В Алма-Ате открылось тренинг-кафе, в котором работают люди с нарушениями ментального здоровья из городского психоневрологического диспансера. Цель этого социального проекта - хотя бы частичная адаптация инвалидов к обществу. С подробностями - Дмитрий Беляков.
Это - алматинский дом-интернат для инвалидов с психоневрологическими заболеваниями. Глухой забор, колючая проволока и решетки на окнах - учреждение закрытое и негостеприимное. Разрешение на съемки внутри "Настоящему времени" получить не удалось, поэтому репортаж начинается на КПП учреждения.
Каждое утро, по разрешению директора интерната, несколько пациентов выезжают на свою новую работу. Они - сотрудники алматинского "Тренинг-кафе" - проекта по социализации лиц с ограниченными возможностями. Прибыв на рабочее место и переодевшись, ребята приступают к уборке.
“Обслуживаем, подметаем, посуду моем, чистоту наводим”, - рассказывает Михаил, сотрудник кафе.
Михаил работает в кафе второй месяц. Смены у него два раза в неделю. Он хотел бы приезжать сюда и чаще, но не разрешают врачи. Заработанные в кафе деньги он предпочитает откладывать для серьезных покупок.
“Мы копим эту зарплату: на еду, на одежду, на вещи. Мы копим, чтобы хорошо все это покупать было. Кофточки, штанишки, туфельки и костюм”, - говорит Михаил.
Проект "Тренинг-кафе" стартовал в июне нынешнего года. Его организаторы - команда психологов и волонтеры. Ержан работает в кафе администратором и помогает ребятам разрешать сложные ситуации с клиентами. Он говорит, что особых проблем в работе с подопечными не испытывает. Но, несмотря на возможность вырваться из глухих стен интерната, находятся и такие люди, которые не хотят трудиться:
“Не все хотят. Некоторые приходят, один день поработают, а потом их зовешь, а они говорят: нет, я лучше в интернате полежу просто. Но в большинстве своем - стараются, говорят побольше хотим, возьмите меня, почему я мало хожу, почему один раз? Я хочу два раза, три раза”.
В интерьере кафе многое сделано руками ребят. Стены украшены рисунками и фотографиями. В основном, их работа заключается в обслуживании клиентов и поддержании чистоты. Но некоторые работают и помощниками повара, пытаясь обрести новые знания и профессию.
Гульнара семь лет живет в психоневрологическом интернате. Для нее работа в кафе - реальный шанс вернуться к нормальной жизни.
“У меня свои цели. Я бы хотела, чтобы мне пересмотр сделали по недееспособности, чтобы возможность иметь выйти полностью, на самостоятельный выход. Это цель проекта, и поэтому я сюда хожу”, - признается Гульнара.
Гульнара верит в свои силы и чувствует себя здоровым, полноценным человеком.
"Тренинг-кафе" не делает своей целью сбор гуманитарной помощи. По словам организаторов, лучшая поддержка для их бенефициаров - это клиенты и реальная работа. Многие алматинцы регулярно приходят пообедать в кафе и поговорить, а некоторые даже находят время ему помочь. К примеру, Валентина посещает кафе два раза в неделю и занимается с его работниками чтением и чистописанием:
“Он единственный в 30 лет не знает даже азбуку, писать и читать не умеет, поэтому с ним стала заниматься. Цифр не знает, букв не знает. Остальные мне написали имя, телефон”, - рассказывает она о своем ученике.
Как говорят инициаторы проекта, их основная цель - снижение нетерпимости к людям с психической инвалидностью и их социализация. Команда волонтеров часто испытывает проблемы с официальными бумагами и законодательством. Проект пилотный, и много документов необходимо подготовить для того, чтобы он заработал в полную силу. Но первые шаги уже сделаны.
"В доме-интернате - 630 человек. Мы уже с руководством поговорили, при министре поговорили. 150 человек оттуда, с нашей помощью, можно запросто вывести, из-за решетки. Они бы жили просто у себя дома, работали бы в каких-то социальных проектах”, - говорит директор Института психоанализа Центральной Азии Анна Кудиярова.
Основная проблема - статус пациентов, признанных недееспособными. На то, чтобы добиться освобождения бенефициара из дома-интерната, у волонтеров уходят годы. Тем не менее, на проект уже обратили внимание на государственном уровне. Тренинг-кафе заняло второе место на конкурсе социальных проектов, а на прошлой неделе в кафе лично приезжала министр образования и социальной защиты Тамара Дуйсенова. Так что предпосылки к изменению ситуации к лучшему определенно есть.
Настоящее Время
Кафе «Шпана»
Ближайшее будущее: выйти из ПНИ
К инвалидам российское общество относится сложно. Совершенно непонятно, что, собственно, с инвалидами делать. Ну, то есть, про «пандусы – колясочникам» мы как-то потихонечку усвоили, но ведь бывают ведь ещё и люди с ментальными особенностями.
При хорошем раскладе, детство и юность такой человек проведёт дома. Но родители не вечны, и со временем выход один – психоневрологический интернат.
Но может быть по-другому.
Уже несколько десятилетий в разных странах мира постепенно развиваются программы сопровождаемого проживания – при которых люди с особенностями не заперты в закрытых интернатах, но живут самостоятельно в квартирах или общежитиях. Помощь им при этом требуется, но такое проживание обходится дешевле, чем содержание стационаров с постоянным персоналом. И, главное, многие ребята при этом работают.
Ромка
— Ром, а как вообще появилась мысль, что ты пойдёшь работать?
— Да я вообще сколько себя помню, работал, но было тяжеловато. Правда, работу часто менял, ну, по обстоятельствам. Например, где-то допоздна работаешь, а у нас так нельзя, где-то – ещё что-то. Кому-то не нравилось, что я из интерната. Ещё в другом месте работа была сезонная: полгода работаешь – полгода отдыхаешь. А потом… у меня есть девушка, она устроилась на работу через «Лучших друзей», ну, и мне посоветовала обратиться в фонд.
(Позже координатор фонда Юлия Фадеева уточнит момент, о котором природный дипломат Рома умолчал: во всех предыдущих местах он работал неофициально. А там, где нет оформления, нет, как понимаете, ни соблюдения условий индивидуальной программы реабилитации – документа с прописанными ограничениями по здоровью, который есть у каждого человека с особенностями. Да и с зарплатой, если она «серая», могут обдурить – это самая частая проблема ребят).
Ну, я приехал в офис, там меня сфоткали, заполнили резюме. А в мае мы поехали сюда знакомиться. Нам всё показали, мне понравилось. Собственно, ресторан тогда ещё не работал… А потом, вот видите, поднялся с котломойщика до помощника официанта!
(Ромка немного стесняется, но смотрит гордо).
— А самый первый рабочий день помнишь?
— Ну, я встал, кофе попил. И приехал пораньше. Мне надо было к одиннадцати, но я к десяти приехал – так, чтобы посмотреть для самого себя, ничего не забыть. Что ещё? Первый день я так уже особо не помню, потому что страшновато было. (Смеётся).
— Тяжело было?
— Ну, у нас же есть свои перерывы. И потом, всегда можно кого-то попросить…
— А сейчас. Меню сложно было учить?
— Я пока только половину выучил — я же помощник официанта. Моя задача – грязную посуду унести. Хотя я могу и подать. Вот, например, бизнес-ланч у нас по меню не идёт. Там приносишь разнос: ложку, вилку, тарелку. И люди сами набирают: три салата, два супа, основное блюдо.
— А если надо обслужить человека, который тебе не нравится?
— Такого не было пока. И потом – это же работа: закрываешь все свои недовольства – и работаешь.
Когда инклюзия не по карману
В США программы поддерживаемого трудоустройства появились ещё в 1970-е годы. Там люди с инвалидностью работают уборщиками, официантами, выкладывают товары в магазинах. Ещё раньше появился опыт работы людей с инвалидностью в специально устроенных социальных мастерских. Но в мастерских они, что называется, «варятся в собственном соку».
Выход на работу вне интерната ставит перед человеком массу задач: надо уметь добраться до работы, общаться с людьми, появляется ответственность, да и вопрос, как распорядиться зарплатой. В итоге вместо «вечного ребёнка», опекаемого папой и мамой, забота о котором позже ложится на государство, оно получает вполне самостоятельного гражданина.
Юлия Фадеева
Юлия Фадеева, менеджер по поддерживаемому трудоустройству фонда «Лучшие друзья» :
— Когда я рассказываю работодателям про наших ребят, некоторые пугаются. Может, это некорректное сравнение, но многие представляют себе инвалидов прямо как иностранцы – Россию: «медведи по улицам ходят». Как будто ребята могут кому-то угрожать, или что-то ещё. А на самом деле они эмоциональные, открытые, радуются каждой мелочи; мы, обычные люди, это делать давно разучились.
Но у нас в России есть своя специфика: мы устроили на работу уже 13 человек, и ещё 40 стоят на очереди у нас в базе, но не готовы работодатели. Я прихожу на встречи с хозяевами кафе и ресторанов, и мне говорят: «Вы – большие молодцы, но, понимаете, у нас есть масса азиатов, которые придут, приведут с собой родственников, они могут работать долго, и довольны зарплатой».
А наши ребята по индивидуальной программе реабилитации имеют право на 35-часовую рабочую неделю. Хотя, если есть силы, сами могут написать заявление и от этого ограничения отказаться. Но всё же чаще работодателю приходится этот момент соблюдать.
Шпана и корпоративная этика
Армен Погосян
Пиццерия со странным названием «Шпана» открылось прошлым летом на месте прежнего суши-бара. Весь персонал здесь – в кепках, напоминающих знакомым с литературой прежних лет знаменитого хулигана Мишку Квакина.
Про название хозяин Армен Погосян говорит:
— Да мы и есть шпана. Какими выросли на улице, такими и остались. Улица нас воспитывала и сделала правильными — с пониманием о том, что такое дружба, кто такие мальчики, что нужно защищать девочек. С тем, что друзья могут позвонить тебе в три часа ночи, сказать: «Мы едем!» — и ты всегда накроешь им стол.
У нас вообще есть планы создать большой проект, чтобы «Шпана» была в каждом районе. И можно будет организовать команды вроде тимуровских – помогать пенсионерам, например. Или таким ребятам, как Ромка и Вика.
Помню, я начал искать какие-то фонды, которые трудоустраивают ребят с инвалидностью, через свою подругу, у которой такая же ситуация дома. В итоге мы нашли фонд, а потом ребят. И более старательных работников не отыскать. Они же сюда приходят не как на работу – они приходят быть нужными.
Более того, это обычные работники могут меня подвести: где-то опоздать не выйти в смену – всё бывает. Но с Ромой и Викой – никогда.
— Так Вам же выгодно, — с притворным ехидством говорю я, — работники старательные, корпоративную этику прививать не надо…
— Понимаете, вся сложность работы в больших компаниях, где есть какая-то корпоративная этика, в том, что эту этику навязывают.
Я тоже, помню, работал в большой компании, и нам вечно твердили, что мы – семья. Хотя всем было понятно, что ни фига мы никакая не семья.
А здесь мы действительно пытаемся ввести эту историю. Я вообще – человек семейный, и каждый земляк для меня дорог. И здесь каждый человек – будь то повар, официант или заготовщик – это часть семьи. Я ребятам иногда говорю: «Это я от вас завишу. От каждого человека тут – от уборщицы, от официанта – зависит, как будут люди смотреть на нас в целом, будут к нам приходить или нет».
А недавно ко мне Вика подходит: «Армен Андреевич, а Вы меня никогда не бросите? Правда, не бросите? Я просто хотела спросить»
Вика
— Я сначала работала в школе на улице Удальцова, я сама нашла, поспешила. Там я была вроде уборщица. Ещё когда-то в 18-м интернате курьером работала – документы в департамент возила. А потом меня сюда устроили на работу – я картошку чищу, посуду мою, помогаю повару. И я очень радуюсь, что коллектив хороший.
Сначала в первый раз было тяжело. А теперь мы хорошо чистим с Леной (месяц назад Вика привела работать в «Шпану» ещё одну свою подругу из интерната, Лена пока на работе осваивается) – картошку, морковку. Мы когда приезжаем, переодеваемся, я сразу смотрю: в холодильнике картошки нет или морковки, или лука. Я смотрю, чего нету, и мы чистим. Я бы ещё хотела выучиться на официанта – но посуда очень тяжёлая. А тётя Мзия (шеф-кондитер кафе) хочет научить меня печь тортики. А ещё тут зефирчики очень вкусные – они во рту тают, я очень люблю.
— А если Вика продукты перепортит, пока будет учиться? — спрашиваю я, когда девушка уходит.
— Ой, чего она там перепортит? – отвечает Армен Андреевич. – Килограмм творога и тесто? Тоже мне вселенские убытки. Ну, мы же смотрим. Главное – научится.
«Хочу быть продюсером»
Программа поддерживаемого трудоустройства существует в фонде «Лучшие друзья» с середины 2014 года. С соискателем, изъявившим желание работать, здесь обязательно проводят собеседование.
— Иногда вот так разговариваешь с человеком, — рассказывает Юлия Фадеева, — спрашиваешь: какие у тебя дома обязанности? И выясняется: обязанностей нет, потому что маме удобнее и быстрее сделать самой. То есть, родители не дают развиваться собственным детям. Но потом понимают, что не вечны – и ведут детей искать работу. Один такой соискатель на собеседовании как-то заявил: «Хочу быть продюсером!» Впрочем, его быстро уговорили начать с чего-то попроще.
Иногда, бывает наоборот: родители пугаются, что на работе их ребёнка будут обижать. Так не осталась работать в кафе ещё одна девушка с инвалидностью, которая приходила на собеседование. Мама забрала.
Другая сторона проблемы: не все работодатели умеют правильно общаться с необычными работниками. Например, принимая на работу человека с ментальной инвалидностью, его ни в коем случае нельзя опекать. Разумеется, сначала социальный педагог объясняет подопечному, как доехать до работы (и даже проедет с ним несколько раз и поприсутствует на месте в первые несколько дней, чтобы человеку не было страшно в незнакомой обстановке). Но вот потом свою работу человек должен выполнять строго сам – поблажек ему делать нельзя.
Другой момент – работнику нужно внятно разъяснить его обязанности и рабочее расписание: что и когда он должен сделать, в какие часы – передохнуть или поесть. В итоге, какую-то шутку или эмоцию человек может не понять, но вот чёткую инструкцию понять вполне способен.
Впрочем, круг возможных профессий для каждого человека специалисты фонда определяют индивидуально: кому-то, например, подходит работа за компьютером, но совершенно не подойдёт работа с людьми.
О льготах и квотах: проще сделать самому
Вика и Лена
За то, что в кафе работают Рома, Вика и Лена, никаких льгот хозяин «Шпаны» не имеет. Необходимость обязательно трудоустраивать людей с инвалидностью предусмотрена в законе лишь для компаний, имеющих более 1000 рабочих мест; налоговых послаблений за работников с особенностями по российским законам тоже не положено. Раньше государство обеспечивало обустройство специального рабочего места – теперь на это нужно получить квоту. «Проще сделать самому», — говорит Армен Погосян.
В США с работодателя, у которого работают люди с инвалидностью, перестают брать часть НДС. У нас такой работодатель легко получит только лишние проверки на свою голову. И, соответственно, штрафы, если что-то вдруг окажется не так.
Кстати, с доступной средой в «Шпане» тоже всё в порядке, но сделано это так ненавязчиво, что, не коснись мы особенностей интерьера в разговоре, их можно было бы не заметить вовсе.
На входе здесь нет пафосного пандуса; просто вместо ступеньки – плавный сход, по которому легко забежит ребёнок и въедет коляска. Низкая барная стойка, как оказалось, нужна не для того, чтобы посетители любовались на печку, где готовится их пицца. Просто из-за такой преграды человек на коляске её тоже увидит. В одной из московских типографий («Мы очень долго её искали, нашли в Медведково») уже печатают шрифтом Брайля меню. Туалет для коляски приспособлен, в планах – лифт, который поднимал бы посетителей на второй этаж. А ещё в планах – пригласить на работу нескольких новых ребят и непременно выучить их на официантов.
Так что, если у мальчика в кепке, который принёс вам чайник с чаем, вдруг немного дрогнула рука – не спешите ругаться. Может быть, он только осваивается на новой работе.
О том, что в России трудно найти работу инвалиду, не знает разве только ленивый. И даже имеющиеся варианты, как правило, являются работой на дому. Фактически человек с ограниченными возможностями оказывается просто в изоляции от внешнего мира. С такой проблемой в разное время сталкивались практически все развитые страны. Именно поэтому хотелось бы обратить свое внимание на Германию, которая делает успешные попытки интеграции людей с ограниченными возможностями. Нет, мы сейчас не говорим о размерах пенсии и страховых выплатах. Для многих инвалидов важнее суметь социализироваться и быть в равных правах наравне со здоровыми людьми. Так, в Берлине существует кафе «Mauer», где работают люди с психическими и физическими отклонениями. Мы поговорили с руководителем заведения Лореной Шлихт о ее сотрудниках.
«Мауэр» значит «стена»
— Лорена, сразу бы хотела спросить, существуют все-таки какие-то ограничения по приему на работу?
— При очень серьезных ограничениях только медицинское учреждение дает разрешение, в каких областях человек может работать. Могу сказать, что в нашем кафе не принимают на работу инвалидов-колясочников. Также при приеме на работу каждая семья сотрудника может высказать свои пожелания по сфере его деятельности.
Возле кафе
— Кто в основном приходит к вам?
— Среди сотрудников у нас сейчас три человека без ограничений и пять человек с ограничениями, еще семь мест сейчас вакантны. Люди с ограниченными возможностями параллельно проходят курсы повышения квалификации или подготовительные курсы по своей основной специальности, а это два года. После обучения у каждого есть выбор: уйти или остаться на прежнем месте работы. За время учебы они адаптируются в обществе, становятся самостоятельными и помогают другим. По специальности работают около двух процентов людей с ограниченными возможностями. Однако не все хотят работать, многим достаточно того, что у них есть.
Сотрудник кафе Тобиас Шмит, 20 лет
— Вы сказали, что у вас работают три человека без ограничений. Для чего?
— Мы должны понимать, что часто люди с ограничениями не могут читать, писать, считать, поэтому обычные люди нужны для их контроля. Среди работающего персонала можно встретить людей с психическими и физическими ограничениями, например, людей с легкой формой ДЦП, аутистов и других.
— Кафе находится в очень популярном туристическом месте (напротив западного отрезка берлинской стены – прим.автора). Есть указания на то, что у вас работают люди с ограничениями?
— Как такового указания, что в кафе работают люди с ограниченными возможностями, нет. В интернете есть сайт, где указано, что оно не совсем обычное и предлагаются места для людей с ограниченными возможностями. Вообще гостей кафе можно разделить на три группы: постоянные гости (постояльцы дома престарелых, находятся на верхних этажах здания, где располагается кафе – прим. автора); туристы; школьники.
— Какая ценовая политика кафе?
Кафе работает уже 2,5 года, и подобных сооружений сейчас становится все больше. Цены в этом кафе дешевле, чем в большинстве мест в центре Берлина. Да и еда самая что ни на есть домашняя, хотя в меню встречаются и полуфабрикаты, например, сосиски.
— Есть ли зарплата у ваших сотрудников?
Кафе существует на государственную поддержку, его финансирует благотворительный фонд «Hoffnungstaler». Целью фонда является адаптация людей с различными отклонениями. Сами сотрудники не получают зарплату, так как для них не деньги играют роль, а собственная социализация. Государство предоставляет людям с ограниченными возможностями социальную пенсию (в Германии минимальная пенсия составляет 1200 евро – прим. Автора), квартиру и медицинскую страховку. Также работникам предоставляется бесплатная еда и проездной на транспорт.
— Как вы распределяете чаевые?
— Чаевые собираются в общую кассу, и несколько раз в год все сотрудники выходят в свет: в театр, кино, на выставки.
— Как вы пытаетесь интегрировать своих сотрудников в общество?
Тобиас за работой
— Мы во всем соблюдаем равноправие между инвалидами и здоровым человеком. Надо учитывать что те, кто работают у нас, живут одни в квартирах без посторонней помощи. И в стрессовой ситуации они находятся гораздо чаще по сравнению со здоровыми людьми. К примеру, у нас работает Тобиас Шмит. Ему 20 лет, и он страдает синдромом Дауна. Его главной задачей было научиться работать в команде. В самом начале работы у нас ему нужно было научиться находить дорогу от дома до кафе и обратно. Поэтому он мог опоздать. Такое бывает и сейчас, но теперь это, скорее, исключение. Благодаря приобретенным навыкам в нашем кафе он может жить самостоятельно, без какого-либо присмотра. Именно эту цель и преследует наше кафе.
Визит в ресторан для петербурженки-инвалида стал горьким разочарованием: сотрудники заведения не пропустили ее на день рождения ее подруги
Инцидент произошел около 19.00 5 марта. 19-летняя Виктория Землянская пришла в бар «Доски», располагающийся на Звенигородской улице, вместе с мамой. Девушка имеет первую группу инвалидности по заболеванию опорно-двигательного аппарата и перемещается преимущественно на коляске. Но поскольку многие учреждения, в том числе досуговые, пандусами не оборудованы, маме приходится переносить Викторию на руках.
Подъем на четвертый этаж, где находится ресторан, уже стал подвигом, ведь лифта в заведение не предусмотрено. Внутри уже был заказан столик – в этот вечер отмечался день рождения знакомой Виктории и ее мамы. Гости пришли с цветами, подарками, а главное – хорошим настроением.
Сотрудники заведения благостные эмоции свели на нет. У Виктории и ее мамы зачем-то спросили удостоверения личности (со слов девушки, работники заведения «страхуются», чтобы всем потенциальным потребителям алкоголя было 18 лет). Студенческий билет девушки их не устроил, поэтому маме пришлось мчаться домой за паспортом взрослой дочери. Сама Виктория следующие 20 минут провела в ожидании, когда ее пустят в зал.
Пока я сидела, одна из сотрудниц мне сказала, что не пустит меня в любом случае, и мама за паспортом может не ехать, - рассказала девушка OK-inform. - Заявила, что «без объяснения причин».
Паспорт девушки спустя время был доставлен, но ее все равно не пустили в заведение. Виктория на месте решила составить заявление с жалобой на сотрудников ресторана – по аналогии протокола, который составляется полицейскими при общении с нарушителями закона.
Сотрудники заведения подписывать бумагу отказались. О том, чтобы предоставить книгу жалоб и предложений, даже не подумали. Виктории посоветовали пожаловаться по контактному телефону ресторана, указанному в меню.
Как можно жить в городе, если любой выход в общество заканчивается публичным унижением и отказом? - интересуется обиженная.
Вместе с мамой ее до машины провожал целый «охранный конвой» - наверное, чтобы не возвращались. Большего стыда несостоявшиеся клиенты ресторана еще никогда не испытывали.
Виктория уже несколько дней пытается получить объяснение от сотрудников харчевни, но безуспешно. Звонит по телефону, но всякий раз попадает на разных администраторов, знакомых с ситуацией или лично отказавших ей в проходе в банкетный зал.
Предпринял попытку получить комментарий от администратора и корреспондент OK-inform. На другом конце линии администратор, представившаяся Вероникой, потребовала письменно оформить претензию.
Обиженная клиентка тем временем написала жалобу на интернет-форуме, посвященного ресторанной жизни Петербурга. Кто-то, предположительно, сотрудник «Досок» ответил ей, мол, «неудивительно, что вы не прошли в это заведение».
Что предпринять дальше, девушка-инвалид только гадает. Возможно, оформит жалобу в Роспотребнадзор, либо обратится к помощи юристов, чтобы в дальнейшем обратиться в суд. Автор этих строк порекомендовала ей написать жалобу в прокуратуру.
Жалобы на отказ в допуске граждан в организации, оказывающие услуги общественного питания, без внятного объяснения причин, поступают в контролирующие органы постоянно. В ряде объектов общественного питания висят объявления вроде «Охрана имеет право отказать в посещении без объяснения причин». Юристы неоднократно заявляли, что это нарушает права человека – и как потребителя, и как гражданина.
Дело в том, что исполнитель, в соответствии с пунктом 5 Правил оказания услуг общественного питания, утвержденных Постановлением Правительства страны в 1997 году, вправе устанавливать в местах оказания услуг правила поведения потребителей, но не противоречащие законодательству РФ (ограничение курения, запрещение нахождения в верхней одежде и другие).
В пункте 16 тех же Правил установлено: исполнитель обязан оказать услугу любому потребителю, обратившемуся к нему с таким намерением, на условиях, согласованных сторонами. Это же положение подтверждается статьей 426 Гражданского кодекса РФ. Она устанавливает обязанность исполнителя предоставить услугу или продать товар всем желающим их приобрести. За отказ от заключения такого договора, потребитель имеет право принять меры по защите своих прав, потребовав возместить ему убытки и моральный вред. Последнее как раз попадает под признаки того, что произошло в ресторане на Звенигородской.
Проще говоря, применяемое увеселительными заведениями ограничение допуска граждан - так называемый «фэйс-контроль» - является противозаконным, поскольку ущемляет права потребителя. Следовательно, на основании пункта 1 статьи 16 Закона РФ «О защите прав потребителей» такие условия договора являются недействительными и подпадают под статью 14.8, часть 2 КоАП РФ.
OK-inform продолжит следить за развитием истории, больше похожей на недоразумение.
Между тем, ситуации, когда инвалидов не пускают в рестораны, самолеты или другие места и учреждения по каким-то нелепым причинам, происходят в России постоянно. Несмотря на открытость пространства для инвалидов по всему миру, в нашей стране происходит обратная ситуация.
В середине ноября прошлого года Верховный суд признал законным пункт приказа Министерства транспорта от 2007 года, в котором авиаперевозчикам предоставлено право не допускать на борт воздушных судов больных на носилках и пассажиров в инвалидных креслах, если самолет не оснащен специальным оборудованием. Отмены подобной дискриминации людей с ограниченными возможностями давно, но тщетно добивались защитники прав инвалидов и потребителей.
Ситуация, подобная произошедшей в Петербурге на этой неделе, случилась в прошлом году в Екатеринбурге. В начале мая сотрудники кафе не пустили Александра Мокина отметить свой день рождения в кафе, хотя он заранее заказал столик и предупредил, что будет в инвалидной коляске.
Но когда он прибыл на праздник, работники кафе заявили ему, что «своим видом он будет смущать посетителей». Впоследствии они объясняли, что недопуск продиктован тем, что посетитель не прошел «фейс-контроль». Спустя время, после вмешательства Уполномоченного по правам человека, администрация заведения извинилась перед Мокиным.
Этот случай вызвал большой общественный резонанс. Вначале инвалиды-колясочники, а потом и другие люди на интернет-форумах призывали обходить оскандалившееся заведение стороной. В итоге начальство решило прикрыть заведение и поменять название. Когда Мокин написал заявление в прокуратуру, оттуда пришел ответ, что никакого ресторана по указанному адресу нет. Но Александр решил пойти до конца и подал иск в суд - о взыскании с компенсации морального вреда. Суд встал на сторону колясочника и присудил ему 100 тысяч рублей.
Похожий скандал разразился в 2007 году в Самаре. Там студентку Людмилу Костину не пустили в ночной клуб на инвалидной коляске на вечеринку в компании друзей. Охрана сослалась на внутреннюю инструкцию – «людям с телесным повреждением на открытом участке тела вход запрещен».
В конце мая 2012 года в Красноярском крае суд вынес приговор по иску жительницы Минусинска, являющейся инвалидом-колясочником первой группы. Она обвиняла в ненадлежащем обслуживании воздушного перевозчика «Владивосток Авиа» - женщине с полностью парализованными ногами, прилетевшей из Абакана в Москву на срочную операцию, пришлось ждать в самолете почти два часа доставки в аэропорт на спецтранспорте. Суд взыскал с авиакомпании 30 тысяч рублей в пользу женщины.
