У моей мамы был рак молочной железы четыре года назад. Она сама обнаружила у себя опухоль - уплотнение в груди. Пошла к маммологу в Москве, и когда опасения подтвердились, сразу поехала в Германию. Я тогда жила в Англии, и она ничего не сказала мне о болезни, чтобы я не волновалась. Просто сообщила, что переезжает. Для нашей семьи в этом нет ничего особенного: мама жила в разных странах, много путешествовала по работе и для удовольствия. Но потом мама переписала на меня все наше имущество. Вот тут я запереживала. «Мама, что случилось?» - «Я заболела и плохо себя чувствую, мне тяжело сейчас следить за вещами, банковскими делами и работой, поэтому я на тебя все переписываю - сама разбирайся».
Поскольку эта болезнь у всех протекает по-разному, то понятие стадий врачи не применяют. Но можно сориентироваться: есть начальная стадия, когда опухоль до одного сантиметра, потом, когда больше, но еще без лимфоузлов. Потом вторая А - когда один лимфоузел задействован, вторая Б - это два или три лифмоузла. На третьей поражены все лимфоузлы вокруг. На четвертой появляются метастазы. У моей мамы было предметастазное состояние. У нее вся грудь была поражена.
Химиотерапия на нее так хорошо подействовала, что опухоль рассосалась. После первой операции ей удалили только маленький кусочек, где была опухоль. Молочную железу не трогали. Но потом на всякий случай решили сделать вторую операцию, и, чтобы рак не вернулся, удалили грудь и поставили импланты. Мне кажется, что они сейчас такого хорошего качества, что и сам человек разницы не чувствует.
Моя мама выздоровела. До болезни она контролировала все: не дай бог выпить лишний бокал вина, не дай бог проспать тренировку в 7 утра. Она никогда себе не позволяла отступать от режима, съесть лишнего. Сейчас она совсем другая - намного раслабленнее и веселее, ей хочется везде ездить и все смотреть.
Диагноз
Мама начала гонять меня на регулярные обследования, и раз в полгода я делала УЗИ. Тогда мне это не нравилось, но теперь я думаю, что обследование надо проходить каждому человеку.
В прошлом году на одном из осмотров у меня нашли опухоль. Маленькую, где-то один сантиметр. Сделали биопсию - это когда шприцем протыкают грудь и берут пункцию из опухоли. В заключении, которое написала лаборатория, опухолевые клетки были, но при этом непонятно, какого типа. Мама подумала, что российская лаборатория ошиблась. Мы поехали в Германию. Сделали маммографию. Врач сказал, что в моем возрасте (тогда мне было 25 лет) невозможно, чтобы у меня был рак, а вот доброкачественные опухоли - норма. Мы расслабились и забыли об этом на два месяца.
Когда говорят, что у вас рак, то первое чувство: внутри все опускается, мир рухнул. Но потом ничего. Я в этот же вечер сходила на свидание, чтобы отвлечься
В это время я планировала путешествие по миру - год копила деньги, нашла волонтерскую организацию, где должна была преподавать английский. За пять дней до вылета, когда я уже собрала чемодан, мама попросила приехать еще раз в Германию на обследование - для ее спокойствия. Опухоль уже разрослась, рак пошел в лимфоузлы. Врач сказал, что все выглядит очень плохо, - нужно лечиться.
Когда говорят, что у вас рак, то первое чувство: внутри все опускается, мир рухнул. Но потом ничего. Я в этот же вечер сходила на свидание, чтобы отвлечься. Прекрасно провела время. Потом, когда у меня уже выпали волосы, я сказала этому мальчику: «Прости, я не могу с тобой видеться, потому что у меня уже выпали волосы. Давай увидимся, когда отрастут». И мы с ним переписываемся раз в месяц, он спрашивает, в силе ли наше свидание.
Как лечат рак
Лечащий врач рассказал мне про наш план. Во всем мире есть только одна химия, которая применяется ко всем больным раком груди. Сперва раз в три недели так называемая - это тяжелая химия, ее нужно пройти четыре раза. Потом раз в неделю на протяжении трех месяцев - таксол. Это уже полегче. Потом делают операцию, закрепляют эффект радиацией. Но все зависит от результатов. Если химия не работает, то курс прерывается и тебе делают операцию, могут удалить грудь.
Первое, что мне нужно было сделать до начала терапии, - заморозить яйцеклетки, потому что после лечения был риск остаться бесплодной. Две недели я делала себе гормональные уколы в живот. Это не больно, но странно и страшно. Мои яйцеклетки - по ощущениям - росли: у меня живот раздулся, было неудобно ходить. Потом 15-минутная операция - и готово. После нее за один день я сдала все возможные анализы. Мне вводили контрастную жидкость и сканировали все тело, чтобы увидеть все раковые клетки и есть ли метастазы. Опухоль пометили металлическими скобами, чтобы затем следить, как она уменьшается, и чтобы, если она от химии рассосется, знать, какую часть ткани удалять на операции.
Химия - это капельница, но ее вводят не в вену на руке, а через порт - пластиковую коробку в районе ключицы - в вену, которая идет к сердцу. Во время каждой процедуры кожу протыкают специальной иглой, в которую уже вставляют капельницу. Поэтому следующим этапом мне установили порт. Это тоже операция, под местным наркозом. Тебя отгораживают ширмочкой, чтобы ты не смотрел и не боялся, но разговаривать с врачом можно. Он тебе рассказывает: «Вот я тебя разрезаю, вот ищу вену к сердцу. О, нашел! Вставляю трубку». А тебе правда очень хочется говорить, потому что под наркозом кажется, что все классно, проблем не существует, - великолепно просто.
На следующий день ты уже приходишь на первую химию. Таким образом от диагноза до лечения проходит около трех недель, но в клинике стараются сделать все максимально быстро. У нас даже было так, что для выставления счета мне не хватало одной бумажки, но это не повлияло на начало лечения: принесите, когда хотите, заплатите, когда можете. Немцы вообще не требуют бумаг и доказательств - всегда идут навстречу. К примеру, я получала вид на жительство. Объяснила сотруднику, что мне нужно лечение. Он воспринял это по-товарищески: «Ой, ты бедная, давай я сбегаю соберу все бумаги, поскольку ты не говоришь по-немецки я сам тебе все оформлю, я за тебя позвоню во все учреждения и все сделаю». И так было во всем.
Германию мы выбрали еще и потому, что, как ни странно, с израильским паспортом здесь дешевле, чем в Израиле. Все лечение стоило в пределах 5 тысяч евро, я себе на поездку и то больше отложила. Деньги у нас были. Уложиться можно было бы тысяч в 20 евро - достаточно машину продать.
Химиотерапия
За сутки до химии нельзя есть. Считается, что так меньше будет тошнить. Хотя теоретически единственное, чего нельзя во время лечения, - грейпфрутовый сок (я не знаю почему), все остальное - по самочувствию. Хочешь кури, хочешь пей - все что хочешь. Просто ничего особенно и не хочется.
Зона, куда все приходят на химиотерапию, похожа на спа: большие кресла, свечи и аромолампы. Пациентки собираются примерно в одно и то же время, все в хорошем настроении, потому что каждая химия - это минус один пункт в плане лечения, это ближе к выздоровлению.
Девчонки, в основном, правда, всем по 50–60 лет, обсуждают, у кого какие симптомы и кто как себя чувствует. Если сидеть не хочется, то можно гулять с капельницей по всей больнице. Да, немножко подташнивает и голова мутная, но ничего сверхъестественного или ужасного.
Чтобы у меня не выпадали волосы, я решила во время химиотерапии делать «охлаждающую шапку». Это новая технология, ей всего два года. Шапка большая и подсоединена ко всяким датчикам, так что с ней уже не погуляешь. Ее надеваешь за полчаса до химии и снимаешь через два часа после ее окончания, то есть где-то семь часов ты сидишь в ней. Это самое ужасное. В ней адски холодно, прям так холодно, что это хуже любой боли, вообще чего-либо: нельзя побегать или попрыгать, чтобы согреться. Ты сидишь и замерзаешь. Я сделала две процедуры, и у меня все равно выпали волосы. Моей подруге шапка, правда, помогла, но и она больше шести раз не выдержала.
Через два часа после EC, когда уже пришел домой, тебе становится нереально плохо. Ужасная тошнота, но тебя не рвет, сильно болят голова и мышцы, обезболивание не действует. Заснуть не можешь. Но через несколько дней все проходит.
Через неделю начинается как бы менопауза. Организм считает, что он умирает, и отбрасывает все ненужные функции - репродуктивную в первую очередь. Случаются приливы: когда тебе сперва нереально жарко, потом нереально холодно. Это достает.
После EC начался курс таксола. Его капают раз в неделю. Я пришла в клинику, приготовившись, что вот сейчас, как обычно, после процедуры мне станет плохо. Но не стало. Тошноты никакой, напротив, хочется есть и спать. После первого таксола я проспала сутки, но потом привыкла и спала как нормальный человек.
Меня все время тянуло на хлеб и сладкое. Голод жуткий, но есть можно сразу на химии - и все так и делают. В итоге за EC я потеряла 10 кг, а на таксоле их набрала.
Нормальная жизнь
Моя мама считает, что человек обязан радоваться всему и делать то, что нужно делать. Мы с мамой друзья, но при этом мне не нужна ее поддержка. Мне вообще не нужна поддержка - я и сама нормально справляюсь. Я всегда рада видеть своих друзей, очень их люблю - ко мне почти каждые выходные кто-то приезжал. Но мне не нужно, чтобы кто-то рядом со мной сидел, смотрел в глаза и за руку держал. Мне нужно, чтобы меня развлекли, ну в бар сводили, например.
Я много занимаюсь спортом, и химиотерапия никак на тренировки не повлияла
Когда лечишься, ты не думаешь постоянно: «О боже! У меня рак!» Нет, ты живешь своей обычной жизнью, просто время от времени приходишь на процедуры. Это входит в привычку.
Лечиться я начала в октябре, а с ноября пошла на курсы немецкого - так что четыре часа в день я учу язык. Дневник тоже веду на немецком, чтобы практиковаться.
Я много занимаюсь спортом, и химиотерапия никак на тренировки не повлияла. Сейчас я увлекаюсь кроссфитом. Тренеры все знают, что я делаю химию, но если бы я не сказала - никто бы и не заметил. С мышцами ничего не происходит, можешь быстрее уставать, если целый день по городу гуляешь, но ты не немощный, тебе не хочется лежать целый день. Просто мне обычно хотелось спать не в 11, а в 9 вечера.
До химии я не думала, что волосы - это важно. Подумаешь, заново отрастут. Когда они выпали, я даже обрадовалась - хоть в охлаждающей шапке мучиться не буду, с прической возиться не надо: надел шапку или платок - и хорошо. Но через какое-то время стало тяжело.
Например, когда мужчины перестали смотреть на меня как на женщину. Я привыкла, например, что прихожу в кафе, а там официант молодой. Я ему говорю: «А принесите мне это». А он мне: «Да, я принесу вам это побыстрее и еще дам конфетку к кофе». Я не специально, я так общаюсь. А теперь заигрываешь, а обратной реакции никакой. Обидно.
Я все время ходила в шапке и чувствовала, что люди смотрят и думают: «Почему ты в шапке?» Парик я купила только месяц назад, потрясающая вещь. Раньше о нем не подумала только потому, что мама сказала, что он жаркий и не удобный.
Тяжелее, чем волосы, отсутствие бровей и ресниц. Брови я все время крашу. Без них или если вообще смыть макияж, я становлюсь похожа на… как-будто у меня рак.
За время лечения я путешествовала только два раза. На рождество ездила к другу в Ганновер. Это далось с трудом, для путешествий ты все-таки очень уставший. На Новый год я хотела поехать в Мюнхен. Но мне сказали, чтобы я дома сидела, потому что уровень лейкоцитов - иммунных клеток - был очень низким и высок риск подхватить любую болезнь. Я позвонила другу: «Вот как мне плохо. Я одна на Новый год, все поедут в Мюнхен, а я нет». Он приехал на следующий день, но первое, что сказал: «Я так болен, пойду в аптеку, куплю ингалятор». Естественно, я заразилась.
Болеть раком очень странно. Вообще-то, ты знаешь, как ты болеешь, ты болел сто раз за свою жизнь - ты знаешь, что насморк проходит за пару дней. А тут проходит неделя, а насморк как в первый день.
Еще меняются вкус еды и запахи. Некоторые продукты перестаешь любить. Мне кажется, мозг просто какие-то странные фокусы вытворяет: на химии попила как-то фруктовый чай, после этого не переношу клубнику. То же было с имбирем или мамиными любимыми духами, которыми я тоже раньше душилась.
Выздоровление
Операцию мне делала та же врач, что и маме. За день до нее я сдала все анализы, меня снова просвечивали после введения контрастной жидкости и еще вставили проволоку в лимфоузел, чтобы во время операции найти путь к опухоли. Проволока торчала из-под мышки - это было неудобно.
Когда меня вывезли на каталке в коридор, каждая медсестра из тех, что сидят на химиотерапии (их всего 10–15 человек), подошла, обняла и пожелала удачи. В больнице в Германии вообще все постоянно обнимаются.
После операции ко мне пришла вся спортивная группа, с которой я занималась, чтобы поддержать. А аптекарь, у которого я покупала обезболивающее, вместе с заказом прислал цветы. Одноклассники из Москвы записали видео с песнями и танцами.
После операции я должна приходить на УЗИ раз в месяц. Сейчас у меня курс радиации - ее делают каждый день по пять минут на протяжении шести недель. Она закрепляет эффект химии. У радиации нет никаких побочных эффектов, но сильно устаешь.
После того как все закончится, мне нужно будет в течение пяти-десяти лет пить противораковое лекарство, чтобы рак не вернулся. Я буду участвовать в эксперименте по тестированию нового препарата, и есть 50%-ная вероятность, что мне будут давать плацебо.
Я снова здорова и теперь чувствую себя бессмертной. Хочу преподавать английский и работать в детском саду.
Мы записали историю Светланы, которая не только победила заболевание, но и, вопреки прогнозам, сохранила грудь.
Упущенное время
Онкологические заболевания у меня в роду. По маминой линии раком болели почти все женщины, у мамы было два рака: желудка и груди. Так что я регулярно проверялась как в поликлинике, так и дома. Во время очередного самообследования в августе 2013 года я нащупала у себя увеличенный лимфоузел. Я прекрасно помню, как заболела мама, поэтому сразу поняла, что это значит. Рак. При этом меньше чем за полгода до этого я делала маммографию в районном онкодиспансере, и в тот раз врачи ничего не нашли.
Я пошла на УЗИ в частную клинику, где после обследования, которое длилось, наверное, час, специалисты все-таки разглядели у меня в груди опухоль.
За это их упорство я до сих пор им очень благодарна.Что такое ожидание консультации врача длинной в месяц? Если у вас хронический насморк, то это просто досадная неприятность. Но когда речь идет о раке, это может стать разделительной чертой между приговором и шансом продолжить полноценную жизнь.
Дальше я, как и все, попыталась попасть на бесплатное лечение, которое гарантирует нам Конституция. И тут оказалось, что врачей-онкологов в стране не хватает, поэтому на бесплатную консультацию по записи можно попасть в лучшем случае через три-четыре недели. Что такое ожидание консультации врача длинной в месяц? Если у вас хронический насморк, то это просто досадная неприятность. Но когда речь идет о раке, это может стать разделительной чертой между приговором и шансом продолжить полноценную жизнь.
После той первой консультации были слезы и сильнейший шок. Искать другого врача не хотелось. Хотелось, как страусу, спрятать голову в песок и не думать ни о чем. Помогла подруга, которая сама когда-то прошла через это. Каждый вече
Но когда речь идет о раке, это может стать разделительной чертой между приговором и шансом продолжить полноценную жизнь.Я не стала ждать и обратилась за платной консультацией в один из крупнейших в России НИИ онкологии. После чего мне понадобилась другая консультация - у психолога, в таком я была шоке. Мне сказали: «Ну что вы так расстраиваетесь? Это рак. Теперь мы отрежем вам грудь и сделаем шесть химиотерапий». На мою просьбу рассказать подробнее, как будет проходить лечение и смогу ли я во время - и после него - работать, мне ответили: «Какое работать? Живы останетесь - и на том спасибо». А на вопрос о том, почему нельзя сделать органосохраняющую операцию, отправили в Интернет - где якобы все написано.
После той первой консультации были слезы и сильнейший шок. Искать другого врача не хотелось. Хотелось, как страусу, спрятать голову в песок и не думать ни о чем. Помогла подруга, которая сама когда-то прошла через это. Каждый вечер она звонила мне и спрашивала: «Ты сделала свой выбор? Чего ты сидишь? Ты понимаешь, что время работает против тебя? Ты должна найти врача. Ты должна принять решение».
Я обошла еще нескольких специалистов, но ни у кого из них не возникло желания тратить время и усилия на попытки спасти мне грудь. Все советовали просто отрезать ее.
Я обошла еще нескольких специалистов в Москве и Санкт-Петербурге, но ни у кого не возникло желания тратить время и усилия на попытки спасти мне грудь. Все советовали просто отрезать ее. Спустя какое-то время я поняла, почему это так. Оказалось, что абсолютное большинство онкологов не волнует то, что будет с вами после лечения. Их задача - уничтожить онкоклетки и сохранить вам жизнь, а уж ее качество после этого будет только вашей проблемой. В отчаянии я попросила знакомого врача порекомендовать мне хорошего онколога, на что она мне ответила: «Я могу тебе назвать одну фамилию, но так все лечение в России мы уже проходили с твоей мамой, и результат был отрицательный. Если у тебя есть финансовая возможность, начинай искать себе врача за границей, потому что у нас это не лечится».
Выбор клиники
Я начала рассматривать варианты лечения за границей. Искала в Интернете. Часами сидела на форумах, где женщины делились впечатлениями от лечения в разных странах и клиниках. Главными критериями для меня были качество и стоимость - из-за второго я сразу отмела Швейцарию, где лечение очень дорогое. Также я понимала, что хочу, чтобы мои родные и друзья смогли навещать меня, пока я лечусь. В результате я рассматривала два варианта: Германию и Финляндию, и в итоге выбрала вторую.
В такой стрессовой ситуации самое важное - не впасть в ступор, собраться и действовать быстро. Всего на выбор страны и клиники у меня ушло две недели. За это время я неоднократно мысленно поблагодарила своих родителей за то, что они отдали меня в специализированную школу с углубленным изучением английского языка, и мне хватило знаний, чтобы в критичные сроки принять взвешенное решение. Им стала частная онкологическая клиника Docrates в Хельсинки. Ее контакты дала мне девушка с одного форума, которая там лечилась. Я самостоятельно списалась с врачом и назначила консультацию на ближайшее время.
Получив все данные, она сказала: я могу сохранить тебе грудь.
Было начало сентября. На тот момент я предполагала, что у меня начальная стадия рака, и сознательно приняла решение не делать биопсию, пока не определюсь с лечащим врачом, потому что помню по своей маме: стоит затронуть раковые клетки, и это может стать толчком, который ускорит развитие болезни. В Docrates мне, наконец, сделали все обследования, рентгенолог очень точно определил вид и размер моей опухоли, и хирург начал разрабатывать для меня варианты лечения. На повестке стояло два вопроса: действительно ли мне требуется мастэктомия и что делать сначала: операцию или химиотерапию. На тот момент мне уже сделали биопсию под контролем УЗИ. Хирург назначила еще одну биопсию - уже под контролем МРТ. Получив все данные, она сказала: я могу сохранить тебе грудь. Не могу передать, каким облегчением было для меня это услышать. Как оказалось, опухоль была расположена таким образом, что ее можно было вырезать. Плюсом оказалось и то, что у меня достаточно большая грудь - в таких случаях гораздо больше возможностей сделать органосохраняющую операцию. Мою назначили на середину октября.
На операционном столе
Я очень боялась операции. Причина тому - плохой опыт из детства, когда после операции я на несколько дней попала в реанимацию из-за несовместимости лекарств для наркоза. В этот раз я не только три раза встречалась с хирургом, но и получила подробную консультацию от анестезиолога. Огромное спасибо врачам, которым хватило выдержки отвечать на все мои вопросы. После этого я шла на операцию без страха, так как понимала, что и как со мной будут делать.
Меня выписали на следующий день после операции, а еще через день я уже гуляла с подругой по Хельсинки и пила кофе.
В Хельсинки я приехала накануне операции. Она продлилась пять часов, а уже через два часа после окончания меня заставили встать, и я начала ходить. В отличие от России, в Финляндии вас не станут держать в больнице долго. Во-первых, это стоит денег (750 евро за сутки пребывания), а во-вторых считается, что ранняя мобилизация помогает быстрее восстановиться. И, возможно, это действительно так. Меня выписали на следующий день после операции, а еще через день я уже гуляла с подругой по Хельсинки и пила кофе.
Во время операции мне удалили часть груди с опухолью и лимфоузлы. Для того, чтобы не было лимфостаза, мне установили трубку для оттока лимфы и соединили ее с прозрачным мешочком, который висел сбоку. С ним мне пришлось походить какое-то время. В принципе, сложностей с этим не возникало: в клинике мне дали набор этих мешков и показали, как их менять. Когда объем выделяемой лимфы стал меньше 10 мл, я поехала в Финляндию и мешок мне сняли.
Химиотерапия
Все российские врачи, с которыми я до этого разговаривала, утверждали, что операция - это ерунда, а вот самое важное и сложное - химиотерапия. Просто потому, что, если препараты подобраны неверно или случилась передозировка, человек рискует не просто не вылечиться, но и умереть. Так что когда настала очередь химиотерапии, я прямо спросила своего хирурга - кто лучший химиотерапевт по области рака грудив Финляндии? И она дала мне контакты доктора Йоханны Маттсон, работавшей в Университетской больнице Хельсинки.
Все врачи, с которыми я до этого разговаривала, утверждали, что операция - это ерунда, а вот самое важное и сложное - химиотерапия.
К сожалению, в отличие от российских, государственные клиники Финляндии не имеют права оказывать платные услуги. Но так удачно сложилось, как раз к тому моменту, как настало время мне делать химиотерапию, Университетская больница Хельсинки создала дочернюю коммерческую структуру - клинику HYKSin, через которую иностранным гражданам стала доступна помощь университетских врачей. Я стала их первым онкологическим пациентом.
На первой же консультации доктор Маттсон подробно рассказала мне, как будет проходить мое лечение. И чего следует ожидать. Мне выдали памятку, в которой было подробно описано, в какой день и какие побочные эффекты могут возникнуть. Цикл химиотерапии составляет 21 день. Первые три дня после прокапывания - самые тяжелые. С рвотой можно успешно справляться с помощью правильно подобранных лекарств, а вот слизистую не уберечь: страдают полость рта, желудок, кишечник. Постепенно вам становится лучше, пока процедура не повторяется и все не начинается заново.
В начале декабря мне начали прокапывать стандартный курс из шести «химий»: три с препаратом доцетаксел и пэгфилграстим (так называемая «белая» химия), и три с препаратами«красной» химии (циклофосфан, эпирубицин, фторурацил и пэгфилграстим). Честно скажу, я ужасно боялась. Но перед каждой процедурой доктор Маттсон проводила со мной по часу: разговаривала, проводила анализы, спрашивала, как я себя чувствую. Она предупредила меня, чтобы я постаралась не простужаться - от химиотерапии организм крайне ослаблен. Для того чтобы стимулировать выработку лейкоцитов, которые начисто убивает «химия», доктор порекомендовала мне перед каждой процедурой делать себе уколы специального препарата Neulasta. Стоил он очень дорого: 1200 евро за укол. Спасибо друзьям, которые оплачивали эти уколы, благодаря им я очень неплохо перенесла курс. Со своей стороны, медсестры клиники очень мне помогали и делали все возможное, чтобы снизить негативные последствия химиотерапии. Например, чтобы не выпадали волосы и ногти, во время процедуры мне надевали охлаждающую шапочку и перчатки - так что под капельницей я становилась похожей на мороженое, которое продавцы стараются сохранить в товарном виде в жаркий летний день.
Кстати, медсестры в Финляндии - это не медсестры в нашем понимании. Они получают более серьезное медицинское образование и на их плечи ложится гораздо больше забот. Обычно врач встречается с пациентом в начале и в конце лечения. В остальное на передовой вашего лечения находится медсестра. Я могла звонить своей медсестре в любое время, и она была достаточно компетентна, чтобы ответить на любой мой вопрос.
Задача: уберечь сердце
Поскольку у меня были затронуты лимфоузлы, то по стандартной схеме лечения следом за «химией» мне назначили лучевую терапию. Она должна было начаться в первых числах мая 2014 года. Однако я заболела, и лечение пришлось отложить на неделю. Перед этим я встретилась с доктором Маури Коури, который в то время работал заведующим радиологическим отделением Университетской больницы Хельсинки. Он ответил на все мои вопросы, но что окончательно подкупило меня, так это его честный подход: он не стал назначать мне лишние исследования, зато рассказал, как будет проходить облучение и как метод, который он для меня выбрал, защитит мое сердце от радиации. Это многое для меня значило, ведь я хотела не просто вылечиться, но и продолжить после этого нормально жить и работать.
Врач не стал назначать мне лишние исследования, зато рассказал, как будет проходить облучение и как метод, который он для меня выбрал, защитит мое сердце от радиации.
Мой метод облучения назывался Deep Inspiration Breath Hold ( или DIBH), то есть облучение при глубоком вдохе. Его суть в том, что вас просят сделать глубокий вдох и задержать дыхание - чтобы сердце ушло поглубже в грудную клетку. Во время этой паузы на нее и направляются рентгеновские лучи. Сложнее всего было лежать абсолютно неподвижно, пока вам целенаправленно облучают грудную клетку и лимфоузлы.
Курс радиотерапии состоял из 30 процедур. Сама процедура безболезненная, но, несмотря на все старания врачей максимально уберечь организм, радиация есть радиация. Так что ближе к концу облучения кожа у меня если не слезала, то выглядела так, будто я получила сильнейший солнечный ожог. Но даже, с учетом ситуации, совершенно нормально. Как говорил мой дед, который прошел войну, «Самое страшное - это смерть, все остальное можно пережить».
В целом лечение заняло у меня меньше года. Все это время я продолжала работать, возя с собой ноутбук. К сожалению, в отличие от Германии, Финляндия не дает вид навременное жительство иностранным гражданам, которые лечатся у них в стране. На все процедуры я ездила самостоятельно на своей машине. Я снимала квартиру в Хельсинки, потому что это дешевле, чем жить в отеле. Часто меня сопровождали мой отец или подруга, которые оказывали мне столь необходимую поддержку в это время. Кроме того, я все время ощущала заботу врачей и медсестер, для которых важно не просто отвоевать жизнь пациента, но и сделать это так, чтобы он мог этой жизни радоваться.
После лечения
Как выяснилось в Финляндии, еще по первым снимкам, которые мне сделали в районном онкодиспнсере весной 2013 года, можно было четко диагностировать мою болезнь. Получается, тогда, в начале 2013 года, ее почему-то просто пропустили. Что было бы, если бы не потеряла вначале полгода? Вероятно, я бы сохранила лимфоузлы. С другой стороны, вся эта цепочка событий привела к тому, что я прошла лечение в Финляндии - о чем ни секунды не жалела. Когда меня посмотрели доктора в России, никто не поверил, что у меня сделана такая сложная операция: у меня удалены лимфоузлы, но разрезов подмышкой нет. Мне очень повезло, что у меня была финансовая возможность лечиться там - все лечение обошлось в 60 000 евро (по тем временам около 2 миллионов рублей), и мне не пришлось продавать квартиру, чтобы собрать эту сумму.
Считается, что первые пять лет после курса лечения рака - самые критические. Если в это время лет болезнь не вернулась, то можно считать, что она отступила.
Сейчас я регулярно езжу в Финляндию на профилактический осмотр. Сначала ездила раз в полгода, сейчас раз в год. Считается, что первые пять лет после курса лечения рака - самые критические. Если в это время лет болезнь не вернулась, то можно считать, что она отступила. Постучу по дереву и скажу, что я чувствую себя хорошо. Увидев меня на улице, вы никогда бы не сказали, что совсем недавно я целый год лечилась от рака.
Женщинам, которые, как и я, столкнулись с раком груди, я могу посоветовать одно. Боритесь за свою жизнь всеми доступными методами. Если отношение врача и предложенные им перспективы вам не нравятся - идите как можно скорее за вторым мнением. Если понадобится, то и за третьим, и за пятым. Выберите себе врача, которому вы будете полностью доверять. И выберите близкого человека, которой будет рядом и будет вам помогать. Рак - это не проклятие, не наказание за грехи и уж точно не смертный приговор. Это просто заболевание, и оно лечится - сейчас лучше, чем когда-либо прежде.
Тийна Ахо, координатор частной клиники НYKSin при Университетской больнице г. Хельсинки.
Учитывая семейную историю Светланы, она поступила очень благоразумно, регулярно проходя профилактические обследования и проявив настойчивость при обнаружении у себя подозрительных симптомов. В случае ранней диагностики рак груди полностью излечим в 94% случаев, и ее история - прекрасный пример того, как важно не терять времени в борьбе с болезнью. Она обратилась к нам самостоятельно и напрямую, без посредников, что позволило нам организовать ее лечение в самые короткие сроки. Первая консультация была дистанционной - перед этим Светлана выслала нам по почте информацию о своем лечении и результаты обследований. Далее мы пригласили ее встретиться с врачом. Все, через что прошла Светлана на пути к выздоровлению, входит в стандартную программу лечения нашей клиники. Качественная диагностика, качественные и правильно подобранные препараты, целенаправленная лучевая терапия с максимально возможной защитой внутренних органов - все это уже проверенные методы, и они работают.
Когда в мае 2005 года у 37-летней австралийской певицы Кайли Миноуг врачи обнаружили рак груди, журналисты начали активно обсуждать эту тему в прессе: каковы ее шансы на исцеление, будет ли снова петь. Вскоре Кайли перенесла операцию и прошла курс химиотерапии.
Все это время она отнюдь не скрывалась от публики, разве что появлялась всегда в цветных платках (выпадение волос - последствие химиотерапии). Зато на последних фото она предстала уже с очень короткой стрижкой. Широкое освещение истории певицы, не сдавшейся болезни, побудило многих женщин пройти обследование, и кому-то это позволило обнаружить на ранних стадиях уже притаившийся в организме рак, а значит - дало шанс на исцеление.
Женщины не идут на обследование (маммографию рекомендуется делать всем после 40 лет), потому что боятся страшного приговора. И что еще хуже - даже услышав слово "рак", оттягивают лечение, потому что уверены: грудь обязательно удалят. А дальше - угроза разрушения семьи, потери работы… У некоторых женщин страх потерять грудь сильнее страха смерти. Отсюда факты: большинство приходят к врачам с запущенной стадией заболевания. Как разубедить женщин, что сегодня даже такой серьезный диагноз, как "рак молочной железы", вовсе не означает, что на себе надо поставить крест? Рассказать им правду, считают врачи. Поэтому развенчиваем мифы.
Необязательно. Будет ли проведена радикальная операция (удаление всей молочной железы), зависит от стадии и распространенности процесса. Если размеры опухоли не более 2,5 см, выполняются органосохраняющие операции (удаляется часть молочной железы).
Это раньше так было: операцию сделали - и слава богу, что жива. Теперь благодаря реконструктивно-пластической хирургии возможно восстановление молочной железы, если она была удалена полностью. Причем пластику можно делать как во время операции по удалению опухоли, так и через несколько лет. Используются внутренние протезы и собственные ткани: жировая клетчатка живота, мышечная ткань со спины или ягодиц. Если удалена вся молочная железа, обязательно нужно подобрать и носить протез. Это необходимо еще и по медицинским показаниям - чтобы предупредить нарушения осанки, искривление позвоночника, опущение плеч.
Не просто хорошо, а так, чтобы поддерживать нормальный вес, а если масса тела превышает норму - сбросить лишние килограммы. Ведь одна из причин возникновения рака молочной железы - повышенное содержание гормона эстрогена. А он вырабатывается в том числе и в жировой ткани. Чем больше жира, тем больше эстрогенов и, следовательно, выше риск рецидива болезни. Поэтому онкологи рекомендуют: меньше жирного и сладкого, соленого (соль задерживает жидкость в организме и может спровоцировать отеки). Однако низкобелковая диета нежелательна: недостаток белка может привести к ослаблению соединительной ткани и только ухудшит ситуацию. Меню должно содержать легкоусвояемый белок (рыба, мясо, птица). Алкоголь и табак - полностью исключить. Это ослабит иммунитет, усугубит отек, спровоцирует возврат болезни.
Читать еще
Конечно, мысленно представлять, как организм разделывается с раковыми клетками, лучше, чем жить в постоянном страхе и депрессии. Однако многие исследователи сегодня сходятся во мнении, что убеждать страдающего человека, что он должен быть источником оптимизма и радостных мыслей, бессмысленно. Это становится для больных дополнительной "моральной обузой". Очень тяжело постоянно скрывать от окружающих свою боль, выдавливать улыбку, испытывая страдания. Еще хуже, если такой "ложный оптимизм" введет в заблуждение врача, который должен следить за появлением любых симптомов (в том числе и депрессии), способных повлиять на исход заболевания. А вот поддержка близких людей, семьи - просто необходима. На больного надо смотреть не как на человека, который завтра должен умереть, а как на того, кто идет на поправку. Ведь 95% женщин с ранними стадиями рака молочной железы сегодня полностью выздоравливают и возвращаются к работе.
Чтобы отек руки на стороне операции не усиливался:
для инъекций и взятия крови из пальца или вены должна использоваться другая, неповрежденная рука;
измерять давление можно только на здоровой руке;
соблюдайте гигиену, после купания пользуйтесь увлажняющим лосьоном, втирайте его в кожу осторожно, но тщательно. Проследите, чтобы сухими были все складки и кожа между пальцами;
избегайте повторяющихся энергичных движений поврежденной рукой (чистить, толкать, тянуть и т. д.);
не носите тяжелые сумки через плечо или в поврежденной руке, не поднимайте более 5–6 кг;
не носите тесных украшений и лент на поврежденной руке и пальцах;
избегайте сильных колебаний температуры при купании, мытье посуды, не рекомендуется посещать сауны и принимать горячие ванны (по крайней мере, руку держите вне ванны). Всегда защищайте руку от солнца;
избегайте каких-либо травм поврежденной руки (удары, порезы, солнечные ожоги, укусы насекомых, животных, царапины), чтобы не спровоцировать развитие рожистой инфекции;
при работе по дому, в саду и т. п. всегда пользуйтесь перчатками; избегайте срезания кутикулы при маникюре;
при авиаперелетах надевайте компрессионный рукав (иногда его рекомендуется носить постоянно);
при появлении сыпи, зуда, покраснения кожи, боли, повышении температуры немедленно обращайтесь к врачу.
Не теряйте надежду: рак груди можно вылечить!
Рак молочной железы – одно из самых распространенных онкологических женских заболеваний. Однако такая форма онкологии встречается иногда и у мужчин – не более 1% процента от общего числа заболевших. Причем большинство мужчин даже не подозревает, что у них может быть рак молочной железы.
Страх узнать правду губителен
Но за последние 40 лет даже в развитых странах число случаев заболевания раком груди резко выросло. Причем во многом образованию злокачественных опухолей молочных желез у женщин способствует наследственность. Если у женщины в роду у кого-то был рак, а тем более рак груди
у мамы или бабушки, то она должна быть очень внимательна к своему здоровью и регулярно проходит обследования.
Если у женщины менструация наступила поздно, родов не было или первые роды случились поздно, если она не кормила ребенка грудью – все это также может повлиять на предрасположенность к раку груди. Кстати, отсутствие половой жизни долгое время – тоже фактор риска. По сути, любые сбои в репродуктивной функции женщины, которые неизбежно влекут за собой нарушения гормонального фона, могут привести з злокачественным образованиям в груди. Негативным фоном для развития онкозаболевания становятся ожирение, малоподвижный образ жизни и следующие за ним гипертония и сахарный диабет, а также атеросклероз и другие возрастные болезни.
Заболеть раком груди боятся многие женщины. Однако большинство из них мало что делает для предупреждения болезни и ранней ее диагностики. Женщины боятся узнать страшную для них правду, а поэтому не идут к врачу. При этом сами себя обследовать они, как правило, не обучены, а уж если обнаружат какое-то уплотнение в груди, то начинают лечиться домашними средствами – зачастую долго и бесполезно.
Все это приводит к высокому уровню смертности от рака груди и его метастазов во многих странах, где плохо работают программы по его раннему выявлению. В европейских странах это в первую очередь касается России, Украины, Беларуси и Молдовы. На момент постановки диагноза более трети заболевших женщин в этих странах уже имеют третью или четвертую стадию рака груди из-за его высокой склонности к метастазированию.
Ранняя диагностика определяет успех
А ведь успех лечения рака молочной железы в огромной мере зависит от того, на какой стадии было выявлено заболевание. Мировая онкологическая наука в последние десятилетия достигла огромных успехов в лечении этого заболевания. И сегодня, при своевременном обнаружении и правильной стратегии лечения, рак молочной железы удается вылечить у 98,1% пациентов. Во многих случаях терапии применялся тот-же самый достаточно новый и уже ставший популярным – Аримидекс
.
Чтобы получить точный диагноз, нужно обязательно пройти все необходимые обследования. Базовыми являются маммография и УЗИ молочной железы. При необходимости делают биопсию – кусочек ткани молочной железы исследуют на гистологию. Чтобы определить, есть ли уже метастазы, делают радиоизотопное исследование костей – сцинтиграфию, компьютерную томографию, рентген и УЗИ.
Обширное обследование позволяет назначить эффективное лечение, которое проводится, как правило, комплексно. Для этого могут применяться лечение гормонами, химическая и лучевая терапия, и хирургическое вмешательство. Метод лечения зависит от того, какая опухоль, как быстро она прогрессирует, есть ли уже метастазы и т.п. Безусловно, играет роль и возраст пациентки, состояние ее яичников и многие другие факторы.
Также в последнее время появилась новая классификация рака груди, составленная на основе анализа наследственной информации злокачественных клеток. Она дает врачам дополнительную информацию при выборе эффективного лечения. И постоянно появляются новые, более действенные методы борьбы с раком молочной железы, разрабатываются новые препараты и новые, индивидуальные схемы их применения.
Хорошие отзывы – положительные рекомендации
При этом важную роль в лечении рака молочной железы играют проверенные временем, хорошо зарекомендовавшие себя препараты. Современная онкология сформировала даже некий почетный перечень таких лекарств. Так, стабильно хорошие отзывы получает препарат Аримидекс, применяемый для лечения рака молочной железы у женщин, находящихся в периоде постменопаузы.
Аримидекс применяют внутрь 1 раз в сутки по 1 мг.
Препарат доступен – Аримидекс купить
можно в большинстве аптек, клиник и специализированных медицинских центров Украины.
Если заболевание находится на ранней стадии, то рекомендуется лечиться препаратом Аримидекс, как минимум, 5 лет. Поскольку на Аримидекс цена довольно высокая, стоимость лечения можно снизить, заказав препарат через Интернет.
Я познакомилась с Татьяной на экскурсии во время поездки в Израиль. Глядя на эту веселую женщину, было сложно представить, что несколько недель назад она перенесла операцию по удалению опухоли молочной железы в одном из местных медицинских центров. Она рассказывала свою историю спокойно и с улыбкой – как будто ничего серьезного и не произошло. И это было удивительно – мне приходилось видеть, что такое женское страдание и приговор женской красоте в российский онкодиспансерах. Похожую операцию перенесла моя мама, поэтому у меня был особый интерес к иностранному опыту моей новой знакомой. Помимо того, рак груди можно частично считать наследственным заболеванием, что не могло не волновать меня.
– Думаете, я всегда была так спокойна? - поделилась со мной Татьяна - Нет. Само известие о диагнозе парализовало, а в голове была одна мысль «Теперь я умру». Все вокруг жалели, сочувствовали, смотрели как на человека, чьи дни сочтены. Еще страшнее была новость, что грудь придется удалить. Полностью. И как после этого ложиться в одну постель с мужем, как на работу ходить, как вообще существовать?
Рак груди – сложное, но излечимое заболевание
История Татьяны – лишь одна из множества историй русских женщин, которые, столкнувшись с диагнозом, панически ищут выход из ситуации.
К сожалению, злокачественные новообразования в молочных железах распространенное заболевание. Столкнувшись с ним, женщина не просто переживает – весь ее мир рушится, ее одолевает отчаяние и ощущение безвыходности. Ситуацию усугубляет непонимание происходящего. Недостаток информации дополняют страх смерти и потеря привлекательности.
Можно ли избежать негативных мыслей полностью? Конечно, нет, – переживать о своем здоровье и благополучии – нормальное состояние каждого человека, но сделать этот процесс более мягким и осознанным – реально. Для этого нужен другой медицинский подход – у врача должно быть время, желание и возможность говорить с пациенткой, а у пациентки, помимо близких, должна быть возможность обсуждать свои страхи с психологом.
Увы, в периферийных больницах нет высококвалифицированных специалистов, а практикующий врач сам может не знать о новейших высокоэффективных методах лечения рака груди и ее диагностики. А ведь это залог продления жизни и выздоровления. К тому же сегодня благодаря развитию медицины полная мастэктомия не обязательна – во многих странах Европы, в США и в Израиле у 80% женщин удаляется только опухоль, в остальных случаях пластическая коррекция проводится одновременно с удалением молочной железы.
– Я постоянно думала, а как же муж? Буду ли я привлекательна для него потом? Боялась, что рак снова вернется после операции, вообще всего боялась. Ходила по улице и не могла поднять глаз. В нашем областном онкологическом диспансере меня торопили, гарантий никаких, объяснений никаких, даже не знали, насколько обширной будет операция. В коридоре перед кабинетом врача я видела таких же напуганных женщин, на лице каждой я читала собственное отчаяние……Приехать на лечение сюда мне посоветовала подруга, уже много лет живущая в Израиле. Она сказала, что здесь совсем другой подход, что дома я просто трачу время. Конечно, она была абсолютно права. В итоге: рак побежден, а грудь мне не удалили! Именно здесь я поняла, что рак – это только болезнь и она лечится…
История Татьяны заставила меня по-другому взглянуть и на собственные переживания, и на проблему в целом. Я много читала о том, что приблизительно в 50% случаев рак груди передается генетически по женской линии. То есть, в моем случае, вероятность развития онкологии очень высока. Бежать от страхов - бессмысленно, поэтому я решила воспользоваться возможностью и рекомендациями новой знакомой - обратиться в медицинский центр, где она проходила лечение. Я решила выяснить все риски и заодно посмотреть изнутри на то, как работает вся медицинская система страны.
Главным человеком, с которым я контактировала большую часть времени была медицинский консультант D.R.A Medical, Элла Сушина. По ее словам, состояние женщин, приезжающих из России и их осведомленность о возможностях лечения очень низки. Только здесь они начинают верить, что болезнь вылечат, что они останутся такими же привлекательными и желанными, как были до обнаружения патологии.
Она объяснила, что в Израильских клиниках лечится много иностранных граждан. Для специалистов медиков нет различия между пациенткой-израильтянкой или иностранкой, все получают квалифицированную помощь. Отличие лишь в том, что первая получает помощь по страховке, а вторая – обратившись в медицинский центр.
Мне предложили пройти генетическое исследование на предрасположенность к развитию онкологии и скрининг. Первый предназначен для оценки риска развития раковой опухоли вследствие наследственной мутации генов, а второй направлен на раннее обнаружение злокачественного образования.
Если говорить о самом лечении, то преимущественными являются малоинвазивные методы. Молочная железа сохраняется, удаляется только опухоль. В отличие от операций в большинстве больниц России, где грудь удаляется с прилегающими тканями и лимфоузлами по поводу и без, в израильских онкологических центрах такие операции проводятся только после тщательного обследования и только при наличии серьезных показаний. В таких случаях особенно актуален метод онкопластики – когда в течение одной операции проводится резекция опухоли и пластика груди.
Медицинский консультант сделала акцент и на том, что онкология курируется правительством, на развитие данного направления медицины выделяются дотации - проводятся научные исследования, разрабатываются новые методы диагностики и лечения. Поэтому не удивительно, что эта страна так популярна среди моих сограждан.
Мое обследование не выявило никаких патологий. Но, если говорить откровенно, все время ожидания результатов я все же волновалась. Поэтому, с одной стороны я ощутила облегчение, а с другой поняла, что такая процедура должна быть регулярной и обязательной для всех женщин. Жаль, что у нас в стране это не всем доступно.
……Перед отъездом я случайно разговорилась со своей соотечественницей. Услышала на улице русскую речь и подошла поболтать. Оказалось, Людмила приехала жить в Израиль к дочери. Я спросила: «Скучаете по России?»
– Скучаю, – грустно улыбнулась Людмила, – но жить останусь здесь. Я не молодая женщина, мне часто приходится обращаться в больницы. Такой медицинской помощи на родине я не получу…И знаете, я с ней согласна.
Благодарность за участие в написании статьи выражается руководству D.R.A MedicalGroup, Израиль
