваний в раннем детском возрасте. Тез. докл. Всесоюз. симпозиума. «Акт. вопросы клиники, диагностики, терапии и профилактики пограничных психических состояний». Томск, 1987, с. 19-21.

10. Нервно-психическая дезинтеграция как возможное проявление генотипа у детей первых лет жизни из ГВР по шизофрении. /Мат. YIII Всесоюз. съезда невропатол. и психиатр., М. 1988. Т. 1. с. 107-109.

11. Диагностическое значение ЭЭГ-паттернов сна у детей с нервно-психическими расстройствами в раннем возрасте. //Журн. соц. и клин, психиатрии, 1992, No 2. с. 101-105 (в соавт. с Н. С. Галкиной, А. И. Боравовой, Г. В. Козловской и др.).

12. Роль неврологических и параклинических исследований в диагностике психических нарушений в раннем возрасте. /Шестая Всерос. конф. по дет. неврологии и психиатрии, 1993, г. Самара, с. 101-104.

13. Двигательные нарушения у детей из ГВР по шизофрении. /Журн. невропат, и психиатр., 1994, с. 72-76.

14. Коррекция локомоторных нарушений у детей из ГВР по шизофрении. /Журн. Неврологический вестник, 1994, No 2, с.

15. Особенности формирования моторики и неврологические индикаторы эндогенных психических заболеваний в раннем онтогенезе детей из ГВР. /В кн. Теоретические и клинические основы детской неврологии. 1995, с.

16. Шизотипический диатез или нервно-психическая дезинтеграция. /Первая Международ, межрегион, конференция «Службы психического здоровья в раннем развитии ребенка». М. 1995, т. 1, с. 10-11. (в соавт. с Г. В. Козловской).

17. Психическое здоровье младенцев и его охрана. Там же, с. 9-10. (в соавт. с Г. В. Козловской)

18. An Epidemiological Study of Mental Disorders During Early Childhood in the Soviet Union. /Primary Prevention of Psychopathology. Gen. Edit. G. W. Albee and J. M. Joffe. Newbury Park-London-New Delhi. — 1992. P. 49-57. (в соавт. с О. В. Баженовой, Г. В. Козловской, Г. В. Скобло.

19. Neuro-mental Disintegration (Shizotipical Diathesis) as a Manifestation of Schizophrenic Genotype in Early Childhood Symposium World Psychiatric Association «Search for the causes of Psychiatric Disorders» (в соавт с Г В Козловском) N-Y-1995

20 Neuropsyclucal Predictors of Schizophrenia in Infant //In Scient Proceed of IX World Congress of Psychiatr — Rio de Janeiro 1993 (в соавт с Г В Козловской)

21 Endogenous Diatesis in Early Childhood //In Ann WAIMN Conf on the Mental Health of Infant-Parents — Riga, 1994 7 (в соавт с Г В Козловской)

Выявить точный тип психического заболевания нелегко. Для этого создана современная диагностика шизофрении. Благодаря методикам выявления болезни, специалисты вовремя предпринимают адекватное лечения, обладающее высокой эффективностью.

Простым обывателям кажется, что определить, болен человек или нет, простая задача. Достаточно обратить внимание на поведение больного во время приступа или пообщаться с ним, как тут же картина будет ясна. Если бы дела действительно обстояли таким образом, то в нашем обществе не существовало бы преступников, извращенцев, маньяков, насильников и другой «нечисти». На сегодняшний день существует отличная диагностика шизофрении, методики позволяют выявить первейшие симптомы, а также признаки, которые тщательно скрываются больным человеком.

Существуют различные варианты диагностики психических расстройств

Только при соответствующем лечении можно получить позитивные результаты терапии. Для этого следует определить форму недуга, к которой относятся:

Параноидальная . Данный тип самый часто встречающийся, сопровождается галлюцинациями, видениями, бредом. При этом голоса в голове и видения приказывают, критикуют, возвеличивают, убеждают больного. Также могут быть бессловесные формы галлюцинаций — звуки, стуки, свисты, смех, плачь и т.д. Ряд пациентов ощущают также вкусовые, обонятельные галлюцинации, чувствуют чье-то прикосновение сексуального характера.

Гебефреническая . Симптомы возникают в юношеском возрасте, постепенно развивается нарушение речи, больной может замкнуться в себе, войти в какую-нибудь секту религиозного, оккультного, философского характера. Поведение страдающих гебефренической формой становится непредсказуемым:

• больные выглядят неопрятно, лицо всегда с отпечатком дурашливости, проявляется инфантилизм.
• ярко выражено полное отсутствие эмоций, сопровождаемое гримасами, странными манерами.
• нарушается логическая связь при речи, проявляется косноязычие, странные рассуждения.
• бред и галлюцинации наблюдаются редко и в легкой форме.

Кататоническая форма . Выражается расстройством двигательных функций: больной может быть чрезмерно активным или обездвиженным. Сопровождается состояние приступами агрессии, гнева, криками, визгом. Также характерны:

• ступор — заторможенность, снижение реакции на происходящее и окружение;
• возбудимость — чрезмерная активность без внешнего воздействия;
• негативизм — постоянные движения в противоположную от желания сторону, стремление садиться, стоять наперекор инструкциям;
• застывание — пациент добровольно застывает в странной позе;
• ригидность — стремление стоять в своей позе в ответ на ее изменение;
• гибкость (восковая) — части тела больного могут принять формы, которые невозможно создать при всем желании здоровым. При этом поза сохраняется и ее трудно изменить даже насильственно;
• полное подчинение внешним указаниям;
• монотонное повторение одной и той же мысли, тех же ответов на разные вопросы.

Ступор — один из признаков кататонической формы шизофрении

Простая форма . По ходу развития заболевания нарастает неадекватность, снижается работоспособность, умственный потенциал. Весьма редко встречается в медицине. Чтобы выявить данный тип, специалисты обращают внимание на характерные признаки: апатию, бездеятельность, замкнутость.

Резидуальная форма присуща после перенесенной острой фазы. Сохраняются остаточные моменты — снижение волевой активности, низкий уровень эмоций, аутизм. При общении у больного скудная речь, он не способен сам себя обслуживать, жить в семье, теряет сексуальный интерес. Пациенты с данной формой заболевания требует постороннего присмотра и опеки, для них предусмотрена определенная группа инвалидности.

Методы диагностики шизофрении

Для определения болезни создан комплексный подход диагностирования. Чтобы быть более точным, наблюдать за пациентом нужно не менее полугода. Существует несколько видов выявления патологии, к которым относится сбор анализов и дифференциальный метод.

Дифференциальная диагностика шизофрении

Для опытного специалиста важно не спутать невроз с приступами шизофрении, психическими расстройствами. Также важно отвергнуть болезни инфекционного (вирусного) типа, пагубно воздействующие на нейроны. Благодаря диф при шизофрении, в 8% случаев диагностирования выявлены патологии центральной нервной системы.

Биполярное расстройство чаще всего оказывается предвестием шизофрении

Психоз . Возникает вследствие потребления наркотиков, алкоголя, имеет схожие симптомы с шизофренией, но радикально отличается сложностью течения и лечением.

Биполярное расстройство — симптом, выявленный до того, как наступила шизофрения, дифференциальный диагноз позволяет вовремя предпринять адекватное лечение и предупредить психические расстройства.

Анализы при шизофрении

Для исследования необходим биохимический, интерферонный, иммунный, гормональный и общий анализ крови, а также анализ мочи.

При тесте на нейроны на двенадцати маркерах (антител) выявляется состояние периферической и нервной системы.

Определяется состояние пищеварительной, эндокринной, сосудистой, сердечной и нервной системы.

Важно: одной из составляющих качественного обследования является психологический тест (психопатический, нейропсихологический). За счет простых вопросов, специалист обнаруживает у пациента патологии в работе мозга.

Для диагностики шизофрении врач может отправить на сдачу анализа крови

При своевременной постановке диагноза, специалисты сумели предупредить обостренные фазы психического недуга. Если упустить время, состояние может закончиться суицидом, смертью вследствие гипертоксической формы болезни.

Шизофрения: диагностика через МРТ

Магнитно-резонансная томография позволяет обнаружить кисты, опухоли, гематомы в головном мозге. Картина на снимках указывает (при наличии) на активность в разных точках мозга. При психическом недуге, присутствует аномалия сосудов, патологии в коре и тканях головного мозга, их атрофия, уменьшение в размерах.

Благодаря томографии, болезнь можно выявить на ранней стадии, когда у больного еще нет внешних проявлений. Обследование относится к дополнительным методам распознания шизофрении.

Магнитно-резонансная томография может помочь узнать причину шизофрении

Несмотря на высокий уровень своевременного диагностирования, больные редко обращаются за врачебной помощью. Их пугает отношение социума к психически больным лицам. В этом случае способствовать обследованию и эффективному лечению недуга могут близкие люди. Проблема также усугубляется поведением лица с душевным расстройством, зачастую скрывающим свое состояние. Поэтому важно обращать внимание на мельчайшие детали поведения больного и вовремя обратиться за психиатрической помощью.