К началу XVI столетия Япония распалась на несколько крупных феодальных княжеств, правители которых не желали признавать над собой никакой власти. Иностранцы именовали их «королями», так как часто не имели представления о том, что в Японии существует центральная власть. Центральное правительство в Киото - сегуны из дома Асикага - потеряло всякое реальное влияние. По всей стране шли междоусобные войны крупных феодалов, вследствие чего столетний период - с 60-х годов XV в. до 60-х годов XVI в.- именуется в японской литературе сэнгоку дзидай - «период воюющих государств». Не прекращались и крестьянские восстания. Антифеодальная борьба достигла большой остроты.

Аграрные отношения

Земля, номинально принадлежавшая императору, фактически была захвачена в собственность несколькими крупными феодалами, в подчинении у которых находились мелкие и средние феодалы, все вместе составлявшие привилегированное сословие воинов-самураев. В ряде районов средние феодалы сохранили еще свою самостоятельность. Огромные земельные владения были сосредоточены в руках храмов и монастырей.

Старая форма феодальной земельной собственности - мелкое частнопоместное землевладение (так называемые сёэн) - постепенно теряла своё первенствующее значение, уступая место крупным феодальным латифундиям. Количество сёэн всё больше и больше сокращалось. Владельцам сёэн - самураям трудно становилось сохранять свою экономическую независимость от крупных и средних феодалов, а политическая обстановка, связанная с непрерывными междоусобицами, также побуждала мелких феодалов становиться вассалами более могущественных. Крупные феодалы были заинтересованы в ликвидации расположенных на их территории сёэн, поскольку самостоятельность последних препятствовала сосредоточению в их руках всех доходов, получаемых от эксплуатации крестьян данной территории. Немаловажное значение имело и то, что крупные и средние феодалы стремились поселить всех подвластных им самураев в своих замках или вблизи от них, чтобы иметь всегда наготове войско для нападения на соседние княжества или для обороны. Бесконечные междоусобные войны надолго лишали самураев возможности заниматься хозяйством. Постепенно всё большее количество мелких феодалов переходило на положение простых воинов, получающих от своих сюзеренов-князей жалованье натурой, примерно соответствовавшее тому количеству риса, которое мелкий феодал и ранее получал в своём сёэне. Замки крупных и средних феодалов, в которых сосредоточивалось большое количество самураев, стали превращаться в военно-административные центры. Около них селились во всё возрастающем количестве ремесленники и торговцы. Так возникли и стали развиваться многие города, получившие название призамковых (дзёкамати).

Феодалы жестоко эксплуатировали крестьян, которые были прикреплены к земле. Крестьяне платили феодалу в основном ренту продуктами. Барщина постепенно теряла значение, продолжая применяться на постройке дорог и ирригационных сооружений, при дворе феодала и т. п. Размеры ренты заметно повышались: к началу XVI в. она составляла значительно более половины валового дохода крестьянского хозяйства.

Во второй половине XV и в XVI в., несмотря на то, что в результате расширения экономических связей с Китаем и странами Юго-Восточной Азии в Японию проникли новые сельскохозяйственные культуры (хлопок, сладкий картофель, сахарный тростник и т. д.), земледелие после предыдущего относительного подъёма переживало упадок. Это вызывалось главным образом междоусобными войнами феодалов, во время которых вытаптывались крестьянские поля, а крестьяне надолго отвлекались от мирного труда. Снизилась урожайность, упали общие сборы риса. По данным японских историков, в период сэнгоку дзидай обрабатываемая площадь сократилась более чем на 50 тыс. га (свыше 5% всей площади). Крестьяне уходили в города в поисках заработков.

Развитие городов, ремесла, торговли

Конец XV и XVI век характеризуются в Японии ростом городов, ремесла и торговли, несмотря на упадок сельского хозяйства страны.

Значительно выросли в этот период старые города - такие, как Сакаи на острове Хонсю. Появились и новые города - Хирадо и Нагасаки на острове Кюсю. Город Сакаи (близ Осака) по своему внутреннему строю близко подходил к средневековым европейским городским республикам; европейские миссионеры называли его «Венецией Японии». Сакаи управлялся советом из 36 членов, которые избирались из среды наиболее богатых купцов - жителей города. Сакаи имел своё наёмное войско из ронинов (деклассированных самураев) для охраны от нападений феодалов; его предместья были защищены рвами с водой. Всё это в известной мере обеспечивало безопасность города. Уже в XV в. Сакаи стал центром торговли с Китаем и островами Рюкю. Некоторой независимостью от феодалов пользовались также города Хирано в провинции Сэцу и Кувана в провинции Исэ. Однако большинство японских юродов, в частности призамковые, не сумели добиться не только самостоятельности, но даже ограниченных форм самоуправления.

Князья, стремясь к максимальному увеличению доходов и беспощадно эксплуатируя своих крестьян, облагали в то же время высокими налогами цехи и гильдии. Светские феодалы, равно как и монастыри и храмы, часто сами выступали в роли организаторов и владельцев производственных предприятий, особенно горнорудных, строили суда, вели обширную внешнюю торговлю.

Японские купцы значительно расширили сферу своих операций. Помимо центральной части Китая, с которой шла оживлённая торговля в течение всего XV в., они предпринимали путешествия со своими товарами на Тайвань, Филиппины и к индокитайскому побережью. Там создавались постоянные японские фактории с населением по нескольку тысяч человек. Расширились географические сведения японцев, развились судостроительное искусство, навигационное дело.

Заморская торговля приносила огромные барыши. Постепенно стали возникать крупные торговые фирмы; некоторые из них имели собственные промышленные предприятия. Например, купец Камигая Содзин, который вёл во второй половине XVI в. торговлю с Кореей, Китаем, Сиамом и Люсоном (Филиппины), организовал на своей родине (остров Кюсю) добычу красильных веществ, поднял производство ставших знаменитыми тканей города Хаката (на острове Кюсю), начал разработку серебряных рудников на юге Хонсю. Он занимался также строительными работами: построил замок для одного крупного феодала, строил лагерь диктатора того времени Хидэёси в Нагоя. В качестве фактического банкира Хидэёси он принимал участие и в политической жизни страны.

Другой богатейший купец Японии, Симай Сосицу, имел свои торговые агентства в Корее, Китае, на Люсоне, в Сиаме. Он принимал участие в подготовке похода Хидэёси на Корею и Китай.

Промышленное производство было сосредоточено в тот период главным образом в цехах ремесленников, так называемых дза. Организация цехов имела много общих черт с обычными в средние века цеховыми организациями. Японские цехи строились, как и в странах Европы, на началах монополии производства, наследственности занятия ремеслом и т. д. Князья предоставляли цехам привилегии и, защищая их монополию, вместе с тем использовали их как источник доходов. Несмотря на феодальную регламентацию и другие ограничения, в Японии с течением времени стали возникать первоначальные формы капиталистической промышленности в виде домашнего крестьянского производства, подчинённого в той или иной мере крупному купцу, бравшему на себя снабжение производителей сырьём и сбыт их готовой продукции. Такие предприятия назывались тоякогё (промышленность оптового торговца). Возникавшие в то время крупные промышленные предприятия в большинстве своём принадлежали феодалам; работали на них крестьяне, частично в порядке отработочной повинности, но были и наёмные рабочие из беглых крестьян. Главным стимулом для развития промышленного производства являлись внешняя торговля и военные потребности феодалов. В городе Сакаи, а также в ряде других городов было сосредоточено производство оружия (мечи, алебарды), частично вывозившегося в другие страны. Так, вывоз мечей в Китай в 1483 г. достиг значительной цифры - 37 тыс. штук, в 1539 г. эта цифра снизилась до 24 862. Вывозились также изделия художественных промыслов - лакированные изделия, веера, изделия из фарфора и др. Для нужд внутреннего рынка помимо оружия производились ткани, водка (сакэ), примитивные сельскохозяйственные орудия и т. д.

Наибольшее развитие в XV-XVI вв. получило горное дело. На многочисленных рудниках, возникших во многих районах, от острова Садо на севере до острова Кюсю на юге, добывались в значительных для того времени количествах золото, серебро, медь, железная руда, сера. В этот период было основано подавляющее большинство горнорудных предприятий современной Японии. Князья считали горнорудное дело одним из важнейших источников доходов и держали эти предприятия в своих руках. Работали на рудниках, особенно в малонаселённых северных районах, зависимые крестьяне, а также крестьяне, бежавшие из районов, опустошённых войной.

Медь и серный колчедан вывозились в значительных количествах в Китай: в 1539 г., например, было вывезено 179 т меди. Торговля с Китаем велась при посредстве официальных посольств, направлявшихся сёгунатом, южными князьями (Оути, Хосокава) и монастырями; в этих посольствах всё более активное участие принимали и купцы из города Сакаи и других городов. Из Китая в Японию привозилась медная монета, которую там ещё не чеканили, китайский шёлк-сырец, качество которого было значительно выше японского, шёлковые ткани и другие товары. Не удовлетворяясь этими мирными формами торговых связей, японские князья и крупные купцы выступили организаторами пиратских набегов на Китай и Корею. Корабли японских пиратов грабили прибрежные города этих стран, сбывая вместе с тем японские товары.

Набеги японских пиратов (вако) приняли особенно широкий размер в XV-XVI вв. и явились одной из серьёзных причин, в силу которых Китай был вынужден в середине XVI столетия прекратить официальную торговлю с Японией. Пиратство стало уменьшаться лишь к 70-м годам XVI в. главным образом вследствие укрепления обороны берегов Китая и Кореи.

Появление европейцев в Японии

Европейцы, появившиеся на берегах Тихого океана в начале XVI в., в 1542 г. прибыли к берегам Японии. Первым из европейцев, высадившихся в Японии (на острове Танэгасима, южнее Кюсю), был португалец Мендец Пинто, а в 1580 г. туда прибыли и испанцы. Португальцы и испанцы привозили в Японию из Европы огнестрельное оружие, боевые припасы, а также изделия из Индии и стран Юго-Восточной Азии; португальцы стали вести также посредническую торговлю между Китаем и Японией, поскольку прямые торговые сношения между этими двумя странами из-за японских пиратских набегов фактически были прерваны. Скупая китайский шёлк-сырец, шёлковые ткани и другие товары в Индо-Китае, на Филиппинах и в Макао, португальцы продавали их в Японии в обмен на золото, серебро и медь; они вывозили из Японии мечи и различные японские художественные изделия. В XVI и в начале XVII в. Япония была одним из крупных экспортёров золота и серебра в Европу. Торговля с португальцами способствовала развитию ряда прибрежных городов и обогащению японского купечества. Особенно выросли такие города, как Хирадо, Нагасаки, Хаката, Сакаи и Осака.

Японские феодалы продавали европейцам и невольников, главным образом из числа людей, захваченных в пиратских набегах или в междоусобных войнах.

Главным предметом ввоза в Японию стало огнестрельное оружие - аркебузы и мушкеты, получившие наименование танэгасима, по имени острова, на котором впервые высадились европейцы. Князья стремились приобрести как можно больше этого оружия, рассчитывая таким путём увеличить шансы на победу над своими соперниками. Несмотря на то, что огнестрельного оружия ввозилось много, его не хватало. Князья, купцы города Сакаи и даже некоторые монастыри приступили к организации собственного производства огнестрельного оружия.

Соприкосновение с европейской цивилизацией внесло крупные изменения в военное дело в Японии. Если раньше, когда войско было вооружено лишь мечами и копьями, оно состояло главным образом из самурайской конницы, приученной в основном к ведению рукопашного боя, то вслед за появлением огнестрельного оружия главное значение получили пехотинцы, так называемые асигару - «легкие на ногу». Пехотинцы, принудительно набиравшиеся обычно из крестьян, существовали и раньше, но их роль сводилась тогда к обслуживанию самураев. Теперь, в новых условиях, пехота стала главной силой, решающей исход боя.

Внедрение огнестрельного оружия привело к значительному увеличению численности войск каждого крупного феодала, в войска стали больше набирать крестьян. Появились солдаты-профессионалы из крестьян, имевшие хорошо владеть оружием. Самурайство в значительной мере пополнилось этими выходцами из крестьянской среды. Некоторые из солдат профессионалов, в прошлом крестьяне, превратились в период междоусобных войн в самураев, а затем стали крупными землевладельцами. Такими были, например, знаменитый Хидэёси и некоторые из его полководцев. Члены старых феодальных домов, ведших свой род с древних времен, были в большинстве перебиты в результате междоусобных воин. На их место стало новое, менее родовитое привилегированное сословие из среды вассалов прежних самураев. Такая передвижка в господствующем классе получила образное наименование: «низы побеждают верхи» (гэкокудзё).

Одновременно с европейскими купцами в Японии появились португальские, испанские и другие миссионеры - иезуиты и францисканцы, которые начали вести христианскую пропаганду вначале на острове Кюсю, а затем и в других районах Японии. Рассчитывая с помощью миссионеров расширить внешнюю торговлю и получить больше вооружения из Европы, князья оказывали покровительство миссионерам. Последние стали открывать церкви, школы и больницы. Некоторые князья на острове Кюсю даже сами принимали христианство и поощряли к этому своих самураев. Эти князья рассчитывали таким путём получить содействие со стороны европейцев в своей борьбе с другими феодалами.

Классовая борьба. Предпосылки объединения государства

Одним из ближайших результатов появления европейцев в Японии был дальнейший рост сепаратистских тенденций, в особенности на юге страны, и некоторое экономическое усиление местного торгового капитала.

Назревала опасность подчинения феодальной Японии более сильным европейским странам. Испанцы и португальцы с середины XVI в., создав себе опору в лице южных князей-христиан, принимали известное участие в междоусобных войнах, всё более укрепляя собственные позиции в стране.

Однако наибольшую опасность японские феодалы видели в том, что были поколеблены феодальные порядки и что не прекращались крестьянские восстания. Постоянные войны между феодалами, а также введение нового вооружения требовали всё больших средств. Вместе с тем эти войны тяжело отражались на сельском хозяйстве. Попытки феодалов увеличить размеры взимаемой с крестьян ренты приводили к бегству крестьян с земли и подъему крестьянского движения. Этому способствовало также проникновение в японскую деревню товарно-денежных отношений, ростовщичества; крестьяне часто не были в состоянии выкупить заложенные ростовщикам землю и другое имущество.

В XVI в. непрерывной чередой шли крестьянские, а также городские антифеодальные восстания. По имеющимся скудным сведениям за 75 лет (1500-1575) произошло 29 крупных восстаний. Крестьяне, выступавшие против ростовщиков и феодалов, требовали уничтожения долговых обязательств, сокращения непомерных поборов и т. д. Некоторые из народных восстаний проходили под лозунгами и руководством буддийских сект, возникших ещё в XII-XIII вв.

Восставшие крестьяне часто вступали в контакт с широкими слоями населения городов (ремесленниками, мелкими торговцами). Низы городского населения, а также рядовое самурайство нередко попадали в такую же зависимость от ростовщиков, как и крестьяне; ремесленники тяжело страдали от постоянных феодальных поборов. Одно из восстаний горожан в Киото в 1532 г. возглавлялось ронинами, но главными участниками восстаний в Киото и в других городах была городская беднота. Случалось, что к восставшим примыкали крестьяне пригородных районов, вооружённые огнестрельным оружием.

В этой обстановке среди некоторых групп японских феодалов и тех кругов купечества, которые не были связаны непосредственно с обслуживанием владетельных феодалов и потому были заинтересованы в развитии торговли в масштабе всей страны, усилилась тенденция к объединению государства. Наиболее дальновидные представители господствующего класса стремились к созданию сильной центральной власти, которая была бы в состоянии укрепить пошатнувшиеся устои феодального строя.

Инициаторами этого объединения выступили феодалы-землевладельцы средней руки, стремившиеся не допустить дальнейшего усиления крупных феодалов, прекратить междоусобную борьбу между ними и тем спасти свои владения.

Ода Нобунага

В 1568-1582 гг. один из средних феодалов, земли которого были расположены в центральной части острова Хонсю, - Ода Нобунага достиг значительного успеха в борьбе со своими феодальными противниками. Используя более совершенную организацию своих войск, он добился в короткий срок значительного увеличения своих владений в районах, близких к Киото, включая и самую столицу государства. Часть новых владений Нобунага передал своим полководцам Хидэёси и Токугава. С помощью последних он заставил других феодалов центральной части острова Хонсю признать его власть. Нобунага в 1573 г. сверг последнего сегуна из дома Асикага и разгромил несколько буддийских монастырей близ Киото, принимавших деятельное участие в междоусобной войне. К концу своего правления Ода Нобунага добился подчинения себе более половины территории Японии (северная и центральная часть острова Хонсю). В своих владениях Нобунага уничтожил заставы и упразднил поборы, взимавшиеся с товаров, поступавших из других владений; он прокладывал дороги, ввёл строжайшие наказания за разбой. Вместе с тем он жесточайшим образом подавлял крестьянские восстания и громил буддийские секты, возглавлявшие их. Нобунага продолжал в более широком масштабе осуществление тех мероприятий против крестьян, которые до него проводили отдельные князья в своих владениях и которые затем, после смерти Нобунага, довершил его преемник Хидэёси, распространив их на всю территорию Японии. Стремясь лишить крестьян всякой возможности организовывать восстания, Нобунага приступил к изъятию у них оружия. Для того чтобы не допустить сокрытия риса крестьянами и уклонения от феодальных повинностей, Нобунага начал проводить земельную перепись с прикреплением каждого крестьянина к определённому земельному участку во владениях феодалов.

Политика Нобунага имела целью укрепление центральной власти, прекращение междоусобиц и расширение торговли. Однако Ода Нобунага добивался подчинения не только феодалов, но и крупных купцов центральной власти. Он боролся против монопольных объединений купечества и покончил с независимостью города Сакаи. Японские феодалы опасались экономического могущества купечества и его растущих связей с европейцами.

Хидэёси

Нобунага был убит в 1582 г. одним из своих приближённых и не успел закончить объединение страны. Осуществление этой задачи завершил его сподвижник Тоётоми Хидэёси (1582-1598). В первые годы своего правления Хидэёси, опираясь на часть феодалов, продолжал борьбу за подчинение феодалов Юго-Западной Японии; князя, побеждённого в войне или изъявившего покорность, он не лишал владений, но значительно сокращал их размеры и тем самым ослаблял и обезвреживал крупных феодалов. Отнятые земли Хидэёси раздавал своим полководцам, насаждая таким образом новых феодалов, выполнявших его волю. Главное внимание Хидэёси уделял борьбе против крестьянства, подавляя всякое проявление недовольства крестьян. Он принял решительные меры к изъятию оружия у крестьян по всей стране. В 1588 г. Хидэёси издал указ, положивший начало так называемой охоте за мечами. Один из пунктов этого указа гласил: «Поименованные выше мечи, короткие мечи не надо уничтожать. Следует использовать их на болты и заклёпки при сооружении великой статуи Будды, чтобы если не в этом, то в будущем мире это пошло крестьянам на пользу».

Одновременно Хидэёси произвёл проверку всех крестьянских земельных наделов и ввёл новый земельный кадастр (1589-1595 гг.), уменьшив единицу измерения земельной площади (с 1,2 га до 1,01 га), но сохранив за ней старое наименование (тё). При исчислении урожая с этой уменьшенной площади сохранялась старая норма; таким образом, повышалась продуктовая рента. Крестьянин был прикреплён к своему земельному наделу и лишён права его покидать. Эти мероприятия Хидэёси, усиливавшие закрепощение крестьянства, вызвали ряд новых восстаний крестьян.

Внешняя политика Хидэёси носила агрессивный характер. Добившись известного объединения страны, Хидэёси стремился дать выход воинственным устремлениям самурайства, не находившего более применения внутри страны. Хидэёси рассчитывал также завоевательными войнами укрепить свою власть над южными феодалами, силами и средствами которых должна была вестись война. Вместе с тем эта завоевательная политика поддерживалась теми торговыми домами Японии, которые были заинтересованы в заморской торговле или являлись организаторами пиратских набегов на Корею, Китай и другие страны Тихого океана.

Хидэёси в 1592 г. предпринял грандиозный для того времени завоевательный поход. Его захватнические замыслы распространялись не только на Корею, но и на Китай, Тайвань и Филиппины. Переправленная в Корею огромная армия (около 300-350 тыс.), а также большой флот, снаряжённый им, первоначально обеспечили успех японским войскам. Огнём и мечом прошли японские завоеватели по Корее, оккупировав почти всю страну. Однако поднявшаяся в Корее народная война и помощь Корее со стороны Китая предопределили поражение завоевателей. Поход Хидэёси 1592-1593 гг. закончился крахом. Столь же неудачным был предпринятый им в 1597-1598 гг. второй поход. Эти походы истощили Японию и ещё больше ослабили юго-западных феодалов. Торговые отношения с Китаем прекратились.

В конце XVI в., в период борьбы за объединение страны и завоевательных войн, Японию стали посещать голландцы и англичане. Между вновь прибывшими европейцами, с одной стороны, португальцами и испанцами - с другой, началось острое соперничество.

Установление сёгуната Токугава

После смерти Хидэёси (1598 г.) в роли его преемника выступил один из полководцев, служивший Нобунага и Хидэёси,- Токугава Иэясу. Он натолкнулся на сопротивление значительной части феодалов, не желавших подчиняться его власти и объединившихся под лозунгом защиты «законных прав» малолетнего сына Хидзёси - Хидэёри. В кровопролитной битве при Сэкигахара в 1600 г. Токугава разгромил своих соперников, а в 1603 г. принял титул сегуна. Добившись победы, он стал лишать феодалов, принадлежавших к лагерю противников, владений или направлять их в другие, более отдалённые районы, сажая на их место своих ставленников. Сторонники Хидэёри, однако, не сложили оружия. Только в 1614-1615 гг. после длительной осады города Осака, ставшего центром их сопротивления, последнее было сломлено. Тысячи сторонников Хидэёри были перебиты. После прекращения междоусобных войн создались условия для некоторого подъёма сельского хозяйства. Уже в конце XVI в. стала увеличиваться обрабатываемая площадь. На рубеже XVI-XVII вв. под обработкой находилось уже около 1,5 млн. га, т. е. примерно на 30% больше, чем в XV-XVI вв. Широкое распространение получили новые культуры, о которых японцы узнали в результате расширения их связей со странами Тихого океана и Европы. Помимо хлопка, сладкого картофеля и сахарного тростника, распространялась культура табака, значительно расширилась площадь, занятая тутовыми и лаковыми деревьями, чайным кустом и другими товарными культурами.

Сёгунат дома Токугава правил Японией в течение двух с половиной столетий - вплоть до буржуазной революции 1867-1868 гг.

Первые сегуны из династии Токугава продолжали политику Нобунага и Хидэёси, направленную на укрепление центральной власти и упрочение феодального строя. Они установили жёсткую регламентацию общественных отношений, точное регулирование прав и обязанностей каждого сословия и т. д.

Токугава Иэясу

Токугава закрепил за крупными и средними феодалами (даймё) основной земельный фонд страны. Доходы каждого феодального владения были точно учтены. Поскольку они выражались главным образом в рисовой продукции, все финансовые исчисления в стране были переведены на рис, и главная единица меры риса - коку (1,8 гектолитра) стала основным мерилом ценностей. Доходы земельных владений исчислялись в коку риса, причём административно-хозяйственной единицей (клан, или по-японски хан) считалось владение, приносившее не менее 10 тыс. коку дохода. Таких владений насчитывалось по всей Японии свыше 200. Размеры этих владений были различны. Самыми крупными поместьями обладал в XVII в. дом Токугава(около 4 млн. коку). Некоторые даймё имели по нескольку сот тысяч коку, но большинство из них имело сравнительно небольшие феодальные владения, от 10 до 50 тыс. коку. Подавляющая часть самураев (80-90%) была лишена своих поместий; они стали теперь повсеместно получатьжалованье натурой. Такая система оказалась выгодной для правителей Японии - сегунов из дома Токугава. Запрещая самураям заниматься каким-либо ремеслом, кроме военного, они добивались превращения самурайства в военно-дворянское сословие, изолированное от всех других социальных групп. Лишь небольшой части самурайства были оставлены их поместья.

Князь сохранял право суда и административной власти в пределах своего владения над всеми своими подданными. Он управлял самураями, которым выдавал жалованье натурой в виде рисового пайка, а также крестьянами, обрабатывавшими землю в его впадениях и вносившими ему натуральную ренту. Центральная власть, однако, имела право контроля над князьями, она могла вмешаться в их действия, отнять у них часть или даже всё владение. К этой мере весьма часто прибегали первые сегуны Токугава, расправляясь с теми феодалами, которые принадлежали к враждебной им группировке. Однако в дальнейшем подобные конфискации осуществлялись редко. Фактически даймё были почти независимы в своих кланах, контроль над ними со стороны центральной власти имел своей целью главным образом предупреждение возможных попыток оспаривать господство дома Токугава. В этом направлении была разработана целая система мероприятий, в известной мере стеснявших самостоятельность даймё. Но самый факт деления страны на 200 с лишним феодальных кланов, во главе которых стояли наследственные и почти независимые правители, свидетельствовал о том, что полное объединение страны не достигнуто, а был лишь сделан известный шаг в этом направлении. Незавершённость процесса объединения была обусловлена прежде всего тем, что руководящей силой в движении за объединение оставались сами феодалы, заинтересованные в сохранении своих поместий и привилегий.

Торговля и ремёсла в 17 крупных городах были изъяты из юрисдикции местных феодалов и подчинены центральному правительству. На первом месте среди них стояли: Осака, Киото - город старой культуры, развитой торговли и ремесла, а также Эдо (ныне Токио) - новый растущий город, построенный Иэясу, ставший с 1600 г. столицей страны. Однако остальные города - главные города кланов и др.- подчинялись даймё. Структура ремесленных цехов и купеческих гильдий (дза, накама, догёкумиай) осталась фактически прежней. В крупных городах, находившихся под властью сёгуната, насчитывалось свыше 100 цехов различных специальностей. Контроль и регламентация цехов были усилены; гильдии, часто дававшие займы сегуну, подвергались меньшему контролю. В этот период значительно развилось промышленное производство. Иэясу уделял большое внимание судостроению, поручив англичанину Адамсу, приехавшему в Японию в 1600 г., обучать японцев искусству судостроения. Иэясу придавал большое значение горнорудному делу, которое он изъял из ведения даймё и подчинил сёгунату. Значительное развитие получило также фарфоро-фаянсовое производство; из Кореи во время войны были вывезены искусные корейские ремесленники, которых заставляли налаживать это производство в кланах. Значительно расширилась рассеянная мануфактура. Однако господствующее положение в производстве продолжали занимать цехи ремесленников и казённая мануфактура с преобладанием принудительного труда, находившаяся в руках сёгуната или даймё.

Сословное устройство

Население в токугавском государстве было разделено на четыре сословия: самураев, крестьян, ремесленников и торговцев. Права и обязанности каждого сословия были регламентированы.

Особенно жёстко регламентировались обязанности крестьянства, не получившего никаких прав. Иэясу Токугава приписывают слова: «Крестьянин - что кунжутное семя, чем больше жмёшь, тем больше выжимаешь». Один из его ближайших сподвижников говорил: «Наилучший способ управления крестьянами заключается а том, чтобы оставлять им только пищу на год, а остальное брать в качестве налога».

Деревни были разделены на пятидворки. Во главе каждых пяти дворов стоял зажиточный крестьянин, в обязанности которого входил полицейский надзор за соблюдением правительственных регламентации. Крестьяне были прикреплены к земле, в случае бегства крестьянина остальные жители пятидворки оплачивали за него все налоги и поборы; за побег крестьяне строго наказывались.

Регламентированы были буквально все стороны жизни крестьянина. Крестьянам запрещалось употреблять в пищу рис, носить одежду из шёлковой ткани, строить удобные и просторные помещения и чем-либо украшать свои жилища, устраивать какие-либо развлечения, театральные представления и пр.

Условия жизни торговцев и ремесленников были также регламентированы, однако со значительно меньшей строгостью, чем жизнь крестьян, а на практике эта регламентация почти не соблюдалась, особенно в отношении торговцев. Вместе с тем выделение торговцев и ремесленников в отдельные сословия было шагом вперёд в сравнении с прежним бесправным их положением: в XIII-XIV вв. существовали только «воины» (самураи) и «народ».

Внутренняя структура дворянства также несколько изменилась. Во главе привилегированного сословия самураев стоял верховный сюзерен, носивший прежнее наименование сегуна. На ступень ниже стояли его непосредственные вассалы, бывшие сподвижники Токугава Иэясу. Владения этих вассалов были значительно расширены. Затем шли «посторонние князья», т. е. прочие крупные феодалы, которые в прошлом не были связаны с домом Токугава прямым вассалитетом и которых Токугава подчинил силой оружия. Вся остальная масса самурайства находилась в подчинении у сегуна и местных князей.

Существовал и особый слой самураев, так называемые хатамото-самураи, находившиеся в непосредственном подчинении у правительства сегуна. Их насчитывалось 5 тыс. человек. Часть хатамото имела свои земельные владения, довольно значительные по размерам, но меньшие, чем у даймё (менее 10 тыс. коку). Хатамото составляли слой феодального чиновничества. Остальное самурайство составляло войско сегуна и отдельных даймё. Из 350-400 тыс. самураев по всей стране в непосредственном подчинении сёгуната или его вассалов - хатамото было около 80 тыс. самураев.

Над всем аппаратом управления был учреждён особый надзор в лице чиновников сегуна, наблюдавших за всеми сословиями.

Изоляция страны. Народные антифеодальные движения

В XVI в. велись оживлённые сношения с европейскими странами, Сиамом, Филиппинами. Политику ограничения деятельности иностранцев начал проводить Хидэёси, дважды, в 1587 и 1597 гг., издававший указы, направленные против миссионерской пропаганды в Японии. Однако Хидэёси вместе с тем содействовал расширению торговли и дипломатических отношений с европейцами, рассчитывая получить у них суда и оружие и этим обеспечить успех предпринятого им корейского похода. Токугава Иэясу ещё более ограничил деятельность иностранных миссионеров в Японии. В то же время он покровительствовал англичанам и голландцам, желая использовать их для ослабления влияния испанцев и португальцев, создавших себе опору среди князей на острове Кюсю. Против испанцев принимались особые предупредительные меры. Наряду с этим Иэясу восстановил прерванные во время японо-корейской войны сношения с Кореей и Китаем. С Кореей был заключён в 1609 г. договор, по которому японцы допускались в один корейский порт - Пусан. Были также ограничены сроки пребывания японцев на корейской территории и количество судов, которые Япония могла посылать в Корею.

Наиболее решительную политику, направленную против европейцев, вёл третий сегун из дома Токугава - Иэмицу (1623-1651), издавший в 30-х годах XVII в. ряд указов, согласно которым японцам запрещалось покидать пределы своей страны под угрозой смертной казни и строить большие суда, пригодные для дальних рейсов. Одновременно иностранцам было запрещено под угрозой того же наказания посещать Японию. Только торговым судам голландцев и китайцев разрешалось заходить в Нагасаки, где на острове Дэсима происходила торговля.

Изгнание испанцев и португальцев в известной мере диктовалось опасностью вооружённого вторжения европейцев, особенно в силу поддержки ими юго-западных князей. Почти все юго-западные князья находились во время битвы при Сэкигахара (1600 г.) во враждебной Токугава коалиции. Среди них были принявшие христианство и весьма тесно связанные с испанцами и португальцами. Англичане сами прекратили торговлю с Японией несколько ранее (1623 г.) ввиду острой конкуренции со стороны голландцев.

Среди причин, приведших к изоляции страны, известную роль сыграло то обстоятельство, что антифеодальное движение крестьян часто принимало религиозную оболочку христианства. Феодальная оппозиция, выступавшая против династии Токугава, также использовала в своих целях христианскую религию. Так, например, собравшиеся в Осака под знамёнами Хидэёри десятки тысяч ронинов были почти все христианами, тесно связанными с португальскими и испанскими миссионерами. Ещё в 20-х годах XVII столетия, когда сегуны не собирались прекращать полностью торговые сношения с иностранцами, испанцам были запрещены торговля и приезд в Японию. Той же причиной объяснялся строжайший запрет в 1630 г. ввоза европейской литературы, ибо в ней могло встретиться упоминание о христианстве; все подобного рода книги подлежали сожжению. Запрещён был даже ввоз китайских книг, что-либо упоминавших о Западе.

Наиболее мощное антифеодальное восстание под христианскими лозунгами произошло в 1637-1638гг. в районе Симабара и Амакуса на острове Кюсю. В нём участвовало свыше 30 тыс. человек. Во главе крестьян стояли ронины, бывшие вассалы одного из сподвижников Хидэёси-Кониси Юкинага, участника корейского похода. Характерной особенностью восстания, выделявшей его из всей массы революционных крестьянских выступлений в средневековой Японии, являлись более высокая организованность и умелое использование огнестрельного оружия.

Восставшие укрепились в полуразрушенном замке. Осада замка длилась около трёх месяцев. Осаждённые героически сражались против объединённых сил вассалов Токугава и помогавших им голландцев. Голландские корабли с моря бомбардировали осаждённых, что в значительной степени предрешило их поражение. Замок был взят штурмом, и почти все защитники его были перебиты.

После подавления этого восстания стали подвергаться жестоким преследованиям все японцы-христиане. В помощь государственным органам было привлечено буддийское духовенство, которому был поручен надзор за религиозными верованиями населения, особенно крестьянства. Каждый житель должен был стать прихожанином определённого храма; храмы вели реестровые книги, в которые заносились подробные данные о каждом прихожанине, в частности о его религиозных верованиях. Этот контроль дополнял систему пятидворок и правительственных регламентации.

Голландцы, оказавшие существенную помощь в подавлении восстания, получили за это от сегуна ограниченное право на ведение торговли с Японией.

Изоляция Японии от внешнего мира продолжалась свыше двух столетий. Токугавская политика в известной степени тормозила развитие товарно-денежных отношений, но не могла оказать решающего воздействия на этот процесс. Накопленные японскими купцами довольно значительные капиталы, не находя себе достаточного применения во внешней торговле, устремлялись на внутренний рынок и прежде всего в деревню. Купцы начали скупать землю. Запрещение её продажи сёгунатом привело к применению скрытых форм скупки земли (заклад и пр.). Крестьянство в первую очередь, а затем самурайство и даже отдельные князья попадали в долговую зависимость от торгово-ростовщического капитала. Постепенно усиливалось подчинение домашней крестьянской промышленности купцу, ставшему скупщиком, росла, хотя и медленно, мануфактура.

Политика «закрытия» Японии от внешнего мира оказала противоречивое влияние на развитие японского общества. С одной стороны, она способствовала утверждению длительного мира в стране, что привело к некоторому развитию производительных сил. Однако, с другой стороны, самоизоляция Японии способствовала сохранению наиболее застойных форм феодальных отношений в стране и привела к резкому отставанию Японии от тех стран, от которых она стремилась отгородиться.

Культура

Развитие культуры в XVI-XVII вв. происходило в чрезвычайно сложной обстановке. Резко отрицательное влияние оказали на неё непрекращающиеся междоусобные войны. К концу XVI в. образование упало до самого низкого уровня. Хидэёси, сам малообразованный человек, с трудом мог найти людей, которые вели бы переговоры с китайцами и корейцами накануне и во время его похода в Корею. Наряду с этим установление торговых связей с Китаем, Юго-Восточной Азией и Европой, несомненно, содействовало расширению кругозора и развитию культуры в Японии.

Под воздействием этих взаимно сталкивающихся, противоречивых факторов складывались особенности культуры Японии XVI-XVII вв. Архитектура XV, XVI и начала XVII в. представлена многочисленными дворцами, храмами, замками, отличающимися большой роскошью и хорошими пропорциями. Художники одновременно становятся и декораторами и мастерами прикладного искусства, изготовляют лакированные изделия, лепные украшения, используя достижения прежнего японского искусства и доводя своё мастерство до виртуозности.

Особенности этого строительства находят наиболее полное выражение в колоссальном ансамбле, состоящем из десятков храмов, воздвигнутых в честь Поясу, Иэмицу и последующих сегунов в городе Никко. В расходах по сооружению этого грандиозного мавзолея участвовали многие даймё, поставлявшие в Никко материалы и рабочую силу; со всех концов страны были собраны сюда лучшие мастера-художники: ваятели буддийских статуй из Нара, мастера по обработке металла из Киото и т. д. Роспись внутренних помещений была осуществлена одним из видных представителей художественной школы - Кано. Эта школа живописи, возникшая ещё в XV в., наряду с прежней школой Тоса, не пренебрегала характарными для японской живописи религиозными и историческими сюжетами, но стала уделять большое внимание пейзажу, изображать животных и растения. Начала развиваться живопись чёрным по белому наряду с прежней многоцветной живописью.

В XVI-XVII вв. в технических приёмах строительства и архитектурном оформлении сказывалось европейское влияние. Замок Хидэёси в Осака возводился по планам португальских инженеров.

Наряду с дворцовым и храмовым строительством, литературными произведениями, воспевавшими подвиги кпязей и сегунов, развивается специфическая культура, отражавшая настроения горожан. К ней, в частности, относился зародившийся в XIV- XV вв. комедийно-сатирический жанр в виде реалистических одноактных комедии, так называемых кёгэнов, в которых высшее самурайство и монашество изображались в резко отрицательном свете, с присущими им чертами невежества, алчности, трусости и пр. Наряду с этим продолжает существовать и развиваться театр «но» с сюжетами из жизни дворян. Зарождается к началу XVII п. японская драма, ведущая своё начало от народного сказа. Одно из сказаний, «Песня о Дзёрури», получило большую популярность; по имени его героини - Дзёрури получил название весь жанр в целом. С начала XVII в. эти народные сказания стали исполняться в театре марионеток; наибольшее развитие этот жанр получил,однако, во второй половине XVII в.

Зарождается реалистическая малая пластика - миниатюрные статуэтки (нэцкэ). Скульпторы проявляют интерес к городской жизни, изображают ремесленников, играющих детей, странствующих артистов и т. п. Значительно развивается с середины XVI в. книгопечатание, в котором впервые используется подвижной шрифт.

Характерным для развития городской культуры в XVI в. является распространение так называемых чайных церемоний (тяною), на которые собирался определённый, небольшой круг лиц и где в свободной обстановке обсуждались интересующие их вопросы культуры, политики и т. д. Хотя чайные церемонии были известны в Японии уже много раньше, но прежде они ограничивались лишь стенами буддийских монастырей, а затем дворцами сегунов и даймё и не играли никакой роли в общественной жизни страны. В XVI в. они получили распространение среди горожан и наиболее культурных самураев, и их иногда сравнивают по общественной значимости с политическими салонами и клубами в Европе XVIII в. Основателем такого рода чайных церемоний считается Сэн-но Рикю (1520-1591), сын видного купца из города Сакаи: он длительное время изучал искусство чайных церемоний в старых центрах японской культуры Киото и Нара и затем стал пропагандировать такие же собрания на иной основе, с сохранением, однако, традидионных церемоний, в Сакаи. Впрочем эти чайные церемонии вскоре потеряли политическое значение. Когда Нобунага и Хидэёси ограничили самостоятельность городов, в первую очередь Сакаи, они ввели при своих дворах чайные церемонии уже официозного придворного характера, собирая на них главным образом художников, писателей; Хидэёси изображал из себя мецената. В связи с распространением чайных церемоний получает дальнейшее развитие садовая культура, одна из национальных особенностей Японии, характерная для культуры жилища. В садах строятся специальные чайные павильоны; лучшим образцом этого рода искусства для конца XVI в. считается сад в императорском увеселительном замке Кацура близ Киото, в центре которого находится чайный павильон.

Введение. 3

Происхождение, организационная структура и идеология самурайства. 4

Император. 6

Крестьяне. 9

Ремесленники. 12

Торговцы (купцы) 13

Служители храмов (священники) и монахи. 15

Низшие слои населения. 15

Ниндзя. 16

Ямабуси. 17

Актер театра. 17

Заключение. 18

Список литературы: 20

Меж цветов красуется сакура,

меж людей – самурай

Японская пословица

Введение

Прежде, чем пытаться обрисовать социальную структуру средневекового японского общества определим основные понятия.

Социальная структура – это устойчивая связь элементов в социальной системе. Основными элементами социальной структуры общества являются индивиды, занимающие определенные позиции (статус) и выполняющие определенные социальные функции (роли), объединения этих индивидов на основе их статусных признаков в группы, социально-территориальные, этнические и иные общности и т.д. Социальная структура выражает объективное деление общества на общности, классы, слои, группы и т.д., указывая на различное положение людей по отношению друг к другу по многочисленным критериям. Каждый из элементов социальной структуры, в свою очередь, является сложной социальной системой со многими подсистемами и связями. Социальная структура в узком смысле – совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих друг с другом классов, социальных слоев и групп.

Для описания социальной структуры средневековой Японии возьмем за основу сословную систему си-но-ко-сё , установленную в Японии при сёгунате (военная диктатура) Токугава, т.к. именно период правления сёгуната (1192-1867) считается классическим феодализмом Японии. Си – было представлено самурайством (военным сословием), но – крестьянством, ко – ремесленниками, сё – торговцами.

На вершине социальной пирамиды Японии находился обожествляемый император (тэнно ), имевший формальную власть и исполнявший преимущественно религиозно-церемониальные функции.

Непосредственно за ним следовала родовая знать – кугэ , не имевшая (к XVII веку) земли, получавшая содержание от сёгуна – высшего чина самурайского сословия, военного правителя Японии, обладавшего действительной властью в Японии. Сёгун владел самым большим количеством земель в Японии – считавшихся государственными.

Следующую ступень занимали букэ (самураи ) – фактически являвшимися высшим классом в феодальной Японии. Они делились в свою очередь на князей (даймё ), имевших частные земельные владения, и на буси – рядовых самураев, вассалов даймё, не имевших как правило земельных владений. Даймё не платил сёгуну налогов.

Хотя синтоистские священники и буддийские монахи не составляли официального сословия, социальное положение их было выше, чем у крестьян, ремесленников и торговцев.

Ниже следовали крестьяне , в большинстве своем зависимые. Крестьяне объединялись в общины, имевшие к XVII веку большую самостоятельность.

Ниже крестьян в социальной иерархии находились ремесленники , жившие к XVII в. большей частью в городах и объединявшиеся в цехи.

За ремесленниками следовали торговцы (купцы) , объединявшиеся в купеческие гильдии.

На этом сословная иерархия заканчивается. Все остальные классы и прослойки находятся вне ее и относятся к низшим слоям населения. К ним относились: этá («неприкасаемые», буракамин), ронины, ниндзя, гейши, отшельники (ямабуси и др.), бродяги, пираты и разбойники, актеры народных театров (кабуки), коренные народы отдельных японских островов (айны ) и др.

Описав в общих чертах существовавшие в средневековой Японии слои населения, перейдем к их описанию более подробно, по возможности раскрывая историю их возникновения и особенности, для чего иногда придется затрагивать и вопросы экономического развития Японии средневекового периода. Но сначала раскроем ключевое понятие классического японского средневековья – «самурай».

Происхождение, организационная структура и идеология самурайства

Самураи – господствующий военный класс в средневековой Японии.

Существовало три источника формирования самурайского сословия. Основная масса самурайства вышла из крестьянской верхушки, зажиточного крестьянства, в результате углубления процесса социальной дифференциации.

Второй путь – наделение землей домашних слуг. Принадлежа к семейной группе, но не находясь в родственных или свойственных отношениях с ее главой, они первоначально трудились за рисовую похлебку и в случае военной необходимости с оружием в руках защищали земельные владения этой семьи. Из-за отсутствия материальных стимулов ведения боевых действий их боеспособность была низкой, что особенно сказывалось на северо-востоке, где предки современных айнов совершали непрерывные набеги. Тогда главы семейных групп стали наделять слуг землей, что сразу сказалось на повышении их боеспособности, ибо теперь они сражались не за харчи, а за свою, лично им принадлежавшую землю.

В-третьих, верхи самурайского сословия пополнялись за счет губернаторов, которые, обогащаясь на основе коммендируемых им сёэнов (вотчин), превращались в крупных феодальных собственников. (Местные землевладельцы для гарантии безопасности своего владения (сёэна ) коммендировали свои земли губернатору, оговаривая себе либо должность приказчика, либо управляющего на ранее принадлежавших им землях. Губернатор в свою очередь часто коммендировал эту землю либо представителю придворной аристократии, либо самому императору. При такой двойной коммендации губернатор становился владельцем, а вышестоящее лицо – патроном, покровителем сёэна).

По другим источникам, самурайство зародилось в VIII в. на востоке и северо-востоке Японии. Основу ранних воинских дружин (самураев) составляла специализировавшаяся в военном деле (борьба с айнами на востоке, пиратами и разбойниками и т.д) средне- и низкоранговая аристократия, не занятые в земледелии охотники, рыбаки и т.д., хотя было достаточно выходцев и из крестьян. Становлению особого военного сословия способствовали и усиление земледельческой направленности всей экономики, и распространение запрета убийства всего живого (при въезде в столицу воины совершали специальную церемонию очищения).

Первые самурайские дружины еще не имели условий для самостоятельного существования, они вступали в отношения зависимости к столичным феодалам, чиновникам провинциальных управлений.

В X-XII вв. в процессе незатихавших феодальных междоусобиц окончательно оформились владетельные самурайские роды, предводительствовавшие дружинами, которые лишь номинально числились на императорской службе.

Самураи объединялись в отряды (то ) и в более крупные группы (дан ). Эти формирования состояли из кровных родственников, свойственников, их вассалов и возглавлялись либо главой семейной группы, либо старшим из наиболее влиятельной самурайской семьи в округе. Самурайские подразделения выступали на стороне враждующих феодальных группировок, стремившихся заручиться поддержкой наибольшего числа самураев, от боеспособности и численности которых зависел успех или поражение в междоусобных войнах. Позже с ослаблением влияния глав крупных семейных групп и с одновременным усилением мелких семей происходит выделение из состава самурайских объединений (то ) мятежных лиг (икки ). Они состояли из младших сыновей, которые нанимались то к одному, то к другому феодалу. От поддержки таких лиг часто зависел успех или поражение сторон в междоусобных войнах за землю, за власть, за единоличное право феодала эксплуатировать крестьян.

Идеология самурайского сословия отразилась в военных эпопеях, крупнейшими из которых являлись «Повесть о доме Тайра» и «Повесть о великом мире». В первой повествовалось о соперничестве двух самурайских группировок Тайра и Минамото, во второй – о борьбе за власть между западными и восточными феодалами.

Военные эпопеи сложились на основе народных устных сказаний, излагавшихся странствующими слепыми сказителями. К X-XII в. сложились и устои неписаного морального кодекса самурая «Путь лука и скакуна» («Кюба-но мити»), позже превратившегося в знаменитый кодекс самурайского сословия «Путь воина» (бусидо ).

В качестве норм поведения самураев в кодексе «Бусидо» прославлялись верность вассала своему господину, мужество, скромность, самопожертвование, искренность, вежливость, утверждался приоритет долга над чувством (те же качества, что прославлялись рыцарством в средневековой Европе).

В «Пути воина» имел место синтез трех идеологических течений: японского синто с его идеей патриотизма, доходящего до верноподданничества; китайского Чань (Дзэн ) буддизма с концепцией самоконтроля и самообладания, выработки психологического настроя путем самососредоточения (медитации) и вхождение в состояние «над схваткой» перед лицом смертельной опасности; конфуцианства с проповедью верности долгу, послушания господину, морального совершенствования, презрения к производительному труду.

Влияние кодекса «Бусидо» сохраняется в Японии и в наши дни, преимущественно в армии.

В дальнейшем, когда идеология самурайства пустила глубокие корни, «истинный самурай», отправляясь в поход, давал три обета: забыть навеки своей дом, забыть о жене и детях, забыть о собственной жизни. Самоубийство вассала (вспарывание живота) после гибели сюзерена стало традицией. Примечательно, что утвердившийся в европейской литературе термин «харакири » имеет для японцев ироническую окраску в отношении самурая, неудачно «распоровшего живот». Истинный социальный смысл этого действия определяется как демонстрация беспредельной верности вассала господину и связывается с термином «сэппуку » - иероглифы те же, что и в «харакири», но «облагороженные» прочтением по-китайски. Здесь следует упомянуть, что самурай носил два меча (что являлось знаком принадлежности его к самурайскому сословию), один из них был короткий, который и использовали для совершения сэппуку . Вообще меч был душой самурая, занимал особое место в его доме, посторонний человек не мог даже прикасаться к мечу.

В 1716 году вышли одиннадцать томов книги «Сокрытое в листве» («Хагакурэ »), ставшей «священным писанием» самураев. Это произведение принадлежало Ямамото Цунэтомо, монаху, а в прошлом самураю клана Сага на южном острове Кюсю. «Хагакурэ» - гимн смерти. «Сокрытое в листве» ставит смерть в центре всех представлений о чести и долге самурая:

«Путь воина означает смерть. В ситуации «или-или» без колебаний выбирай смерть. Это не трудно. Исполнись решимости и действуй…

Следовать по Пути искренности означает жить каждый день так, словно ты уже умер…

Когда твоя мысль постоянно будет вращаться около смерти, твой жизненный путь будет прям и прост. Твоя воля выполнит свой долг, твой щит превратится в стальной щит».

Испытанием принципов самурайской морали стала затяжная война между кланами Тайра и Минамото, которая закончилась в XII в. истреблением большинства самураев дома Тайра. В гражданской войне XII в. вызревали предпосылки, необходимые для установления сёгуната – правления самурайского сословия с верховным военачальником (сёгуном ) во главе.

Сёгун

Сёгун – титул военных диктаторов, которые управляли Японией с 1192 по 1867 год, исключая период Кэмму (1333-1336), когда экс-император Годайго попытался реставрировать политическую власть императорского дома.

Термин «сёгун» - сокращение от сейи тай сёгун (по-японски «генералиссимус покоренных варваров»), был впервые использован в период Нара (начало VIII века). Этот титул получали генералы, направляемые покорять племена на северо-востоке острова Хонсю. По другим источникам в 413 г. Дзингу (вдова царя Тюай) направила в Китай посольство с целью добиться признания ее сына Одзина «королем Ва» (Японии). Аналогичные посольства с данью направлялись и при Одзине в 425 г. и при его младшем брате Хансё в 438 г. для получения от Китая инвеституры и звания главнокомандующего по замирению Востока. Китайский император пожаловал Хансё, а затем и другим японским царям звание не главнокомандующего, а генерала («цзян цзюань » по-китайски, «сёгун » по-японски). Такое звание, по-видимому, связано с отождествлением японских и китайских местных правителей, которым жаловалось аналогичное генеральское звание.

Так или иначе, титул «сёгун» не употреблялся до 1192 года, когда Минамото Ёритомо принял его, победив в междоусобной войне соперничающий самурайский клан Тайра. Минамото в ходе войны с кланом Тайра было создано на востоке страны в селении Камакура, впоследствии выросшем в город, военное правительство бакуфу, состоящее из Самурайского ведомства (самурайдокоро , 1180 г.), Административного ведомства (кумондзё , позднее – мандокоро , 1184г.), Судебного ведомства (монтюдзё , 1184 г.).

Усмирив одних, подкупив других и снискав бескорыстную преданность третьих, Ёритомо самовластно назначал и снимал государственных чиновников, раздавал ленные владения (земли за службу), выплачивал содержание дружинникам в рисовых пайках и даже контролировал заключение брачных союзов. Управление феодальными домами было распространено на всё дворянское сословие. В стране установилось правление сёгуната .

Власть сёгуна достигла своего апогея во времена сёгуната Токугава (период Эдо: 1603-1867). Официальная доктрина сёгуната Токугава гласила, что сёгун правит на основании полученного им «мандата Неба», является верховным правителем страны, объектом «великого морального долга» со стороны подданных. В установленной Токугава сословной системе си-но-ко-сё (си было представлено самурайством, но – кресьянством, ко – ремесленниками и сё – торговцами) самурайство занимало высшую ступеньку общества. Однако си было неоднородно – его верхушку составляли сёгун и его ближайшее окружение. Император, живший в старой столице Киото (новой столицей с 1603 года был Эдо (совр. Токио)), осуществлял лишь религиозно-церемониальные функции, вся полнота власти была сосредоточена в руках сёгуна.

Император

Хотя император – тэнно (кит. «тянь хуан » - небесный правитель) – является логической вершиной социальной структуры Японии он не обладал в средние века реальной властью в стране.

В первых летописях Японии: «Записки о деяниях древности» («Кодзики», 712 г.) и «Анналы Японии» («Нихон сёки», сокращенно «Нихонги», 720 г.) императоры изображаются потомками богов, в особенности богини Солнца Аматэрасу – главного божества синтоистского пантеона. Начало императорской династии было отнесено к 660 г. до н.э., хотя фактически она появилась несколько веков позже.

С VII по середину VIII в. наблюдалось автократическое правление обожествляемых императоров, опиравшихся на разветвленную бюрократическую систему китайского образца, базирующуюся на рангах и государственных должностях. (Последние формально не являлись наследственными). На протяжении всей последующей истории Японии (за редкими исключениями) власть императора была или ограничена, или формальна.

С 729 года власть в стране была сосредоточена в руках жреческой группировки Фудзивара. С древнейших времен эта группа была связана с синтоистским религиозным культом и поэтому пользовалась большим влиянием. В 858 г. Фудзивара добились места регента при малолетнем императоре, а когда он подрос, захватили пост канцлера. Политика регентов и канцлеров Фудзивара имела следствием утрату императорами их политического влияния, что проявилось в исчезновении в источниках самого термина «император» (тэнно ), замененного на «отрекшийся император» (ин ). Император отрекался от престола в пользу своего малолетнего сына и постригался в монахи. Но не обремененный никакими ограничениями отрекшийся император пользуясь поддержкой самурайства (японского дворянства), провинциальных должностных лиц и церкви, приобретал всю полноту власти, ослабляя влияние Фудзивара. Поэтому период истории Японии с 1068 по 1167 год именуется правлением экс-императоров (Инсэй). Практика самопострижения императоров в монахи существовала и позднее, когда экс-императоры противостояли правлению самураев (сёгунат) и стремились вернуть себе всю полноту власти.

Несмотря на свою формальную власть, император как потомок Аматэрасу – лицо священное и неприкосновенное. Понятно, что не заручившись его поддержкой, нельзя было рассчитывать на реальную власть в стране. Поэтому все действительные правители страны от регентов-канцлеров (сэккан ) Фудзивара и Ходзё до сёгунов Минамото, Асикага и Токугава уважали императора и всегда старались получить у него признания своей власти.

Таким образом, своеобразие феодальных отношений Японии нашло отражение в двойственной структуре власти: император – «живой бог» – царствовал, но не управлял, почитание его было связано с религиозным культом – синтоизмом, реальной же властью обладал сёгун.

Кугэ

Непосредственно ниже императора на социальной лестнице при сёгунате Токугава стояли кугэ – придворная киотоская (столичная) аристократия – родственники императора и потомки родовой аристократии периода формирования японского государства (III-VI вв.). Этот социальный класс был тесно переплетен с центральным правительством. Кугэ принимали участие в детализированных дворцовых церемониях, занимавших все их свободное время. Кугэ не имели земель и, следовательно, не обладали экономической и политической силой. Они получали жалованье рисом от сёгуна и полностью зависела от его действий.

Кугэ номинально составляли самый высокий разряд феодального дворянства (си ), остальная его часть была отнесена к категории букэ (военные дома), которые и представляли господствующий в стране класс военно-феодального дворянства.

Букэ

Со второй половины XI-XII в. основной социальной единицей господствующего класса стал «дом», в котором важную роль играли не кровные связи, как в предыдущей патронимии удзи (группа родственных или малых семей, имеющих определенное хозяйственное и общественное единство), а брачные и имущественные. Дома базировались на частной собственности на землю и имущество, их наследовали по мужской линии, усилилась роль распоряжающегося имуществом главы семьи.

Букэ делились на владетельных князей (даймё ) и рядовых дворян (буси ), не имевших, как правило, земельных владений. Владетельные князья, в подавляющем большинстве находившиеся в зависимости от дома Токугава, делились на категории согласно доходам – по количеству собранного в их владениях риса (рис был основным мерилом ценностей). Самый верхний слой даймё составляли симпан , связанные с домом сёгуна родственными узами. Остальных, в зависимости от их поддержки в войне при установлении сёгуната Токугава, делились на две категории: фудай -даймё и тодзама -даймё . Фудай – это прямые вассалы сёгуна, свыше 150 князей, связанных с Токугава еще до прихода его к власти. Из них составлялись высшие правительственные органы, заполнялись вакансии наместников в провинции. Тодзама-даймё были опальной группировкой высшего дворянства. 80 феодальных князей, более богатых и сильных, чем фудай, и не уступавших по экономической силе сёгунскому дому, рассматривались Токугава как постоянные и опасные соперники. Тодзама не разрешалось занимать правительственные посты; высшие правительственные органы, правительственные посты; в отдаленных районах Кюсю, Сикоку и юга Хонсю, где были расположены владения тодзама, правительство строило зам­ки, передавало отдельные княжества (Нагасаки и др.) централь­ной власти, чтобы затруднить создание коалиций против бакуфу (военного правительства).

Весьма активно давить на даймё позволяла система заложничества (санкинкотай ). Официально она была введена третьим сёгуном Иэмицу в 1634 г., однако начальный этап ее можно от­нести к годам правления сёгунов Асикага (XV в.) и Хидэёси, обязавшего семьи всех даймё жить не в княжествах, а под постоянным наблю­дением в Осака и Фусими - официальных резиденциях могущест­венного диктатора.

Токугава в начале правления стремился заставить тодзама-даймё приезжать в Эдо, добиваясь демонстрации признания ими верховной власти сёгунского дома. После 1634 г. условия услож­нились - все князья были обязаны через год приезжать в столицу с семьей и свитой. По истечении года даймё возвращался в кня­жество, жена и дети оставались при дворе сёгуна в качестве за­ложников. Неповиновение, попытка создания антиправительст­венной коалиции вызывали немедленные репрессии в отношении членов семьи даймё. Кроме того, санкинкотай возлагала на князей и дополнительное финансовое бремя: постоянные переезды, жизнь в столице, строительство и содержание там собственных дворцов ослабляли княжество, одновременно обогащая и украшая Эдо.

Сёгунат не облагал налогом феодальные княжества, но пе­риодически по заведенному обычаю князья преподносили сёгуну «дары» - золотые и серебряные монеты (от нескольких сотен до нескольких тысяч – «дар» крупнейшего тодзама Маэда Тосиэ)

Несмотря на существовавший верховный контроль бакуфу, князь имел большую самостоятельность, особенно это касалось его взаимоотношений с представителями других социальных слоев – крестьян, горожан-торговцев и ремесленников. Нижний слой военно-феодального дворянства составляли хатамото – непосредственные вассалы сёгуна и удельных князей. Они не имели земельных участков и получали жалованье в рисовом исчислении. Из них формировалось чиновничество государственного аппарата, обширная система сыска и надзора, набиралось сёгунское войско. Особое место занимали чиновники мэцукэ (смотрящие), деятель­ность которых была направлена на выявление нарушений интере­сов сёгуна. Будучи независимыми от должностных лиц и совме­щая функции полицейского и прокурорского надзора, мэцукэ осу­ществляли тайную и явную слежку не только за служилым самурайством центрального и местного аппарата, но прежде всего за князьями.

По сравнению с тремя прочими сословиями «простолюдинов» - крестьян, ремесленников и торговцев – самураи пользовались огромными привилегиями. С другой стороны, их практическая деятельность в условиях длительного мира, установившегося в период Эдо, сводилась лишь к несению караульной службы или, в лучшем случае, к участию в парадных процессиях, т.к. согласно кодексу самурайской чести, японский дворянин не имел права занимать­ся в жизни чем-либо, кроме военного дела. Князья больше не нуждались в сильных и многочисленных дружинах, а кроме того, указы сёгуната предписывали значительное их сокра­щение. Таким образом, теряя сюзере­на, самураи низших рангов разорялись, становились ронинами («человек-волна», бродячий самурай), ряды которых пополняли и обедневшие самураи, покидавшие князя из-за того, что их уже не удовлетворял размер рисового пайка. Одновременно с этим рост производительных сил в связи с развитием мануфактурного производства и усиление городской буржуазии приводили к постепенному экономическому вырождению самурайства. Все больше и больше служилых буси и даже влиятельных даймё попадало в долговую зависимость от ростовщиков. Вчерашние дворяне отказывались от своих сословных привилегий и становились людьми свободных профессий - учителями, врача­ми, художниками, мелкими служащими.

Крестьяне, ремесленники и купцы, составлявшие отдельные сословия, составляли разряд простолюдинов – Бонгэ .

Крестьяне

В период раннего средневековья вся земля считалась собственностью государства, поэтому и крестьяне и феодалы (родовая аристократия) получали землю во временное пользование. Крестьяне получали наделы в зависимости от численности членов семьи, а феодалы получали сёэны (большей частью на целине) в зависимости от социального положения (знатности рода).

Так как основное занятие крестьян – обработка земли, то деление крестьян на классы происходило соответственно видам собственности на землю.

Первоначально в раннем средневековье крестьян можно было разделить на надельных и приписанных. Надельные крестьяне обрабатывали земли принадлежащие государству (корё ), во временное пользование они получали надел, за который должны были платить государству зерновой налог и налог изделиями ремесла, главным образом тканями. Помимо продуктовой ренты крестьяне выполняли барщину – работали в пользу государства и его органов управления на местах. Приписанные крестьяне обрабатывали землю феодалов (родовой знати), которым государство выделяло наделы (сёэн ) в зависимости от их рангов, должностей и заслуг. Приписанные крестьяне должны были отдавать половину зернового налога в казну, а другую половину – феодалу. Подать и рабочая повинность целиком шли феодалу. В сёэне основной податной единицей был относительно состоятельный крестьянин (тато ). Наиболее распространенной системой возделывания земли у тато являлся подряд, когда заключалось обычно годовое соглашение на владение землей. Тато стремились превратить подрядную землю в свое собственное, управляемое ими поле. В результате сложившейся практики ежегодного возобновления подряда управляемая земля имела тенденцию превращаться в собственность подрядчика, в так называемое именное поле, а его владелец – в «именного хозяина».

Система надельного земледелия была экономически слабой, т.к. помимо тяжелого общегосударственного налога крестьяне эксплуатировались чиновниками, и при смене чиновников часто осуществлялся передел земель, т.е. положение крестьянства было тяжело и нестабильно. Надельные крестьяне стремились перейти в сёэны, что еще больше размывало систему надельного землепользования, которая с ослаблением власти императора распалась.

С развитием сёэнов коммендационного типа, когда сёэны жертвовались (коммендировались) местными феодалами в пользу аристократа в обмен на его покровительство и защиту, сёэнская система достигла своего зенита. В это время можно выделить несколько видов феодальной собственности (соответственно выделить классы крестьян):

1. Собственность должностной столичной аристократии (вотчинная). Она возникла в результате раздела государственной земельной собственности между столичными могущественными домами и существовала под защитой государственных органов. Крестьяне таких вотчин считались наследственными лично-свободными держателями земли.

2. Собственность мелкой и средней феодальной знати. Она имела такой же феодальный характер, но возникла не сверху, а снизу в результате прямого захвата, скупки, отчуждения за долги участков крестьян. К подобным земельным владениями обычно были прикреплены лично-зависимые крестьяне (гэнин, сёдзю ).

3. Не гарантируемая феодальным правом земельная собственность незнатных владельцев, возникшая путем скупки у крестьян освоенной ими пустоши, - дзинуситэки сёю («землевладельческая собственность»). Ее особенность заключалась в том, что формально отсутствовали отношения прямого личного подчинения крестьянина землевладельцу. Эксплуатация крестьян производилась в форме сдачи земли в аренду, землевладелец же сам рассматривался как зависимый крестьянин и уплачивал ренту феодалу. Арендная плата, шедшая дзинуси , конечно, обычно превышала ренту, которую он должен был платить за ту же землю. Этот вид собственности уходил корнями еще к закону 743 г. о наследственном владении освоенной пустошью, а в XIV-XV вв. его распространение ускорялось в ходе распада крупных хозяйств мёсю и обособления находившихся в патриархальных отношениях с ними мелки крестьянских хозяйств. Эта собственность не носила феодально-сословного характера, ею владели феодалы, монахи, горожане, крестьяне. Конечно, в условиях феодализма эта собственность не была абсолютной, требовала признания со стороны феодалов и общины.

В XIII в. началось размывание основной податной единицы в сёэне – «именных хозяев» – этого промежуточного социального слоя, на одном полюсе которого образовались «новые имена» - мелкие феодалы и самураи, осевшие на землю, а на другом – мелкое крестьянство. Это знаменовало развитие процесса социального размежевания сословий крестьян и дворян (самураев). Длительное существование промежуточных слоев, сочетавших в себе черты эксплуататора и эксплуатируемого, говорит о том, что классы феодалов и крестьян до XVI века полностью еще не сформировались. Только после исчезновения категории мёсю (крупных крестьянских хозяйств сочетавших положение эксплуататора и эксплуатируемого) к XVI в. четко установились классы-сословия феодалов и крестьян. В Японии в течении всего периода развития феодализма границы между дворянством и простым народом оставались открытыми. Со второй половины XIII в. наблюдается процесс социального расслоения мёсю, когда часть слоя мёсю переходила в ряды крестьянства, в разряд крестьян-середняков, обрабатывающих свои участки трудом своей семьи. К этому слою в XIV-XV вв. принадлежало подавляющее большинство крестьян – 80-85%, 5% приходилось на мёсю и 5-10% - на лично-зависимых крестьян. (Вообще о дисбалансе социальной структуры средневекового периода говорит тот факт, что 95% населения страны кормило и обслуживало 5% элиты – правящий класс).

Крестьяне в Японии как и в других странах объединялись в общины. В X-XIII вв. сельская община была слаба. В деревне, именуемой сёэнской, должностные лица назначались главным образом из центра для взимания с крестьян налогов и повинностей. Крестьяне этого периода были очень мобильны, существовала сильная чересполосица участков, принадлежавших многим верховным владельцам (феодал получал наделы в разных районах страны). Такие деревни, по существу, распадались на отдельные изолированные друг от друга хутора, которые в период преобладающего господства «именных хозяев» объединялись лишь формально. Разумеется, там, где производственный процесс требовал коллективных усилий значительного числа людей (при проведении ирригационных работ, рыболовстве, морском промысле), социальные связи сельской общины были сильнее. В общине этого периода отсутствовало самоуправление. Сёгунский администратор – «земельный глава» (дзито ) вершил суд и осуществлял надзор за выполнением повинностей и сбором налогов. Определенную инициативу проявляли зажиточные крестьяне, которые заключали налоговые контракты с феодалами и администрацией, чтобы налог ежегодно не пересматривался. С XIV в. в связи с распространением мелких самостоятельных крестьянских хозяйств происходит укрепление соседской общины (со , ёриаи ).

Сельская община Японии достигает своего расцвета в XV-XVI вв., основную массу которой и составили крестьяне-середняки. Под главенством богатого крестьянства и мелких феодалов она получила значительные права самоуправления. Эта община активно сопротивлялась владельцам вотчин (сёэнов) и вотчинным начальникам, добивалась ослабления налогообложения и отмены трудовой повинности, брала на себя обязательства по уплате определенной суммы налога, получая взамен право полного управления своими внутренними делами (с середины XIII в.), а также распоряжения известной частью избыточного продукта. Общее собрание общины решало такие вопросы, как распределение воды через оросительные сооружения, использование хозяйственных угодий, раскладка трудовой повинности и налогов. Право голоса, которым ранее обладали только богатые крестьяне, получают все крестьяне, если они имеют землю. Начинают создаваться общинные правила, регламентирующие пользование угодьями, принадлежащими общине в целом полями (раннее общинные земли (санъя ) еще являлись собственностью феодала), пребывание в общине посторонних лиц, запрещающие азартные игры и т.д. Общинные объединения создавались на разных уровнях – в деревнях внутри сёэн, в рамках всего сёэн, в случае необходимости возникали территориальные союзы крестьянских объединений различных владений.

С развитием производительных сил и с укреплением крестьянской общины, сёэн перестал отвечать требованиям времени, представляя собой разрозненные участки земли, что затрудняло управление сёэном. С XIV в. начинается процесс отказа местных деревенских феодалов от обладания должностями и источниками доходов (что до этого и считалось основной формой владения) в разбросанных по стране сёэн и намечается процесс перехода к созданию единых территориально-земельных комплексов - княжеств, во многих случаях – на территории прежних сёэн. Намечается тенденция к сосредоточению прав и дохода с земли в руках одного собственника – князя (даймё).

В эпоху Эдо (сёгунат Токугава) земли в Японии были как государственные (владения сёгуна), так и частные (владения князей, храмов и монастырей). Крестьяне, прикрепленные к земельным участкам, в княжествах вели самостоятельное хозяйство на правах наследственного держания. Характерной чертой феодальных производственных отношений Японии было отсутствие открытых форм крепостничества. Феодал не мог продать или купить крестьянина, хотя и существовала личная зависимость – прикрепление к определенному феодальными властями участку земли.

Основной формой землепользования выступала аренда, а основной формой повинностей – рисовая рента (нэнгу ); иногда феодал взимал налог деньгами. Барщина не получила в токугавской Японии широкого распространения, так как по большей части феодал не вел своего хозяйства. Лишь в отдельных районах Японии на землях самураев-ленников (вассалов князя, получавших земли за службу) существовала барщина. Но даже в этом случае она не была формой непосредственного производства сельскохозяйственной продукции. Отработочная рента здесь играла подсобную роль. Это было обслуживание личных нужд феодала: ремонт помещений, заготовка топлива, кормов для животных, а также выполнение общественных работ, которые вменялись в обязанность главе княжества чиновниками бакуфу , - строительство и ремонт дорог, мостов и т.д.

Феодальные власти токугавского периода старались насаждать в деревне широкий административно-политический контроль, позволяющий регламентировать все стороны жизни крестьянства. Регламентации запрещали крестьянам употреблять в пищу рис, расходовать его на лепешки (которые считались растратой риса) и сакэ (в непраздничные дни еду готовили из муги : овес, ячмень, просо), носить одежду из шелка (предписывалось использовать хлопковые и льняные ткани). Покрой и окраска одежды тоже были точно определены. Строго запрещалось превышение установленного размера жилищ, их украшение, запрещались также такие развлечения, как театральные зрелища, пышные церемонии. Свадьба, похороны и другие события должны были обставляться с «достойной скромностью».

Важным элементом системы управления деревней в токугавский период была круговая порука, внедряемая правительственными органами повсеместно. Для удобства надзора, сбора налогов и контроля за выполнением правительственных распоряжений деревня была разбита на пятидворки. Пятидворка несла ответственность за деятельность всех ее членов, во главе ее стоял староста, обычно назначавшийся властями из зажиточных крестьян. В экстремальных случаях, например при побеге крестьянина, староста раскладывал налоги бежавшего на остальных членов пятидворки.

Ремесленники

Ниже крестьян по социальному положению стояли ремесленники.

X-XIII века характеризовались в Японии относительно высоким уровнем общественного разделения труда, показателем чего явилось отделение ремесла от земледелия, возникновение феодальных городов либо преобразование на феодальных началах раннефеодальных или древних. Ослабляются функции города как административно-политического центра, возникает корпоративная собственность мелких самостоятельных производителей.

В Японии X-XIII века явились временем перехода от зависимых форм ремесла к более свободным. Если на этапе раннего средневековья ремесленники были подчинены государственным мастерским, а затем разделены между императорским двором, государственными учреждениями, аристократическими домами и храмами, то в X-XI вв. мелкие производители в городе, например в Киото, приобретают значительную самостоятельность. Ремесленники уже имели свои собственные мастерские, орудия труда, в некоторой степени занимались товарным производством на рынок в отличие от предыдущего периода, когда они работали только на хозяина, преимущественно государство.

Характерным признаком приобретения ремеслом средневекового характера явилась организация с конца XI-XII в. ремесленных цехов (дза ). В дза в период его возникновения ремесленник и торговец составляли одно лицо: торговля в то время еще не отделилась от ремесленного производства. Термин «дза» (сидеть) сначала обозначал место на рынке, где ремесленники одной специальности продавали свои изделия, затем объединения лиц одной профессии, обладавшие монопольным правом на производство и сбыт своей продукции. Они делились на служебные, создававшиеся для выполнения определенных служб в пользу феодалов и государственных учреждений (ранний вид ремесленных объединений, к ним относились дза артистов, художников, кузнецов и т.п.), и производственные, целью которых были прежде всего получение привилегий и защита соответствующего ремесла и ремесленника. Со временем служебные дза сменились производственными или соответственно расширили свои функции.

Ранние цехи XII-XIII вв. были слабы, строились часто не на территориальной или производственной, а на религиозной основе, свои цеховые функции в большинстве случаев они могли выполнять, только вступая под покровительство могущественных феодальных патронов.

Киото и Нара X-XIII вв. хотя и исполняли городские торгово-ремесленные функции, находились под полным контролем феодалов, ремесленные корпорации не участвовали в городском управлении. В X-XIII вв. уже шел процесс образования торговых и ремесленных кварталов, которые в будущем стали административными единицами города.

Этому этапу развития городского ремесла и городов соответствовала неразделенность ремесла и земледелия в деревне, где сельские ремесленники получали от владельцев вотчин или местных феодалов участки земли для поддержания своего существования, поскольку рынок был узок и заказов не хватало. Такая практика просуществовала до конца XIII в. Эти ремесленники совсем не обязательно становились профессиональными. Многие из них в конце концов специализировались на земледелии.

В XIV-XV вв. процесс отделения ремесла от земледелия получил дальнейшее развитие. Росло количество ремесленных цехов, которые охватывали всё новые виды ремесла, возникали не только в столичном регионе, но и на периферии. Как и прежде, они вступали в патронатные отношения с киотоской аристократией, членами императорской фамилии и монастырями. Однако если в предыдущий период служба или производство для патрона являлись основным, а наемный труд или производство на рынок побочными, то теперь наоборот. Е если ранее патронат заключался в предоставлении полей для поддержания существования, то теперь покровительство могущественных домов включало гарантии особых, монопольных прав при занятии определенным видом производственной деятельности, а цехи, в свою очередь, были обязаны выплачивать определенные денежные суммы. Цехи становятся важным финансовым источником поддержания императорского двора и придворной аристократии, важной их опорой в социальном плане. С XIV в. цехи иногда уже представляли собой вооруженные формирования.

Сельские ремесленники переходят от бродячего образа жизни к оседлому, возникают сельские районы, жители которых специализируются на одном из видов ремесла. Ремесленники могли сохранять прежний формальный статус зависимых людей храма или другого патрона, но фактически их ремесленные организации являлись независимыми. Возникали городские и сельские центры по производству шелковых тканей, бумаги, фарфоровой посуды, гончарных изделий. В Киото развилось специализированное производство сакэ (в XV в. его производили в 342 домах), в г. Оямадзаки – производство растительного масла. Так, цеху маслобойщиков, имевшему статус клиента храма Хатимангу, бакуфу гарантировало особые права на закупку сырья и продажу товара по всей центральной части страны. В окрестностях столицы, например, существовали многочисленные деревенские цехи, занимавшиеся переработкой продуктов сельского хозяйства. Ремесленники концентрировались и в ставках военных губернаторов, в усадьбах провинциальных феодалов.

Производство на рынок приводит в XVII в. к тому, что в разных частях страны сложились районы, специализирующиеся на определенном виде продукции. Торговый капитал, содействуя укреплению связей между отдельными районами, начинает постепенно вмешиваться в ремесленное производство. Купец-скупщик снабжал ремесленников сырьем, скупал готовые изделия. Выступая посредником между ремесленником и рынком, он диктовал вид, качество, количество продукции. Скупая, например, хлопок на Кюсю, он раздавал его прядильным цехам в Осака, готовую пряжу передавал красителям, ткачам и т.д. Ремесленники, таким образом, специализировались на отдельном процессе производства того или иного продукта, все больше подчиняясь купцу, становившемуся капиталистическим предпринимателем.

В XVII в. в отдельных отраслях японского производства возникли первые мануфактуры, зарождались начальные формы капиталистического предпринимательства.

Однако количество мануфактур в это время (в основном текстильные и производящие продукты питания) было очень невелико. Преобладающей формой производства оставалась работа на дому, подчиненная скупщику-торговцу, имеющая характер рассеянной мануфактуры.

Положение ремесленников строго регламентировалось и контролировалось. Ремесленники были организованы в цехи, которые обладали монополией производства, имели четкую иерархию и наследственность занятия ремеслом. Правительство предоставляло цехам определенные привилегии и защищало их монополию. Вместе с тем оно активно осуществляло политику давления – вводило различные ограничения и их деятельность, осуществляло скрупулезный надзор за выпускаемой продукцией и выходом ее на рынок.

В эпоху Эдо (токугавский период) ремесленники были разделены на 3 категории, которые в свою очередь имели свои деления:

Ремесленники, имевшие собственный магазин;

Ремесленники, выполняющие работу на месте;

Странствующие ремесленники (которые имели свои разряды в зависимости от причин своего «странствия»).

Торговцы (купцы)

Купцы как и ремесленники являются городским сословием. Торговцы находились в сословной иерархии Японии ниже крестьян и ремесленников. Это было связано с более поздним вывыделением торговли как рода занятий, и с тем, что торговцы, ничего не производя, наживались на чужом труде.

В IX-X вв. в период господства натурального хозяйства торговля в основном велась доставляемыми китайскими и корейскими купцами предметами роскоши и экзотическими товарами, получаемыми у айнов, покупателями являлись двор, аристократия и храмы, а сделки осуществляли чиновники, но в середине XI-XIII в. произошли значительные изменения. Началась широкая торговля товарами повседневного спроса, которой стали заниматься уже не чиновники, а купцы, выходцы в первую очередь из ремесленников и других профессиональных групп. С середины XI в. и японские торговцы стали активно вывозить товары на континент (в Китай).

Внешняя торговля ускоряла развитие внутренней. В XII в. редко, а в XIII в. уже чаще начинают появляться вотчинные рынки, поскольку с XI-XII вв. увеличивается доля остающегося у местных феодалов и богатых крестьян прибавочного сельскохозяйственного и ремесленного продукта. Все они выходят на вотчинные рынки, создаваемые местными феодалами около своих усадеб. Появление избыточного продукта в крестьянском хозяйстве, увеличение объема получаемой феодалами ренты, развитие ремесла стимулировали рост торговли. С XIII в. городские купцы стали облагаться налогом.

Наличие местных рынков делало возможным коммутацию ренты (из натуральной в денежную форму). Владельцы сёэн все более начинают зависеть от периферийных рынков, поскольку должностные лица их вотчин закупали на этих рынках те продукты и изделия, которые не могли получить в своих вотчинах, а продавая продукцию вотчин, получали необходимые деньги. Появляются оптовые торговцы (тоимару ), специализировавшиеся на хранении и отправке в столицу собранных в счет налогов продуктов. Со второй половины XII в. активно действуют ростовщики, с конца XII в. появляются денежные векселя.

С начала XIV в. наблюдается расширение масштабов торговли. Если в предшествующий период ремесленные цехи одновременно занимались и торговой деятельностью, то теперь возникают специализированные торговые гильдии (кабунакама ). В то же время торговлей продолжали заниматься и ремесленные цехи. Стала процветать деятельность ростовщиков, которые часто одновременно занимались производством сакэ, бакуфу использовало склады таких ростовщиков в качестве хранилищ поступавшего в счет налога риса. Пользуясь затруднениями владельцев сёэн при сборе налога, ростовщики брали последний на откуп, внося заранее сумму предполагаемого налога, а затем с помощь военных губернаторов и местных феодалов выбивали налоги с крестьян. Специализировавшиеся на перевозке продуктов, уплачиваемых в счет налогов, торговцы тоимару значительно расширяют сферу своей деятельности, постепенно превращаясь в торговцев-посредников, занимающихся продажей и перевозкой различных товаров, ростовщической деятельностью. Базой их операций становятся расположенные на побережье города, совмещавшие функции территориальных рынков и перевалочных пунктов, т.е. выполнявшие роль посредников между центром и периферией. Если до XIV в. рынки являлись местами временного сбора торговцев, то в XIV-XV вв. купцы уже жили на территории рынков и постоянных домах-лавках. Владельцы таких лавок вели свое происхождение от оседавших странствующих торговцев, ремесленников и возчиков, ранее проживавших при провинциальных управлениях и в сёэн, крестьян.

Как уже упоминалось, с развитием производства и торговли к XVII появляются купцы-скупщики, становящиеся со временем капиталистическими предпринимателями. Торговый капитал завоевывал все более и более прочные позиции в жизни города. Особенно большим влиянием пользовались гильдии оптовых торговцев каким-либо одним видом товаров или монополизировавших торговые операции в определенной части страны.

Регламентации токугавского правительства, объявлявшие «борьбу с роскошью» и распространявшиеся на купечество, как и на других горожан, запрещали ношение шелковой одежды, золотых и серебряных украшений, строительство просторных домов. В действительности купечество сосредотачивало в своих руках значительные капиталы и редкостные предметы роскоши. Осакское купечество (г.Осака), обходя регламентации в отношении жилых помещений, создало даже особый тип строения – «Осака госи», в котором строго соблюдалась регламентированная ширина фасада (9 м), зато в глубину квартала дом имел протяженность в четыре раза больше. К тому же, чтобы не платить налог на окна, делали полностью глухой фасад с одной узкой дверью, закрытой, как окно, деревянной решеткой и пропускающей свет в помещение. Скромность и безыскусность фасада восполнялась богатством и роскошью интерьера.

Правительство, получая от купечества кредиты, в очень редких случаях пыталось препятствовать концентрации богатств в его руках. Поэтому положение купечества отличалось менее строгими регламентациями, чем положение ремесленников и крестьян. Они также как и остальные сословия имели строгое деление на разряды/категории. Но в отличие от крестьян и ремесленников, которых делили на категории «сверху» (военное правительство), купцы делились на категории по своим собственным правилам.

Купцы в своей деятельности руководствовались общими правилами/уставом, который предписывал усердно работать и избегать некоторых вещей. Например, купец не должен был спонсировать благотворительные турниры борцов, совершать поездки в Киото, играть в азартные игры, заниматься поэзией, вступать в дружеские отношения с представителями низших классов (гейши, актеры театра Кабуки и т.п.), брать уроки иай-юцу (искусство быстрого рисования) и владения мечом.

Служители храмов (священники) и монахи

Хотя священники и монахи не выделялись в отельное сословие, они имели большое влияние в Японии. Традиционной японской религией является синтоизм. С VI века в Японию из Китая проникает буддизм. На протяжении веков религии существуют параллельно, взаимопроникая друг в друга (например, синтоистские божества отождествляются в буддизме с воплощениями Будд и бодхисаттв). То одна, то другая религия становится главенствующей в стране, получая поддержку от правительства. В повседневную жизнь простого человека входят как синтоистские так и буддийские обряды.

Синтоистские храмы и буддийские монастыри обладают значительными правами и собственностью, возникающей в результате пожертвований как простолюдинов, так и феодалов. У них имеются свои земли, которые обрабатываются как самими монахами (в монастырях), так и зависимым крестьянством.

Жизнь монахов и священников меньше подвержена регламентации (хотя в токугавский период она усилилась), чем жизнь остального населения. Внутри монастырей они живут по своим законам, сложившимися в течении веков или установленными основателями их учений. На протяжении долгих веков священники и монахи являлись своего рода интеллигенцией Японии, при храмах существовали школы, в которых обучалась знать. Монахи были учителями, поэтами, музыкантами, художниками. Ритуальные представления в храмах послужили началом развития искусства танца и театра.

Низшие слои населения

Люди не принадлежащие ни к одному из 4-х сословий и не являвшиеся священниками и монахами считались в Японии людьми низшего сорта, отверженными. Не являясь членами жесткой социальной иерархии, они не могли исполнять свой долг – служить своему господину.

Среди низших слоев общества можно выделить японских «неприкасаемых» (этá). Они селились обособленно, в «избыточных селах» (амабэ , амари -бэ ), имели мизерный клочок земли, меньший даже, чем у обыч­ных крестьян. Занимались они преимущественно ремеслом, убоем скота, обработкой кожи, что запрещалось буддизмом.

К низшим слоям населения относились и уже упоминавшиеся нами ронины (бродячие самураи).

Ронин

Самураи без господина, которые выпадали из подданнической иерархии феодального общества Японии. Самурай мог стать ронином по разным причинам: из-за естественной смерти своего господина, из-за его гибели в бою, из-за собственного проступка, из-за сокращения его сюзереном численности войска. Хотя некоторые ронины, становились крестьянами и монахами, многие из них не могли привыкнуть к своему новому статусу и часто становились вне закона, примыкая к бандитам и пиратам. Известный случай с 47 ронинами произошел в начале XVII в. После того как однажды их господин получил невыносимое оскорбление и, стремясь избежать позора, совершил сэппуку, 47 ронинов задумали отомстить за него, в ходе мщения все они погибают. Как замечательный пример бусидо , самурайского кодекса этики, этот инцидент стал любимой темой литературы и театральных постановок Японии.

Так или иначе ронины, теряя положение в обществе, обретали свободу, которую могли использовать для самосовершенствования, не стесненные прежними сословными ограничениями. Как воины они представляли собой период «ренессанса» в классической Японии. Они были искателями приключений, стремились к духовному и физическому обновлению, были разительным контрастом обществу жесткой стратификации средневековой Японии.

Ронины, поселяясь в городах пополняли ряды «свободных профессий» - становились учителями, художниками, поэтами, мелкими служащими. Часто пополняли они и ряды японских шпионов ниндзя.

Ниндзя

Ниндзя в буквальном переводе «лазутчик». Корень слова нин (или, в другом прочтении, синобу ) – «красться». Есть и другой оттенок смысла – «претерпевать, выносить». Ниндзя выполняли в ходе междоусобных войн поручения, исполнить которые было ниже достоинства самураев: саботаж, шпионаж, заказные убийства, проникновение в тыл противника и т.п. Процесс выделения ниндзя в обособленный социальный слой, в замкнутую касту шел параллельно со становлением самурайского сословия и почти тем же путем. Возросшая мощь самурайства впоследствии позволила ему занять независимое положение в общественной жизни Японии и даже прийти к власти, между тем как разрозненные группы ниндзя никогда не представляли и не могли представлять сколько-нибудь значительной военной и политической силы.

Ниндзя объединялись в секретные клановые организации. Будучи исключены из государственной системы феодальных отношений, ниндзя выработали свою иерархическую классовую структуру, отвечавшую потребностям такого рода организаций. Во главе общины стояла военно-клерикальная элита (дзёнин ). Иногда дзёнин контролировали деятельность двух или трех смежных рю (кланов связанных узами кровного родства). Руководство осуществлялось через среднее звено – тюнин , в обязанности которого входила передача приказов, подготовка и мобилизация рядовых исполнителей нижнего звена (гэнин ). Работой по налаживанию явок, строительству укрытий, вербовке осведомителей, а также тактическим руководством всеми операциями ведали тюнин . Они же вступали в контакт с нанимателями – агентами крупных феодалов. Тем не менее договор заключался между дзёнин и самим даймё (князем). Ниндзя как и самураи в совершенстве владели воинскими искусствами. К XVII в. насчитывалось около семидесяти кланов ниндзя.

Образ ниндзя со временем обрастал легендами, в XX в. он стал одним из героев популярных боевиков, имея мало общего со своим историческим прототипом.

Ямабуси

К деклассированным элементом можно отнести и различных бродяг и отшельников. Так в Японии в средние века популярны были горные отшельники ямабуси («спящие в горах») последователи традиции сюгэндо – синтеза эзотерического буддизма, даосизма, древних культов (культа гор). Ямабуси были врачевателями, магами, мудрецами, доносившими учение Будды до простого народа. Особенно возросло влияние ямабуси на народ в период ужесточения регламентаций при сёгунате Токугава, когда главной функцией буддийских священников стало отправление заупокойно-поминального культа. В глазах крестьян настоятель местного храма во все большей мере становился такой же чуждой фигурой, как и сборщик податей. Несравненно большую близость испытывали они к странствующим ямабуси , которые по-прежнему исцеляли, утешали, просвещали людей, рождая своим участием в их повседневных делах и заботах чувство облегчения своей участи.

Упоминаются ямабуси и как духовные наставники ниндзя .

Гейша

Гейши – класс женщин в Японии, профессионально занимающихся танцами и пением. Слово имеет китайское происхождение и обозначает человека, обладающего развитыми художественными дарованиями. Иногда слово «гейша» ошибочно употребляется европейцами для обозначения японской проститутки. Традиционно, до недавнего времени, гейша начинала обучение в 7 лет и, когда она достигала достаточного мастерства, ее родителями заключался контракт с нанимателем гейш на несколько лет. Гейша посещала собрания мужчин и развлекала гостей пением, танцами, декламацией стихов и легкой беседой. В редких случаях она могла прервать контракт, выйдя замуж. После второй мировой войны продажа дочерей стала незаконной и эта практика исчезла. Профессия гейши существует до сих пор. В настоящее время гейши имеют больше прав и многие объединяются в союзы.

Актер театра

Актеры театров имели различное положение в зависимости от того, в каком театре они играли. Актеры театра Ноо, сложившегося в XIV в, и развивавшегося как утонченный аристократический театр, пользовавшегося поддержкой и покровительством высших представителей самурайского сословия, в эпоху Эдо получили гражданский статус, приравненный к нижнему разряду самураев (что подтверждает тезис, что в Японии в течение всего периода развитого феодализма границы между дворянством и простым народом оставались открытыми), и рисовый паек – жалованье, которое выплачивалось им сёгуном и даймё. Были случаи, когда актер Ноо удостаивался высшего самурайского звания – даймё, но известны и факты, когда за плохую игру его принуждали сделать сэппуку.

Актеры же театра Кабуки, пользовавшегося у народа большой популярностью, подвергались социальным ограничениям, включая территориальную изолированность актеров Кабуки, как низшего класса.

Раб

Землевладение в период раннего средневековья развивалось в двух формах: государственной надельной ситсемы и крупного частнофеодального землевладения (сёэн). Надельное крестьянство превращалось в сословие феодального общества. Согласно кодексу «Тайхорё», оно именовалось «добрым людом» в отличие от рабов - «низкого люда». Таким образом, раннефеодальное законодательство признавало рабство, обставляя рабовладение рядом юридических гарантий, определяло функции категорий рабов. Владение рабами давало возможность получить дополнительную землю: на каждого государственного раба выда­вался такой же надел, как и на свободного, на каждого раба, при­надлежавшего частному лицу, - 1 / 3 надела свободного. Отдельные семьи знати владели довольно большим числом рабов, и поэтому феодал за счет рабов мог значительно увеличить свои земельные владения. Наибольшее количество рабов имелось у царского двора и буддийской церкви.

Господствующий класс стремился увеличить число имевшихся у него рабов. Основной источник получения рабов - пленные из местных «инородцев» - в то время мог иметь значение лишь на окраинах. Но и этот путь исчерпал себя с прекращением завоева­тельных походов. Более того, если раб случайно попадал в плен, но потом сам освобождался и возвращался в Японию, его освобож­дали и зачисляли в категорию свободных. Если чужеземные рабы добровольно прибывали в Японию, они освобождались и зачисля­лись в разряд свободных. Для пополнения числа рабов стали прибегать к насильственному уводу, похищению крестьян, особен­но детей, к купле у глав семей их младших детей. В рабство можно было обратить за преступление, за неуплату долга. Практикова­лась и самопродажа в рабство. Однако все эти источники рабст­ва были ограничены. Преобладали казенные рабы. И хотя они подвергались жестокой эксплуатации (законодательство предписы­вало при их содержании не допускать «излишнего расхода казен­ного довольствия»), все же юридически они имели право на день отдыха каждые десять дней, могли заключать браки с людьми одинакового социального положения, а дети от связи раба со свободными считались свободными. Раб мог подать прошение о переходе в сословие свободных. Раб, достигший 76-летнего возраста, становился свободным (что интересно и с точки зрения продолжительности жизни в Японии того времени). Тайно постригшийся в монахи раб, если он знал священ­ные книги, считался сво­бодным. Иными словами, положение японского раба существенно отличалось от римского «инструментум вокале» как по режиму со­держания, так и в области права.

В начале VIII в. при численности населения около 6 млн. количество рабов составляло около 10% всего населения, а в отдельных деревнях и того меньше. Анализ «Тайхорё» показывает, что из всего массива Свода лишь 2,86% статей касаются положе­ния рабов, что подтверж­дает их относительную ма­лочисленность. Труд рабов применялся в основном на тяжелых строительных ра­ботах. Руками рабов и бар­щинным трудом крестьян был построен город Нара, отлита колос­сальная статуя Будды. Однако к середине IX в. рабский труд стал применяться все реже, а использование рабов в земледелии совер­шенно прекратилось (впоследствии рабы чаще выполняли обязанности слуг).

Заключение

Средневековое японское общество имело сложную структуру. Как господствующий класс самураев, так и эксплуатируемый класс состоял из различных слоев, был разделен в силу специфических средневековых особенностей – наличия кровнородственных союзов, территориальных общинных объединений на различных уровнях, наличия многочисленных сословных и внутрисословных градаций, многообразных связей подчинения низших высшим. Жизнь каждого слоя была жестко регламентирована как «сверху», так и «снизу», хотя, как уже говорилось, границы между простолюдинами и дворянствам оставались открытыми.

Значительное распространение в Японии получил принцип общинного, корпоративного самоуправления. Кроме самоуправления сельских общин и союзов самураев существовали самоуправляющиеся территориальные общины в городах, общинную организацию имели цехи, даже нищие и отверженные формировали организации типа общинных. Высшим проявлением самоуправляющейся общины явились вольные города и самоуправление целых провинций. Эти общинные традиции, эта корпоративность получили новое развитие в Японии наших дней. Широко известен развитый коллективизм японских рабочих и служащих, их трудолюбие и верность долгу.

Вообще, важнейшей чертой феодального общества является всеобщая связанность, личная зависимость, общность.

Личная зависимость является основой феодализма. Это значит, что, во-первых, феодализм возникает из отношений всеобщей зависимости. Во-вторых, для успешного функционирования феодализма нужно, чтобы сохранялась форма «взаимности» услуг. (В известном смысле не только крестьянин зависит от феодала, но и феодал от крестьянина. Земля принадлежит феодалу. Но и феодал принадлежит земле). В-третьих, мистика, окружающая отношения классов при феодализме (понятия «долга», «верности», отечески-сыновняя фразеология).

«Всеобщая зависимость» - это и есть специфически феодальная форма «общности». Для феодализма характерны большое количество и дробность статусов, отсутствие резких граней, разрывов социальной ткани, размытость классовых границ, хотя в то же время степень дифференцированности верха и низа социальной лестницы бывает огромна. Этими чертами феодализм отличается от рабовладельческого общества с его резким распадением общества по крайней мере на два полюса: свободных и рабов, или граждан и неграждан. В рабовладельческом обществе все люди равны, но рабы – не люди. В феодальном же обществе все люди – люди. Но все они не равны.

Исходя из вышесказанного следует признать общество средневековой Японии феодальным обществом, и некоторые исследователи считают, что Япония из всех стран Востока наиболее соответствует западной модели феодализма.

Несмотря на ограничения во всех областях жизни японского средневекового общества, именно к этому периоду относятся самые значительные достижения японской культуры. Именно в это время достигают своего расцвета классическая японская поэзия и живопись, скульптура и архитектура, боевые искусства, дзэн-буддизм.

Жесткая регламентация, бедная «внешняя» жизнь, способствовала концентрации на «внутренней» жизни, где не существует границ.

Список литературы:

1. Долин А.А., Попов Г.В. Кэмпо – традиция воинских искусств. – М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1992.

2. История Востока. Т.2: Восток в средние века. – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995.

3. Кузнецов Ю.Д., Навлицкая Г.Б., Сырицын И.М. История Японии. – М.: Высшая школа, 1988.

4. Радугин А.А., Радугин К.А. Социология. М.: Издательство «Центр», 1996.

5. Светлов Г. (Г.Е.Комаровский). Колыбель японской цивилизации: Нара. История, религия, культура. – М.: Искусство, 1994.

6. Япония: идеология, культура, литература. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1989.

ИЗДАТЕЛЬСТВО ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

МОСКВА - 1958

Перевод и вступительная статья В. В. ЛОГУНОВОЙ

Ответственный редактор академик Н. И. КОНРАД

ВВЕДЕНИЕ

Японские средневековые фарсы - кёгэны представляют собой интермедии, короткие одноактные комедии, исполнявшиеся между музыкально-лирическими драмами Но. Расцвет японского фарса относится к XIV-XV вв., однако записаны комедии были позже. Самая ранняя запись датируется 1578 г., но в основу известного сборника фарсов «Кёгэнки», содержащего 200 пьес, положены ксилографы XVII в.

По мнению японских исследователей, первые Но и кёгэны появились в более отдаленные времена и ведут происхождение от таких видов народного искусства, как саругаку («веселые игры») и дэнгаку («полевые игры»).

Игры саругаку, включавшие акробатику, фокусы, клоунаду, были хорошо известны еще в X в. Особенно популярны были «сэммин саругаку» - «саругаку черни», содержавшие пародийные и антицерковные элементы. В некоторых комических сценках артист пародировал походку знатного вельможи, изображал простолюдина, впервые оказавшегося в столице, или показывал проделки столичного плута. Случалось, что перед зрителем появлялась монахиня с новорожденным младенцем и просила подаяние на пеленки: монах, который, поддавшись соблазну, продавал вместе со «святыми дарами» свое облачение, а потом, перед службой, не знал, где добыть новое.

Дэнгаку - обрядовые песни и пляски, исполнявшиеся обычно во время посадки риса и сбора урожая. «Полевые игры» бытовали главным образом в крестьянской среде. Постепенно этот вид народного искусства принимал более сложные формы, появлялись профессиональные исполнители дэнгаку.

Увлечение театральными представлениями было всеобщим. В 1096 г. в столице Японии Киото красочные представления дэнгаку, устроенные по случаю очередного религиозного праздника, продолжались несколько месяцев. Пышный праздник стоил так дорого, что многие знатные люди оказались разоренными.

В развитии саругаку и дэнгаку значительную роль сыграли храмы и монастыри, пользовавшиеся огромным влиянием в средневековой Японии. В программу храмовых празднеств издавна, включались небольшие представления религиозного характера. Например, часто разыгрывалась сценка, изображавшая добродетельного человека, преследуемого злым духом; верный сын церкви обращается с молитвой к небу, оно не остается глухим к его мольбам и посылает на помощь добрых богов, которые освобождают мирянина из-под власти дьявола и награждают дарами. Театральные представления привлекали прихожан, поэтому храмы не жалели средств для организации зрелищ.

В XIII в. в Японии существовало много любительских и профессиональных трупп. Лишенные материальных средств, они искали поддержки влиятельных храмов. В XIV в. богатые монастыри уже имели собственные актерские труппы, которые назывались, как и ремесленные цехи, «дза».

Соединение народного театра с церковью вскоре отразилось на искусстве. Комические саругаку, впоследствии получившие название «кёгэн», стали вытесняться средневековой драмой религиозно-мифологического содержания, близкой к западноевропейской мистерии. Исполнение драм отличалось высоким мастерством. За ними закрепилось название «Но», что означает «искусство», «умение». Артисты кёгэнов к исполнению Но не допускались.

Расцвет драмы Но связан с именами артистов Канъами (1333- 1389) и его сына Сэами (1363-1443). Мастерство Канъами, возглавлявшего театральный цех в храме Касуга, было отмечено главой феодального правительства сёгуном Асикага Ёсимицу, после чего труппа Канъами получила доступ на сцену придворного театра. Канъами и Сэами были творцами и теоретиками этого вида драматического искусства. Они обогатили репертуар театра Но новыми пьесами, ввели в него любовно-лирическую тему, многого достигли в синтезе танца, песни и музыки-основных элементов Но. Канъами и Сэами разработали канонические правила движений и жестов артистов, что было очень важно, ибо театр Но условен .

Драма Но с ее танцами, песнями, музыкой, масками обогатила японский театр. Репертуар Но включал мифы, сказания, литературные сюжеты.

Имеете с тем буддизм и официальная идеология, прославлявшая феодальный строй, омертвляли пьесы. Драма Но все более отходили от жизни и запросов народа. Из репертуара исчезали пьесы, связанные с такими темами, как рыботорговля, все чаще появлялись в Но образы добродетельных монахов и верных вассалов. Почти во всех пьесах действовали потусторонние силы. Для Но характерно деление на два акта. В первом акте обычно изображалось реальное лицо (прохожий, монах, женщина, воин), во втором оно представало в образе бога или духа умершего человека.

Любой конфликт в драме Но легко разрешался введением в сюжет потусторонней силы; характерам действующих лиц фактически негде было проявиться. Поэтому образы Но схематичны, решение тем однообразно.

Современному японцу далеко не все понятно в Но. Пьесы, содержавшие цитаты и отрывки из самых различных источников, требовали от зрителя хорошего знания старины и классической литературы. Можно предполагать, что драму Но трудно было понять и средневековому зрителю; этим, видимо, объясняется существование так называемых «ай-но кёгэнов» - «промежуточных кёгэнов», представлявших пересказ содержания пьесы либо следующего акта. Ай-но кёгэны обычно ставились в антрактах.

Так, с XIV в. драма и комедия стали жить на одной сцене. Постановка Но не мыслится без интермедий - кёгэнов, а последние, как правило, называются не просто кёгэн, а нокёгэн, что означает кёгэн из театра Но.

Длительное сосуществование отразилось на комедийном жанре. Действие фарса продолжалось 10-15 минут. Декорации отсутствовали, и, если место действия менялось, это обозначалось приемом «митиюки» - «разговора в пути», из которого зритель узнавал, куда отправилось действующее лицо. В кёгэнах, как и в Но, нет массовых сцен, действуют чаще всего два-три персонажа. В кёгэнах иногда употреблялась специфическая для Но терминология при обозначении действующих лиц, экспозиционного монолога, концовок и т. д.

Однако во всем остальном кёгэны представляли противоположность Но. Фарс обращался к жизни, к реальному человеку средневековой Японии, его герои говорили сочным разговорным языком. Конфликт в кёгэнах разрешается всегда реальными средствами, без вмешательства потусторонних сил. Потасовки, беготня, преувеличенная жестикуляция действующих лиц делали кёгэны очень динамичными. Артисты фарса обычно играли без масок.

Если в Но доблестные рыцари и добродетельные монахи воспевались, то в фарсах они высмеивались. В некоторых комедиях пародируются сюжеты Но.

Кёгэны можно разделить на две группы. Одни содержат элементы социальной сатиры, обличают представителей господствующих классов. Другие изображают быт, семейные отношения, они более добродушны, лишены сатирической окраски.

Фарсы первой группы отражают оппозиционные настроения демократических низов, протест против господства феодалов и буддийской церкви.

Как известно, феодальные князья - даймё - занимали привилегированное положение в средневековой Японии. Даймё мог расправиться с каждым, кто был ниже его по положению, безнаказанно убивал и грабил. О деспотизме и самоуправстве самураев рассказывают почти все фарсы, в которых действует феодальный князь или господин - тоно.

В кёгэне «Два даймё» господа, встретив простолюдина, заставляют его, угрожая оружием, сопровождать их в качестве слуги. В кёгэне «Изменник» даймё приказывает снести голову одному из своих вассалов за то, что тот якобы нарушил его волю. В пьесах «Даймё», «Хризантема», «Человек-конь» и других господин то и дело грозит слуге «всадить в него меч по самую рукоятку».

Однако за жестокостью, высокомерием, спесью самураев скрываются трусость, глупость, невежество. В пьесе «Два даймё» прохожий, получив от самураев оружие, обращает его против них. Перепуганные даймё беспрекословно выполняют приказания находчивого простолюдина: кувыркаются, изображают петушиный бой и т.

д. В «Изменнике» даймё верит, что повстречался не с живым человеком, а с духом вассала, которого приказал убить. В кёгэне «Даймё» падкий на лесть господин не замечает, как бессовестно лжет слуга, уверяющий даймё, что он как две капли воды похож на своего предка - знаменитого полководца.

Нередко даймё в фарсах - лгун, нищий хвастунишка. В кёгэне «Удар в нос» он выдает себя за богатого вельможу, но не знает, как прокормить двух своих слуг. В кёгэне «Гусь и даймё» феодал не гнушается украсть у лавочника гуся, чтобы вернуться на родину с подарком.

Кёгэны обличают и буддийских монахов - сюккэ, или бодзу. Монах стремится убедить мирянина в эфемерности, мимолетности всего земного. Вспышке молнии, утренней росе, пламени свечи перед порывом ветра уподобляет он человеческую жизнь и призывает отречься от всего мирского. Однако поступки «святых отцов» расходятся с их словами. Во имя земных радостей они готовы нарушить любую буддийскую заповедь. В одной из пьес настоятель избивает монахиню, не желая делиться с ней полученным от прихожанина подаянием («Плачущая монахиня»). В кёгэне «Подаяния не дали» монах прибегает ко всяческим хитростям, чтобы выманить у прихожанина деньги.

В фарсах «Монах Рорэн» и «Подаяния не дали» показано, что и лоно церкви людей влекут не высокие побуждения: одних прельщает вольное монашеское житье, других - надежда поживиться за счет прихожан.

Среди персонажей японского фарса обращает на себя внимание дьявол Эмма. Буддийская церковь представляла его грозным и беспощадным властелином ада. Он изображался восседающим на воле, держащим флаг с нарисованными на нем отрубленными человеческими головами. Эмму окружают 80 тысяч чертей, которые расправляются с грешниками.

Авторы комедий остроумно использовали одно из противоречий религии: или дьявол Эмма действительно всемогущ, но тогда перед ним бессильны добрые боги и армия буддийских монахов, призванная спасать мирян на земле, или, наоборот, он бессилен перед могущественной церковью, одинок в пустом аду. Творцы фарсов изобразили дьявола голодным, жалким существом. В пьесе «Птицелов и Эмма» дьявол отправляет на землю грешного птицелова, надеясь, что тот будет снабжать его дичью. В другом фарсе, боясь навлечь на себя гнев бога Дзидзо, Эмма освобождает грешника, который благодаря богатым подношениям получил «рекомендацию» доброго бога («Бог Дзидзо из местности Яо»).

Часто пародируются в фарсах отшельники-ямабуси (буквально - «ночующий в горах»), Ямабуси жили в одиночестве в горах, считая, что таким способом приобщатся к «духовной благодати» и смогут совершать чудеса.

В кёгэне «Обед и ямабуси» высмеивается ямабуси-заклинатель, в кёгэне «Моление об исцелении поясницы» отшельник изображен незадачливым магом.

Народность японского фарса выражается не только в осмеянии феодалов и духовенства, но и в утверждении положительных идеалов в лице представителей народа.

Плутоватый, никогда не унывающий слуга Таро - один из популярнейших персонажей фарса. Умный находчивый слуга одерживает победу над деспотичным и сумасбродным даймё.

Послушник (симботи) - представитель низшего духовенства - нередко разоблачает настоятеля как ханжу и прелюбодея («Кости, кожа и послушник»). Симботи предпочитает греховную земную жизнь радостям на небесах («Послушник-водовоз»).

Часто встречается в фарсах образ «простолюдина с большой дороги». Кто он - неизвестно, возможно, слуга, отпущенный разорившимся господином, или изгнанный из монастыря послушник, или беглый крестьянин.

Приведенный в господский дом, простолюдин потешается над глупым феодалом («Человек-конь»), а при случае избивает его («Удар в нос»).

Простолюдин-«деревенщина» (инакамоно), попав в город, оказывается таким находчивым и сметливым, что перед ним пасует столичный плут - ловкач и краснобай (сури, или суппа).

Фарсы второй группы изображают семью, нравы и обычаи средневековых обывателей. Семейные отношения не идеализируются в них. В бытовых кёгэнах муж и жена, дочь и отец, тесть и зять, братья вечно не ладят, ссорятся друг с другом.

В пьесе «Зять» жена хочет расстаться с пьяницей-мужем, в фарсе «Храм Инаба» муж не знает, как избавиться от пьяницы-жены. Нередко встречаются образ новобрачного - фатоватого малого, пускающего тестю пыль в глаза, образ доверчивого отца, который, поверив жалобам дочери, вмешивается в ее семейные дела и расплачивается за это.

В комедии «Женщина, вымазавшаяся тушью» показано женское коварство, в пьесе «Бог Дзидзо из Каваками» - мужское непостоянство.

В этой книге представлены главным образом фарсы первой группы, содержащие элементы социальной сатиры.

Как уже говорилось, расцвет жанра кёгэн относится к XIV-XV вв. В это время у власти были сёгуны Асикага. Опираясь на крупных, могущественных князей, они пресекали междоусобицы и распри японских феодалов, добивались объединения страны.

В Японии начался быстрый рост производительных сил. В поместьях богатых феодалов развивались ремесла и торговля, столица Киото превращалась в крупный торгово-ремесленный центр, появлялись новые города. Япония вела оживленную торговлю с Китаем, ее корабли достигали Филиппин и Индокитая. Развивались культура и искусство, которым покровительствовали сёгуны Асикага.

Однако для объединения страны еще не было необходимых предпосылок. Отдельные феодалы обогащались быстрее, чем сёгуны и их союзники. Чем могущественнее становились такие князья, тем сильнее была их оппозиция к правящей группе феодалов.

Недовольство охватывало и другие классы и сословия. Мелкопоместные самураи лишались земли и разорялись. Не все они находили применение своим силам в городах и крупных поместьях. Нередко разорившиеся самураи становились вожаками разбойничьих шаек и грабежом добывали средства на жизнь, некоторые переходили на сторону крестьян и вместе с ними вели вооруженную борьбу против господствующих классов.

Крестьянство находилось в тяжелом положении. К феодальной эксплуатации прибавился гнет ростовщиков и купцов. Начало XVI в. отмечено крупнейшими восстаниями, охватившими всю Японию. Восстания велись под лозунгом «В стране не должно быть самураев». Крестьяне жгли владения своих господ, уничтожали долговые записи, разоряли монастыри.

В XV в. все чаще вспыхивают мятежи и междоусобные распри, которые переходят в долгую разорительную войну.

Особенности эпохи нашли отражение в кёгэнах. Средневековые комедии, несомненно, выражали надежды и чаяния третьего сословия, укреплению позиций которого способствовал рост городов. Во многих пьесах восхваляется столица. Обычно в них изображается простолюдин, идущий в столицу. Он хочет посмотреть на нее, чтобы под старость было о чем рассказать молодым. О столице мечтают и мелкопоместные князья-даймё, прозябающие в глуши. Киото представляется им городом чудес, где собраны сокровища мира. Господин готов простить обманщику-слуге все его проступки, лишь бы услышать от него рассказ о столичной жизни, о городских людях.

Хитроумие, находчивость, ловкость - неотъемлемые черты положительных героев фарса - отражают идеалы третьего сословия, прославлявшего предприимчивость, сметку житейскую хватку. Плутни и обманы составляют основное содержание фарсов. Даже в кёгэнах о деревне мы не найдем отражения подлинной деревенской жизни, быта и нрава крестьян. Образ крестьянина - хякусё вообще редко встречается в фарсах.

Несмотря на то что в японском фарсе отразились настроения и идеалы средневековых горожан, среди его персонажей нет купца, если не считать уличного торговца. Это можно объяснить тем, что в XIV-XV вв. город еще не приобрел экономического влияния. Больше того, разорительные войны XV-XVI вв. замедлили развитие города. Расцвет его относится к XVII в. Тогда и появился в японской литературе образ купца.

В эпоху распространения кёгэнов третье сословие было еще очень молодо и терялось в массе разоренных самураев, беглых крестьян, отпущенных на волю слуг, среди представителей низшего духовенства и т. д. Поэтому в комедиях так часто встречается образ «простолюдина с большой дороги», человека без роду и племени, идущего в столицу искать службу. Можно выделить группу персонажей, лишенных сословной характеристики и обычно называющихся в фарсах «местными жителями».

Образы популярных героев фарсов - даймё и слуги Таро, - которые кажутся, на первый взгляд, застывшими, стереотипными, выполняют различные функции. Иногда и тот и другой олицетворяют класс феодалов, и тогда против них направлено острие сатиры. В других пьесах - это нищие пройдохи, наделенные чертами положительных героев фарса.

Во многих пьесах обличается только даймё, а слуга выражает оппозиционные настроения народа. Наконец, можно выделить группу пьес, в которых эти персонажи меняются ролями.

В такой своеобразной форме кёгэны отражали основную особенность своего времени: процесс брожения, расслоения общества, охвативший все его слои.

Но какие бы новые функции не принимали на себя основные персонажи, они по-прежнему выступали под именами Даймё и слуги Таро. Поэтому так трудно обнаружить в японском фарсе развитие образа.

Прославление плутовства, хитроумия свидетельствует об идейной ограниченности кёгэнов. Однако они играли прогрессивную роль, так как содержали критику феодальных порядков, протест против феодалов и буддийской церкви, исходивший от самых различных представителей феодального общества. В одних кёгэнах плебей-монах жалуется на свою участь, говоря, что в храмах живется хорошо лишь тем, у кого есть богатые покровители. В других настоятель-бедняк становится жертвой алчных прихожан. Отшельник-ямабуси - обычно осмеиваемый персонаж, но в одной из пьес его нелепые заклинания помогают разоблачить самурая.

Японский фарс проникнут оптимизмом, в нем чувствуется вера народа в то, что господство феодалов и церкви не вечно. Творцы кёгэнов видели в богах простых смертных. Стрелы сатиры долетали до самого ада с его страшным дьяволом Эмма.

Японский фарс со временем мог бы превратиться в подлинную сатиру. Линия развития от простейших форм комического - комичности положения и языка - к его высшей форме - комичности характера - отчетливо прослеживается в кёгэнах, особенно на примере образа феодала. В сборнике «Кёгэнки» он более разработан, чем другие образы, наделен типическими чертами: он деспотичен, невежествен, глуп, труслив, чванлив и т. д. Однако в каждом отдельном фарсе даймё выступает носителем какой-либо одной черты, которая раскрывается в определенной ситуации при отстоявшихся формах зачина и концовки.

Соединение в одном характере ряда черт, показ героя в различных ситуациях были недоступны комедийному жанру в тот период.

Богатые возможности таились в бытовых фарсах, показывавших человека в личной жизни, в противоречиях с семьей. В этих кёгэнах отражены верные жизненные наблюдения, намечены острые реальные конфликты, хотя разрешаются они примитивными средствами - потасовкой и т. д.

Появление театральных цехов, тесно связанных с судьбами церковного и феодального театра, имело, несомненно, положительное значение для развития фарса. Они способствовали выработке профессионального мастерства актеров, совершенствованию драматического искусства. Благодаря театральным цехам японские фарсы сохранились до наших дней. Любительские труппы распадались, а вместе с ними бесследно исчезали и многие фарсы-импровизации.

Но вместе с тем развитие театральных цехов положило конец свободному творчеству, импровизации, источником которых была действительность, жизнь феодального общества. На смену пришли канон, профессиональные секреты, традиции. Канонизировался репертуар, канонизировались речь, движения, приемы игры. Артист должен был во всем подчиняться главе цеха - учителю, не мог вносить в фарс ничего своего, общаться с представителями других цехов и т. д. Вступая в цех, артист давал клятву, содержавшую, в частности, такие пункты:

«...Вплоть до следующего поколения обещаю во всем подчиняться учителю и никогда не проявлять своеволия.

Обещаю никому не передавать ни слова из того, что мне доведется услышать от вас.

Если я порву связь с вашей школой, обещаю возвратить в ваш дом все имеющиеся у меня кёгэны...» .

Церковный и феодальный театр накладывал печать на драматическое искусство средневековой Японии. Драма Но все более подпадала под влияние буддизма и официальной идеологии. Фарсы, как жанр «низкий», второстепенный, не испытали этого влияния, сохранили живое дыхание жизни, но их развитие прекратилось. Кёгэны отлились в штампованные образцы, выработались стандартные зачины и концовки, канонизировались сюжеты. В таких застывших стереотипных формах они существовали все последующие века вплоть до революции Мэйдзи (1868). После революции театр Но лишился покровительства и материальной поддержки знати. Это могло привести к его исчезновению, поэтому в скором времени субсидии были восстановлены, театр Но нашел покровителей среди японской буржуазии.

В годы второй мировой войны театр Но временно прекратил существование, однако после войны был возрожден.

Старинный фарс в последние годы зазвучал по-новому.

В 1951 г. в журнале «Сингэкидзё» был опубликован фарс драматурга Санкити Куросава «Богач-громовержец». В основу его положен характерный для кёгэнов сюжет о мнимом перевоплощении в божество (достаточно сравнить фарсы «Богач-громовержец» и «Бог Нио», чтобы увидеть их сюжетное родство).

Перед зрителями появились знакомые образы господина и слуги. Богач-тёдзя во многом сохранил типические черты даймё. Подобно ему, он хвастается своими богатствами, нуждается, как и даймё, в советах всезнайки слуги, что не мешает ему, однако, быть с ним грубым и высокомерным. Правда, времена другие: господин уже не замахивается на слугу мечом, а просто грозит уволить. Трусливый богач, как и его предшественник даймё, терпит поражение.

Но если в прошлом в фарсах изображалось в основном столкновение даймё со слугой, то здесь богач сталкивается с крестьянской массой. Эксплуататорская натура богача раскрывается здесь ярче. В новом фарсе внимание акцентируется на связи богача-помещика с властями. За советом, как лучше обмануть народ, он обращается к «мудрецу», к которому не брезгует ходить и сам премьер-министр Японии.

Интересна эволюция образа слуги. Умный, ловкий, плутоватый, любитель выпить на чужой счет, в новой пьесе он почти во всем повторяет прежнего Таро. Однако здесь показана как бы борьба за него.

Как и в старых фарсах, слуга, с одной стороны, зависимое лицо, он служит у помещика и поэтому иногда невольно становится его соучастником, с другой, Таро - представитель народа. В пьесе Куросава слугу неоднократно охватывает раскаяние при мысли о том, что он обманывает своих товарищей. В конце концов в Таро побеждает обличитель богачей и друг народа. Осматривая подношения крестьян «богу-громовержцу», он замечает, что на каждой вещи есть этикетка «Made in USA». Не случайно именно в уста Таро - глубоко национального литературного героя - вкладывает автор негодующее восклицание: «Да, в конце концов, в какой же стране я нахожусь?»

После того как крестьяне обнаружили обман помещика, выдававшего себя за бога, ключи от помещичьих кладовых они передали слуге. Этим автор подчеркнул близость его к народу.

По-новому разработан в этом фарсе образ крестьянина. Вначале крестьянство изображается как безликая суеверная масса, покорно несущая мнимому божеству свои последние запасы. Но вот один из крестьян замечает обман, и перед зрителями появляется новый тип крестьянина, который не встречался в прежних кёгэнах. Это не просто наделенный народной сметкой и осторожностью человек, каким он в лучшем случае изображался прежде. Здесь крестьянин выступает обличителем, более решительным, чем слуга. Помещик, запертый в клетке, олицетворяет тех, кто попирает права народа, кто в любую минуту готов предать его кровные интересы. Крестьянин от имени народа обличает помещика, совершает над ним суд и расправу.

Фарс «Богач-громовержец» показывает, что народ вырос, возмужал, не даст себя в обиду помещикам и «мудрецам».

Вопросы творческого развития прогрессивного наследия прошлого привлекают внимание огромного большинства японских писателей и драматургов. В частности, вопрос о судьбах средневекового театра Кабуки, существующего и ныне в Японии, постоянно обсуждается в японской печати, которая отмечает, что до сих пор не написано современной пьесы, требующей для сценического воплощения традиционных методов и приемов Кабуки.

Появление фарса «Богач-громовержец» - событие в современной японской драматургии. В этом фарсе новое сатирическое содержание удачно сочетается с традиционной формой средневекового кёгэна.

Японские фарсы переводятся на русский язык впервые. Иллюстрации для этой книги взяты из сборников фарсов «Кёгэнки», опубликованных в 1914 и 1927 гг. издательствами «Юходо» и «Кокумин тосёся».

ДАЙМЁ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА :

Даймё -в татээбоси , в нагабакама, с коротким мечом.

Слуга - в хамбакама.

Д а й м ё. Я знаменитый даймё. Звучит-то это громко, а вот слуга у меня всего один, да и тот отправился куда-то, не спросив разрешения. Говорят, что вчера вечером он вернулся. Схожу-ка я к нему и задам ему головомойку. Вот и его дом...

Этот пройдоха сразу узнает меня по голосу и, конечно, притворится, что его нет дома. Но я изменю голос. Эй, откройте! [Стучит] .

Слуга. Ой, что это? Кажется, стучат. Кто там изволит быть?

Даймё. Вот ты где, бездельник!

Слуга. Ах, господин мой, да ведь я у вас единственный слуга, спрашивай не спрашивай, все равно не отпустите, вот я и решил тайком побывать в столице.

Даймё. Да где это слыхано, чтобы слуга уходил, да еще в столицу, без разрешения господина своего? Ну погоди, дождешься ты у меня. Вот негодяй! Хотел я тебя тут же убить, но раз ты побывал в столице, так желательно мне послушать, что ты там видел. Так и быть, на сей раз прощаю. Ну, бездельник, подойди ко мне поближе, опрашивать буду.

Слуга. Слушаюсь.

Д а й м ё. Хотел было сегодня проучить тебя, да уж ладно, в другой раз ты у меня вдвое получишь. А теперь рассказывай, что ты там видел в столице.

Слуга. Ах, господин мой, везде царят мир и спокойствие, и люди пребывают в благоденствии: одни цветущими вишнями любуются, другие на лоне природы отдыхают, кругом шатры раскинуты, а в них пир горой идет: тут тебе и песни, и пляски, вино рекой льется...

Даймё. Да уж что там говорить... А чего-нибудь особо примечательного не было?

Слуга. Как же, песню я одну выучил.

Д а й м ё. А для чего тебе вздумалось заучивать ее?

Слуга. Разве я не знаю, что господин у меня знатный даймё и на пирах в своем клане изволит почетное место занимать? Но только случается, когда дело доходит до того, чтобы показать себя в тонком искусстве танца да песни, смотришь, иной человек почетного места лишается и оказывается на самом последнем. Вот я и запомнил песню, чтобы и вы узнали ее.

Даймё. Это мне нравится! Молодчина! А хорошо ли ты заучил ее?

Слуга. Лучше некуда!

Д а й м ё. Тогда спой, а я послушаю. Давай скамеечку!

Слуга. Слушаюсь.

Даймё. А не позвать ли музыкантов?

Слуга. Нет, не нужно. Музыка будет звучать в сердце моем.

Даймё. Прекрасно. Пой, я жду.

О славный даймё!

Имя твое

Будет вечно в веках,

Как вечно

Сосна зеленеет.

Вижу, по вкусу вам пришлось. Спою еще раз, порадую ваше сердце.

Даймё. Да как ты смеешь? Знаешь ли ты историю этой песни или по невежеству своему не знаешь и потому решился спеть ее мне?

Слуга. Нет, ничего такого не знаю.

Даймё. Следовало бы тебе за эту песню голову с плеч снести, да так и быть, сперва вразумлю тебя, а уж после убью. Подойди сюда!

Слуга. Слушаюсь.

Даймё. Так вот. Отец моего отца доводился мне дедом, а отец моего деда приходился мне прадедом. Было все это в древние-древние времена, еще в ту пору, когда Садато из дома Абэ стал лагерем на реке Коромо в провинции Осю. И вот, пока он там самоуправством занимался , прибыл из столицы для усмирения его великий полководец, а полководцем этим был сам Хатиман-доно . Началась тут великая битва, осада следовала за осадой, бои шли девять лет, а потом еще три года, а всего двенадцать лет и три месяца. И вот однажды собрал тот полководец великий пир, на который и мой прадед явился. Много было вина выпито и песен спето во славу полководца, а когда настал черед моего прадеда, встал он почтительно, достал из-под лат веер и, постукивая им по длинной ручке черпака, пропел:

О славный даймё!

Имя твое

Будет вечно в веках,

Как вечно

Сосна зеленеет.

Трижды спел он эту песню, и так она великому полководцу по душе пришлась, что он изволил осушить три чарки подряд. Вскоре после этого великий полководец разбил врага и объединил всю страну. Люди говорили, что причиной тому была не иначе, как та самая песня. И тогда был построен алтарь, а на нем поставлен каменный ларец. Как споют эту песню, так кладут свиток в ларец, споют - и опять в ларец, и под конец даже крышку на этом ларце подняло. И тогда обмотали его священной веревкой в семь рядов. И эту святую песнь, которую люди так чтут, ты, злодей, украл и осмеливаешься распевать ее! Это же святотатство!

Слуга. Да ведь ее поет вся столица.

Д а й м ё. Как? Значит, ты выучил всю столицу петь ее? Нет тебе спасенья, несчастный. Приготовься же! Сейчас снесу тебе голову... Ну, что ты ревешь? Может, ты жалеешь жену и детей своих, которые остались на родине? Может, хочешь сказать что-нибудь в свое оправдание перед тем, как я всажу в тебя меч по самую рукоятку? Говори, а потом я тебя убью.

Слуга. О нет, господин мой, не боюсь я меча и не печалюсь о жене и детях. Но не успели вымолвить вы: «Приготовься, убью тебя!»-как вспомнил я, что однажды, прислуживая вашему почтенному прадеду, о котором вы только что изволили рассказать мне, запнулся я о край циновки и уронил чашку. «Растяпа, неуч!»-крикнул он и, схватив сякухати , задал мне трепку. Хотите верьте, хотите нет, но только стоило вам воскликнуть: «Готовься! Убью тебя!» - как почтенный прадед ваш, словно живой, у меня перед глазами встал. И до чего же вы были похожи на него в эту минуту!

Даймё. Что ты говоришь! Неужели это правда, что я так похож на своего прадеда?

Слуга. Как две капли воды.

Д а й м ё. Эх! Хотел я тебе голову снести, но теперь рука не поднимается. Ладно, все прощаю.

Слуга. Неужели это правда, господин мой?

Д а й м ё. Видишь, и меч в ножны вложил.

Слуга. Смотрю, совсем как прадед вы, и так же отходчивы.

Даймё. Послушай, а когда я так повернусь, похож я на него? А так, походкой схож?

Слуга. Не отличишь, уж извольте мне поверить.

Д а й м ё. На вот, дарю тебе меч.

С л у г а. О, если бы только видел ваш прадед, как мы дали мне этот меч! В жизни такого сходства не встречи л.

Д и й м ё. На, дарю тебе и этот короткий.

С л у г а. О, как вы похожи на него!

Д a й м ё. Нет, не говори мне больше об этом сходстве. Прадед стоит, как живой, перед глазами, и сердце пополняется тоской... Да что со мной? Или я не знаменитый даймё? Не к лицу мне горевать, пойдем домой, будем веселиться.

Слуга. Вот так-то лучше будет.

Д а й м ё. Иди ближе ко мне, еще ближе. Ха-ха-ха!..

КОЛЧАН И ОБЕЗЬЯНА

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Даймё - в татээбоси, суо, хакама, с коротким мечом.

Слуга Таро - в хамбакама, подвязан узким поясом.

Поводырь обезьяны - в хаори, в кукурибакама,

подвязан узким поясом.

Даймё. Я даймё Хатиман. Слуга, где ты?

Слуга. Здесь, ваша милость.

Д а й м ё. Хочу в горы сходить, погулять, идем со мной.

Слуга. В такую хорошую погоду лучше ничего не придумаешь.

[Появляется Поводырь с обезьяной.]

Поводырь обезьяны. Я поводырь обезьяны, живу здесь неподалеку, хочу сходить с обезьяной в город.

Д а й м ё. Таро, смотри, какая хорошая обезьяна!

Слуга. Да, замечательная обезьянка.

Даймё. Эй, ты, куда обезьяну ведешь?

Поводырь обезьяны. В город на представление иду.

Даймё. А-а, ты поводырь! Таро, давай обтянем мой колчан ее шкурой! Постой, поводырь, просьба у меня к тебе есть. Исполнишь ее?

Поводырь обезьяны. Что угодно для вас сделаю.

Д а й м ё. Ишь, какой щедрый! Благодарю.

Поводырь обезьяны. Рад вам услужить.

Д а й м ё. Не дашь ли мне на время шкуру твоей обезьяны? Я ею колчан обтяну.

Поводырь обезьяны. Шутить изволите, ваша милость.

Даймё. Какие шутки!

Поводырь обезьяны. Да разве можно шкурой живой обезьяны колчан обтягивать? Господин слуга, хоть вы заступитесь.

Даймё. Да я ее тебе лет через пять верну.

Поводырь обезьяны. Думаете, если я поводырь, так со мной что угодно делать можно! Ничего не выйдет!..

Даймё. Да как ты смеешь! Я, прославленный даймё, даже поблагодарить тебя не погнушался, а ты так разговариваешь! Не отдашь добром, велю прикончить и тебя и твою обезьяну.

Поводырь обезьяны. Господин слуга, вступитесь хоть вы. А обезьяну я, конечно, отдам.

Д а й м ё. А ну, давай живо!

Поводырь обезьяны. Сейчас, я сам ее убью, чтобы шкурку не повредить, и вручу ее вам.

Д а й м ё. Живей, живей!

Поводырь обезьяны. Ах, обезьянка! Еще детенышем взял я тебя и вырастил, а теперь убивать приходится. Но что я могу поделать, коли вон тот даймё хочет твою шкурку получить! Сейчас я убью тебя, не сердись на меня, прости!

Даймё. Чего ты там? Шкуру еще не содрал, а уж слезами обливаешься.

Поводырь обезьяны. Господин слуга, взгляните-ка: не знает, что ей смерть предстоит, и забавляется, будто веслом гребет. Хоть и животное, а жаль ее.

Д а й м ё. И то правда. Не зря он плачет. Скажи ему, прощаю я его, пусть не убивает обезьянку.

Слуга. Господин решил помиловать тебя.

Поводырь обезьяны. Не знаю, как и благодарить его. Обезьянка, поклонись его милости господину даймё. Поклонись еще и господину слуге.

Даймё. Смотри ты, даже слуге кланяется!

Поводырь обезьяны. Может, сплясать обезьянке в благодарность за то, что ей жизнь сохранили?

Даймё. Ладно, пусть покажет, как она плясать умеет.

Слуга. Господин разрешает сплясать. Поводырь обезьяны. Слушаюсь {поет):

Обезьянку поздравляем-слугу бога гор!

Жеребята прибежали с пастбища -

Все как на подбор, все как на подбор.

Привезли не серебро, привезли не золото,

Рису привезли.

Спляшем же на радости, рис ведь лучше золота.

Танец Хида спляшем мы, выбежим во двор.

Во дворе что видим мы? Риса полон двор,

Рис там отмеряют золотым ковшом.

А теперь нам нужен серп, острый и кривой,

Серп, как месяц молодой,-едем за травой.

Мы нажнем, нажнем травы,

Женам привезем, женам привезем.

Как мы ляжем в лодке спать?

Циновку развернем, циновку развернем.

А подушек нет-так что ж,

Весла есть у нас, весла есть у нас.

После каждого куплета Даймё отдает поводырю обезьяны

что-нибудь из своих вещей: меч, камисимо, веер.

Вот одно препятствие, вот еще одно,

Вот уж два препятствия взял трехлетний конь.

На четвертое идет в танце Синано.

Сколько набралось у нас рисовых мешков!

Раздавайте каждому рис в мешках, рис в мешках.

Как нам стало радостно, как нам стало весело,

Поздравляем с радостью, поздравляем всех!

ЧЕЛОВЕК-КОНЬ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Даймё - в татээбоси, в суо, с коротким мечом.

Слуга Таро - в хангамисимо, подвязан узким поясом.

Человек с Востока - одет так же, как слуга.

Даймё. Я даймё, слава о котором гремит по всей округе. Но прислуживает мне всего один слуга. Этого мне мало, и решил я нанять еще одного. Пошлю слугу Таро. Эй, слуга Таро, где ты?

Слуга. Да здесь я, перед вами.

Д а й м ё. Проворен, как я посмотрю. Позвал я тебя вот зачем. Одного слуги мне мало, я решил нанять тебе помощника. Потому отправляйся на большую дорогу и подыщи подходящего человека.

Слуга. Слушаюсь.

Даймё. Ты что, уже идешь?

Слуга. А чего тут медлить?

Даймё. Смотри, не задерживайся.

Слуга. Ага.

Даймё. Ну, пошел.

Слуга [один]. Хм... Вот задачу-то задал. Делать нечего, пойду прямо к большой дороге и как попадется подходящий человек, сразу же найму его. И то верно, все дела на мне одном, за целый день присесть некогда, а с помощником я немножко отдохну... Ну, вот и пришел. Сяду здесь и буду ждать.

[Появляется Человек с Востока.]

Человек с Востока. Разрешите представиться, я житель восточных провинций. Решил сходить в столицу. Посмотрю, полюбуюсь на нее, а может, и служба найдется. Побреду потихоньку. Правду люди говорят: смолоду белый свет не исходил-в старости и рассказать не о чем будет. Послушал я людей - и пустился в путь.

Слуга. Кажется, идет тот, кто мне и нужен. Эй, эй, парень!

Человек с Востока. Вы меня? Чего изволите?

Слуга. Да, да, ты-то мне и нужен. Может, я ошибаюсь, но сдается мне, что ты ищешь службу.

Человек с Востока. И как вы сумели угадать! Служба мне нужна, затем и в столицу иду.

Слуга. Вот удача! Знаешь, мой господин - знатный даймё, и я замолвлю за тебя словечко.

Человек с Востока. Сделайте одолжение, замолвите.

Слуга. Пожалуй, сразу и пойдем к нему.

Человек с Востока. Иду, иду.

Слуга. Хм... Не успели словом обмолвиться - и вот уже вместе идем. Значит, судьба.

Человек с Востока. Недаром говорится: и мимолетная встреча может связать людей до гроба...

Слуга. Ну вот, за разговорами не заметили, как и пришли. Я пойду доложу. Подожди меня здесь.

Человек с Востока. Слушаюсь.

Слуга. Господин, вы дома?

Даймё. Кажется, слуга Таро вернулся. Слуга Таро, это ты?

Слуга. Да где вы, где вы?

Даймё. Ты уже вернулся?

Слуга. Только что вернулся.

Д а й м ё. Ну как, нанял помощника?

Слуга. Как же, нанял.

Дайм ё. Молодец, молодец! Где же ты его оставил?

Слуга. Ждет у ворот.

Даймё. Знаешь, не зря говорят: начало решает дело. Я сейчас буду ему зубы заговаривать, а ты, смотри, тоже не оплошай, помогай мне.

Слуга. Слушаюсь.

Даймё. Эй, эй, слуга Таро, ты здесь?

Слуга. Так точно.

Даймё. Подай скамеечку.

Слуга. Слушаюсь, вот, извольте, скамеечка.

Даймё [тихо]. Как по-твоему, слышит он нас?

Слуга. Как не слышать!

Даймё. Тогда иди и скажи ему: господин, мол, только что изволил выйти в большой зал, пойди туда и представься ему. Если понравишься, будешь сразу допущен к нему, а нет, придется подождать несколько дней, пока не понравишься. Скажи так и веди его сюда.

Слуга. Слушаюсь... Эй, где ты там?

Человек с Востока. Я здесь.

Слуга. Господин мой только что вышел в большой зал, пойдем, представься ему. Понравишься, будешь сразу допущен к нему, не понравишься, придется подождать несколько дней, пока понравишься. Ну, иди.

Человек с Востока. Слушаюсь.

Даймё. Эй, слуга Таро!

Слуга. Да?

Даймё. Хороша сегодня погодка!

Слуга. Куда лучше!

Даймё. И вечер, наверно, будет погожий. Вечером молодежь, пожалуй, в мяч соберется играть, прикажи площадки водой полить.

Слуга. Слушаюсь.

Даймё. А это кто?

Слуга. Да вот, хочет служить у вас.

Даймё. Этот молодчик?

Слуга. Да.

Даймё. На вид смышленый. Да разве их разберешь, может быть, на деле дубина дубиной. Спроси у него, не обучен ли искусству какому.

Слуга, Слушаюсь. Эй, ты, господин спрашивает, не обучен ли ты искусству какому.

Человек с Востока. Нет, никаким искусствам я не обучен.

Слуга. Эх, вот это жаль. Владел бы ты каким-нибудь искусством, господин сразу бы взял тебя... Неужели совсем ничему не обучен? Попробуй вспомнить...

Человек с Востока. И вспоминать нечего. А впрочем, может, это за искусство сойдет?

Слуга. Что?

Человек с Востока. Могу я из людей коней делать .

Слуга. О, это уже другой разговор. Так я и доложу. Господин, спрашивал я его, он ответил, что никакому искусству не обучен, но умеет из людей лошадей делать.

Даймё. Как? Из людей - лошадей?

Слуга. Именно, именно.

Даймё. Вот это искусство! Скажи ему, пусть сейчас же покажет, как он это делает. Пусть подойдет ближе.

Слуга. Слушаюсь. Эй, ты, иди сюда. Показывай скорее, как это ты из людей коней делаешь.

Человек с Востока. Извольте. Но для этого мне человек нужен.

Даймё. Хм... Кого бы нам конем сделать? Да что тут раздумывать, все равно никого нет. Слуга Таро, пусть он тебя сделает конем.

Слуга. О господин, уж этого я от вас никак не ожидал! Не я ли всю жизнь служил вам верой и правдой? Надеясь на милость вашу, самураем собирался стать, а тут на тебе... Смилуйтесь.

Даймё. Ах ты, неблагодарный! Да ради господина жизни своей не жалеют, а ты... Сейчас же становись конем, ослушания не потерплю!

Слуга. Что ж, воля ваша. И за что это мне наказание такое! Вот беда! [Человеку с Востока.] И ты хорош, нечего сказать! Сколько на свете всяких искусств, а ты... ладно бы из коней людей делал, а то, подумать только, из людей-коней... Да-а, я стану конем, а ты, поди, возницей будешь. Смотри не губи совсем меня, поклажи поменьше наваливай. А в стойле-то каково одному- с тоски помрешь. Ты хоть кого-нибудь из служанок кобылой сделай, да поставь рядом. Может, жеребеночек родится, так все господину моему на пользу. Уж пожалей меня!

Человек с Востока. Да ты не бойся, плохого я тебе не сделаю.

Даймё. Ну, ну, поторапливайся.

Человек с Востока. Слушаюсь. Иди сюда. (Нараспев.) Чтоб конем он стал, кожицу персика я взял, размочил ее в воде, смазал той водой его лицо, и вот стал он лицом похож на коня.

Даймё. Смотри ты! И правда, похож. А теперь сделай его всего конем.

Человек с Востока. Будет исполнено. За копытами дело не станет, а ты уздечку неси да готовься верхом ехать...

Даймё. Несу, несу...

Человек с Востока (нараспев). Теперь, чтобы весь он стал конем, мажу его разными зельями: тут и корочки мандаринов, тут и имбирь, а конем он так и не сделался. (Убегает.)

Д а й м ё. Но, пошел, но-но!

Слуга. Господин, да это же я.

Даймё. Как, слуга Таро?

Слуга. Конечно, я.

Даймё. Ах, он негодяй, обманщик! Смотри, убегает. Держи его, держи! Не уйдешь, не уйдешь!

Содержание

1. Введение.............................. .............................. .............................. ................. 2
2. Экономика средневековой Японии. .............................. .............................. ....3
3. Экономика Японии в эпоху зрелого феодализма (XII-XV вв.)…….....……6
4. Экономика Японии в XVIII в............................. .............................. ............... 9
5. Заключение.............................. .............................. .............................. ............12
6. Список использованных источников.................... .............................. ...........13

Введение

История человечества - это история экономики.
Истинные исторические герои - люди, внесшие вклад в развитие ремесел, науки, экономики в государстве, и созданные ими материальные и культурные ценности. Эту истину познали уже в древние времена. Именно поэтому древние греки считали величайшим героем Прометея, давшего людям ценой своей жизни огонь знаний. Именно поэтому во все времена о величии народа, о его вкладе в цивилизацию судили и судят не потому, сколько он выдвинул из своей среды завоевателей, известных военачальников, а сколько дал миру великих изобретателей, архитекторов, музыкантов, художников, писателей, то есть творцов, каков вклад этого народа в экономическое развитие планеты.

Да и знаменитые военачальники не могли появиться в стране, где не было сильной армии. В свою очередь сильная армия может быть лишь в государстве, которое имеет достаточно мощный экономический потенциал, позволяющий обеспечить армию необходимым вооружением. Особенно верна эта аксиома в современном мире, где армия без экономического потенциала государства - ноль и годна лишь для парадов, ибо современная война это не борьба армий и военных интеллектов, а противостояние экономических потенциалов и научных интеллектов государств. Экономика государства в известной мере связана с экономическим мышлением, менталитетом жителей этого государства. Общество, в менталитете которого преобладают лишь потребление ресурсов, разрушение окружающей среды, обеспечение главным образом военных целей и потребностей в ущерб гражданским - такое общество не имеет перспектив развития и рано или поздно уходит с арены истории.

1. Экономика средневековой Японии

Рождение государства

Специалисты считают, что отсчет японской цивилизации начинается с III в., когда был заложен фундамент первого японского государства. Это значительно позднее, чем начало цивилизации в Китае, Египте, Индии. В III-V вв. здесь сложилась племенная федерация Ямато. Внутренняя политика царей Ямато была направлена на объединение страны. В 604 г. принц Сётоку-тайси сделал попытку упорядочить внутреннюю структуру, создав «Закон из 17 статей», содержавший принципы существования и управления Японского государства. Это прежде всего принцип жесткой иерархии и абсолютного суверенитета правителя. Принципы эти были заимствованы из китайской модели развития, но японское общество, сформировавшееся значительно позже китайского, не готово было их воспринять. Страна раздиралась междоусобицами, завершавшимися переворотами.

Переворот Тайка:
В 645 г. переворот Тайка открыл полувековой период Великих перемен, в результате которых царство Ямато превратилось в сильное централизованное государство. Коренным образом были реформированы не только административные отношения, но и отношения в сельском хозяйстве. В соответствии с китайской моделью была введена универсальная система налогообложения. Отменялось частное землевладение, все земли были переданы в ведение правителя.
Только правителю принадлежало право распределения земель, что значительно усилило центральную власть - власть царского дома и связанных с ним кланов.
Был создан закон о земельных наделах - хандэн, в соответствии с которым крестьяне получили земельные наделы, но одновременно власти ввели многочисленные налоги и повинности: поземельный, подворный, натуральный налоги, воинскую повинность, выплату высоких процентов за взятый взаймы рис. Некоторые из налогов взимались продуктами сельского хозяйства. Особенно тяжелым было бремя различных отработок. По законам Тайхорё, которым в 701 г. были дополнены реформы Тайка, барщина составляла 60 дней в году, но фактически крестьяне работали на землях царской семьи и князей значительно больше.
После уплаты налогов и выполнения трудовой повинности у крестьян нередко не оставалось ни продовольствия, ни семян. Они должны были брать рис взаймы, причем только из государственных амбаров и под высокие проценты, доходившие до 50%, а иногда до 100%. Чтобы расплатиться с долгами, крестьяне были вынуждены закладывать свои земельные наделы или продавать детей.
Все население по реформам Тайка делилось на полноправных - ремни и неполноправных - сэммин. И хотя платившие налоги крестьяне были отнесены к полноправным гражданам, все они по существу находились на положении рабов. В реформе 645 г. должностные земельные наделы имели чиновники, и размеры этих наделов зависели от ранга и должности чиновника. В пожизненное пользование получала земельные наделы знать, приближенная к царскому дому. Иногда она получала также право передачи этих земель по наследству на протяжении трех поколений.
В период раннего Средневековья в Японии существовало рабство. Закон предусматривал предоставление рабам 1/3 крестьянского надела. Следует отметить, что по реформам Тайка был повышен статус неполноправных, превратившихся в полноправных. Более того, образованные потомки выходцев из Китая и Кореи стали чиновниками.
Реформы Тайка и кодекс Тайхорё явились основой японской экономической, социальной и политической структуры. Это был период укрепления государственной собственности на землю.

Сельское хозяйство:
VIII в. в Японии ознаменовался развитием производительных сил в сельском хозяйстве. Хроники, описания, литературные памятники свидетельствуют о широком применении и распространении железных земледельческих орудий, возведении плотин, создании водохранилищ, каналов. В связи с этим значительными были успехи в сельском хозяйстве. Развиваются производительные силы, растет население, увеличивается площадь обрабатываемых земель. В это время выращиваются такие сельскохозяйственные культуры, как просо, пшеница, рожь.

Ремесла и промыслы:
Развиваются промыслы и ремесла, все еще связанные с сельским хозяйством. Например, в постановлениях о наделах отмечалось, что налоги платили продуктами не только с урожая зерновых, но и с промысловых культур: налоги сдавали в виде тканей, шелка-сырца, изделий кузнечного ремесла. Активной была в это время добыча металлов: золота, железа, меди, серебра, а также серы и слюды. В тех местах, где развивались горные промыслы, крестьяне должны были в качестве налога, кроме сельскохозяйственной продукции, сдавать часть полученных металлов.
В VIII в. власти стараются регулировать торговлю: разрабатываются правила, в столице, в специально отведенных местах, у почтовых станций, в портах создаются рынки. В крупных городах существовало по несколько рынков.

Особенности феодализации:
Вместе с тем победа реформ Тайка, закрепленная сводом законов Рицурё, знаменовала собой утверждение влияния рода Фудзивара, стремившегося к ослаблению императорского дома. Фудзивара захватили императора и перевезли его в свои владения, им удалось также ликвидировать представление о божественном происхождении императора и перенести столицу в свои владения. Свое главенствующее положение эти феодалы утвердили, захватив две ключевые должности в государстве: должность регента и канцлера, которые они удерживали почти два столетия. Оценивая в целом процессы, происходившие в VIII-XI вв., можно сказать, что в это время осуществлялся переход «от господства государственной феодальной собственности к господству собственности отдельных феодалов». Процесс этот происходил постепенно и имел следующее проявление. В VII-VIII вв. японцы организуют свою жизнь по китайским канонам, придавая прежде всего важное значение чиновничеству.
Но в отличие от Китая в Японии с самого начала аристократия, крупные землевладельцы выполняли функции бюрократии, поддерживавшей через политические каналы связи с крестьянством. Поэтому процесс феодализации в Японии имел свои особенности и заключался в постепенном отказе родоплеменной в прошлом верхушки от выполнения чиновничьих функций и выполнении этих функций низшими чиновниками. В процессе феодализации феодалы постепенно утрачивали связь со своими феодами, поместьями, которые являлись их экономической базой, и передавали все управление хозяйствами местным феодалам (рёсю) либо управляющим (сёкон). Высшая аристократия, получавшая со своих поместий часть доходов, порвала с деревней всякую связь и пребывала в столице.

Положение крестьян:
Происходят изменения в структуре власти, ослабевает ее прежняя централизация и с X в. вся власть на местах оказывается в руках местных феодалов и управляющих разного уровня.
Такие изменения болезненно сказываются на крестьянах, следовательно, и на всей экономике.
Местные власти, абсолютно полновластные хозяева, не ограничивались установленной нормой налога и постоянно его повышали, что приводило к крестьянским восстаниям. В IX-XI вв. распространенным стал уход крестьян со своих земель. Такие явления в свое время наблюдались и в Китае, где власти к уходу крестьян со своих земель были относительно безразличным, для них было важным только, чтобы крестьянин трудился на земле и платил налоги государству, а где находилась эта земля, централизованной власти было практически безразлично.
В Японии местным феодалам был совсем не безразличен такой уход крестьян и они стали принимать меры по прикреплению крестьян к земле и конкретному феодалу.
Более того, японские культурологи полагают, что пассивное сопротивление крестьянства, которое, покидая земельные наделы кубундэн, подрывало всю надельную систему и способствовало развитию системы поместий - сёэн, послужило причиной качественного изменения общества системы законов Рицу-рё и его трансформации в феодальное общество.

Формирование класса самураев:
Механизм этой трансформации проявился не только в общей децентрализации власти, закреплении крестьян, усилении власти местных феодалов, но и в возникновении и возвышении нового класса, нигде ранее не существовавшего. Это сословие воинов-самураев представляло собой новую силу и сформировалось из зажиточных крестьян, связанных непосредственно с землей (нануси). В основном это были крестьянские старосты, самая крепкая и влиятельная часть крестьянства, отбираемая для борьбы с восстававшими крестьянами и междоусобной войны. Как вознаграждение феодалы отдавали самураям в пользование участки земли. Тем самым было положено начало ленным отношениям - отношениям вассальной зависимости между самураем и феодалом, что привело к формированию новых отношений и между самими феодалами.
Большие группы феодалов объединялись под руководством своего вождя.
В 1086 г. формируются две группы феодалов - Минамото и Тайра, претендовавшие на статус центрального правительства. Остальные феодалы примыкали к той или иной группировке в зависимости от возможностей получения от нее новых поместий. В XII в. дом Тайра, например, имел 600 поместий в разных частях страны.
Самураи же между тем постепенно стали превращаться в замкнутое сословие - буси. В их среде возник и свято соблюдался кодекс воинской этики, свод норм поведения, главной из которых была верность своему господину, готовность отдать за него жизнь. Этот кодекс, как известно, в случае бесчестья или неудачи предусматривал по определенному ритуалу харакири (самоубийство). Сила самурайства заключалась в том, что самурай состояли из землевладельцев, непосредственно связанных с землей и опиравшихся на реальную базу - сельскохозяйственное производство.
Правда, класс самураев включал несколько слоев, один из которых вначале формировался внутри самой императорской системы. Его представители были наместниками в провинциях, осуществляли суд над преступниками и ведали охраной границ. Служили самураи под началом таких знатных аристократических домов, как Минамото и Тайра, но их реальная сила определялась не столько связями с высшей аристократией, сколько связью с землей, взаимоотношениями с более низкими социальными слоями, основанными на феодальном договоре между господином и вассалом.

2. Экономика Японии в эпоху зрелого феодализма (XII-XV вв.)

Изменение аграрной структуры страны:
XII в. в Японии прошел под знаком противостояния двух аристократических родов -Минамото и Тайра. В конце столетия благодаря сильному войску самураев победили Минамото. Причины этого превосходства были экономические: каждому из самураев феодалы Минамото пожаловали надел с высоким доходом и потому самураи сражались за своих господ до конца.
Победа Минамото в 1192 г. ознаменовалась выдвижением представителя их рода на пост верховного военного начальника - сёгуна. С того времени титул «сёгун» обозначал военно-феодальных правителей Японии. Ставка сегуна называлась «бакуфу», так же стали называть и правительство.
Первые мероприятия нового правительства носили экономический характер (новая власть конфисковала земли своих соперников и противников и в качестве ленных владений раздала их своим самураям) и существенно изменили аграрную структура страны: основной формой земледелия стало мелкое самурайское земледелие, хотя сохранились и крупные поместья, прежде всего рода Минамото, императора, его родни и нескольких других аристократических домов, вассалов Минамото.

Развитие ремесла и торговли:
Сёгунат Минамото был временем развития ремесел и торговли, появления в Японии больших городов. Если в XIV в. в Японии было 40 городов, в XV в. - 85, то в XVI в. - уже 269.
С появлением городов создаются корпоративные объединения ремесленников и торговцев. В стране развивается внутренний рынок. Развитию ремесел способствовало увеличение ставок, в которых было большое количество ремесленников, обслуживавших знать и их челядь. Рост буддийских монастырей и храмов сопровождался ростом паломников, которых также обслуживали торговцы и ремесленники, специализировавшиеся в основном на изготовлении культовых товаров.

Интенсивно развивалась внешняя торговля, в первую очередь с Китаем и Кореей.
В XIII-XV вв. происходит непрекращающийся рост производительных сил. В деревне появляются и распространяются металлические сельскохозяйственные орудия, для пахоты широко используется скот, с помощью водяных мельниц орошаются земли. Повышается урожайность сельскохозяйственных культур, с полей собирается по два урожая в год. Возрастает жизненный уровень крестьянства и усиливается деятельность вышедших из его среды торговцев.
Товарная экономика, развиваясь, разрушала автаркическую экономику замкнутых поместий и расширяла границы экономических районов.
Торговля с Китаем принесла в Японию бронзовую монету, что способствовало дальнейшему развитию товарооборота. Китайские монеты в это время были международной валютой в торговле во всей Восточной Азии, Индокитае и в странах Южных морей, их использование и вообще развитие денежного обращения способствовали увеличению в Японии добычи меди, золота и серебра.
Из Японии в это время в Китай вывозили, кроме меди, оружие, веера, серу, а в Японию из Китая везли фарфор, книги, лекарства, шелк-сырец. Торговать с Китаем было выгодно и почетно, поскольку в XV в. это была самая могущественная держава в Азии.

Развитие аграрного сектора:
Развитию сельского хозяйства способствовали не только рост производительных сил, но и такие обстоятельства, как увеличившееся количество обрабатываемых земель, получение земель недавними воинами-самураями, увеличение числа сортов высеваемых культур, распространение в другие районы культур, которые раньше культивировались только на юге (например, хлопчатника).
Кроме того, в XIV-XV вв. возросла заинтересованность крестьян в своем хозяйстве, поскольку были смягчены повинности: прежде они отдавали феодалам 1/2 урожая, теперь эта норма снизилась до 2/5.
Под властью крупных феодалов концентрировалось все большее количество земель, они же контролировали города и торговлю.

Междоусобная борьба:
В результате длительной междоусобной борьбы к власти пришел Ходзё Асикага, который в 1335 г. провозгласил себя сегуном и потомки которого правили Японией до 1573 г. Во время их правления в XV в. разразилась настоящая междоусобная война, в результате которой власть сегунов фактически была ликвидирована, стала номинальной, а страна распалась на части. В середине XVI в. в Японии фактически не было ни сегунов, ни императора.
Объединение страны связано с именами Ода Нобунага, Тоётоми Хидёси, Токугава Изясу. Последовательно проводя политику объединения страны и успешно победив многих феодалов, Ода натолкнулся на мощное противодействие своей объединительной политике буддийских монастырей, что и определило его позиции в отношении христианства.

Централизация власти:
Следствием этих позиций был стремительный рост христиан. К началу XVII в. их было свыше 700 тысяч. Ода провел ряд реформ, направленных на ликвидацию политической и экономической раздробленности, на развитие городов и торговли под контролем центральной власти.
После убийства Оды в 1582 г. его политику продолжал Тоётоми Хидёси, завершивший объединение страны. Его реформы сыграли позитивную роль в развитии экономики страны. Он укрепил централизованную власть, контроль за городами и торговлей, а в целях закрепления земли за крестьянами начал проведение аграрной реформы.
В 1598 г. после смерти Тоётоми власть перешла к Токугава Изясу, в 1603 г. провозгласившего себя сегуном. Сёгунат Токугава продолжался до 1867 г. Проведенные им реформы должны были обеспечить признание в стране власти сёгуната. В подтверждение такого признания Токугава ввел процедуру, получившую в литературе название заложничества: каждый второй год феодал с семьей, челядью и дружиной должен был жить в специально отведенной дворцовой резиденции, что послужило укреплению центральной власти. Кроме того, в целях предупреждения объединения враждебных центру феодалов они были расселены и территориально удалены друг от друга. Для подрыва власти князей-даймё были приняты и другие меры. В то же время эти князья сохранили в пределах своего владения некоторые традиционные права, суды, административную власть.
В 1626 г. японский сегун ввел единые бронзовые монеты. Надпись на них гласит: «Благородные вечные монеты».
Реформы в аграрном секторе еще больше закрепили крестьян за их землями. Токугава установил в стране систему полицейского надзора и изолировал Японию от внешнего мира. Конечно, полной изоляции не было, она экономически была не выгодна: были контролируемые контакты. Центральная власть поощряла, например, контакты с голландцами, чья наука активно использовалась в Японии для развития экономики. И тем не менее изоляция, пусть и неполная, процветанию способствовать не могла. Укрепление стабильности в стране в XVII в. положительно сказалось на ее экономике, но уже в XVIII в. начался экономический кризис.

3. Экономика Японии в XVIII в.

Сдвиги в экономике:
В XVIII в. Япония была аграрной страной. Ее население состояло в основном из крестьян (80% от общей численности) и самураев. Появились ремесленники и купцы. Государственный и военный аппарат, а также интеллигенция формировались из числа правящего класса - самурайства.
Положение крестьянства оставалось тяжелым, поскольку землю оно получало от феодалов на правах «вечной» аренды. Несмотря на то, что крепостного права здесь не было, крестьяне не имели возможности изменять место жительства, а также род своих занятий. В этот период главной повинностью крестьян был натуральный оброк. Кроме того, они привлекались к ремонту дорог, мостов, каналов. Действовали в стране законы, строго регламентировавшие быт и поведение японского крестьянства.
Более низким сословием, чем крестьяне, считались горожане, хотя их имущественное положение было значительно лучше. Происходило объединение ремесленников и купцов в союзы типа цехов и гильдий. Допускалось возведение богатых купцов в ранг самураев.
Однако XVIII в. принес начало экономического кризиса. Он заключался в том, что усилилось развитие товарно-денежных отношений, проникавших в жизнь как деревни, так и города, в хозяйство как феодалов, так и крестьян. Повышалась экономическая роль горожан.
Аграрная реформа Иэясу в XVI в., направленная на поддержание воспроизводства в области сельского хозяйства, разграничившая сословия и закрепившая крестьян за их землями, сделала возможным максимальный сбор налогов с крестьянства.
Это было условие самого существования феодального общества, становление и развитие которого стало возможным благодаря формированию крупных экономических районов. Вместе с тем само становление территориальной специализации было следствием развития товарной экономики. Подобная взаимообусловленность с прекращением междоусобных войн феодалов все больше углублялась.
По мере втягивания в товарно-экономические отношения самураи и крестьянство, зависевшие от земледелия и его продукции, нищали. Большинство княжеских домов (дайме) начали приходить в упадок, уменьшались их богатство и власть. Поскольку институт самураев лишался необходимой материальной поддержки, он разлагался. Очень тяжелое положение вынуждало крестьян уходить в города. Часть крестьян вынуждена была включиться в городское хозяйство с помощью системы «рассеянной мануфактуры». В XVIII в. в Японии было организовано 90 мануфактур, в том числе хлопчатобумажные и шелкоткацкие.

Повышение роли городов:
С другой стороны, возрастала роль купечества, державшего в своих руках торговый капитал. В этот период в японской деревне начала складываться прослойка так называемых «новых помещиков», формирующаяся из числа купцов, ростовщиков, зажиточных крестьян, даже самураев. Таким образом постепенно формировался капиталистический уклад. Постепенно укреплялось экономическое и социальное положение городов. Росло число их жителей. Так, в начале XVIII в. численность одного только Эдо составляла свыше 500 тыс. С развитием культуры, особенно в городах, товарами все больше становятся печатные издания, большим спросом на рынке пользуются произведения прикладного искусства. Перечень их возрастал по мере подъема жизненного уровня населения и уровня потребления. На рынок выносились изделия из лака, фарфора, крашеные ткани.
С подъемом жизненного уровня городского населения связано развитие такой отрасли экономики, как строительство. В XVIII в. в городах строятся двухэтажные магазины, принадлежавшие богатым купцам, а в целях предупреждения пожаров здания обмазывали глиной и покрывали черепицей.
Развитие экономики городов, появление множества «сидячих» профессий стимулировало развитие швейного производства, создание костюма для массового потребления с учетом характера его деятельности.
Одновременно складывалась идеология городского жителя «путь горожанина», противопоставлявшаяся «пути самурая»: убеждение в необходимости отстаивать жизненный идеал горожанина, занятого своим делом и заботившегося о получении прибыли. «Прибыль», «накопление богатства», «материальный интерес», «свое дело» - эти ценности приобретали все большее значение в японском обществе XVIII в. Однако всегда исповедывавшие культ гармонии японцы не могли допустить обнищания деревни, вызванного процветанием городов и развитием товарной экономики.

Реформы сёгунов:
В 1716 г. восьмой сегун Токугава в целях сдерживания этого процесса и укрепления феодальной системы начал проводить реформы, продолженные после 1767 г. десятым сегуном Иэхару, попытавшимся приспособиться к развитию товарной экономики на основе сотрудничества с купечеством, близким к феодальному правительству. Но порожденная союзом сёгуната с купечеством власть денег стала предметом жесткой критики, и политик Танума, ответственный за реформы, был смещен со своего поста. С 1789 г. Мацудайра Саданобу приступил также к проведению реформ, которые по существу были продолжением предшествующих реформ 1716-1735 гг. В их основу была положена политика экономии и сокращения государственных расходов. Чиновников строго наказывали за взятки, торговцев рисом заставили снизить ссудный процент, под который они давали рис взаймы, крупных землевладельцев обложили налогами и обязали создавать резервы на случай неурожая. Одновременно была облегчена и частично отменена трудовая повинность крестьян, улучшена ирригационная система и т. д.
Как и многие предшественники, Саданобу выход из положения видел в возвращении к обычаям старой Японии. С целью очищения административной системы и оздоровления финансов он осуществил мероприятия, направленные на поощрение экономики, оказание помощи самураям, прекращение процесса разорения деревни. С уходом Саданобу в отставку в 1793 г. проводившаяся им политика «очищения» социальной системы сошла на нет.

Заключение

Японская культура и экономика во многих отношения уникальна и удивительна. Здесь вежливость уживается со смелостью, отвагой и готовность самопожертвования самураев. Именно поэтому Япония до сих пор считается удивительной страной с множеством интересных традиций и сильной стабильной экономикой, это удивительная и поправу великая страна. Именно поэтому путь развития Японии так непохож на другие развитие страны в эпоху средневековья. Значительная удаленность Японии от других развитых стран средневековья, привело к совершенно своеобразному развитию и течению событий во всех сферах жизни японцев.

Список использованных источников
1. История мировой экономики/Под ред. М. В. Конотопова, С. И. Сметанина. - М., 1999.
2. Тимошина Т.М. Экономическая история России: Учеб. пособие. - М., 1998.
3. Экономическая история зарубежных стран. / Под общей ред. В.И. Голубовича. - Минск, 2000.
4. История мировой экономики/Под ред. Г.Б. Поляка, А.М. Марковой – М., 2003.

МИНИСТЕРСТВО СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
Профессионального высшего образования
«Пермская государственная сельскохозяйственная академия
имени академика Д.Н. Прянишникова»

Кафедра: « Отраслевой и
территориальной экономики»

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
По дисциплине: «Мировая экономика»