14 декабря 1825 года, когда декабристы вывели полки на Сенатскую площадь, нашёлся человек, посчитавший, что одним своим появлением он может разрешить политический кризис.
К повстанцам верхом выехал генерал, который достал из ножен золотой клинок и прокричал: «Скажите, кто из вас был со мной под Кульмом, Лютценом, Бауценом?» Ответом ему было молчание. «Слава Богу, здесь нет ни одного русского солдата!», — провозгласил смельчак.
Отчаянный смельчак был уже далеко не юн, ему исполнилось 54 года. Но Михаил Андреевич Милорадович , прославившийся и на полях сражений, и на балах, всегда оставался самим собой.
Добившись успехов в сражении под Полтавой, Пётр Великий решил, что ему под силу не только закрепление России на берегах Балтики, но и освобождение славянских народов Балкан, находящихся под османским владычеством. Для реализации этого амбициозного проекта русские дипломаты стали активно вербовать местные кадры. В числе таких оказался уроженец Герцеговины, серб по национальности, Михаил Милорадович.
Поступив на русскую службу, Милорадович ездил в Черногорию, чтобы призвать местное население на совместную борьбу с турками. Со своей задачей Милорадович справился, однако сама затея Петра I завершилась неудачей.
Милорадович был оставлен на русской службе в качестве полковника Войска Запорожского. Он стал основателем русской ветви Милорадовичей, представители которой заняли заметное место среди российской элиты.
Михаил Андреевич Милорадович. Источник: Public Domain
«Золотой мальчик»
12 октября 1771 года на свет появился правнук основателя рода и его тёзка, Михаил Милорадович.
Отец Михаила, Андрей Степанович Милорадович , прославился во время Семилетней и русско-турецких войн, где сражался бок о бок с Суворовым . Затем Андрей Милорадович был назначен черниговским наместником и оставался в этой должности больше 15 лет.
По традиции тех времён, Андрей Милорадович записал новорождённого сына в гвардию, дабы к моменту его реального поступления на службу он имел уже достаточно высокий чин.
Будущий генерал в возрасте семи лет был отправлен для обучения за границу, где провёл десять лет. В Германии и Франции Миша Милорадович изучал французский и немецкий языки, арифметику, геометрию, историю, архитектуру, юриспруденцию, рисование, музыку и фехтование, а также военные науки: фортификацию, артиллерию и военную историю.
Вернувшись в Россию в возрасте 17 лет, он приступил к военной службе в чине прапорщика. В 1788-1790 годах Милорадович участвовал в русско-шведской войне, успешно совмещая службу со светскими развлечениями.
Скоростной спуск в атаку
В 27 лет Милорадович уже был генералом, и многие полагали, что это продвижение по службе обусловлено наличием влиятельных родственников, а не собственными талантами молодого человека.
Но в 1799 году генерал Милорадович получил шанс пройти самую суровую проверку на состоятельность: в Италии он оказался под началом фельдмаршала Суворова.
Аскетичный и язвительный Суворов не жаловал франтов и «паркетных» генералов. К сыну своего старого боевого товарища он присматривался особенно внимательно. И вскоре Милорадович был назначен дежурным генералом при Суворове.
Фельдмаршал, не знавший поражений, на подобную должность никогда не назначал людей случайных. Милорадович заслужил доверие Суворова бесстрашием в бою, умением принимать неожиданные решения и заботой о своих солдатах.
Милорадович в самых жарких боях шёл в атаку впереди своего полка. 14 апреля 1799 года в бою при Лекко решительные и смелые действия молодого генерала принесли победу русской армии.
Во время знаменитого перехода через Альпы Милорадович отличился в сражении при Сен-Готарде. Когда солдаты остановились в нерешительности перед обледенелым спуском, внизу которого их ждали французы, Милорадович крикнул: «Ну, посмотрите-ка, как возьмут в плен вашего генерала!» — и с этими словами покатился со спуска. Этот поступок увлек солдат в атаку, в которой французы были выбиты с их позиций.
«Вот генерал, который достал себе чин штыком!»
После окончания европейской кампании в течение пяти лет Милорадович нёс службу с полком на Волыни. В 1805 году в составе сил антинаполеоновской коалиции возглавил один из отрядов, направленных на помощь австрийцам. За проявленные качества получил чин генерал-лейтенанта и другие награды.
Александр I , отмечая очередной подвиг Милорадовича наградой, заметил: «Вот генерал, который достал себе чин штыком!»
С 1806 по 1812 годы генерал Милорадович отметился в боях на русско-турецкой войне. Во главе корпуса он в 1806 году освободил от турок Бухарест, а в июне 1807 года в битве при Обилешти разгромил втрое превосходящие силы турецкой армии.
Накануне Отечественной войны Милорадович занимал пост Киевского военного губернатора, и в этой должности получил приказ императора о мобилизации полков Украины и юга России для отражения французского вторжения.
Со сформированными частями Мидорадович прибыл в действующую армию накануне Бородинского сражения, приняв под командование правое крыло Первой армии Барклая-де-Толли .
Адъютант Милорадовича Фёдор Глинка писал: «Он, казалось, оделся на званый пир! Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти как в своём домашнем парке; заставлял лошадь делать лансады, спокойно набивал себе трубку, ещё спокойнее раскуривал её и дружески разговаривал с солдатами... Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху».
Франт против франта
За храбрость, проявленную в Бородинском сражении, Милорадович получил в награду алмазные знаки ордена Александра Невского .
После битвы генералу Милорадовичу досталась сложная задача: его войска прикрывали отход армии, и должны были позволить основным силам отойти от Москвы, не ввязываясь в тяжелые бои.
Преследовали русских части маршала Мюрата . Милорадовича часто сравнивали с любимцем Наполеона : оба талантливые полководцы, оба смельчаки и авантюристы, оба франты и любители балов.
Милорадович вступил в переговоры с Мюратом и предупредил: если тот не позволит русским частям спокойно отойти, тогда французов ждут уличные бои до полного разрушения Москвы. Французский маршал посчитал, что ввязываться в подобную драку не стоит, и дал русским отступить.
Слова Милорадовича росла: в сражении под Малоярославцем его солдаты отразили первый натиск французов, что во многом повлияло на общий исход дела. В сражение под Вязьмой Милорадович вместе с казаками Платова обратил в бегство части маршала Даву и принца Эжена де Богарне .
Хозяин столицы
Возглавляя авангард русской армии, Милорадович гнал французов до самой границы.
В заграничном походе генерал вновь покрыл себя славой: командуя гвардией в «Битве народов» под Лейпцигом он выстоял под натиском лучших наполеоновских частей.
За заграничный поход Михаил Милорадович был возведён, с нисходящим его потомством, в графское Российской империи достоинство.
Наполеоновские войны генерал Милорадович закончил не только одним из самых прославленных русских военачальников, но и одним из людей, которые были приближены к императору.
В 1818 году ему был доверен пост санкт-петербургского военного генерал-губернатора. На Милорадовича были возложены заботы о состоянии не только воинских, но и гражданских дел.
Таким образом, герой войны стал настоящим хозяином столицы империи. Он погрузился в рутину дел, занимаясь как обустройством больниц и других социальных заведений, так и повседневной жизнью кабаков. Количество последних при Милорадовиче было сокращено, а на азартные игры в этих заведениях и вовсе был наложен строжайший запрет.
Междуцарствие
Среди участников тайных декабристских обществ было немало тех, кто сыграл заметную роль в войне 1812 года. Милорадович был дружен со многими будущими заговорщиками, что затем заставит историков поломать голову над его действительной ролью в событиях декабря 1825 года.
Как известно, у Александра I не было детей, и наследовать трон должен был брат Константин . Тот, однако, отрекся от прав на престол, и наследником стал третий брат, Николай . Про отказ Константина публично нигде не сообщалось, что и стало причиной брожения после смерти Александра, которым попытались воспользоваться декабристы.
Военный генерал-губернатор столицы в эти дни был очень весомой фигурой. Милорадович настаивал: Константин должен приехать в Петербург, чтобы отречься публично, и лишь после этого трон может перейти к Николаю.
В подчинении Милорадовича были тысячи военных, расквартированных в столице и её окрестностях, и он мог говорить со всеми, включая Николая, с позиции силы.
Но когда декабристы вышли на Сенатскую площадь, он поддержал Николая.
Пуля для героя
Алексей Ермолов , будущий главнокомандующий русской армией на Кавказе, сказал как-то Милорадовичу: «Чтобы быть рядом с вашим высокопревосходительством, надобно иметь запасную жизнь».
Старый холостяк Милорадович, всю свою жизнь бесстрашно шедший под пули, и 14 декабря 1825 года без колебаний выехал на Сенатскую площадь, будучи уверенным, что сможет заставить солдат подчиниться.
Среди восставших солдат было много тех, кто на самом деле знал Милорадовича и уважал его. Поэтому речи генерала вскоре внесли брожение в солдатские ряды.
Нанесение смертельной раны Милорадовичу 14 декабря 1825 года. Гравюра с рисунка, принадлежащего Г.А. Милорадовичу.
Последние сто лет в этот день праздновали восстание декабристов. Но в этом году 27 декабря отпраздновали совершенно другое событие - восшествие на престол Императора Николая Павловича и гибель генерал-губернатора графа Михаила Милорадовича на Сенатской площади. Ныне произошло переакцентирование и переоценка событий - мы вспоминаем не тех прапорщиков, о которых в своем время говорил Грибоедов, предавших Государя, клятву, поднявших оружие и проливших солдатскую кровь. Но мы отдаем дань тем, кто встал грудью на защиту русских устоев, за веру, Царя и Отечество, в нашем случае - генерал-губернатора Михаила Милорадовича.
Мысль почтить не бунтарей, а защитников Царя и России, возникла в тот момент, когда вначале сего месяца, 4 декабря, в Санкт-Петербурге был открыт памятник графу Милорадовичу у Московских ворот. Тогда один из инициаторов и меценатов установки монумента Владимир Якунин высказал мысль о том, чтобы этот памятник положил начало новым городским праздникам и традициям. В то мгновенье и возникла мысль, чтобы в сам день памяти генерал-губернатора Милорадовича что-то совершить у его памятника. Первой пришла идея провести экскурсию «Милорадович в Санкт-Петербурге» - посетить места его пребывания, служения и кончины, а также почтить память Государя Николая Павловича, который именно в этот день провозгласил манифест о восшествии на престол. Буквально через несколько дней ко мне обратился с подобной идеей Борис Туровский. Произошло удивительно синхронное совпадение идей, поэтому мы решили объединить усилия, планы, проекты, составив общий сценарий праздника, который был на « ». План мероприятий охватывал весь день.
Милостью Божией в воскресенье, 27 декабря, удалось воплотить в жизнь нашу идею, поэтому минувший воскресный день мы можем смело назвать не днем Восстания декабристов, а Днем восшествия на престол Николая Павловича, Днем генерала Милорадовича и русских героев, вставших на защиту русских устоев.
В 10 часов утра были возложены цветы на могилу Государя-Императора Николая Павловича в Петропавловском соборе. К сожалению, панихиду не удалось отслужить, поскольку график служения составляется на год вперед, а поминовения усопших осуществляется в дни кончины Государей.
В этот день по Петербургу двигалось два автобуса с крестоходцами, один из них был под управлением Бориса Туровского, а другим руководил я. Первый автобус был организован Имперским орденом, а второй - паломнической службой Леушинского подворья. Мы построили свой маршрут по местам, формально связанным с декабристами - мы посетили казармы тех полков, которые были выведены на Сенатскую площадь и на которых до сих пор имеются памятные доски, увековечивающие память борцов с Самодержавием. Мы нашли казармы лейб-гвардии Гренадерского полка, располагающиеся на Петровской набережной, дом 44. Слава Богу, здание, построенное по проекту архитектора Руска, прекрасно сохранилось. В советское время в этом доме находились учреждения военной ориентации. Но у этих казарм мы вспомнили не только тех предателей, которые вывели полки на Сенатскую площадь, но и героя - полковника Стюрлера Николая Карловича, который в это время был командиром полка. Когда он узнал о том, что его подопечные отправились на Сенатскую площадь, он незамедлительно помчался за ними и бесстрашно убеждал их разойтись, не поднимать оружия на Государя. К сожалению, он был смертельно ранен Каховским, который к тому времени уже успел обагрить свои руки кровью героя войны 1812 года графа Милорадовича. И, видимо, совсем потеряв элементарные этические представления о чести, также предательски смертельно выстрелил в Стюрлера.
Далее мы посетили казармы лейб-гвардии Московского полка, располагающиеся на набережной реки Фонтанки 90. Этот полк отправился на Сенатскую площадь, в результате пропаганды Александра Бестужева, но и здесь был свой герой. На пути революционной стихии встал на пути полка барон Фредерикс, а также его заместитель - полковник Шеншин. Они предприняли попытки переубедить своих сослуживцев, но пострадали. В частности, барон Фредерикс получил раны саблей, и только чистая случайность спасла ему жизнь. Мы знаем декабристов, особенно приговоренных к смертной казни и сосланных в Сибирь, но почему нам не известны имена настоящих героев? Слава Богу, сегодня имя Милорадовича воскресает, но имена того же Стюрлера, Фредерикса, положивших свои жизни за Царя, достойны исторической памяти потомков.
У памятника Милорадовичу мы помолились и возложили цветы. Необходимо отметить, что памятник по проекту академика Чаркина поставили в очень удачное место. Монумент выглядит представительно, располагаясь на высокой колонне, символизируя победы генерала. Поэтому теперь, пожалуй, никто из гостей Санкт-Петербурга не проедет мимо, не обратив своего взора на этот бюст. Человек обязательно поинтересуется, кому памятник? Милорадович как военный губернатор города ныне встречает всех гостей Санкт-Петербурга, в том числе самых высоких. Это весьма значимое и символичное место, тем более у Московских ворот - памятника русской воинской славы.
Далее наш путь пролегал в Александро-Невскую лавру, где в усыпальнице Благовещенской церкви покоится прах великого героя. Также невозможно не отметить, что любимчик А.В.Суворова погребен рядом со своим духовным наставником. Могилы Милорадовича и Суворова разделены не более пятью метрами. Панихида собрала достаточно много людей - было около полусотни молящихся. Нужно поблагодарить администрацию музея, потому что церковь находится пока в ведении музея городской скульптуры. Нужно выразить благодарность наместнику лавры владыке Назарию, поскольку без его благословения не могла быть совершена панихида, которая стала историческим событием. Это была первая панихида после 1917 года в день памяти Милорадовича. Конечно, на его могиле уже совершались панихиды, в частности, 4 декабря, в день открытия памятника для участников этого торжества. Но в сам день его памяти панихида была отслужена впервые. Я не знаю, молились ли в этот день где-нибудь, поминая декабристов? Я в этом глубоко сомневаюсь. А по убиенным, принесшим себя в жертву на Сенатской площади, мы в этот день молились. Это наш ответ бунтовщикам, мы обозначали свою позицию - с кем мы ныне. Во время молитвы меня посетило глубокое ощущение, что мы молимся не только у могилы, но и стоим на святом месте. Я испытал глубокое духовное переживание, что Милорадович - это человек, который принес себя в жертву. Граф знал, на что идет. Генерал-губернатора отговаривали, когда он в качестве парламентария направился от Государя Николая Павловича к бунтовщикам. Однако на все просьбы он ответил словами: «Что же это за генерал-губернатор, который не сумеет пролить свою кровь, когда кровь должна быть пролита». Так сказать мог только человек долга, чести и совести, патриот, настоящий Христолюбивый воин, готовый положить душу свою за други своя, за народ свой и за Царя. Быть может, произнося эти слова, Милорадович не думал, что они исполнятся через считанные минуты. Когда легендарный генерал обратился к солдатам, пытаясь их образумить, открыть им глаза на то, что их обманули главари бунта, то солдаты заколебались, потому что верили своему генералу и в это мгновение Каховский выстрелом сзади, предательским выстрелом в спину, убил Милорадовича. Быть может, в эти дни нам особенно понятно, что значит, удар в спину. Как известно, по общему сценарию декабристов, Каховскому была поручена особая миссия - проникнуть в Зимний дворец и убить самого Царя. Пистолет Каховского был заряжен особой смертельно разрывной пулей, которая пронзила Михаила Милорадовича. И в этом свете отнюдь не образно звучит выражение, что «Милорадович принял смерть за Царя». Пуля, предназначенная для Государя Николая, пронзила генерала Милорадовича. Поэтому про жизнь генерала можно сказать, используя замечательную формулу, - жизнь за Царя. Он достоин новой оперы «Жизнь за Царя», продолжая галерею наших подвижников, которые в критические дни Отечества, отдавали свои жизни за русского Царя, начиная от Ивана Сусанина, заканчивая царскими слугами, расстрелянными вместе с Царской Семьей в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге. Это предмет нашей особой национальной доблести - духовное стояние за Царя, когда на поле духовной брани проливается кровь. Сенатская площадь стала полем духовной брани за Святую, Самодержавную Русь. Поэтому Милорадович входит в когорту особых героев - он принял мученическую смерть.
Во время панихиды меня посетило духовное убеждение, что Милорадович сподобился и мученического венца. Конечно, нет смысла ставить вопрос об его канонизации, скорее необходимо именно народное почитание. А канонизация лишь венчает процесс народного почитания. В этом году мы положили начало этому процессу, открыв памятник. Я уверен, что цветы не будут никогда иссякать и народная тропа не зарастет к монументу. Отслуженная панихида по Милорадовичу на его могиле должна стать новой традицией Санкт-Петербурга. Почитание графа должно возрастать - он должен встать в один ряд с нашими великими полководцами, как Суворов, Кутузов, Багратион. В советское время Милорадовича сознательно вымарывали из истории, поскольку его откровенное убийство на Сенатской площади омрачало идеальный образ декабристов.
После отслуженной панихиды мы проследовали в дом Союза художников, что на Б.Морской 38, где состоялся торжественный акт памяти. Именно на этом месте располагался дом, в котором жил Милорадович с 1818 по 1825гг. и откуда выехал на Сенатскую площадь навстречу своей смерти. После его мученической кончины его дом перестраивался, но, тем не менее, для нас это мемориальное место и весьма символично, что на месте этого дома произошло торжественное памятное мероприятие. Выступили известные петербургские общественные деятели - Борис Туровский, также я сказал вступительное слово, вслед за мною выступил известный народный ополченец Игорь Иванов, предложивший обратиться к властям города с просьбой переименовать переулок Каховского и вернуть ему историческое имя. Это необъяснимо, что в одном городе стоят два памятника взаимоисключающим личностям - убийце и его жертве. Поэтому нам необходимо определиться - с кем мы? Если мы называем переулок именем Каховского, то это апология терроризма. Мы в Сирии ведем борьбу с международным терроризмом, а в тылу - в наших городах прославляются исторические террористы. По всем международным законам Каховский - это откровенный террорист. Властям нельзя раскалывать сознание современного общества подобной поляризацией ценностей, ибо невозможно человеку одновременно почитать Каховского и Милорадовича. Иначе это приведет к раздвоению личности, а в масштабах общества - к политической и нравственной поляризации общества. Зачем это государству? Прежде всего, нам необходимо навести порядок в наших умах. Ныне мы говорим, что Милорадович был прав, а Каховский - это преступник, поэтому преступно нарекать улицы в честь убийц. Конечно, встает вопрос: как достучаться до наших властей?
Далее с публичной лекцией выступил известный петербургский историк, научный сотрудник музея Артиллерии Евгений Иванович Юркевич. Большой знаток ХIХ века произнес блестящую речь - живой рассказ от души, насыщенный фактами и оценками. Два часа его лекции прошли на одном дыхании, совершенно незаметно. В своей лекции историк раскрыл истинное лицо декабристов. В советское время была предпринята активная пропагандистская работа по романтизации и идеализации декабристов, поскольку именно к ним возводили свои корни последующие революционеры ХIХ и ХХ вв. Нам известны эти политические афоризмы, что декабристами кого-то разбудили. К сожалению, это побудка продолжается и по сей день. Ныне кое-кому все еще не спится. А в советские годы был создан настоящий культ декабристов. Если насчет большевиков многим было ясно уже в советское время, потому что они сами себя разоблачили кровавым террором, то декабристы оставались неприкасаемыми - идеальные герои «Звезды пленительного счастья». Декабристы были иконами революционного движения. Тем более ценен мужественный поступок историка, который безбоязненно открывает подлинные лица декабристов, которые пригодятся не для героического кинематографа, а для комического кино. В реальности декабристы оказались трусами - предавали друг друга, а как они себя вели на Сенатской площади! Достаточно вспомнить, что К.Рылеев устав или струсив, ушел домой, а Трубецкой, назначенный диктатором, вообще не явился на восстание. А как они себя вели на следствии? Друг друга сдавали пачками! Только один Пестель назвал почти 70 имен! Поэтому следствие было проведено в рекордно короткие сроки, небывалые для такого масштабного дела - было привлечено к суду около 600 человек. За полгода раскрыли дело и вынесли справедливый и объективный приговор, что стало результатом активного сотрудничества со следствием бывших революционеров. Нужно знать, как декабристы жили на каторге - за многими революционерами поехали не только жены, но и прислуга, подчас до 25 человек. Дома на каторге были обставлены на петербургский манер. Юркевич привел суммы расходов, которые на себя тратили декабристы, и приходишь к выводу, что не каждый помещик мог позволить себе такие траты, как декабристы на каторге. Требуя отмены Самодержавия, декабристы сами предполагали установить жесточайшую диктатуру, призывая к отмене крепостного права, никто из революционеров не освободил ни одного крестьянина. Именно Милорадович освободил крестьян! Поэтому возникает вопрос: Что нужно было декабристам? Как сказал один архиерей, живший в ХIХ веке, «господа с жиру бесятся». Грибоедов весьма презрительно отзывался о ста прапорщиках, которые возомнили перевернуть всю Россию. Советский фильм «Звезда пленительного счастья», по которому наши современники что-то знают о декабристах, Евгений Иванович Юркевич оценил весьма хлестко. Если кто и соответствует исторической правде в этом фильме, так это собачка одного из декабристов по кличке мопсик, а все остальные безбожно перевраны и безудержно идеализированы. Жена декабриста целует кандалы своего мужа, когда они их даже и не носили.
Словом, у Юркевича вышла программная лекция - новый манифест. Он проанализировал программы, образы, тактику декабристов - энциклопедическая полнота в одной лекции.
Далее все присутствующие, почти сто человек, отправились к памятнику Николаю Первому, где возложили цветы в день его восшествия на престол. Мы возгласили вечную память по приснопоминаемому Государю Николаю Павловичу, или как его назвали Подвиголюбивому, а затем Незабвенному.
После этого процесса мы отправились на Сенатскую площадь, где в этот день произошла человеческая трагедия - по самым скромным подсчетам погибло около ста нижних чинов, причем не один из главарей бунтовщиков на самой площади не пострадал, не пролив ни капли крови. Они прятались за спины солдат или уже успели разбежаться по квартирам, что является весьма симптоматичным фактом. Никто из декабристов на Сенатской площади не пострадал, но они успели убить Милорадовича, Стюрлера, а многие офицеры, верные Государю, были ранены. Солдаты оказались в заложниках, их втянули в эту авантюру, основанной на откровенной лжи. Как известно, солдатам Московского полка А.Бестужев врал о том, что Константин Павлович и Михаил Павлович закованы в кандалы - их надо освобождать от самозванца Николая Павловича и т.д. Главари требовали, чтобы солдаты кричали за Константина и за Конституцию (супруга Константина). Декабристы опустились до вранья своим сослуживцам. Восстание на Сенатской площади - это результат обмана, лжи, измены и предательства. Спустя сто лет эти слова запишет Император Николай Второй в своем дневнике в день отречения от престола. Меняются времена, действующие лица, а основы революции остаются одними и теми же - измена, трусость и обман.
На Сенатской площади мы провели историческое исследование - вспомнили описание событий, реконструировали дислокацию бунтарей, которые выстроились у Сената вблизи памятника Петру Первому. И вспомнили, как стояли правительственные войска вдоль Адмиралтейства. До наших дней сохранился рисунок смертельного ранения М.Милорадовича. На основе этих данных мы примерно определили место, где мог быть убит генерал. И на этом месте из живых цветов выложили еще на зеленом, благодаря теплой зиме, газоне крест. Это было очень трогательно, цветов было много. Мы поставили свечу, воспели вечную память и вспомнили о том, что три года тому назад, в год двухсотлетия Отечественной войны 1812 года, был проект по установление памятника Милорадовичу на месте его гибели. Но ГИОП воспротивился, объясняя, что это невозможно сделать на исторически сложившемся ансамбле Сенатской площади. Спустя три года мы установили памятник генерал-губернатору, но историческое место мученической кончины остается никак не обозначенным. Это глубокая историческая несправедливость. В этот день мы воздвигли тот памятник, который смогли сделать своими руками - крест из живых цветов, горящая свеча, молитва. Я глубоко убежден, что необходим памятный знак на месте гибели Милорадовича, пусть не такой высокий, как его памятник у Московских ворот, а простая плита на земле, которая обозначит место героической гибели героя Войны 1812 года и героя Сенатской площади. Сегодня именно Милорадовича мы называем героем Сенатской площади, на которой должен воссиять памятный знак в честь героя.
Памятный день Милорадовича - это наш ответ декабристам. Конечно, мы не переоцениваем масштаб памятной акции, которая не имела государственного статуса и общегородского масштаба, но всё всегда с чего-нибудь начинается. Даст Бог, из этой искры возгорится благодатное пламя нашей памяти и ценностей. Это наш ответ бунтарям. Ныне можно осторожно говорить о том, что государство начинает переосмысливать свои исторические ценности. Наша акция была плодом общественной инициативы. Государство хотя бы не выступало против, иначе невозможно было бы осуществить нашу задумку. Ведь музей, где покоятся останки Милорадовича, принадлежит государству. Дом Союза художников также пошел нам навстречу, что нужно ценить и за что необходимо выразить благодарность. Слава Богу, государство не мешает, а оставляет пространство для общественной инициативы. Поэтому остается винить только себя, осознав, что Россия - это мы, государство - это также мы, живущие на своей земле со своей историей, которую мы должны помнить, почитать. Нужно поблагодарить тех, кто пришел на эту памятную акцию. И хочу обратиться к тем, кто поленился, прочитал анонс и отсиделся в окопах - подобные общественные акции остро нуждаются в народной и общественной поддержке. Кто, как не мы?
Когда проводят государственное мероприятие, то в обязательном порядке приглашают курсантов и кадетов, устраивают показательные построения. А в этом случае всё было построено на нашей народной инициативе. Милорадович для нас - это мученик Сенатской площади, на которой мы теперь должны вспоминать не бунтарей декабристов, а героев этой площади, вставших на защиту России, Царя и веры! Как известно, к декабристам обращались и архиереи, петербургский и киевский. Но распропагандированные декабристами бунтари, даже не стали слушать владык. Поэтому бунт был и против Церкви. Кстати, неслучайно, что уже после казни декабристов, на Сенатской площади была совершена необычная акция, о которой далеко не все знают - над площадью был совершен особый чин ее освящения и очищения, был отслужен молебен с окроплением всей площади святой водой, с принесением чтимой иконы Казанской Божией Матери. Это очень важная и глубоко духовная оценка. Все произошедшее на площади воспринималось как какая-то зараза, нечистота, привнесенная на русскую землю, которую необходимо очистить. И возникает вопрос, как очищать Россию после всех революционных катаклизмов ХХ века? Сколько нужно святой воды, подвига и молитвы, чтобы нам очистить русскую землю от этой заразы?! Революция нами осознается как зло, как проявление адской разрушительной стихии. Мы должны противодействовать революции, стоя в истине. Генерал-губернатор Михаил Милорадович - это первая жертва террора, революции, поэтому его образ имеет глубоко символическое значение, а жертва, им принесенная - высочайший духовный смысл.
Михаила Андреевича Милорадовича современники характеризовали как смелого, ловкого, щедрого человека, талантливого полководца. «Ты ходишь скорее, чем летают ангелы», - говорил ему Кутузов. Милорадович десятки раз оказывался на грани жизни и смерти, однако погиб не в бою, а на Сенатской площади в день восстания декабристов. Интересные факты из жизни генерала от инфантерии - в нашем материале.
«Мы все учились понемногу…»
Прадед Милорадовича, которого тоже звали Михаилом, родился в Герцеговине и происходил из знатного сербского рода, однако во времена правления Петра I поступил на русскую службу и стал одним из сподвижников императора. Отец будущего генерала от инфантерии, Андрей Степанович, был участником нескольких военных кампаний, а затем в течение многих лет занимал должность черниговского наместника.
Михаил Андреевич Милорадович появился на свет 1 октября 1771 года в Петербурге. В самые первые годы жизни его зачислили в лейб-гвардии Измайловский полк. Это было стандартной практикой, необходимой для того, чтобы юноша, позже приступив к службе, начал военную карьеру не с самого низкого чина.
Герб графа Милорадовича
Едва мальчику исполнилось семь лет, родители Михаила решили, что их сыну следует получить престижное европейское образование. В течение десятилетия юный Милорадович грыз гранит науки то в Кенигсберге, то в Геттингене, то в Страсбурге. Он учил иностранные языки, осваивал гуманитарные, точные и военные науки.
Случаи из военной карьеры
17-летний Милорадович, вернувшись на родину, приступил к службе в чине прапорщика. Минуло еще десять лет, и Михаил Андреевич успешно достиг генеральского чина. В течение жизни он участвовал более чем в пяти десятках сражений, причем во многих из них отличился так, что о его храбрости и смекалке начали слагать легенды и передавать их из уст в уста.
Удача всегда сопутствовала Михаилу Андреевичу. В частности, об этом рассказывал литератор Федор Глинка, адъютант Милорадовича: «Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху. Французы называли его русским Баярдом; у нас, за удальство, немного щеголеватое, сравнивали с французским Мюратом. И он не уступал в храбрости обоим».
Генерал Михаил Андреевич Милорадович
Также современники вспоминали, как Милорадович вел своих солдат в атаку. Во время похода через Сен-Готард солдаты, дойдя до крутой обледенелой горы, начали заметно колебаться. Это волнение не мог не заметить Милорадович. Тогда он со словами: «Посмотрите, как возьмут в плен вашего генерала!» — съехал с возвышенности на спине. Воодушевленные солдаты последовали его примеру.
Будни военного губернатора
Милорадович не только участвовал в сражениях, но и занимал пост военного губернатора в Киеве, а затем военного генерал-губернатора в Петербурге.
Невероятные балы, которые давал Милорадович в Киеве, стали притчей во языцех. Их особенностью было то, что гости нередко приходили в национальных нарядах. Однако не балами едиными запомнился Милорадович киевлянам. Например, когда в 1811 году Киев охватил немыслимый пожар, Михаил Андреевич лично руководил ликвидацией очагов возгорания. Как-то раз даже пришел домой в шляпе с обгоревшим плюмажем.
Заняв пост военного генерал-губернатора Петербурга, Милорадович, согласно воспоминаниям современников, сразу же объявил: «Я истреблю воровство, как истреблял Неевы колонны в Красном».
Гибель на Сенатской площади
14 декабря 1825 года Милорадович въехал на коне на Сенатскую площадь, где собрались декабристы. Он не сомневался, что сможет убедить присутствующих, многие из которых с уважением относились к генералу, разойтись. Для этого, по мнению Милорадовича, не понадобилось бы даже подкрепление: в этой ситуации Михаил Андреевич выступил противником кровопролития. Кто знает, возможно, увещевания Милорадовича и возымели бы действие, однако его речь прервал выстрел Петра Каховского.
Убийство Милорадовича
От ранения Милорадович скончался. Однако перед смертью он успел продиктовать завещание, в котором в числе прочего было сказано: «Прошу Государя Императора, если то возможно, отпустить на волю всех моих людей и крестьян». Желание генерала было исполнено: вольную получили около полутора тысяч человек.
Справка о жизни и деятельности выдающегося российского полководца,
героя Отечественной войны 1812 года, 23-го генерал-губернатора Санкт-Петербурга,
кавалера Ордена Андрея Первозванного, государственного деятеля,
члена Российской академии наук,
графа Михаила Андреевича Милорадовича (1771-1825)
(подготовлено по материалам повести Ю.Г. Шатракова «Забытый генерал-губернатор», опубликованной в журнале «Юность», № 11, 2010 г.)
Чтобы быть всегда при Вашем превосходительстве,
надобно иметь запасную жизнь»
Из письма А.П. Ермолова М.А. Милорадовичу.
Русско-австро-французская война, 1805 год
Граф Михаил Андреевич Милорадович (1771-1825):
- введено освещение центра города,
- получили развитие институт Путей сообщения, Педагогический институт, Артиллерийское и Инженерное училища,
- построен Михайловский дворец,
- построено здание цирка,
- интенсивно обустраивались пригороды Санкт-Петербурга, создавалась строительная индустрия и велась подготовка первых пароходов для акватории Невы и Финского залива,
- проведена реформа деятельности театров, введена новая система содержания заключенных в тюрьмах, обеспечивающая их нормальное содержание, проведена первая стадия внедрения сухого закона и подготовлена программа по отмене крепостного права в России.
Портрет Михаила Андреевича Милорадовича работы Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Сербский род Милорадовичей, происходивший из Герцеговины, переселился в Россию в то же время, что и сподвижник Петра Великого, граф Савва Лукич Владиславич-Рагузинский.
Русский боевой генерал Михаил Андреевич Милорадович родился 1 октября 1771 г. Получил прекрасное образование. С семилетнего возраста находился за границей, в Германии и во Франции. Четыре года учился в Кенигсбергском университете непосредственно у И. Канта, два года в Геттингене, затем для усовершенствования военных знаний отправился в Страсбург и Мец.
Участвовал в русско-шведской войне 1788-1790 гг. С июля 1798 г. – генерал-майор и шеф Апшеронского мушкетерского полка. Осенью 1798 г. со своим полком вошел в пределы Австрии, которая была союзницей России, весной следующего года был уже в Италии. Участвовал в Итальянском и Швейцарском походах; всегда шел в атаку впереди своего полка, и не раз его пример оказывался решающим для исхода боя. Был любимым учеником Суворова, который назначил Милорадовича дежурным генералом и не упускал случая предоставить ему возможность отличаться на ратном поле.
В 1805 г. в составе сил антинаполеоновской коалиции возглавил один из отрядов, направленных на помощь австрийцам. В критический момент Милорадович сам повел солдат в штыковую атаку. Заметный издалека, франтоватый генерал умело вдохновлял войска, возвращал самообладание. Главным качеством, снискавшим уважение среди своих солдат и противника, была храбрость и бесстрашие.
Милорадович был прирожденным воином: в минуты наибольшей опасности был особенно оживлен и весел. Он имел редкий дар говорить с солдатами и, не щадя себя, делил с ними все невзгоды военного времени. Солдаты очень любили его за беспредельную храбрость и доброе отношение к подчиненным. Личный девиз генерала М.А. Милорадовича звучал так: «Я там, где трудно».
За проявленные качества получил чин генерал-лейтенанта и другие награды. Принимал участие в сражении при Аустерлице.
В русско-турецкой войне 1806-1812 – командир корпуса, который 13 декабря 1806 г. освободил от турок Бухарест, в 1807 г. нанес поражение туркам при Турбате и Обилешти, 29 сентября 1809 г. за победу при Рассевате был произведен в генералы от инфантерии.
В апреле 1810 г. назначен Киевским военным губернатором. Кратковременное пребывание Милорадовича на посту Киевского военного губернатора было отмечено созданными им максимально комфортными условиями службы подчиненных, а также атмосферой необыкновенной толерантности и доброжелательности.
В июле 1812 года Милорадович возглавил мобилизацию полков Левобережной, Слободской Украины и юга России.
С 14 августа 1812 г. М.А. Милорадович в кампании против Наполеона Бонапарта формирует отряды для действующей армии между Калугой, Волоколамском и Москвой.
В Бородинском сражении командовал правым крылом Первой армии. Затем возглавил арьергард, который сдержал войска французов.
Благодаря убеждению и дипломатическим приемам Милорадович склонил Мюрата, заключить на сутки перемирие. Этот хитроумный маневр командующего арьергардом Российской армии позволил армии Кутузова оторваться от преследующих воинских соединений Наполеона после Бородинской битвы на 30 верст и отвести 70-тысячную русскую армию на новые подготовленные позиции. Это классифицировалось его современниками как «Спаситель России».
22 октября 1812 г. состоялось сражение под Вязьмой авангарда русской армии под командованием генерала Милорадовича и донского атамана М.И. Платова (25 тыс. чел.) с 4 французскими корпусами (всего 37 тыс. чел.), окончившееся блестящей победой российских войск.
Наибольшую известность и славу Милорадович приобрел как один из самых опытных и умелых авангардных начальников русской армии, который успешно преследовал французов до границ Российской империи, а затем и в заграничном походе.
За отличие в сражении при Кульме Милорадович был награжден золотой шпагой «За храбрость». За успешные действия своего корпуса в начале 1813 г. Милорадович первым получил в награду право носить на эполетах вензель Императора Александра I, а за умелое руководство войсками в заграничном походе 1 мая 1813 г. – титул графа Российской империи.
В Битве народов (при Лейпциге) Милорадович и вверенная ему гвардия проявили себя лучше всех союзнических частей. За это Александр I пожаловал Милорадовичу орден Андрея Первозванного, а также почетное право носить солдатский Георгиевский крест. В свите императора Милорадович победителем въезжает в Париж.
19 августа 1818 г. назначен военным генерал-губернатором Санкт-Петербурга и членом Госсовета. По собственной инициативе он готовил проект отмены крепостного права. Под его руководством в Санкт-Петербурге была осуществлена реформа деятельности театров, построено здание цирка, введено освещение центра города, получили развитие институты Путей сообщения, Педагогический, Артиллерийское и Инженерное училища, построен Михайловский дворец, интенсивно начали обустраиваться пригороды Санкт-Петербурга. Милорадович занялся улучшением состояния городских тюрем и положения заключенных, организовал антиалкогольную кампанию, уменьшив количество питейных заведений в городе и запретив устраивать в них азартные игры.
Тяготившийся административной рутины, он лишь время от времени находил выход своей неукротимой энергии, регулярно появляясь на улицах столицы во главе отряда во время тушения пожаров. Во время катастрофического наводнения 1824 года Милорадович принимал самое деятельное участие в спасении людей, о чем упоминает А.С. Пушкин в «Медном всаднике»: пустился «в опасный путь средь бурных вод спасать и страхом обуялый и дома тонущий народ».
Доступный и снисходительный Милорадович на посту генерал-губернатора старался во всех делах соблюдать справедливость и гуманность. Относясь к своим заслугам в мирное время скептически, он писал царю: «Убедительно прошу Ваше величество не награждать меня… По мне лучше выпрашивать ленты другим, нежели получать их, сидя у камина».
Роковыми оказались для него события 1825 г. на Сенатской площади. В более чем пятидесяти сражениях счастливо избежавший ранения, он получил в тот день две раны, одна из которых оказалась смертельной: одну, пулевую, от Каховского (выстрелом в спину) и вторую – штыковую, от Оболенского. Когда, преодолевая боль, он разрешил врачам извлечь пулю, пробившую ему легкое, рассмотрев ее и увидев, что она выпущена из пистолета, он воскликнул: «О, слава Богу! Это пуля не солдатская! Теперь я совершенно счастлив!».
Умирающий Милорадович продиктовал свое завещание, в котором он освободил от крепостной зависимости 1500 крестьян.
В ночь на 15-е Милорадович скончался. Солдатский генерал погиб от руки отставного российского поручика. По высочайшему указу 38-й Тобольский пехотный полк носил имя Милорадовича. Один из островов в Тихом океане был также назван его именем.
Милорадович был похоронен в Александро-Невской лавре. А в 1937 году его перезахоронили в Благовещенской усыпальнице лавры, рядом с могилой его учителя – генералиссимуса Суворова.
Надпись на надгробии гласит: «Здесь покоится прах генерала от инфантерии всех российских орденов и всех европейских держав кавалера графа Михаила Андреевича Милорадовича. Родился 1771-го года октября 1-го дня. Скончался от ран, нанесенных ему пулей и штыком на Исаакиевской площади декабря 14-го дня 1825-го года в Санкт-Петербурге».
Ни одного памятника графу М.А. Милорадовичу на территории России нет. Отсутствует памятная доска на здании (ул. Морская, д. 38) о том, что здесь находилась канцелярия генерал-губернатора Санкт-Петербурга графа М.А. Милорадовича.
Портрет Михаила Андреевича Милорадовича.
Джордж Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Предок Михаила Андреевича Милорадовича - Михаил Ильич Милорадович (сподвижник Петра I), был из славного сербского рода из Герцеговины и ходил на турок во главе воинств до 20 тысяч человек. Он откликнулся на призыв Петра Великого бить османов и, собрав в Черногории войско, совершили несколько удачных экспедиций. Но поход Петра Великого на Константинополь закончился поражением, и Милорадович с родней, офицерами и отрядом в 148 ружей вынужден был оставить родину.
Его внучатый племянник, отец Михаила Андреевича - Андрей Степанович Милорадович дослужился генерал-поручика и был Черниговским наместником.
Родился Михаил Андреевич Милорадович в 1771 году. Когда подрос, отправлен был на учебу в немецкие университеты, но больших знаний приобрести не успел. Лет семнадцати он первый раз попал в сражение.
К моменту восшествия на престол императора Павла, Милорадович дослужился до капитана. Был честен, проявил себя в боях и любил воинскую службу до обожания.
Итальянский поход Михаил Андреевич начал вместе с Суворовым командиром Апшеронского полка. В бою при Лекко проявил находчивость и презрение к смерти, став в 27 лет генералом. Те, кто было заговорил, что чин дан не по летам, вскоре умолкли.
В сентябре 1799 года удар отряда Милорадовича предопределил разгром неприятеля на подступах к Сен-Готардскому перевалу. В разгар сражения солдаты Милорадовича остановились на краю крутого обледенелого спуска. Внизу сверкали штыки французов.
"Ну, посмотрите-ка, как возьмут в плен вашего генерала!" - крикнул Михаил Андреевич и первым скатился вниз. Солдаты кинулись следом и сбили неприятеля с позиции.
Но не одной храбростью добился Михаил Андреевич уважения армии, а еще и любовью к солдатам. Несколько лет спустя государь Александр Благословенный разрешит Милорадовичу носить солдатскую георгиевскую награду - серебряный крест на Георгиевской ленте со словами: "Носи его, ты - друг солдат". Награда небывалая.
Суворов примечал и отвагу, и народность Михаила Андреевича и давал ему уроки, все больше приближая. Однажды в знак благоволения подарил ученику свой миниатюрный портрет. Милорадович тут же велел вставил его в перстень, надписав с четырех сторон четыре слова: "Быстрота, штыки, победа, ура!" - всю тактику великого наставника.
Александр Васильевич, увидев перстень, заметил, улыбнувшись: "Должно бы еще прибавить пятое слово "натиск" между "штыками" и "победой", тогда тактика моя совершенно бы содержалась в этих пяти словах".
В 1805 году Россия вступила в череду войн, которые длились десять лет. В Европе усилились французы и турки. Милорадович начал войну, командуя бригадой в составе армии Кутузова. При отступлении отличился в схватках с французами у Амштеттена и в сражении под Кремсом. В последнем ему была поручена фронтальная атака неприятельской позиции. Жаркий бой продолжался весь день. В результате оказались сорваны планы Наполеона окружить русскую армию и был разгромлен корпус маршала Мортье. Милорадович в награду удостоен был чина генерал-лейтенанта.
"Вот генерал, который достал себе чин штыком!" - воскликнул император Александр I.
Но европейскую славу Михаил Андреевич приобрел полтора года спустя. В начале лета 1807 г. османское командование решило овладеть Бухарестом, выбив русских из Молдавии и Валахии. На нас двинулись два турецких отряда - один в сорок, другой в тринадцать тысяч человек. Мы же имели в Бухаресте лишь 4,5 тысячи штыков и сабель под предводительством Милорадовича.
Все ожидали, что генерал займет оборону и оборона окажется неудачной. Но Милорадович и не думал защищаться. Не давая турецким корпусам соединиться, он перешел в наступление. Русские атаковали отряд Мустафы-паши у селения Обилешти и разгромили его. Турки потеряли три тысячи человек убитыми, наши только - триста. Неприятель был напуган и откатился за Дунай. Придунайские княжества и вся Валахия оказались спасены от разорения.
Накануне Отечественной войны 1812 года, Милорадович назначен был Киевским генерал-губернатором.
Милорадовичу поручено было формирование резервных и запасных войск в районе Калуги. Во главе 15 тысяч ополченцев он присоединился к главной армии у Гжатска. Впереди было Бородино.
После битвы при Бородино офицер Федор Глинка напишет в память о том великом дне свою "Авангардную песню":
Друзья! Враги грозят нам боем,
Уж, села ближние в огне,
Уж, Милорадович пред строем
Летает вихрем на коне.
Идем, идем, друзья на бой!
Герой! Нам смерть сладка с тобой...
Отставной полковник и декабрист Глинка, в своей Оде в прозе в честь 27 годовщинв Бородинского сражении писал о Милорадовиче:
"Вот он, на прекрасной, прыгающей лошади, сидит свободно и весело. Лошадь оседлана богато: чепрак залит золотом, украшен орденскими звездами. Он сам одет щегольски, в блестящем генеральском мундире; на шее кресты (и сколько крестов!), на груди звезды, на эфесе шпаги горит крупный алмаз. Но дороже всех алмазов слова, вырезанные на этой достопамятной шпаге. На ней написано: "Спасителю Бухареста". Благодарный народ поднес этот трофей победителю при Обилейшти.
Средний рост, ширина в плечах, грудь высокая, холмистая, черты лица, обличающие происхождение сербское: вот приметы генерала приятной наружности, тогда еще в средних летах. Довольно большой сербский нос не портил лица его, продолговато-округлого, веселого, открытого. Русые волосы легко оттеняли чело, слегка прочеркнутое морщинами... Очерк голубых глаз был продолговатый, что придавало им особенную приятность. Улыбка скрашивала губы узкие, даже поджатые. У иных это означает скупость, в нем могло означать какую-то внутреннюю силу... щедрость его доходила до расточительности.
Высокий султан волновался на высокой шляпе. Он, казалось, оделся на званый пир!.. Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти, как в своем домашнем парке: заставлял лошадь делать лансады, спокойно набивал себе трубку, еще спокойнее раскуривал ее и дружески разговаривал с солдатами.
"Стой, ребята, не шевелись! Дерись, где стоишь! Я далеко уезжал назад: нет приюта, нет спасения! Везде долетают ядра, везде бьет! В этом сражении трусу нет места!" Солдаты любовались такими выходками и добрым видом генерала, которого знали еще с итальянских походов.
"Тут все в беспорядке!" - говорили ему, указывая на разбитые колонны. "Бог мой! (его привычное слово), я люблю это: порядок в беспорядке", - повторял он протяжно, как будто нараспев.
Долгие годы Глинка состоял при Милорадовиче адъютантом, так что Михаил Андреевич стал для него в конце концов другом и учителем. Но...
Накануне мятежа декабристов Глинка зашел к Рылееву со словами:
- Смотрите, господа, чтобы крови не было.
- Не беспокойтесь, приняты все меры, чтобы крови не было, - солгал Рылеев, посвященный в планы убийства царской семьи.
И Глинка поверил. И первым пал человек, которого он любил, как отца.
Впрочем, все это будет позже. Вернемся на поля Отечественной войны, когда мы еще знали, кто наш враг, а кто брат.
В Бородинском сражении мы сошлись с армией достойной нас. Имелось, впрочем, одно важное отличие. Мы были православными. У нас несколько тысяч мужиков-ополченцев все время, пока шло сражение, собирали под пулями раненых. Европейцы же забывали о своих, едва те выбывали из строя. Последнего из увечных подобрали только через 50 дней.
Перед битвой русские дали обет Самой Владычице нашей Богородице "положить головы за веру и Отечество» и честно ему следовали.
Рассказывают про одного раненого гренадера, которого долго ощупывал лекарь. Товарищи с состраданием наблюдали за этим:
"И вдруг слышат, как гренадер зубами заскрипел, а следом стон тихий у него вырвался... Что такое? А гренадер, с трудом повернув голову к офицеру, говорит:
- Я не от слабости, а от стыда, Ваше Благородие... Прикажите, чтоб лекарь меня не обижал.
- Да чем же он, - спрашивает офицер, - тебя обижает?
- А зачем он спину мне щупает, я русский, я грудью шел вперед".
Такова была русская армия. Нам есть чем гордиться.
Генерал Милорадович, действуя в составе армии Барклая-де-Толли, командовал тремя пехотными корпусами на правом фланге и успешно отбил все атаки французских войск.
После Бородина ему выпала честь - возглавить арьергард, то есть прикрывать отход наших войск. 26 дней его полки дрались непрерывно. Об этом мало известно, но иные сражения длились по десять и более часов. Особенно в тех боях отличились крестьяне - ополченцы и партизаны. Восхищение ими Милорадович сохранил на всю жизнь, а в те дни писал:
"Вооруженные мужики истребляют врагов без пощады. Один староста в Красной Пахре собрал 3 000 конных мужиков и защищал свою слободу с таким успехом, что я наградил его Георгиевским крестом 5-го класса. Вчера привели ко мне мужиков из Каменки. Я им роздал ружья, взятые у неприятеля. За этими ружьями со всех сторон приходят ко мне мужики. Сии почтенные русские патриоты столь ожесточены против французов, что покупают оружие у казаков за дорогую цену".
Быть может, именно к этому периоду войны можно отнести такой эпизод. Как-то Милорадовичу донесли, что Мюрат, находясь на французских аванпостах, под обстрелом русских егерей пил шампанское. Тогда задетый за живое Милорадович приказал поставить впереди русских постов легкий походный стол - и не только выпил шампанского, но и съел обед из трех блюд.
К первопрестольной враг подошел измотанным, и в этот момент произошел важный психологический перелом в войне. Милорадович потребовал от наполеоновского авангарда во главе с маршалом Мюратом остановиться. Объяснил, что если русским отрядам и беженцам не дадут спокойно покинуть Москву, французов встретит бой на штыках и ножах на каждой улице и в каждом доме древней столицы.
Мюрат не сомневался, что Михаил Андреевич сдержит свое обещание. В результате три недели французы покорно ждали, когда русские ослабевшие, но неустрашимые позволят войти в город. Так мы навязали им свои правила ведения войны, обрекая на поражение.
Если во время отступления Милорадович прикрывал отход армии, то при наступлении его арьергард, напротив, стал авангардом.
Главной задачей было отрезать Наполеону дорогу в богатую Малороссию. На пути французов оказался один только корпус Дохтурова. И тогда Михаил Андреевич, за день проделав со своими отрядами 50 верст, пришел к Дохтурову на помощь. Кутузов прозвал тогда Милорадовича "крылатым". Войска "Корсиканца", не сумев проломить нашей обороны, вынуждены были отступать по местности, дотла ими разоренной.
В двенадцати верстах от Вязьмы несколько русских полков врезались в неприятельскую колонну и отсекли бригаду Нагеля, почти полностью ее уничтожив. Разгорелось сражение, в котором три наполеоновских корпуса потерпели поражение.
Уцелевшие французы бежали, устилая дорогу трупами. На плечах противника наши ворвались в город - с музыкой, барабанным боем и распущенными знаменами, очистили Вязьму штыками и потушили пожары. После этого первым делом Милорадович бросил клич к окрестным жителям восстановить храмы Божии и дать кров тем, кто его потерял.
Следующее большое сражение состоялось на дороге из Смоленска в Красное. Стремительным броском Милорадович вновь в который раз преодолел огромное расстояние. Три дня подряд добывал себе ночлег в бою, выбивая французов из деревень.
"Наполеону очень не нравилось, - пишет Глинка, - что Милорадович стоит под дорогой и разбивает в пух корпуса его; но делать нечего!.. Последняя рана, нанесенная ему вчера, чувствительнее всех прочих".
Речь идет о разгроме маршала Нея, где враг потерял 15-20 тысяч убитыми и 22 тысячи пленными. В решающий момент битвы маршал Ней воскликнул: "Победим русских их же оружием - штыками". Молча, без выстрелов сошлись две армии в рукопашном бою. Из четырех колонн неприятеля одна была положена на месте, остальные бежали.
Около шести сотен французов укрепились с пушками в лесу, заявив, что сдадутся только Милорадовичу, иначе будут биться до последнего.
"Да здравствует храбрый генерал Милорадович!" - кричали пленные.
Михаил Андреевич заботился о них, как о своих, раздавая хлеб и деньги. На поле боя подобраны были недалеко от убитой матери два французских малыша Пьер и Лизавета. Под огнем картечи они метались, взявшись за руки, не зная, что делать. Милорадович принял их под свою опеку. На ночь дети молились, поминали родных, подходили к генералу поцеловать руку. К счастью, через несколько дней среди пленных нашелся отец ребятишек, которого добрейший Милорадович тоже взял к себе.
Впереди была Европа. Наступали весело. Друзья вспоминали, как Милорадович, скупив возы яблок, становился у дороги и одаривал русских солдат. Немцы дивились. Однажды пообещал подарить дорогую шаль первой же хорошенькой девушке, которую встретит в городе. Так и сделал. Две вещи он любил делать больше всего на свете - воевать и делать подарки.
По ходу дела, Милорадович взял Варшаву, во главе русской гвардии бился в Лейпцигской "битве народов", его вклад в победу был так же значителен, как и Раевского, Ермолова, Дохтурова... То было братство не просто великих полководцев, Ней и Мюрат были ничуть не хуже, но мы их побили. Потому что знали: с нами Бог!
А потом наступил мир. Милорадович стал генерал-губернатора Санкт-Петербурга. Душой он принадлежал совсем другой, не петербургской, эпохе. Полагал, что если не мешать другим работать, то все само собой образуется (по уму не мешать, о декабристах предупреждал государя, да тот отмахнулся).
Вспомним любимую поговорку Михаила Андреевича: "Я люблю порядок в беспорядке". По этому правилу живет природа, ему следовала и Россия. С виду все ужасно: стружка летит, пар столбом, там не так, здесь не эдак, а дело, между тем, движется, и земля процветает.
Едва начала оправляться Россия от войны, как раздался вопль: "Забыты заветы!" - и явился нам полковник Павел Пестель. Сын злодея-губернатора, наводившего ужас на Сибирь, Пестель и сам был мастер прохаживаться палкой по солдатским спинам. А главное - все нам расчертил на сто лет вперед, всюду решил навести порядок. Для начала он мечтал в 10 раз увеличить число жандармов в России: "Для составления внутренней стражи, думаю я, 50 000 жандармов будут для всего государства достаточны".
Далее - развернуть мощную сеть стукачей: "Тайные розыски, или шпионство, суть посему не только позволительное и законное, но... можно сказать, единственное средство, коим высшее благочиние поставляется в возможность достигнуть предназначенной ему цели".
Высшим благочинием он называл то, что впоследствии будет наименовано НКВД и т.п. На пути этих планов стоял государь, поэтому предполагалось истребить всех членов царской фамилии поголовно (был внесен в списки будущий Царь-Освободитель Александр Второй. Вот когда его первый раз приговорили!). Проделать это должен был Каховский с 11-ю "апостолами". Затем предполагалось объявить, что прочие декабристы здесь ни при чем и душегубов повесить.
Вот с чем столкнулся Милорадович на Сенатской площади. Для него-то самого свобода и братство не были теорией. Он воплощал их, не придавая этому значения, по одному лишь сердечному чувству. Все время кого-то спасал и вызволял. Помог собрать деньги на выкуп из рабства поэта-самоучки Ивана Сибирякова. А когда к нему привели другого поэта, Пушкина, обвиненного в сочинении крамольных стихов, спросил:
- Правду ли говорят об этих стихах?
Пушкин ответил, что правду: стихи он, впрочем, сжег, но может и восстановить, чтобы не выглядеть трусом. И восстановил. Эта честность порадовала Михаила Андреевича, как он говаривал после: "Пушкин пленил меня своим благородным тоном..." От лица царя Милорадович простил поэта.
Государь, узнав, как все повернулось, нахмурился, но ограничился тем, что выслал Пушкина в благодатный Кишинев.
Милорадович, покончив с этим, уселся с Федором Глинкой обсуждать, как окончательно устроить свое имение под Полтавой. Там выстроен был великолепный дворец и разбит чудесный сад - Михаил Андреевич любил садоводство. Но для кого он старался?
Для института бедных девиц Полтавской губернии, которым это любовно устроенное гнездо готовилось в подарок.
Между тем приближались роковые события, когда опустел трон и этой неразберихой воспользовались заговорщики.
Чего они хотели? Мы с тех пор, как окрестили декабристов масонами, решили, что все нам ясно, да только это самообман. Масонство лишь расшатало их и испортило. Из более чем сотни мятежников, отправленных в Читу, лишь тринадцать посещали церковь, а остальные чужды были вере. Но когда они вышли спустя тридцать лет на свободу, то не к Чернышевскому потянулись, а в кружки славянофилов.
Так что за идея ими двигала?
Тот, лишенный русской широты и благодушия, патриотизм, что и наполеоновскими армиями. Себя, а не Бога возомнили они источником блага для Отечества. Ударом кутузовского сапога эта идея была вышвырнута обратно в Европу. И вернулась с нами из Парижа вкупе с другими французскими болезнями.
Восстание вспыхнуло одновременно в двух концах империи. На юге полк Муравьева-Апостола выпил за день 184 ведра вина на тысячу человек, солдаты стали срывать эполеты с командиров и грабить мещан. В одной избе мятежники подняли из гроба труп столетнего старика - и принялись с ним плясать.
В Петербурге вышли на Сенатскую площадь и столпились вокруг памятника своего кумира - Петра I. Солдат выманили обманом. Говорили, что целая армия стоит близ столицы и всех уничтожит, кто присягнет Николаю. Бестужев врал, что его прислал Великий князь Константин и т.п.
Когда на площадь выехал митрополит Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский), его встретили насмешками и бранью. "Довольно лжи, - закричал Каховский, - возвращайся на свое место в церковь". В ответ Владыко поднял крест и спросил тем голосом, от которого кровь леденеет в жилах:
- Это не внушает тебе доверия?
И тогда Каховский поцеловал крест. Думал ли он в тот момент о своем предшественнике - Иуде?
Пусть помнят об этом поцелуе все, кто надеется соединить веру и революцию.
Следом за Владыкой на площадь выехал генерал Милорадович. Он хотел одного - не дать произойти кровопролитию.
- Скажите, кто из вас был со мной под Кульмом, Лютценом, Бауценом? - крикнул генерал.
Мятежники, не зная, куда деться от стыда, смолчали.
- Слава Богу, - воскликнул Милорадович, - здесь нет ни одного русского солдата!
В рядах восставших наметилось замешательство. Там были солдаты, видавшие и Кульм, и Лютцен.
И тогда Каховский выстрелил.
За ним начали палить другие. Кюхельбекер целил в Великого князя Михаила Павловича, но его толкнул под руку какой-то матрос. В ответ понеслись залпы картечи.
А в это время Милорадович лежал на снегу, еще живой.
Он умирал потом, весь день и половину ночи, и даже тогда продолжал вести русских за собой, все выше подымаясь над убийцами.
Когда вынули пулю, пошутил, обратившись к другу Аполлону Майкову: "Вот что после твоего сытного завтрака не могу переварить". И добавил со вздохом облегчения: "Слава Богу, это пуля не ружейная, не солдатская... Я уверен был, что в меня выстрелил какой-нибудь шалун".
А что декабристы? Вот несколько слов, которые скажут об этом потомки: "Самый тяжелый грех декабристов: они выдавали солдат... рассказали все о простых людях, слепо доверившихся им".
Перед смертью Милорадович освободил своих крестьян. Восставшие хотели пойти еще дальше - вовсе отменить крепостное право. Но своих собственных мужиков на волю так и не отпустили.
То, о чем они болтали, Милорадович делал. Они только хотели быть великодушными, а он уже был. Они полагали, что чужой кровью восполнят свою плюгавость, а он своей кровью заливал чужие грехи. И даже не понял толком, что в который раз победил своих врагов благородством.
Когда прибыл посланник от государя принц Евгений Вюртембергский, Милорадович по-дружески ему кивнул. В ответ на попытку обнадежить заметил:
"Здесь не место предаваться обольщениям. У меня антонов огонь в кишках. Смерть не есть приятная необходимость, но вы видите, я умираю, как и жил, прежде всего с чистой совестью... До свидания в лучшем мире".
В три часа ночи Михаила Андреевича Милорадовича не стало.
Через несколько месяцев, когда казнили декабристов, никто из приговоренных не подал Каховскому руки...
Награды генерала М.А. Милорадовича.
Орден Святой Анны 1-й ст. (14 мая 1799, за отличие при Лекко);
Орден Святого Иоанна Иерусалимского, командорский крест (6 июня 1799, за отличие при Басиньяно);
Алмазные знаки к ордену Святой Анны (13 июня 1799, за отличие при Треббии);
Алмазные знаки к ордену Святого Иоанна Иерусалимского (20 сентября 1799, за отличие при Нови);
Орден Святого Александра Невского (29 октября 1799, за отличие в Швейцарии);
Орден Святого Георгия 3-й ст. (12 января 1806, за отличие в кампанию 1805 года);
Орден Святого Владимира 2-й ст. (16 марта 1807, за отличие против турок);
Золотая шпага с алмазами и надписью «За храбрость и спасение Букарешта» (23 ноября 1807);
Алмазные знаки к ордену Святого Александра Невского (26 августа 1812, за отличие при Бородино; Высочайший рескрипт 15 октября 1817);
Орден Святого Георгия 2-й ст. (2 декабря 1812, за отличие в кампанию текущего года);
Орден Святого Владимира 1-й ст. (2 декабря 1812, за отличие в кампанию текущего года);
Императорский вензель на эполеты (9 февраля 1813, за занятие Варшавы);
Титул графа Российской империи (1 мая 1813, за отличия в сражениях в апреле — мае);
Золотая шпага с лаврами (1813, за отличие при Кульме);
Орден Святого Андрея Первозванного (8 октября 1813, за отличие под Лейпцигом);
Алмазные знаки к ордену Святого Андрея Первозванного (30 августа 1821).
Иностранные награды
Орден Святых Маврикия и Лазаря, большой крест (Cардинское королевство, 1799);
Орден Леопольда 1-й ст. (Австрия, 1813);
Орден Чёрного Орла (Пруссия, 1814);
Орден Красного Орла (Пруссия, 1814);
Военный орден Марии Терезии 2-й ст. (Австрия, 1814);
Военный орден Максимилиана Иосифа 1-й ст. (Бавария, 1814);
Орден Верности 1-й ст. (Баден, 1814);
Кульмский крест (Пруссия, 1816).
